"Сказки для парочек" - читать интересную книгу автора (Даффи Стелла)

17

Через весь Лондон Кушла летит домой на своих прелестных ножках, скользит по льду с волшебным озорством. Этим вечером она не станет тратиться на уличный флирт. Миссия в самом разгаре, тело и разум сконцентрированы на одной цели. Прядка длинных черных волос надежно утоплена в раковине ванной Мартина и Джоша, уложена колечком под затычкой. Блеск хромированного фильтра обманчив, за ним не видно темно-зеленой плесени, нарастающей двумя сантиметрами ниже, и никакая Рози с ее хваленым домохозяйственным усердием не справится с этой зеленью. Волосок укладывается в изгибе, обещая превратиться в затор. Кушла заперла Джоша и Мартина, теперь у них нет выхода. Отныне Кушлу не смоешь, не сотрешь — ни любовью, ни силой. Серебряная сережка, незаметно оставленная на выбеленной березовой колоде для разделки мяса, напряженно прислушивается к обрывкам крикливой ссоры, улавливает шипение горячечных поцелуев и посылает раскатистые сигналы чистой победы через спящий город, в гнездо Кушлы из слоновой кости. Густо обмазанная тушью ресничка, которую Кушла уронила на чистую наволочку Джоша, увеличивает, как на фотоснимке, его беззащитное лицо во время яростного секса, а потом медленно подмигивает его крепко закрытым глазам. За Джошем и Мартином шпионят, но они сознают это обстоятельство не более, чем матерый олень, который со слепой верой в могущество Бемби приходит к идиотскому выводу, будто ребенок-охотник не выстрелит. Олень умирает медленно, удивленный и окровавленный. Любовь освободила Мартина и Джоша, она выкрасила стены их чудесного дома нежностью и светом, но не научила осторожности.

Из святилища холодной девственной постели Кушла наблюдает, как мужчины занимаются любовью; наблюдает, как они лепят любовь из злости. Алхимия акта впечатляет, но вечно она продолжаться не может. Искусство превращения жизни в золото требует постоянных усилий и сосредоточенности. Кушла откроет им топорность их методов. После секса наступает некое подобие покоя, и вспотевшие мужчины соскальзывают в сон. Джош ворочается, погружаясь в неопределенность, и летучая ресница Кушлы утыкается в его глаз — краткий, но эффективный контакт мгновенно вызывает раздражение. И приязнь. Кушла продолжает наблюдать. Их сон длится, она не отдыхает. Утром Джош не свеж и бодр, как обычно, — его зеленые глаза покраснели и болят, словно от слез. Или от вздохов. Или от того, и другого. Немудрено, что Джош устал, ведь ему всю ночь снилось, как он трахает Кушлу. Всю ночь он трахал Ее. Его солнечное сплетение натружено от приснившихся толчков. Никогда ничего подобного Джошу не снилось, и он просыпается с алым подростковым румянцем на щеках. Мартин ошибочно списывает жар друга на жару в комнате и подумывает уменьшить нагрев. Их дом, похоже, чересчур хорошо отапливается. Вполне достаточно любви, чтобы оставаться поджаристо теплыми всю предстоящую карнавальную зиму.

О нет, не достаточно.

День Мартина расписан по минутам: написать эссе, которое будет опубликовано в новом году; собрать материалы для статьи в «Обзервере», поразмыслить над будущим фильмом. Он верит обещаниям успешной молодой жизни. Мартин целует Джоша на прощанье и беззаботно отчаливает из тихого белого особняка, пребывая в убеждении, что каждая сегодняшняя встреча творит их совместное счастливое будущее. Его любимый проведет день в творческих раздумьях. Мартин вернется домой к вечеру, Джош спустится навстречу ему из чердачной студии — оба будут утомлены созиданием, и оба изголодаются друг по другу — в равной степени.

Вчерашние напряжение и злость забудутся, и они встретятся в сердце дома, поцелуются, перекусят теплым хлебом и выпьют холодного вина. Их поцелуи будут пахнуть желанием — прошлым, будущим и настоящим. Мартин уверен, что так оно и случится — ведь так было всегда. Он слишком молод, слишком мало испытал разочарований и потому не знает, что у радости, пережитой в прошлом, нет гарантии на будущее. Но он узнает. Ссора забыта в свете серого доброго утра. Мартин не вспоминает о своей вчерашней ревности, а если и вспоминает, то как о пьяном наваждении. Мартин любит Джоша и верит, что их любовь в безопасности. Он уходит из дома в темно-синем костюме от Пола Смита и пальто от кутюрье Довольства.

Джош взбирается по лестнице в студию. Девять тридцать утра стекают дождем по застекленной крыше. Он не знает, с чего начать, что-то пытается вырваться из него, но он не понимает, что именно. Джош пробует рисовать, но краска не желает выдавливаться из тюбиков, пускаясь на хитрые уловки. Синяя слишком бледна, красная — отвратительна, словно разжиженная аспирином кровь. Джош оставляет двухмерность на другой день. В углу стоит глыба мутирующего известняка. Сыпучий материал требует острожного обращения. Джош начал скульптуру две недели назад, но черты Мартина не желают держаться на подвижном молодом углероде. Однако сегодня четкие контуры головы быстро формируются под длинными пальцами Джоша. Спустя три часа так и не проявившиеся губы Мартина срезаны, на их месте выточена идеальная линия девичьего рта. Ее рта.

Четыре часа спустя Кушла усмехается, глядя на Джоша из своего поднебесья. Лондон омывает окна снаружи, и Джош облизывает губы. Облизывает ее губы. Известняк должен быть сухим и отдавать мелом, но, к изумлению Джоша, минерал влажен и податлив. Вырезанный рот Кушлы — теплый. С зимней быстротой опускаются сумерки, и Джош видит свое отражение в наклонной плоскости стеклянной крыши; видит, как целует девушку из сна. Подражая дождю, ползущему по стеклу, уголки ее губ змеятся, и голова Кушлы смеется над ним. Джош не понимает, чем все это кончится. Джош лишь знает, что кончает, накрывая ухмыляющуюся голову своим телом. Джош так захвачен происходящим, что ничему не удивляется; на голых стенах студии лишь мелькает легкая тень сожаления об утрате самоконтроля. В конце концов, это помещение предназначено для искусства. Час спустя Джош снова благоразумен и больше озадачен, чем смущен. Он признает, что в его поведение, возможно, вкралась неправильность, но однозначно дурным его назвать нельзя. Будучи носителем более древней веры в их иудейско-католическом союзе, Джош отвергает самообслуживание исповеди, но совершает омовение, как символ отпущения грехов. Он скоблит себя овсяным мылом и обливает в наказание холодной водой. К возвращению Мартина Джош снова чист, готов и ждет — как и предполагалось. Но хотя он и чист, новую скульптуру Мартину он не покажет.

Бо#769;льшую часть дня Кушла тратит на то, чтобы освежить свои знания. Короткая пробежка по галерее Тейт, Сейнсбери Уинг, Королевской академии. Кушла позволяет себе лишь улыбнуться на бегу охраннику. После чего тот уходит с работы, бросает жену и садится в первый же поезд на Париж. Торопливое перелистывание тридцати девяти книг по искусству двадцатого века и долгая минутка обеденного перерыва, выхваченная меж двух дождей, — Кушла стоит на мосту Ватерлоо, наблюдая, как мутная Темза течет под ее ногами. Мимо бредут старик и одинокая молодая женщина. Старик раздумывает, не утопиться ли, и спешит обратно на работу — все лучше, чем глядеть в глаза правде своего убогого существования. Женщина сберегает порыв до моста Бэттерси, где ее вялая попытка самоубийства оканчивается погребением в платной психиатрической клинике — по настоянию богатой родни — и наградой за храбрость молодому констеблю, уговорившему ее слезть с перил.

Кушла продолжает образовательную программу. Все это она изучила еще во дворце. Сегодняшние занятия — повторение пройденного. Дворец предлагает очень качественное образование, превосходные наставники исполнены творческой энергии и только рады передать ее ученикам. И вот наступает момент, когда Кушла готова набрать темп — старушке Темзе теперь за ней не угнаться. Кушла готова стартовать к объекту под названием Джош.

Ей следовало бы освежить еще кое-какие знания, но она чересчур увлечена собственными планами, чтобы оглядываться назад.