"У Великой реки" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)

Андрей Круз
У Великой реки12345678
910111213141516171819202122232425262728293031323334353637383940414243444546474849505152535455565758ЭПИЛОГГлоссарий

35

Село Броды мало чем отличались от Березняков, за исключением того, что расположено было на реке. И заработок шел к удачно расположенному селу все больше от речной торговли. Вроде мини-Великореченска получилось, только принимались не большие караваны больших барж, а речные баржи- плоскодонки, баркасы и лодки. Однако село процветало.

Как и Березняки, оно было окружено крепким частоколом с колючкой поверху, в котором было двое ворот. Одни выходили на дорогу, а вторые вели к пристаням. В воротах стояли ополченцы под командой урядников, но в самом селе мы заметили присутствие военных. Штабной БТР-4 и две полуторки с «Утесами» стояли прямо на главной площади. И с ними же рядом расположились уряднический «виллис», а также «копейка» жандармов. Неужели все из-за ограбления, или все же военные ждут чего-то другого? Может быть, проблемы с эльфами уже и сюда докатились?

В любом случае, мы нуждались в ночлеге, к тому же я хотел загнать машину в мастерскую, а заодно прикупить машинного масла. Мало того, что наш запас немного израсходовался, так еще и пуля, отрикошетив странным образом, пробила в бочонке дыру в самой середине, после чего половина масла вытекла в кузов. К счастью, не промочив груз, потому что я имею полезную привычку укладывать все вещи на решетчатый деревянный поддон. Стойкий запах ГСМ от всего имущества – не подарок, проклянешь все на свете, а с сидорами твоими духовитыми тебя ни в какой постоялый двор не пустят, хоть плачь. Да и не отстирать его.

Два постоялых двора и гостиница в Бродах были забиты постояльцами, из-за нападений бандитов люди задерживались в селе, сбиваясь в стаи. Я сунулся в один двор, второй, затем в гостиницу – бесполезно. Хозяин отеля под интригующим названием «Гостиница», крепкий бородатый мужик лет пятидесяти, лишь разводил руками толщиной в доброе бревно, и гудел в бороду, что «нет никакой технической возможности».

Спасла нас, естественно Лари. Хозяин гостиницы, как и любое другое лицо мужского пола, не смог ей противостоять, «давление» я ощущал всем телом, и через пару минут она получила от него ключи от «баронской комнаты» – самого просторного из номеров, всегда зарезервированного на случай неожиданного набега начальства из Твери. Хозяин даже бросился помогать нам с багажом. Правда, и содрал аж пять рублей золотом – невероятные деньги по таким местам, сказочные просто.

– Автомастерская у вас открыта еще? – спросил я хозяина гостиницы, притормозив того в дверях.

– Открыта, чего с ней сделается? – удивился тот. – Они до самой ночи открыты обыкновенно.

– Ага, спасибо.

Быстро сбросив в номере пыльник с карабином, я пообещал дамам встретить их в трактире, когда закончу возню с машиной. Увидел легкий проблеск уже привычной паники у Маши в глазах, которая поняла, что я ее снова оставляю один на один с демонессой, и вышел за дверь.

Мастерская была в самом дальнем конце центральной улицы села и представляла собой огромный сарай с двумя воротами, с ремонтными ямами в нем, и стоящим над одной из ям грузовым «газоном» на больших внедорожных колесах. С газоном возился какой-то чумазый подросток лет четырнадцати, меняя масло. Рядом с ним возле ямы лежали два переломанных листа рессор.

Один из владельцев мастерской, братьев Бочаровых, Иван, худой, жилистый и очень сильный мужик, стоял за конторкой, чиркая карандашом в какой-то конторской книге. Второй из братьев, Петр, перебирал и протирал от масла инструмент за верстаком.

Я вошел в ворота, постучал ладонью по косяку. Иван поднял глаза от книги, обежал взглядом всего меня, задержавшись на огромном револьвере и тяжелых ботинках, спросил с подозрением:

– Наемник, что ли? За бандой прибыл?

– Нет, не за бандой. Охотник я. Проездом здесь. – пояснил я свой статус.

– А, ну хорошо. – кивнул тот. – А то как за этих «Ласок» награды объявили, так потянутся наемники. А от них проблем вечно больше, чем от бандитов.

– Гуляй Поле, никак? Тогда чего же вы хотите? – вежливо поддержал я владельца гаража.

– Вот и я об том! – обрадовался пониманию Иван. – Чего сделать хотели?

– Подвеску прошприцевать, проверить. В мостах масло посмотреть и сменить при необходимости, как раз срок пришел. – перечислил я. – И масло у меня в кузове разлилось, отмыть. Мойщик то работает у вас еще?

– Куды он денется? Знамо дело, работает. Давай тогда сперва на мойку. – скомандовал мастер.

Помыть машину самостоятельно не трудно, на первый взгляд, только вот где? К реке здесь спусков нет вокруг, и за стену на ночь глядя выезжать придется, а в селе мыть никто не даст, что и верно, в общем то. Нечего место поганить.

Я загнал машину во двор, поставил рядом с сараем на металлическую решетку. Из маленькой дощатой будки выскочил еще один подросток из аборигенов, явно из соседнего Вираца, разматывая за собой черный резиновый шланг. Через несколько секунд он уже суетился в кузове, из которого через откинутый задний борт выливались потоки отливающей радужными разводами воды. А я отошел к Ивану, спросил, кивнув на мойщика:

– Раньше у вас местные мальчишки подрабатывали, помнится, а теперь аборигены. Что так?

– Местные именно что подрабатывали. – ответил он. – А эти работают. Семья горшечника из баронства сбежала, что то со своим сеньором не поделила. Отец здесь повадился крынки с мисками делать, наладил дело небольшое, а ребят мне в науку пристроил. В ученики, вроде как. Для аборигена стать автослесарем – сам понимаешь, почет выше башки. Если и не здесь, то в тех же Старых Государствах потом можно пристроиться очень хорошо.

– Но не в Вираце. – утвердительно сказал я.

– Не в Вираце. – кивнул Иван. – Больше им туда дороги нет.

– А что, у вас стали беглым крепостным убежище предоставлять? – удивился я. – Здесь?

– Нет, в общем-то. Этому предоставили, убедил он как-то голову сельского, что заслуживает. Да и мастер хороший, такому везде рады.

Предоставление убежища беглым крепостным было самым настоящим камнем преткновения в отношениях с местными баронствами, графствами, герцогствами, монастырскими областями и прочими государственными образованиями. В Новых Государствах, образованных «пришлыми», крепостного права не было, разумеется. Крестьяне или владели землей, на правах вольных фермеров, или арендовали землю в качестве издольщиков. Последние как раз, все больше и были из аборигенов, причем в немалой степени из беглых крепостных. Однако, добежать было нужно как минимум до Твери. Осесть в приграничных землях не разрешали никому без специального на то разрешения, и такое предпочитали давать тем, кто и в своей земле был свободным.

Ценили ремесленников, целителей, чародеев. Тот же гончар-горшечник вполне мог рассчитывать на такое разрешение – местное население не любило покупать посуду фабричной выделки. Да и никто не любил, с тех пор, как узнали, что правильно и индивидуально нанесенные на каждую тарелку или чашку руны позволяют избегать болезней, отравлений и всяких прочих безобразий. А от фабричной посуды такого ждать не следует.

Целителям вообще везде рады были. Волшебная медицина Великоречья сто очков форы давала медицине обычной, и все равно выигрывала по всем статьям. Что для врачей мира старого было неизлечимым, средний деревенский знахарь мог исцелить за неделю.

А вот крестьянин мог рассчитывать на то, что его не выкинут обратно за границу лишь в том случае, если он обращался в Твери в департамент по беженцам, и изъявлял желание осваивать Левобережье, то самое, где сейчас воевали с эльфами. Тогда да, тогда он получал и надел земли, и ссуду на обустройство, и даже гарантию того, что все выращенное будет скуплено государственными чиновниками, буде не удастся продать на рынке.

Был еще и третий путь осесть аборигену в наших землях – предложить себя в прислугу или работники. Но шансы на это имели лишь бессемейные, молодые и сильные. Те же владельцы постоялых дворов с трактирами с удовольствием брали под свою опеку молодых симпатичных девок. По понятным причинам, разумеется, получая гарантированный доступ к телу. Поди, откажи ему, если увольнение почти что равно выдворению, если кто другой не наймет. Ну, или подаваться в крестьянки на Левобережье.

Еще один выход был, но уже своеобразный, – добраться до городов, где процветает «бордельное дело», где и наняться на работу в том или ином качестве. Там, кстати и на тех же подавальщиц трактирных спрос был немал, если нравственные устои или внешность не позволяли становиться труженицами постельного фронта. Если же устои позволяли, то заработать можно было немало. Обирать обладательниц «желтых билетов» не позволял закон, за которым в нашем, например, Великореченске, бдительно следила Анфиса Зверева, а с ней мало кто хотел спорить.

Кстати, зачем такая забота о распутных девках? Вовсе не от гуманности, а всего лишь потому, что старались не создавать возможностей для принуждения занятий проституцией, потому как это чревато криминализацией «отрасли». Департамент Благочиния в Твери справедливо рассудил, что как только в данной сомнительной отрасли публичных увеселений перестать контролировать исполнение законов, так сразу появятся сутенеры, за сутенерами их «быки», а затем весь пучок проблем, включая наркотики, список которых благодаря алхимии и магии был удивительно разнообразен. И после некоторого времени дерьмо лопатой будет не разгрести. А пока над владельцами борделей висит дамоклов меч в виде въедливой и пристрастной Анфисы, каждой «матроне» грозит штраф, исчисленный по принципу «чтоб голова не качалась», а каждой шлюхе – розги, то можно быть уверенным, что все будет пристойно, насколько это возможно в бардаке.

Однако в пограничных со Старыми Государствами землях всегда творилось нечто непонятное и смутное. Феодалы из бесчисленных королевств, герцогств, графств и баронств, естественно, побеги своих крепостных не поощряли, однако не могли склонить к сотрудничеству правительства Новых Государств. Тем, с одной стороны, головная боль местных царьков была, как бы помягче выразиться, до одного места, с другой стороны, они были даже довольны, что заселялись пустующие земли в их собственных княжествах.

Но поощрять побеги напрямую было негоже – это уже хамство получалось, а заодно и вмешательство во внутренние дела. Поэтому все это пустили на самотек, но беглецов, излишне задержавшихся в приграничной полосе, и не нашедших в ней себе места, могли даже выдворить. Для примера, чтобы показать, что раз перешел границу, то дуй прямо к столице. И езжай на левый берег Великой, целину поднимать. Зато с противоположной стороны границы орудовали на всех дорогах шайки поимщиков – самые настоящие ухорезы, обязанностью которых было отлавливать беглецов и возвращать их хозяевам. Ловили на своих дорогах, и на нашу сторону забирались. Бывали случаи даже похищений уже легализовавшихся было беглых.

Сеньоры «из-за речки» шайкам приплачивали, но тем всегда было мало, волчья натура брала верх, и часто они скатывались в банальный разбой на территории Тверского княжества. Благо недалеко было переправлять похищенный товар с машинами в свои земли. И там же можно было легко продать рабов. Таким образом, выходило, что власти сопредельных государств, вольно или невольно, способствовали разбою на дорогах в государстве нашем.

За такими шайками отчаянно гонялись пограничники, егеря, и даже небольшие армии соседних государств, справедливо полагая, что их поведение в сопредельном сильном княжестве может всех подвести под монастырь. Известны были случаи артиллерийского обстрела усадеб особо ретивых сеньоров, а по одному барончику даже самолеты отбомбились десятком стокилограммовых авиабомб. За поощрение деятельности бандитов. И был риск, что рано или поздно бомбы уронят на дворец владетеля.

А еще за головы разбойников назначались награды. И с нашей стороны, и с сопредельной. Награды немалые, но лучше бы их было не назначать. Объявление наград за головы бандитов породило появление в этих краях групп наемников – охотников за головами. Хорошо организованные, чаще всего смешанные по составу, группы прекрасно вооруженных и умеющих воевать «диких гусей», или как их здесь называли – «духов войны». Банды против банд, если угодно. И кто из них лучше – даже непонятно. Если бандиты безобразничали по лесам, то пьяные наемники вечно устаивали проблемы в населенных пунктах. Учитывая, что большинство членов этих отрядов были коренными жителями Гуляй Поля, можно догадаться, что ждать от них следовало чего угодно.

Вот за такого наемника и принял меня поначалу Иван Бочаров. И обрадовался он потому, что понял – не будет никакой пьяной драки, и уехать, не заплатив, я тоже не попытаюсь. Вот и разговорился. Хотя по жизни был мужиком молчаливым, как бревно.

– А что про банду слышно? – спросил я его.

– Про «Ласок» этих, что ли? – переспросил Иван.

– А что, другие есть?

– Есть, конечно. – кивнул он косматой головой. – Куда нам без них? Эти себе рекламу сделали, с почтой этой самой, все и забегали. А остальные меру знают, на глаза не лезут, посреди бела дня в городах не палят, вот к ним интересу и нет никакого. Егеря третьего дня четверых поймали из какой-то другой банды, да и повесили у дороги без всякого суда, по-домашнему. И что? Ничего, никто и не говорит – у нас это дело житейское.

– А с почтой как вышло? – спросил я о животрепещущем.

– Проще некуда. – отмахнулся Иван. – Подъехали прямо к воротам, чин чином, шагом, винтовки за плечом, колонной по два. У нас в Бродах уже лет десять как тихо, с тех пор, как эльфы тогда напали. Вот на воротах их и проспали. Подпустили близко, те разговор завязали, даже бумагу явили какую-то. И так, за разговором, на всех револьверы наставили.

Я кивнул. Эту часть нападения я примерно так себе и представлял. По-другому бы у маленькой банды не вышло. Не атаковать же им город в конном строю, под очередями крепостной крупнокалиберной «спарки»? А расслабившийся караул в воротах всегда может подпустить к себе кого угодно. У умных людей давно на въезде шлюз имеется, чтобы с ходу не ворваться, а тут его и в помине нет. Пять человек караула, и шлагбаум. И рваную шапку против короны поставлю – не было никого у пулемета. Спустился расчет пулеметный вниз, лясы почесать, папирос покурить с товарищами.

– Вот… – продолжил тем временем Иван. – А остальные, человек десять, с ходу рванули к почте. Тут по прямой минуту всего, доскакали мигом. Двое стражников пьяными валялись на сеновале со служанками из «Дурного болота», а еще двое даже за стволы схватиться не успели, как их положили. И пошла стрельба. Бандиты не дураками оказались, они еще по улицам тут гарцевали и по окнам палили, не поймешь, на что напали. Поэтому народ и не сообразил, куда бежать, в кого стрелять.

С этим тоже все понятно. Народ тут все же пограничный, ко всему привыкший и все повидавший, у каждого в доме по хорошему ружью или карабину имеется. Борода с Батыем винтовки тут десятками ящиков продают, самый товар. Если бы сообразили люди, что к чему, то банда могла бы из села и не уйти, всех бы положили. Но так запутались, не поняли, вот те без потерь с казной и ушли.

– Ну а те хранилище вскрыли, сундук им почтмейстер отпер, после того, как ему дуло в нос сунули, да по шее насовали, деньги они собрали, и свалили. А тут и жандармы проснулись, наконец. Покидались в машины, кто в чем был, и рванули следом. Без ума, без порядка. Им даже кричали, мол, куда так претесь? А они, болваны глиняные, решили, что банда теперь бежать будет, доколе сил хватит.

– И что вышло?

– Поворот, что сразу за верстовым столбом, знаешь?

– Ну…

– Вот за ним их и встретили, где колея в лес отходит. Как дали с двух сторон, так на первой машине никого целого и не осталось. Двоих наповал, а остальных поранили. Вторая машина встала, вроде как оборону занимать, а банда дожидаться продолжения не стала, да и ушла в лес. Десяток конных жандармов пытался их по следам найти позже, да уже без толку. У них, видать, амулет был, что следы заравнивает.

Есть такие амулеты, не спорю. У меня у самого такой в рюкзаке хранится, в кожаном футляре. Но разравнивая следы обычные, он оставляет магические. Разве в Бродах колдунов нет? Двое или трое точно есть. Пусть звезд с неба и не хватают, но магический след найти бы сумели. Об этом я и спросил.

– Чего не знаю, того не знаю. Трифона-колдуна туда возили, было дело, но не нашли никого. В волшебных делах я ни уха, ни рыла. – мотнул головой Иван.

Особо удивительного в таком повороте событий тоже нет, если главарь в банде толковый. Тут заровнял амулетом, там без амулета по воде или камням прошел, потом еще с амулетом. А если и у них есть колдун, пусть и не сильный, то скрыть след он не сможет, а вот размыть, размазать – это запросто. Хотя, давно я о бандах с колдуном не слыхал, давно. Такая банда сразу начинает представлять серьезную опасность. К частью, у колдунов хватает и других способов на жизнь себе зарабатывать, и неплохую, вот и не рвутся они по лесам от поимщиков прятаться, разве что совсем слабенькие и недоучки.

В общем, я оставил машину в мастерской с обязательством забрать ее с рассветом, а сам пешком направился обратно, но не в гостиницу, а в упомянутый трактир «Дурное болото», где и должен был встретиться с дамами.

Мое внимание привлекли стоящие у крыльца три очень пыльных и заляпанных дорожной грязью «козла», заваленных и обвешанных по бокам тюками, на двух из которых были установлены вертикальные железки, очень напоминающие пулеметные турели. А машины гражданские. И пулеметы для гражданских во всех Новых Государствах (а в Старых – тем более) были нелегальны. Значит, из Гуляй Поля транспорт. Там то все можно, что ни придумай. Анархисты. Сюда с пулеметами не поехали, не рискнули, но в своих пределах раскатывают. Значит, те самые «охотники за головами» нарисовались на местном горизонте. Жди проблем. Эти люди с проблемами обычно под ручку ходят.

Я поднялся на крыльцо, открыл рывком деревянную дверь и вошел внутрь. И сразу все стало ясно. Трактир был полон, но больше всего привлекали внимание две молодые женщины за дальним угловым столом, которые Лари и Маша, и компания аж из восьми (я пересчитал) разнообразно, но практично одетых мужчин, расположившихся возле стойки. Долгий путь на машинах в Броды их, видимо, утомил, («козлы» принадлежали им, без сомнения), вот они и расслаблялись быстро потребляемой водкой. И уже здорово окривели. Но вели себя пока относительно пристойно.

Они ангажировали игравшего в трактире гармониста, который старательно тянул в стороны меха своей тальянки, а трое из наемников нескладно выводили: «Сам весь в слезах своей любезной, он так учтиво говорил…!», то есть классический «Шумел камыш», адресуясь явно к нашим колдунье с демонессой. Те смотрели на импровизированное трио спокойно, не поощряя к развитию отношений, но и без брезгливых гримас.

Я присмотрелся к компании. Состав был смешанный. Половина явно из пришлых, вторая половина – аборигены. Два нордлинга с короткими светлыми бородами и болтающимися по бокам лица косами, и двое откуда-то с южного побережья, худые, горбоносые, темноглазые, смуглые. Все в традиционных для наших мест длинных пыльниках, сейчас небрежно сброшенных на стойку и один из столов. Все с пистолетами и револьверами в кобурах, из-под брошенных плащей видны приклады карабинов и винтовок, сваленных на стол. Полный набор.

Я пересек зал, присел к своим спутницам, махнул рукой подавальщице из аборигенок. Девушка подошла, попутно словив звонкий шлепок по заду от одного из нордлингов, приняла заказ. Я попросил кувшин пива и традиционную для себя свинину с картошкой. Девушка направилась на кухню, а я спросил у Маши:

– Как оно? Без проблем?

– Без всяких. – чуть улыбнулась она. – У меня с прошлой драки столько неизрасходованной злобы осталось, что этих я расплющу об стенку, если сунутся.

– Не надо. – забеспокоился я. – Здесь незаконно применять магию к людям, если они тебя магией не атакуют и не угрожают жизни. Если только по минимуму.

– Можно и по минимуму. Ты моих электрических ежиков пока не видел. После них еще неделю руки не шевелятся, а при попытке прикоснуться к чему-нибудь искра все время проскакивает. – улыбнулась она. – Валер специально для наших девочек, что из учениц, заклинание придумал. Чтобы не приставали.

Ай да Валер, какой умный мужик был. А то другой научит только самым сильнейшим боевым заклинаниям, вроде «Невидимого молота» или «Сожжения души», а потом ученицу из-за какого-нибудь кабацкого приставалы под суд – и в тюрьму. Плюс «Внутренний Щит» на год, после которого про колдовство навсегда забыть можно. А этот придумал что-то адекватное.

– Но все же лучше избегай применять, ладно? – попросил я ее. – Незачем афишировать, что ты колдунья. Ты у нас вроде тяжелого оружия, если никто не будет знать, что ты можешь – у нас всегда будет преимущество.

– Понимаю. – кивнула она.

Ну и умница, раз понимает. А вообще, будем надеяться, что до скандала не дойдет. Все же жандармов полно, и войска в селе. Нормальные люди поостереглись бы буянить. Осталось выяснить, насколько эти нормальные, потому что навелись на женщин они конкретно, и мое присутствие не поколебало их решимости ни на минуту. Пели они даже громче, смотрели, не отрываясь, а после «Шумел камыш» затянули «Окрасился месяц багрянцем», что тоже укладывалось в традиционный репертуар для таких случаев. Гармонисту налили, дали золотой, так что он тянул свою гармонь от плеча до колена и обратно, старясь, как может. Изделие армирских мастеров стонало, завывало и рвало душу.

– Ну, надо же, как стараются! – повернулась к нам Лари. – Маша, ты им точно нравишься.

– А ты? – огрызнулась Маша.

– А я нравлюсь тебе. Я знаю. – ответила демонесса таким томным голосом, что Маша расплескала свой морс, с примесью водки, правда.

С этими словами демонесса закинула одну великолепную ногу в длинном сапоге на другую таким движением, что певцы на мгновение сбились. А затем ослепительно улыбнулась, прикрыв, правда, клыки. А я понял, что теперь проблем уже не избежать. Певцы продолжали петь, но от стойки оторвался высокий, худой плечистый человек с темной щетиной и наголо бритой головой, на которой выделялись черные, глубоко посаженные глаза. Он словно из пещеры смотрел на мир из-под низко нависавших бровей. На боку у него болталась кобура с каким-то монстром заказного пятидесятого калибра, с другой стороны – огромный тесак в ножнах, с потертой обшитой кожей рукояткой.

Свой пыльник он вместе с остальными сбросил на стол, и остался в потертой куртке из темно-зеленой чешуйчатой кожи болотного тритона, серых брюках-галифе с кожаными вставками для езды верхом и высоких, до самых колен, шнурованных крепких ботинках. Глаза у него были мутные и красные, от усталости и выпитого, но стоял на ногах он крепко и двигался легко. Когда он подошел и встал перед демонессой, с любопытством глядящей на него снизу вверх, певцы замерли. Получилось, вроде как оркестр сделал драматическую паузу, подчеркивая ответственность момента.

Я вполне доброжелательно смотрел на подошедшего, незаметно сместив правую руку ближе к поясу, где лежала в чехле моя пружинная дубинка, как раз для таких случаев предназначенная. Стрелять тут нельзя, могут и вздернуть, а вот приложить чем-то таким вовсе не возбраняется. Если без смертоубийства и тяжких увечий, то отделаешься максимум покрытием ущерба и штрафом. Главное – посторонних и местных не задевать. А у заезжих драки почти что обычай.

Другое дело, что их аж восемь… Но без демонесс с колдуньями. А мы с ними, хоть и без понятия, как они себя поведут. Например, Лари явно ищет повода… к чему? Вот у нее куртка расстегнута, и рука неподалеку от рукоятки укрытого латига.

– Позвольте представиться. – уверенным хрипловатым голосом заговорил главарь «охотников за головами». – Владимир. Владимир Труба. Из Гуляй Поля.

Гармошка возле стойки снова взвыла, выдав первые такты песни «Любо братцы, любо», но хор пока молчал, выжидая развития диалога.

– Очень приятно. – слегка улыбнулась Лари, но больше не добавила ничего.

Маша чуть напряглась, но магии я пока не ощущал. Видать, не слишком серьезно она оценивает противников. Что, в общем, не удивляет. Если воевать с колдунами еще можно, то драться – точно не стоит. Лично я с Машей драться ни за что бы не решился, а пока ожидал развития событий.

– Могу пригласить вас присоединиться к нашей компании, прекрасная незнакомка? – сразу сбился на стандартные кабацкие банальности Владимир Труба из Гуляй Поля.

– На хрена? – так же мило улыбаясь, спросила демонесса, и я понял, что она явно ищет драки. Только зачем это ей?

Подошедший явно сбился с мысли, не ожидая столь простого вопроса. Затем собрался с мыслями, и сказал:

– Ну… мы угостили бы вас… – показав при этом в сторону, где собралась его компания.

Лари молча подняла наполовину налитый стакан со стола, покрутила перед собой, после чего лаконично сказала:

– Уже.

Это снова вызвало паузу в диалоге, который явно развивался не по привычной для Владимира Трубы колее. Главным фактором, сулящим успех его донжуанству, насколько я понимал, являлся страх собеседницы, которая должна была поддаваться галантному головорезу, чтобы избежать банального битья по морде. Система «по любви или по печени?». Эта же дама лишь с любопытством ожидала продолжения разговора, явно ни капли не опасаясь человека, которого должны были опасаться все. Лично я – опасался.

– Да ладно кобениться. Пошли. – решив более не терзать себя вежливостью, сказал Вова Труба и протянул руку к Лари.

Все же человек и демон – разные ипостаси. Даже полудемон. Я толком не успел и разглядеть, как Лари пнула его сверкающим (когда только и надраить успела?) сапогом в живот, после чего она рванула его за запястье мимо себя, обрушив в проход между столами, лицом вниз. И не успели его обалдевшие друзья среагировать, как демонесса оказалась на столе, с него с невероятной ловкостью и грацией перепрыгнула на соседний, оттуда – на следующий. И лишь когда она оказалась на том самом столе, на котором были свалены плащи и винтовки, компания вдруг спохватилась и среагировала. Один из нордлингов, невысокий, но очень плечистый, с косичками как у первоклассницы, что-то заорал на своем языке, попытался схватить ногу демонессы, но в результате получил такой пинок каблуком в середину лба, что стук от удара разнесся по всему кабаку, перекрыв все другие звуки, а сам нордлинг отлетел назад, завалив попутно одного из южан.

Один из «певцов» тоже попытался схватить Лари за ногу и сдернуть со стола. С человеком, даже с самым ловким, это получилось бы, но не с тифлингом. Уследить, как она увернулась, я тоже не смог, зато прекрасно увидел, как каблук второго сапога ударил во второй лоб. С точно таким же эффектом. У того закатились глаза и он с грохотом опрокинул спиной соседний стол. А на Лари бросились все разом. Маша вскочила, я почувствовал, как через нее словно холодный ручей потек, она привлекала Силу.

– Не спеши! – крикнул я ей.

Сам же я уже несся в строну разгоревшейся драки, успев отметить, что кабатчик накручивает диск на висящем на стене телефоне. Жди жандармов.

Меня увидели не сразу, все смотрели на хохотавшую и сбрасывающую пинками барахло со стола Лари. Поэтому мне удалось с ходу пнуть в колено одного из стоявших, после чего захватить его за шею и опрокинуть затылком на соседнюю лавку, попутно добавив еще и с ноги куда то под ребра. В ту же секунду меня заметил и налетел один из южан, с выпученными бешенными глазами. Я успел заметить у его на руке надетый кастет с шипами. Увернулся от прямого удара в лицо, успел в нырке ухватить дубинку и, выпрямляясь, ударил не прямым, как можно было от меня ожидать, а чуть снизу и наотмашь, не дотягиваясь до него. Дубинка со щелчком разложилась и увесистый набалдашник с хряском врезался ему в скуловую кость, глубоко рассекая кожу. Этого хватило для того, чтобы он ухватился за лицо руками, закачался и получил еще один удар, сбоку по шее, вырубивший его окончательно.

Тем временем вокруг Лари события просто кипели. А она взялась за латиг, но не за рукоятку, а за середину, используя рукоять как кистень. Может и правильно, концами латига убить нетрудно. А она и так орудовала им мастерски. Кнут метался подобно летучей взбесившейся змее, обмотанная кожей тяжелая рукоятка била по подставленным рукам, по головам, по спинам. Второй нордлинг сумел зайти сзади и даже занес кистень, но тот вдруг потянул его назад, как будто кто-то невидимый рванул оружие на себя, а я почувствовал легкую волну маги. Маша все же вмешалась, и вмешалась аккуратно. Умница!

Выигранной паузы Лари хватило, чтобы заметить опасность и приложить нордлинга кнутовищем по башке, от чего тот просто взвыл, упал на колени и схватился руками за голову. Тем временем вскочил на ноги певец, которого Лари сбила с ног первым, и бросился на нее, теперь уже аккуратно, не горячась, понимая, что против него не забуянившая девчонка в подпитии, а серьезный противник. Вскочил на ноги и тот, которого я сбил с ног первым. И вытащил нож. Хороший такой, крепкий, средней длины нож с чуть изогнутым клинком, гномьей работы. Таким кишки выпускать как нефиг делать. И пошел на меня, делая рукой с оружием небольшие финты. Второй южанин начал обходить меня сбоку. К Лари направился поднявшийся на ноги главарь, уже оправившийся, хоть и морщившийся с каждым шагом. И который вдруг резко споткнулся о неожиданно придвинувшийся ему прямо под колени табурет, но не упал, а отскочил в строну.

Раздался свист, что-то неуловимое мелькнуло в воздухе, выбитый страшным ударом нож вылетел из руки «певца», а сам он схватился за запястье, сморщившись от боли и резко отскочил назад. Это Лари развернул латиг в «боевую позицию» и влепила прямо по зажатому ножу. Заодно и высушив кисть наемника. Южанин резко отскочил в сторону. Получивший по голове нордлинг отбежал чуть назад, но лишь для того, чтобы выбрать позицию для атаки, которая и не замедлила. Пущенная могучей рукой тяжелая табуретка почти настильно полетела в спину Лари, но вдруг изменила направление и ударила сиденьем плашмя по морде крадущегося южанина, сбив его с ног с такой силой, что каблуки подлетели выше головы.

Главарь уже вооружился своим тесаком. На ноги сумел подняться нордлинг, получивший в лоб от Лари, и тоже достал искривленный нож. Второй северянин снова взялся за свой кистень и пошел к нам. И в этот момент раздался переливчатый свист, знакомый каждому в Новых государствах. Полицейский свисток. И драка замерла.

В двери вошло человек десять жандармов сразу. А у всех дерущихся из рук мгновенно исчезло холодное оружие. А на лицах появилось выражение: «ой, а что случилось?». Драка просто испарилась, потому что шутить с жандармами не стоит. Даже в случае простой драки месяцев по пять тюрьмы получить как нечего делать. А кому охота пять месяцев на осушении болот проработать?

– А ну, расселись все. – прорычал старший жандармский унтер. – По местам, откудова встали, если не хотите сразу по пятнадцать суток схлопотать.

Лари мило улыбнулась представителю власти, легко спрыгнула со стола на две ноги, и пошла, покачивая бедрами так выразительно, что даже утиравший с лица кровь южанин уставился на нее. И через несколько секунд она уже сидела, закинув ногу на ногу. Ну и я счел за благо вернуться за стол и сразу налить себе пива, успокаиваясь. Потому что сердце от выплеска адреналина стучало так, что я боялся, что это будет заметно. Даже через толстый свитер. А вот Лари была идеально спокойна, почти блаженна.

– Ты это зачем сделала? – прошептал я.

– Просто так. – ослепительно улыбнулась она, продемонстрировав влажные белые клыки. – Скучно стало. Тебе разве не понравилось?

Тем временем банда тоже рассаживалась кое-как на свои места под бдительными взглядами жандармов. Некоторым из них досталось неслабо. Особенно тому, к которому прилетела табуретка, пущенная рукой его товарища. Он до сих пор пребывал без сознания, лежа на полу. Над ним присел главарь и тот нордлинг, что его предметом мебели приложил. Затем главарь повернулся к нам и так посмотрел, что я сразу понял – есть у нас проблемы. И немалые.

Я с тоской глянул на Лари. Скучно ей стало, понимаешь. Вот теперь то повеселимся. Особенно, если они нас за стенкой перехватить сумеют, где жандармы не прибегут. Интересно, они поняли, что у нас Маша колдунья, или не сообразили, откуда столько неудач в драке?

Тем временем старший унтер извлек из планшетки бланк протокола, а в кабак вошло еще одно лицо – местный целитель, который сразу же направился к валяющемуся без сознания южанину. В общем, ситуация под контролем. Осталось только прикинуть размер штрафа, который с нас сдерут. Без этого не обойдется. Плюс посуда битая.