"У Великой реки" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)28Прошло не больше часа после того, как Лари столь непринужденно присоединилась к нашей компании, а мы уже успели позавтракать в гостинице под взглядами перешептывающихся горничных и официантки, которых, уходя, Лари в отместку вогнала в краску, а мы втроем уже катили по дороге, сидя в рядок на широком сиденье моей полуторки. Лари снова сидела справа, я – за рулем, а Маша старательно жалась ко мне, пожаловавшись шепотом, что Лари постоянно делает вид, как будто собирается схватить ее за бедро. Хватать не хватает, но пугает. И еще хихикает, довольная собой, когда колдунья пугается. Дорога была почти пустая, лишь пара крестьянских подвод попалась в попутном направлении, мотор под капотом молотил ровно и весело, и настроение у меня, как ни странно, был очень хорошим. Причин к тому было несколько. Первая причина – Лари. Как бы то ни было, а я искренне счел ее полезным приобретением для нашего крошечного отряда. А почему бы и нет? Ее преступления, перечисленные в ордере на арест, выглядели скорее хулиганством, нежели чем-то серьезным. Драгоценности на одиннадцать тысяч золотом, конечно, из такой логической схемы выбивались, но… как знать. Не зря же она упомянутого купца Перепихина еще и плетью побила. Видать, было за что. А еще я не забыл, как Лари мастерски умеет заплетать извилины что мужчинам, что женщинам, добиваясь от них почти всего, что ей требуется. И еще мне помнилось, с какой невероятной скоростью она сумела воспользоваться своим латигом в той схватке на дороге. И неплохо пострелять из пистолета. А это значит, что членом экспедиции она может оказаться действительно ценным. Ну и помимо причин, которые я мог обосновать логически, была причина порядка эмоционального – Лари мне откровенно нравилась. Впрочем, как и всему остальному человечеству. И не человечеству, наверное, но тут ничего утверждать не могу. Хотя я ее немного побаивался, хоть и меньше теперь, после того как нацепил себе на шею амулет. Лари снова успела переодеться, непонятно только, как все эти наряды влезали в небольшой ее чемоданчик. И теперь выглядела вполне годной к путешествию, приодевшись в эльфийский костюм лучницы, эдакую смесь из лесного камуфляжа и наряда регулярной посетительницы ночного клуба. Красиво, местами откровенно, и, как ни странно, практично. В этот раз, не чинясь и не дурачась, она забрала винтовку у Маши, вполне искренне сказав, что она наверняка пользуется ей лучше, чем наша колдунья. Еще она твердо дала понять, что намерена участвовать в нашей авантюре до самого конца, честно выполняя обязанности члена отряда, раз уж мы спасли ее от разбирательств с тверским судьей. Кроме того, делать ей было сейчас особенно нечего, долго сидеть на одном месте она не могла, наше путешествие обещало быть интересным, а значит, ничто не препятствовало ей к нему присоединиться. Вообще, по слухам, почти все демоны склонны к авантюризму, недаром одна из составляющих сторон их натуры есть Хаос. Судя по всему, к тифлингам это тоже относится в полной мере. В эту сторону от города пока не добралась даже война. Мы не встречали ни военных колонн, ни кавалерийских разъездов, ничего, лишь возле одной большой деревни увидели пикет из четырех урядников с машиной. Нас остановили, спросили документы, а мы, в свою очередь, спросили, что здесь происходит. Как выяснилось, урядники стояли на дороге неспроста. Кто-то повадился нападать на одиноко едущие крестьянские подводы, буквально разрывая в клочья как седоков, так и лошадей, а заодно вконец разоряя груз, но без грабежа. За последний месяц было три таких случая, погибло четверо. Если бы у нас было свободное время, я бы наверняка сунулся в эту самую деревню и попытался взять заказ на истребление твари. Очень по описанию поведения она напоминала того «бабуина», что я застрелил у Ручейного, и на которых охотились Попыйвода с Колобком. Та тоже отличалась страстью к разорению личного имущества пастухов, а рвала не только людей, но и скот, что под руку подворачивался. Однако, времени на охоту не было, тварюга выходила на промысел не каждый день и в разных местах, поэтому я лишь поделился доступной информацией с урядниками. А заодно порекомендовал дать телеграмму в Великореченск и вызвать оттуда охотников, как раз Попыйводу с Колобком. Точно зная, что такая услуга мне наперед зачтется. На сем мы с урядниками распрощались, а я задумался. За всеми недавними событиями та моя охота как то забылась. Но загадка осталась. Откуда эти самые «бабуины» берутся? И почему точки их появления словно движутся с северо-востока на юго-запад? Совсем не сложно выстроить на карте цепочку последовательного появления монстров в разных районах княжества. Если бы каждого из этих чудовищ не убили и не спалили в печке, можно было бы подумать, что это сама тварь путешествует. А так кто путешествует? Тот, кто их делает? Но в чем смысл? Зачем? К полудню нам удалось проехать почти двести километров. Дорога здесь была… ну, как все дороги у нас, скорость держали километров сорок в час. Как я и рассчитывал, около часу дня мы выехали на развилку с деревянным указателем: «Болотное, Ванеево, Пограничный, Вирац – прямо, Березняки – направо». То, что село Березняки было «направо» понятно было и без указателя, дорога огибала его ограду. А мы огибать не стали, а направились прямо в ворота. Время привала и обеда. Лучшего места для этого в округе не найдешь. А в Березняках это было одной из главных статей дохода – прием проезжих. Село небольшое, вроде, но в нем три хороших трактира и аж пять постоялых дворов. Очень уж оно удобно расположено на этой дороге, как раз на половине дневного перегона для едущих на машинах, и полного перехода для конных и на подводах. Вот и мы после половины перегона подъехали к воротам, проделанным в частоколе. Сейчас они были распахнуты, лишь перегорожены полосатым бревном шлагбаума. К моему удивлению, на воротах стояли не ополченцы, а жандармы, в своей серой форме, с СВТ за плечами. Командовал унтер, который взялся тщательно проверить наши документы. А на пороге открытой кордегардии стоял, привалившись плечом к косяку, молодой колдун с каким-то амулетом в руках. А кроме жандармов, толклись на входе еще и четверо ополченцев, с традиционными для такого дежурства дробовиками, для всякой твари на близком расстоянии убойными. Интересно. Я в Березняках бывал не однажды, и такой охраны на въезде не видел. Вот те четверо местных ополченцев – это нормально. Колдун – тоже понятно, он местный, хоть в воротах и не всегда дежурит. А жандармы что-то новенькое. Хотя, насколько я помню, полурота жандармов расквартирована в селе Слеги, что в пятнадцати верстах на юг отсюда. Оттуда, наверное, прибыли. Только зачем? Колдун, глядевший на артефакт, сделал знак унтеру, после чего глазами показал на Лари. Двое из ополченцев чуть сдвинулись в нашу сторону, удобней перехватив свои помповики. Сменили позиции и двое жандармов. Понятно, просто засекли то, что с нами не человек. Ничего необычного, но пока не установят, кто именно – будут настороже. Может быть с нами спутник такой, а может мы и сами не ведаем, кто к нам подсел. Доппельгангер, например. Каково? Тогда еще и нас спасать придется. Сейчас унтер меня в сторонку отзовет, и тихо спросит в чем тут дело. Так всегда делается в подобных случаях. – Могу я вас на пару слов? – тихо спросил унтер, подойдя ко мне и глядя в глаза из-под низко опущенного козырька мягкой «патрульной» кепи. – Вы о девушке? – переспросил я. – Она не человек, тифлинг. – То есть вы в курсе дела, кто с вами едет? – Да, разумеется. – кивнул я. – Она официальный член группы. – Группы? Я показал ему папку с всемогущими бумагами из Контрразведки. Он их быстро просмотрел, кивнул, ткнул пальцем в подпись Лари. – Это она, верно? – Она самая. – Хорошо. Давно здесь тифлингов не видели. – покачал головой унтер. – Разве что с месяц назад какой-то колдун из аборигенов в сопровождении двух тифлингов охраны проехал. Не затруднит вас подтвердиться, чтобы мы от вас отстали окончательно? Против того, чтобы по очереди провести рукой над бумагой, мы не возражали, что и сделали. Этого хватило для того, чтобы более не выглядеть подозрительными вооруженными бродягами. Шлагбаум поднялся перед нами, и мы въехали в село, распугивая уличных собак, бегущих следом и норовящих ухватиться зубами за колеса. Кстати, такое в каждой деревне повторяется, но ни разу не видел, чтобы хотя бы одна из таких шавок и вправду за колесо укусила. От самых ворот до главной площади Березняков шла прямая широкая улица, а на этой самой площади и выстроились в ряд все трактиры с постоялыми дворами. У крыльца, ведущего в трактир «Веселая долина» стояли целых три жандармских АТЛ-2, размалеванных зелено-желто-бурыми пятнами камуфляжа грузовичка, таких же, как моя полуторка, но двухосных. В кузове каждого было по ПКБ на турели. В машинах сидели еще несколько жандармов в полном снаряжении, а возле них стояли еще двое ополченцев и староста в форме старшего урядника, с голубыми петлицами выборного чиновника. Серьезно. Что случилось? Староста так просто мундир не напялит, зачем ему надо зря глаза мозолить? Я завел машину на стоянку у трактира, ограниченную по кругу коновязью, заглушил мотор. Все с облегчением выбрались на твердую землю, потягиваясь и пытаясь размяться. Несколько часов сиденья в одной позе бесследно не проходят. – Чем здесь кормят? – задала Маша самый естественный для себя вопрос. Было бы странно, если бы она поинтересовалась чем-то другим в первую очередь. Я бы, по крайней мере, удивился. А так – все в порядке, все та же Маша, ничего не изменилось. – Хм… Традиционная кухня – это тебе о чем-нибудь говорит? – О больших порциях. – вздохнула Маша мечтательно. – О вот такущих! Она раскинула руки во всю ширь, пытаясь изобразить, на какой размер тарелки она готова претендовать – Ну да, так тоже можно сказать. – согласился я. Как и в любом другом сельском трактире, заботящемся о своей репутации, помалу в «Веселой долине» не накладывали, равно, как особыми изысками в приготовлении тоже не баловали – это не «Серебряный окунь» на Арсенальной набережной в Твери, что возле княжеского дворца. Мы поднялись на крыльцо, я толкнул деревянную дверь, со скрипом отворившуюся, и мы вошли в полутемное помещение, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкую притолоку – здесь в целях сбережения тепла зимой считали все методы хорошими, включая проделывание таких дверных проемов, что в них впору разве что на четвереньках входить. Технологии энергосбережения, но вовсе не голово-сбережения. Ну и для оборонительных целей такие окошки и тесные дверные проемы тоже поудобней будут. Иная тварь ночная и не протиснется. Небольшой зал трактира плотно был заставлен длинными столами, каждый человек на десять, с лавками по бокам, сейчас задвинутыми под стол. С торцов стояли массивные табуреты. Свет не горел, в зале никого не было, но с кухни, куда вело окошко в стене, доносился звон кастрюль. – Давайте к окну, там светлее. – пригласил я спутниц. Мы выбрали стол у дальней стены и расселись лицом ко входу, обойдя его или придвинув табурет. Тоже привычка, и полезная, не сидеть ко входу спиной, и она меня пару раз выручала уже. С кухни вышел невысокий толстяк, вытирающий на ходу мокрые руки передником. Увидел нас, разулыбался, спросил: – Чем могу? – Пообедать бы нам. – сказала Маша. – Барышня, так ничего проще нет. – совсем расплылся в улыбке хозяин. – Борщ у меня есть, жаркое из свинины, морс брусничный и клюквенный. Это могу сразу подавать. Если чего другого хотите – придется подождать, не готовили. – И это нормально. – сказал я. – А жаркое с чем? – Ну, с чем у нас может быть? – даже удивился хозяин. – С картошкой, грибами и луком. Действительно, ни с чем другим и быть не может. Местная публика вообще удивляется, если ты пытаешься заказать что-то помимо того, что у них в меню имеется. Чудаком тебя полагают, если не сказать хуже. Мясо есть, картошка есть – какого рожна тебе еще надо? – Тогда все подавайте. И борщ, и жаркое. И морс. – Водочки-с? Настоечек каких? – Нет, водочки не надо. – с сожалением вздохнул я. – Ехать еще. Пиво есть? По пустынной дороге руль крутит можно и пьяному, ничего страшного, но вот случись вроде драки что, то стрелять придется. А стрелять под градусом, когда тебя, скажем, сожрать решили – распоследнее дело. – Есть, но только царицынское темное осталось. – ответил хозяин. – Нового не завезли по последним проблемам нашим. – Это каким проблемам? – удивился я. – Война вроде к вам не дошла. – Война не дошла. – согласился трактирщик. – А тварь какая-то дошла. Жрет, понимаешь, людей по ночам, прямо в домах. А как в последний раз у Петраковых на постоялом дворе купца Чухонцева разорвали с приказчиком, так и вообще никто не едет. – Погоди… – поразился я. – Прямо в селе жрет? И не один раз? – Пятерых уже. – вздохнул тот. – И это за две недели. Видели жандармов? Все из-за этого. – Да ну ладно… И до сих пор не поняли, кто это? Так действительно не бывает. Даже если в селе завелся вампир или оборотень, при настоящих поисках его все равно найдут. Ну, раз нападет, ну два. А потом или поймают, или бежать придется. Это правило. Село небольшое, все у всех на виду. К тому же здесь парочка неплохих колдунов имеется, хоть звезд с неба и не хватают. Сделать амулет, чтобы нечисть или нежить засечь большого труда не надо. Трудно делать такие «радары», как Васька делает, чтобы искать на расстоянии, а так, чтобы встать самому на площади и следить за проходящими – недоучка справится. Отсюда и истина, что вся нечисть, что живет среди людей и от людей питается, стягивается в большие города, где затеряться можно. А тут как затеряешься, где каждый с каждым знаком и половина – родня? Если было больше трех атак, то тогда мы имеем дело со случаем исключительным. Народ здесь жизнью тертый, если уж не справляется с бедой, то пахнет не вампиром и не оборотнем, а чем-то… хм, даже предполагать пока не хочется. Редким и плохим пахнет. – А скажи, любезный… – кто у вас поимкой твари сейчас командует? – Староста. Бирюков Сергий. – Староста, говоришь. А где его найти можно? – А что, хотите в облаве поучаствовать? – вопросом на вопрос ответил трактирщик. Я сунул руку за ворот свитера, вытащил оттуда свою серебряную бляху охотника, с изображением драконьей головы в профиль, проткнутой мечом сверху вниз, показал трактирщику. – Вот как… – протянул тот, поразившись. – Так я его сюда позову. Пошлю мальчишку за ним. А вы пока откушайте, что день послал, нечего на голодное брюхо разговоры разговаривать. Я мигом! Трактирщик умчался, а Лари посмотрела на меня и спросила несколько удивленно: – Решили отвлечься от основной работы? Подзаработать? – Хм… Лари… А вы про кодекс охотничий слышали? – Нет. Просветите, будьте любезны. – Правило у нас такое: если ты слышишь, что завелась нечисть, или нежить, или иная тварь, на счету коей имеются человеческие жертвы, притом там, где ты сейчас находишься, ты обязан свои услуги предложить в обязательном порядке. За разумную цену. – А если не захотят платить? – Тогда уже твое личное дело, ехать дальше или взяться бесплатно. – объяснил я. – Но не предложить права не имеешь, как бы ты не спешил. И если не наймут, то ты обязан хотя бы советом помочь. Если не сделаешь этого, и кто-то узнает – сдавай бляху пожизненно. Это как лекарю мимо умирающего пройти. Лечить бесплатно до выздоровления он может и не будет, но первую помощь оказать обязан, и к бесплатному лекарю доставить должен. – Понятно… – кивнула Лари. – Есть идеи, кто безобразничает? – Пока нет. Мало информации. Поговорим со старостой, с жандармами, тогда какие-то выводы появятся. – Не тот, за которым урядники сегодня охотились? Ну, те, на дороге которые были… – Нет, не похоже. – ответил я. – Та тварь только в лесах нападала. Староста пришел одновременно с обедом. Трактирщик на огромном подносе с ручками притащил три глубокие глиняные миски борща, горку пахнущих чесноком пампушек, кувшин морса и кувшин пива. И в это же время дверь в трактир распахнулась, и вошел тот самый мужичок в мундире старшего урядника, которого мы видели вместе с жандармами на площади. А вместе с ним рослый жандармский вахмистр, командующий, видать по всему, тем самым взводом, что прибыл в Березняки из Слег. – Не помешаем? – спросил староста, присаживаясь за стол напротив нас. – Вовсе нет. Присоединяйтесь. – пригласил я. – Перекусите с нами? – Нет, благодарствуем. – отказался тот. – Только что отсюда вышли. А вы кушайте, не обращайте на нас внимания, а то все остынет. Петрович у нас повар знатный, кормит вкусно. Мы бы подождали, пока вы отобедаете, да больно уж дело пакостное. Не терпится специалиста привлечь. – Будете привлекать? Расценки знаете? – Расценки знаем. – сказал вместо старосты жандарм. – Сто золотом, если это вампир, упырь, оборотень или иная тварь из «Регулярного реестра». Если из «Первой главы реестра», то оплата двойная. – Верно. – согласился я. – Половину внесет село, а еще половину из казенного фонда оплатят. – уточнил староста. – Ну, раз по вопросам найма у вас сомнений нет, то извольте договор, и приступим. – сказал я. Староста поднял на стол висевшую на ремне офицерскую сумку-планшетку, вытащил два листа гербовой бумаги, затем, достав карандаш, посмотрел на меня: – Ваши, с позволения сказать, реквизиты? – Охотник Великореченской управы, свободный по найму, Волков Александр, бляха номер два ноля триста сорок. – произнес я, не задумываясь, свою «официальную форму титулования». Староста аккуратно, без помарок вписал мое имя в графу договора, затем расписался сам, коснулся пальцем блестящего кружка, мигнувшего в ответ. Я последовал его примеру, подумав, что когда-то колдун Беренсон сделал самый замечательный выбор за свою жизнь – приложил все силы к тому, чтобы создать бумагу либо печать, полностью защищенную от подделки. И создал таки. Затем лет за десять его бумаги стали настолько популярны сначала у нотариусов, затем у купцов (совершенно разорив нотариусов), а затем у всех подряд, что ни единая сделка в пределах Новых Княжеств не совершалась на чем-либо ином, чем на гербовой бумаге «Дома Беренсон и Сын». А каждый листик с подобными готовыми печатями, активирующимися от прикосновения пальцем, продавался по цене от тридцати копеек до рубля золотом! Каково, а? Сейчас Беренсоны помимо своего магически-бумажного производства начали в землю деньги вкладывать. И уже стали самыми большими землевладельцами в Правобережьи. И по ним, кстати, всего сильней война и ударила – как раз в их владениях боевые действия развернулись, и их издольщиков распугали. Опять отвлекся, разглядывая бумагу. А в ней честь по чести староста Сергий Бирюков написал сумму вознаграждения, какую мы с ними оговорили, а также вписал срок исполнения договора – одна неделя. Это мы с ним не оговаривали, но я и на неделю не смогу здесь застрять. Надо быстрее найти, кто тут обывателей по ночам на кусочки рвет, подобно Тузику, шапку терзающему. – А что про тварь уже известно? – спросил я после того, как забрал свой экземпляр договора, сложил и убрал в папочку, где лежали бумаги из Контрразведки. Пусть до кучи хранится. – Тварь ночная. – задумываясь перед каждой парой слов, начал описывать староста. – Пробирается в дом через окна или чердак. Людей в куски рвет. – Чем? Зубами? Когтями? – Похоже, что когтями. Отпечатки такие, в любом случае. – А про окна откуда известно? Как тварь их открывает? – уточнил я сразу. – Открыто всегда одинаково – когтями цепляет, чуть раскачивает, а затем на себя дергает. Ну, крючок и отлетает. – сказал вахмистр, подумал и кивнул сам себе: – Да, так и есть. – Прямо к жертве в комнату? – Прямо туда. – подтвердил снова староста. Лари неожиданно подняла глаза и посмотрела на меня со значением, как бы пытаясь обратить мое внимание на последние слова старосты. А я и так обратил, о чем и сказал ей, чуть прикрыв веки. – Колдуны на эти места ходили? – задал я следующий вопрос. – Ходили. Есть следы волшбы, но какой – толком непонятно. Думают, что спящих зачаровывали, чтобы они не просыпались, когда тварь в окно лезла. Заклятие накладывали, значит, сонное. – Это бывает. – согласился я. – Так многие твари нападают, даже вампиры некоторые из старых. – Думаете, вампир у нас? – спросил староста. – Не знаю. – пожал я плечами. – Может и вампир. – А на что вампиру людей в куски рвать? – спросил вахмистр. – Ему же кровь нужна, да и все. Оне от крови крепнут. Видал я, вампиром кусаных. Две дырки в шее или в руке, скажем, да и дело с концом. – Вампиру подчас еще и деньги нужны. – урезонил вахмистра я. – Живут то они как люди, скрываются. Бродяжничать им не с руки. Кстати, крови в комнатах много было? – Много. – кивнул староста. – Если вы об том, что вампир потом людей на куски рвал, когда кровь выпивал – то ошибаетесь. Вся кровь на месте. – Ну, вся или не вся – никто не мерил. – возразил я. – Сколько вампир выпивает за один раз, знаете? – Ну… досуха. – пожал плечами староста – И литра не наберется. Для вампира кровь наркотик, а не пища. Получил дозу – и счастлив. Так что после вампира крови не меньше остается, чем без него. – Вот так. – покачал головой вахмистр. – Век живи – век учись, и дураком помрешь. А я всегда думал, что до капли высасывают. – Так это полведра. – усмехнулся я. – Он раздуется как клоп, если все высосет. – А ведь верно. – кивнул староста. – Так что, вампир у нас? – Не знаю покуда, не знаю. Буду у вас по всей форме следствие вести. С дознанием. Дайте мне кого в помощь, чтобы со мной ходил, и ему люди на вопросы отвечали. – Я с вами похожу. – заявил жандарм. – Может, ума заодно наберусь. А то охотников у нас мало, а нечисти много. А уж мне кто угодно на вопросы ответит. – Согласен. Как скажете. Протоколы по местам преступлений составляли? – А как же! У нас все по закону, как в циркуляре по Департаменту благочиния сказано, так и делаем. Протокол, понятые, копии. – У вас с собой есть? – И тут обижаете. – сказал староста. – Получите. Почитайте. Он протянул мне картонную папку, в которой были даже фотографии. Фотографии – это очень хорошо, от многих сельских расследователей такой роскоши не дождешься. И в протоколах у них обычно такое написано, что никакой возможности понять нет, что же писавший ввиду имел. – Мне еще места нападений осмотреть надо. Когда можно будет? – Когда скажете, тогда и можно. Ладно, вы обед заканчивайте спокойно, и к нам подходите. Я пока личному составу задачу ставлю, возле машин, что у входа. – заявил вахмистр, поднимаясь с лавки. – Не торопитесь, мы никуда не уедем. До поимки злодея имеем местом дислокации село Березняки. После этого они оставили нас наедине с подаваемыми блюдами. Впрочем, Маша таковой себя ощущала во время всей беседы, спокойно уплетая борщ и заедая его пышными чесночными пампушками. Хорошо, что у нас с ней отношения всего лишь дружеские, а не иные какие, а то после такого обеда горячие поцелуи были бы крайне затруднены – чеснока повар не пожалел. После того, как староста с жандармом ушли, я тоже отдал должное уже начавшему остывать борщу. А отдать ему это самое должное следовало – отличный был борщ. Даже Лари его уплетала так, как будто в последний раз. Никогда не задумался, кстати, а у полудемонов есть какие-нибудь специфические кулинарные предпочтения? На первый взгляд так и нет никаких. Даже морсу она пиво предпочла, как и я. Когда борщ в миске закончился, я отодвинул ее в сторону, налил себе пива и раскрыл папочку с протоколами. Пока мясо принесут, займусь делом, что время терять? Сначала шел протокол с тремя подколотыми к нему фотографиями. Первой жертвой, по хронологии событий, стал коммивояжер фирмы «Барнаульский и Барнаульский, амулеты для крестьян и мастеровых», возвращавшийся из коммерческого вояжа. Коммивояжер остался ночевать в Березняках. Вечер просидел в «Веселой долине», затем ушел ночевать на постоялый двор «Распутье», что расположен прямо напротив. Комнату снял одну из тех трех, что над амбаром расположены. Где это – я помнил, сам раз в одной из тех комнат ночевал. Утром останки коммивояжера обнаружил хозяин постоялого двора, Дмитрий Тихомиров, пришедший разбудить жильца, о чем тот сам его с вечера попросил. И чуть не лишился чувств, когда заглянул в комнату. Я взял в руки фотографии. Что можно сказать – потрудились над коммивояжером неслабо. Не в мелкие клочки разорвали, но все же очень старались к этому приблизиться. Руки-ноги оторваны и частично обгрызены, из туловища ребра выломаны, голова тоже оторвана и насажена обрубком шеи на столбик кровати. Кровью залит весь пол, заляпаны все стены и потолок. На второй фотографии была голова крупным планом, с вывернутой челюстью, обвисшим лицом и мутными глазами, третий снимок показывал следы когтей на ребрах. Когда их выламывали, очень характерные отпечатки остались. Злоумышленник проник в комнату через окно, именно тем способом, о каком староста рассказал. Зацепил длинным и острым когтем раму, после чего тянул ее на себя до тех пор, пока крючок не отскочил. Серьезных запоров здесь никто нигде не ставил, село было весьма безопасным от всякой нечисти в силу высоких стен и бдительной стражи, а преступности тут отродясь не было. Чтобы не путать снимки, я отодвинул их от себя на середину стола, разложил в рядок. Любопытствующая Лари чуть придвинула их к себе, тоже разглядеть решила. Второй протокол описывал убийство некоего купца Михайлова из города Торжок. Тот мелко, но удачливо торговал всевозможным инструментом, вот и на этот раз приехал в эти края с целой трехтонкой товара, который полностью распродал, а теперь возвращался в Тверь. Как и коммивояжер, купец Михайлов просидел весь вечер в «Веселой долине», хоть и покинул трактир не будучи навеселе. Воздерживался, все больше стопочками да рюмочками пил. Ночевал тоже на постоялом дворе «Распутье», но не над амбаром, а в самом доме. На втором этаже, прямо над комнатой многострадального хозяина Дмитрия Тихомирова. Труп обнаружил он же – кровь из разорванного на части тела протекла через потолок и полилась прямо на постель, где хозяин постоялого двора почивал месте с супругой. Супругу, кстати, после этого пришлось пользовать лекарю от нервического припадка. К этому протоколу было четыре снимка, которые я тоже разложил посреди стола, чтобы дать всем их рассмотреть. Купца Михайлова рвали на куски с не меньшим тщанием, нежели коммивояжера. Голову на этот раз оставили на подушке. Расчлененное тело плавало в луже собственной крови в кровати, покуда кровь не просочилась насквозь и не потекла через перекрытия на первый этаж. Как и в первом случае, никто никакого шума не слышал. Злоумышленник, или тварь, вскарабкался на второй этаж самым простым способом – приставив лестницу. Так же, как и в случае с коммивояжером, к слову. На этот раз лестница так и осталась у окна, в то время как в случае предыдущем ее убрали к забору, и при осмотре были обнаружены лишь следы от нее на мягкой земле под окном. Это меня заинтересовало особо. По почерку нападение больше всего было похоже на работу упыря. Тут и пожранные и пропавшие куски тел, и все в крови, и многое другое. Но упырь силен и быстр. Это тварь такая, побыстрее любой обезьяны с островов в Южном океане будет. И забраться на второй этаж деревянного дома для него проблем нет – он и запрыгнуть может, и залезть по стене, впиваясь немалыми своими когтям в дерево. А тут… хм… по лесенке вскарабкались. Не упырь, однозначно. Даже если принять на веру утверждение, что упырь мог напасть на одну жертву, и уйти, в то время как в соседней комнате есть еще такие же. Единственное, что делает это похожим на атаку упыря – бессмысленная жестокость и кровавость. Упырь тоже не столько кровь пьет или плоть жрет, сколько терзает свои жертвы. Есть теория, что он еще и жизненную силу тянет, когда рвет жертвы в клочья. Хоть это пока и не доказано. Подошел хозяин трактира, начал расставлять перед нами тарелки с жарким, пахнущим очень и очень неплохо. Я даже чуть сдвинул папку с бумагами в сторону и начал поглощать мясо с картошкой, не прерывая чтения. Третьей жертвой стала служанка из трактира «Веселая долина». Она пожаловалась на усталость, хозяин, Ветлугин Василий Петрович, тот, что нам как раз обед подает, отпустил ее пораньше. Она снимала комнатку у одной бабки в дальнем конце села. Но до дома не дошла. Ее труп, разорванный в клочья, подобно двум первым, нашли на улице. На девушку напали, затащили за дровяной сарай, принадлежащий одному из местных жителей, где и убили описанным способом. Голову насадили на штырь вил, которые, в свою очередь, воткнули в кучу сена торчком. Интересно. Упырь бы так точно не сделал. Это для него слишком сложно, особенно в период жора. Тогда у него мозги вообще отключаются, а он и от природы не великого ума. Чего вы хотите, упырь ближайший родственник кладбищенского гуля. Это не вампир, который раньше человеком был, потом еще пару сотен лет прожил и все эти годы ума набирался. Это – зверь, примат, почти без всякой магии. Но все же небольшая магия в нем есть – упырь может спящего зачаровать, и может немного отвести глаза не спящему. Так что след магии в комнатах, о котором упомянули, как раз не удивляет. Труп девушки был показан с разных сторон на четырех снимках. Чтобы разложить все фотографии по столу, мне пришлось первый ряд, с телом и головой коммивояжера, сдвинуть на самый край, почти под миску Маши. Потому что с последнего нападения снимков было целых десять, осталось на месте происшествия два трупа. Это было единственной разницей между происшествиями первыми, и последним. Все остальное совпадало до детали. Купец Чухонцев с приказчиком Водовозовым возвращались из торговой поездки в Вирацкое баронство. Чем они торговали – неизвестно, но ехали обратно на грузовике-трехтонке. Остановились на ночлег в Березняках, отметили остановку все в той же «Веселой долине». Крепко отметили, даже скандал небольшой вышел, когда Чухонцев пытался соседу по столу голову горчицей намазать, аргументируя тем, что «я за свои деньги!» и пытаясь при этом соседу заплатить. Купца увел приказчик. Ночевали они на постоялом дворе Петраковых, что следующий по улице после трактира. Комнату сняли на втором этаже. Чухонцев поначалу на две комнаты претендовал, было людно, поэтому поселили их в одну. Проникли в комнату тем же способом, что и раньше, хотя к тому времени народ насторожился, и на дворах стали дежурить сторожа. Сторож уснул беспробудным сном, в окно влезли по лестнице, так же, как и раньше, с мясом оторвав крючок, после чего злоумышленник вновь явил ужаснувшемуся миру свою кровожадность. Однако, не до конца. Если Чухонцев был изорван не хуже своих предшественников, то приказчика рвать только начали, а затем прервались. Возможно, тварь кто-то спугнул. Еще важным было то, что у всех жертв оказались с собой деньги. Поэтому, по версии следствия, ограбление исключалось полностью. У того же купца Чухонцева в кошельке осталось не меньше ста двадцати рублей золотом. Какой грабитель бы не польстился, тем более, что их особо и не прятал никто. Я снова начал раскладывать фотографии перед собой, так, чтобы можно было видеть их все одновременно. Неожиданно я почувствовал волну холода у позвоночника, фотографии у меня перед глазами самочинно собрались в стопку, взлетели, перевернулись в воздухе, с треском влепились всей пачкой мне в физиономию, больно ударив по кончику носа. От удара стопка развалилась и рассыпалась по полу, а меня подхватило с лавки и спиной неслабо приложило о бревенчатую стену, так, что круглые лесины, из которых она была сложена, загудели как барабаны, а у меня перехватило дыхание. – Да сколько можно, демон тебя забери, пихать мне под нос эту мерзость с разбросанными кишками и оторванными головами! Я же ем! – закричала Маша, вскакивая со своего места. Лари с любопытством посмотрела на нее. Я тоже, снова придав себе вертикальное положение и поймав дыхание. Затем спросил: – Что, Сила вернулась? – Ой… кажется… – растеряно ответила Маша и вдруг расплылась в улыбке. |
||||
|