"У Великой реки" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)16Ночь прошла спокойно, хоть мы оба честно подежурили. Никакая нечисть в дом не лезла. Маша честно отдежурила свою смену, даже не спала на посту, как мне кажется. Покушение ее все же напугало. Это полезно, пусть учится бояться. Бояться Пантелея, бояться нечисти, той же Анфисы бояться. Страх, он дисциплинирует. Внутренне. С утра я завел свою полуторку с так и загруженным кузовом, посадил Машу справа, чтобы без присмотра не оставлять, и поехали мы к Бороде с Батыем на склад, к пристани. Склад у них большой, добротный, из крепкого соснового бревна, при складе лавка. Батый все больше в лавке распоряжался, поелику он торговаться мог долго и самозабвенно, а Борода больше за доставку-поставку отвечал. По научному – за «логистику». Бороду увидел издалека, он в воротах склада стоял и на помощника приказчика, Мишку Как-Два-Пальца орал. Он на него всегда орет за слишком легкое отношение к жизни вообще и к хозяйским деньгам в частности. Но Степке все как с гуся вода. Борода выглядел раненым героем, с перевязанной головой, потому что после той драки в «кабарете» Степки Полузадова он еще, видать, не оклемался. Увидев мою машину, Борода величественным жестом отпустил нерадивого служащего и дождался, когда я въеду в ворота, упершись руками в широкие бока. – Ну чего, как скатался? И куда? А то, может, в Твери все пятьдесят золотых аванса пропивал? – Пропивал бы – тебя позвал. Что в одно рыло водку то сосать? – резонно возразил я. – Принимай товар по счету. И к тому же привез тебе на продажу кой- чего. – Патроны что ли? – А что я еще могу то? Я же ни в чем другом не разбираюсь. Товар заказанный я передал Бороде сразу. Там целый список был, включая какие-то особенные кухонные ножи, которые через моего знакомца взялись закупать лучшие рестораны по всему течению Великой. Плюс было просто гномье оружие. Для тех, кто коллекционирует и любит что-то такое эдакое на ковер повесить, стволы заказные для ружей и винтовок, инструмент. Всякое, в общем. У меня было для него четыреста патронов высокого качества, тех, что из моего пороха и капсюлей делались. Борода их принял, хоть и чуть дешевле, чем я ожидал. Но все равно, нормально. В общем, по моим скромным подсчетам, считая затраты, накладные, потери на время хранения того же динамита у меня в подвале, а вся эта поездка туда и обратно принесла мне под семьсот золотых. Очень, очень неплохо, можно начинать готовиться к выезду. О чем я Маше и объявил, чем ее немало обрадовал. Борода между делом попытался меня в свою лавку перенаправить, знал, что деньги у меня в карманах не держатся, и все, что на нем зарабатываю, у него же обычно и оставляю. Но сейчас у меня была великая цель – обменять зловещего Пантелея на десять тысяч золотых с тверским гербом на реверсе, поэтому я не потратил ни копейки. Пожал руку максимально сердечно, по плечу похлопал, и укатил как можно быстрее, пока не передумал. – Куда теперь? – спросила Маша, пока полуторка катила по разбитой колесами улице, ведущей от складского двора. – В банк. Наличные на аккредитив поменять. – А стоит? – Стоит. Нашего банка аккредитив всегда обналичишь, зато если ограбят – не страшно. – Я на кошельки умею сигналки ставить магические. – сказала Маша. – Пальцы оторвет у того, кто спереть решит. – Это хорошо. – кивнул я. – А когда сможешь снова их ставить? – Через неделю, наверное. – вздохнула Маша. – А если грабят? И кому-то пальцы оторвет? – задал я следующий вопрос. – Что тогда случится? – Что? – Перестреляют нас к болотным демонам. Обидятся на такие заподлянки, и перестреляют. – просветил Машу о грабительских нравах я. – А так, быть может, живыми бы отпустили. Не надо такую защиту ставить, лучше аккредитивы покупать. Они никому и даром не нужны, кроме нас самих. – Сейчас поедем? – Нет. Сейчас – к Василию, что властен над мертвой плотью и вечно живыми душами. – К кому? Светлые брови Маши поползли вверх от удивления. – К Ваське-некроманту. – пояснил я и воткнул первую передачу. Разгруженная машина ускорилась и бодро покатила по улице, распугивая уличных собак, во множестве крутившихся у порта, и детвору, для которой здесь часто предоставлялась возможность заработать на конфеты. Я скинул с утра брезентовый верх с кабины. Погода окончательно исправилась, и как сказал Борода, предсказывают великую сушь в природе аж на пару недель, как минимум. Это хорошо. Хоть моей машине грязь и не помеха, но сразу возникает следующий вопрос – до какой глубины не помеха? Грязь бывает разная, а с тех пор, как миры перемешались, бывшее российское Нечерноземье местами разбавилось таким черноземом, что можно не то что по оси в нем утонуть, а по зеркала заднего вида. Чернозем – штука такая, в долгие дожди серьезней болота. А попутешествовать нам придется, никуда не денемся. Для начала покатим на летное поле, что в форте Пограничный. Именно оттуда взлетают самолеты, которые вполне смогли бы пролететь на Дурным болтом у Вирацкого баронства. Самолеты военные правда, запросто не наймешь, но проверить стоит. За подсказку спасибо Велиссе вер-Бран. А заодно не мешает заехать в столицу княжескую, город Тверь славный, и там постучаться в разные дверки, в Департамент Внутренних Дел, и в Контрразведку. Глядишь, мне как охотнику с сыскным поручением какую полезную информацию по искомому Пантелею подкинуть. Пока я так размышлял, доехали мы до высоких резных ворот некромантовой усадьбы, на резных же столбах висящих. Тщеславен Васька, заест его этот бес. У него все как в той шутке древнего писателя Аверченко о чувстве прекрасного у немцев: «Что нельзя позолотить, расписывается розами». Ладно, хоть плахи высоченного забора, расположившиеся между каменными столбами, еще Сиринами с Гамаюнами не изрезал, с него ведь станется. Я постучал молотком в калитку. Молоток у Васьки низко висит, любой проходящий сопливый пацаненок дотянется. Для иного бы это самоубийством было, колотили бы шкодливые дети в калитку с утра до вечера, но некроманта задевать опасаются. Я бы так ни в жизнь не повесил. Почувствовал уже знакомый укол магии, подождал, что калитка откроется, но она не открылась, оставаясь затворенной. Странно. Чего это Васька таким стеснительным стал? Я постучал еще, снова почувствовал колдовской взгляд на себе, и снова калитка не дрогнула. Зато во дворе почему-то плескалась вода и доносились приглушенные ругательства вперемешку с какими то непонятными словами, причем все это весьма знакомым голосом. А затем я услышал… не знаю, как и сказать. Вроде и визг, но как будто визжала свинья одновременно с циркулярной пилой, которой в этот момент эту свинью и пилили. Двойной голос. Или даже тройной. Верный признак чего? Верно, пятерку вам, или нечисти, или, что к некроманту ближе, какой-то нежити. А еще мелькнула одна догадка, и я почувствовал, что меня начинает разбирать смех. А еще кто-то засмеялся во дворе. Женским голосом, знакомым таким. Маша это тоже заметила, потому что, сначала испугавшись, теперь вместо испуга смотрела на меня с недоумением. Потом, с таким же недоумением, на калитку. Я лишь махнул рукой, извлек из ножен короткий прямой нож с широким лезвием, сунул его в щель между калиткой и воротным столбом. Повозился, скинул задвижку, и толкнул дверь. Картина, которую я застал во дворе, достойна была кисти лучших живописцев, если бы им, конечно, писать такое было бы не в падлу. Я даже подумал, что сюда стоило зайти лишь для того, чтобы увидеть великого некроманта Ваську в такой позиции. В своем великолепном, барском, красном парчовом халате, он стоял своими белесыми босыми ногами в верхней мраморной чаше фонтана, испуганно глядя вниз и делая при этом какие-то пассы руками. Три обнаженные мраморные эльфийки возносили чашу с перетаптывающимся в ледяной воде Василием над своими томно склоненными головами. Вода выплескивалась от движений упитанного колдуна и прозрачными хрустальными водопадами срывалась в чашу нижнюю, пугая золотых рыбок и разбиваясь брызгами на изящных мраморных ступнях лесных красавиц. Время от времени Василий вдруг совал себе в рот два пальца, сгибался, некоторое время корчился в судорогах, как будто пытаясь насильственно извергнуть из себя содержимое желудка. У него это не получалось, вид был страдальческий, в глазах стояли слезы, лицо бледно как мел, но при этом все пошло пурпурными пятнами. Короче, измучился Васька. Отравился, что ли? В окне, завернувшись в простыню, стояла демоническая прекрасная Лари, без головного убора. Короткие малахитовые рожки пробивались через ярко-рыжие пряди. И она от души смеялась, глядя на Василия. Смеялась искренне, весело, своим восхитительным бархатным смехом, не выражая ни капли сочувствия. Причиной столь бедственного положения великого некроманта оказалось весьма жуткого вида, хоть и не слишком большое существо, в котором угадывался недавно виденный мной в этом же дворе кабанчик. Раньше он был привязан к ноге одной из мраморных эльфиек, подпиравших крыльцо Василева терема, теперь же у нее на ноге болтался лишь обрывок веревки. Однако, в чудовище, осаждавшем фонтан, очень мало осталось от того милейшего упитанного представителя свинского племени, которого мы встретили совсем недавно. Во-первых, у свиней не бывает таких пастей, почти до середины тела, а в этих пастях не бывает таких клыков. Во-вторых, не бывает таких налитых кровью глаза, что они превратились в два горящих угля. И в третьих, если свинья ведет себя так активно, это явный показатель того, что она живая. Если свинья мертвая, то она лежит тихо и готова к тому, что сейчас за нее примутся чуткие руки мясника, в нашем случае – Петра Бревнова, который оного кабанчика Ваське и презентовал, надеясь, что тот употребит его так, как кабанчиков употреблять подобает. Однако, в жизни некромантовых свиней есть еще дополнительные опции. И этот свин стал достойным образцом свинской же нежити, а еще он был настолько изменен, и от него так перло следами магии, что становилось ясно – кто-то долго и старательно превращал труп невинного животного в настоящее чудовище. И в этом занятии преуспел. И кто мог это сделать – сомнения не вызывало. Виновник сейчас стоял в ледяной воде на высоте почти двух метров от земли, страдал, ругался, пытался то что-то выблевать, то как-то поколдовать. Поколдовать не получалось тоже – Васька дрожал от холода, суетился, путался. Не привык он колдовать в таких экстремальных условиях, все больше в тиши лабораторной. Или в моргах, скажем. – Вася, что-то случилось? – крикнул я ему от калитки с неискренней тревогой в голосе. Ко мне повернулись все трое – демонесса в окне, колдун в фонтане и мертвая свинья под ним. Демонесса приветливо помахала ручкой, Васька сморщился так, как будто у него зуб схватило, а кабанчик резво повернулся и бросился ко мне. Я решил судьбу не искушать, вступая с ним в единоборство, и ловко закрылся от него калиткой. Раздался гулкий удар в доски, послышались новые переливы смеха Лари, а затем топот копыт вновь удалился, и я услышал удар уже в мраморное основание фонтана. Звук, как будто кто-то поскользнулся в воде, громкий плеск и взрыв ругательств высокого уровня нецензурности. И снова женский смех. Так, в калитку лучше не соваться. Эта жертва новоявленного Мичурина может и сожрать, судя по всему. Поэтому я подпрыгнул, подтянулся, заскреб ботинками по доскам, и через пару секунд уселся наверху забора. Рядом в доски вцепись две маленькие ладошки, и еще через несколько мгновений рядом со мной оказалась Маша. Я снова крикнул Ваське: – Василий! Расскажите же, что здесь случилось? Мы тут все сгораем от желания услышать вашу историю! Кричал я таким противным и манерным голосом, что меня легко можно было бы принять за одного из тех, что рискуют быть кастрированными в аборигенских городах. Васька лишь зло посмотрел на меня, плюнул прямо на одну из мраморных эльфиек под ним, и спросил мрачно: – Убить это сможешь? – Я даже не знаю… – протянул я. – А не жалко? Столько старался, колдовал, а я возьми, да и убей. – Я вот сейчас в тебя «Знак смерти» пущу, пошутишь тогда. – пригрозил он, впрочем, неискренне. Васька не злой, только поэтому я так и резвился здесь. Посмотрел бы я на кого другого, кто взялся бы издеваться над самым сильным некромантом верховьев Великой. – Василий, вы же не сможете. – крикнул я в ответ, глумясь. – Если бы могли, то, скорее всего, вы лишили бы это несчастное существо этого жуткого и нездорового подобия жизни! Наверное, у вас дрожат руки от холода и слова заклинаний забываются под воздействием стресса! Я прав? – Прав! Чтоб тебя… Час битый уже здесь сижу! – Скажите, неужели вам и вправду не жаль тех трудов, что вы положили на превращение юного кабанчика в подобную тварь, как будто только что вырвавшуюся из самых глубин адского пекла? Вопрос я сопровождал жестами античного актера, играющего в трагедии. Или в театре Кабуки, один хрен ни того, ни другого не видел. – Ты… блин… поболтай еще, поэт! Комедиант сраный! – закричал Василий. – Убей это на хрен или я за себя не отвечаю! – Василий, так вы утверждаете, что сейчас вы отвечаете за себя? Из окна снова послышался смех, от чего васькино лицо снова пошло пятнами, а глаза стали красными, как у кабаньего зомби внизу. – Ты убьешь его или нет? У меня ноги заледенели! В голосе некроманта послышались истеричные нотки. – Хорошо. – кивнул я солидно. – Но только после того, как ты скажешь, зачем ты совал себе два пальца в глотку? – Какая тебе разница? Плохо мне! – Ну… интересно, все же. А что там у вас в кругу нарисовано? Вон там? – я указал пальцем на расчерченный круг, где явно проводился зловещий ритуал по оживлению свина. – Вы в классики играть собирались? Со свинкой? Василий лишь злобно зарычал в ответ, не хуже чудовища своего производства. Я же расположился на заборе с максимально доступным комфортом, всем своим видом выражая готовность выслушать рассказ Василия, каким бы длинным он не был. Хоть до утра. Но идиллию прервал кабаний зомби, вдруг резко атаковавший забор и ударивший в него с такой силой, что я свалился бы назад, на улицу, не ухвати меня Маша за воротник куртки. – Ах ты… бл… – осекся я, оглянувшись на девушку. – … тварь косая! Я быстро вытащил из кобуры «сорок четвертый», откинул барабан, высыпал из него патроны. Не хватало еще в свинью серебряной пулей залупить! Воткнул обратно три зажигательных, взвел курок, прицелился, постучал каблуком по забору. Заметавшийся было кабанчик замер, обернувшись на шум, и в ту же секунду я всадил ему пулю прямо между ушей. Грохнуло, ствол подкинуло, кабанчика сбило с ног, из дыры в голове вырвалась струя пламени, как из зажигалки. Он снова завизжал многоголосо, и я выстрелил повторно. Раз, и второй. На последнем выстреле череп свинского зомби разорвало, ошметки плоти разлетелись в стороны, с сочными шлепками падая на землю. Все. Finita. – Вылезай из ванночки, хватит плескаться! – крикнул я Василию, спрыгивая с забора во двор. Василий снова сморщился, затем решил, было, слезть с мраморной раковины. Красный парчовый халат, надетый, как оказалось, на голое тело, распахнулся, попытавшись обнажить упитанные некромантовы прелести, Васька по-бабьи взвизгнул и из фонтана не вылез. – Вася, девушки отвернутся! Не стесняйся! – снова сказал ему я, подходя ближе. – Замерз, ног не чую. Даже спрыгнуть боюсь. – прошептал он мне сверху. Вид у него был действительно несчастный. Я протянул ему руку, сказал: – Обопрись. Моя бабуля всегда так делала, когда с печки слезала. По-другому у нее не получалось – падала, и от этого вылетал зубной протез. – Так то с печки. – вздохнул Васька и наклонился, протягивая руку мне. |
||||
|