"Астровитянка" - читать интересную книгу автора (Горькавый Ник.)

Глава 13 Запретные Пещеры

События в тоннеле не прошли для Никки бесследно. После нападения она сильно изменилась даже внешне — без рюкзака с Робби она стала выглядеть стройнее и выше. Короткий ёжик волос придал девушке более жёсткий облик. Но внутренние превращения оказались ещё значительнее: она посмотрела в лицо своей смерти и оказалась причиной гибели другого человека — пусть негодяя и убийцы, пусть в отчаянной попытке самозащиты и без желания убить — тем не менее это случилось.

Что-то сгорело в душе девушки — вместе с игрушечным псом-талисманом.

Каждую ночь Никки стал мучить один и тот же кошмар, в котором хохочущая зеркальная фигура поднимала оружие; всё кругом горело, тело отказывалось подчиняться, а мир съёживался в спираль смертельного скольжения в жаркую тьму.

Человек многое сохранил от своих далёких обезьяноподобных предков, и когда двое людей, особенно мужчин, разговаривают между собой, они бессознательно, древним боевым инстинктом, оценивают один другого: «Кто есть кто?» Зондирование идёт не только по речи и мимике, но и по таким трудноуловимым признакам, как скорость реакции, точность движений, жёсткость интонации и острый взгляд. В результате один из собеседников — даже незаметно для себя — делает вывод, глядя на бестолковую координацию другого: «Это рохля…» — и начинает относиться к нему слегка свысока.

Иногда можно встретить человека — вполне внешне интеллигентного, — в котором отчётливо чувствуется такой заряд опасной, дикой, хищной энергии, что его собеседник даже напрягает мышцы, невольно опасаясь внезапного нападения. Смешно — мы уже не в первобытном лесу! Странно даже думать, что культурнейший профессор космохимии или какой-нибудь биолингвистики, разговаривающий с коллегой в кулуарах симпозиума, вдруг бросится на него, оскалив клыки. Но древняя сигнальная система даёт его собеседнику сигналы: «Он опасен! Опасен! Берегись! Берегись!» Сделает профессор какое-нибудь слишком резкое движение, а у коллеги рука взмётывается в инстинктивном защитном жесте — даже самому потом неудобно. А что он мог поделать? Древнее животное чутье, когда-то спасавшее жизни предков, всё ещё работает и может перехватить управление у сравнительно юного разума.

После происшествия в пещере Никки стала излучать вокруг себя такое же чувство опасности. Как-то девушка шла по коридору на лекцию, а маркиз, стоявший с дружками, язвительно пошутил по поводу её «новой причёски». Стремительным хищным движением Никки преодолела метры разделявшего их пространства и возникла прямо перед носом вельможи. Маркиз увидел вблизи свирепое лицо Никки так внезапно, что испугался тем самым древним испугом; шарахнулся, сбил кого-то с ног и сам упал.

Никки, ни слова не говоря, остро посмотрела сверху вниз на копошащегося на полу маркиза и отправилась дальше. Эта молниеносная имитация атаки была столь впечатляюща, что маркиз с дружками долго не могли прийти в себя и стали заметно вежливее: как типичные питекантропы, они осознали, кто в стае самый опасный. В стаде животные редко дерутся — гораздо чаще там просто убедительно демонстрируют своё превосходство, и это эффективно расставляет всех волосатых соплеменников по ранжиру.

Новая Никки была немногословной и склонной к необычным поступкам. Утром в пятницу девушка неожиданно и твёрдо заявила, допивая кофе:

— Завтра я иду исследовать тоннель между Колледжем и Шрёдингером.

— Зачем? — удивилась Дзинтара.

— Не хочу ездить по нему и ёжиться при виде тёмных боковых ходов. Я должна знать, что там кроется и чего оттуда можно ждать. Я уже встречала в переулках тоннеля убийцу… может, сейчас там нет ничего опасного, но я хочу убедиться в этом.

Хао сказал:

— Ходят слухи, что из тоннеля есть выход в Запретные Пещеры, где обитают страшные мутанты.

— Страху лучше идти навстречу, — угрюмо ответила Никки.

— Запретные Пещеры — часть Колледжа, и на них распространяется его система безопасности. Поэтому никто из Шрёдингера не может проникнуть в Пещеры — разве что через тоннель, но там нужен пропуск, — уточнил Джерри.

— Завтра я иду исследовать подземный ход. — Новая Никки была упряма как сто чертей.

— Я с тобой, — спокойно сказал Джерри.

— Тоже пойду. — Хао медленно наклонил коротко стриженную голову.

— Я — нет, — покачала головой Дзинтара. — Такой случай подпадает под договор, который мы заключили с отцом.

Никки никак не отреагировала на высказывания друзей, только сказала, вставая из-за стола:

— Выходим завтра утром. Оденьтесь соответственно, возьмите фонари и вооружитесь, если есть чем.

В тот же день после ужина Никки подошла к Джигичу и сообщила ему о своём плане. Смит немедленно, даже с восторгом, согласился участвовать.

После очень раннего завтрака экспедиция собралась в начале тоннеля, ведущего в Шрёдингер. Появление Смита неприятно удивило Джерри. Он улучил момент и тихо спросил Никки:

— Зачем ты его пригласила?

— Он сильный и надёжный, — коротко ответила Никки. — Четыре — лучше, чем три. И у него есть оружие.

И Джерри смирился — Никки являлась командиром их маленькой экспедиции. Девушка надела чёрный плотный комбинезон с небольшим рюкзаком, а на пояс прикрепила ультразвуковую глушилку и дистанционный электрошокер — оба в виде небольших пистолетов.

Раньше — до появления зеркального человека — Никки и не думала о необходимости иметь оружие в хорошо охраняемом Колледже. Сейчас же она раздобыла всё вооружение, разрешённое для её возраста. Правда, против боевого лазера и скафандра высокой защиты такие детские штучки вряд ли помогли бы…

Джерри взял с собой лишь увесистую дубинку-фонарик, но руки его были в боевых перчатках. Сжатый кулак в такой перчатке становился грозным шипастым стальным шаром. За спиной у Хао торчали рукояти двух коротких восточных мечей. А вот на поясе у Смита висел автоматический сороказарядный пистолет с богатым набором различных обойм — совершеннолетние уже имели право носить огнестрельное оружие. Ребята с обычным юношеским восхищением крутили в руках этот блестящий инструмент смерти и власти, пока Никки не скомандовала выступление.

Они пошли по узкой дорожке вдоль стены тоннеля в направлении Шрёдингера.

— В тоннель ведут пять дверей и три боковых хода, — поясняла на ходу Никки. — Все пять дверей заканчиваются тупиковыми помещениями — склады, гаражи для тележек…

— Как ты узнала? — удивился Смит. — Ты что, заходила туда?

— Нет, у меня другие источники информации, — уклончиво ответила Никки, а Джерри усмехнулся про себя — он-то знал, что набор сенсоров Никки позволяет ей спокойно видеть сквозь двери на многие метры.

— Я хочу обследовать все три ответвления тоннеля, они недалеко… — продолжала Никки.

Они вытянулись гуськом вдоль стены, надеясь, что никому не взбредёт голову поехать в Шрёдингер с утра пораньше — ведь школьникам запрещено ходить в Запретные Пещеры — на то они и запретные… Поэтому никто не включал фонарей в полутёмном тоннеле. Через десять минут они дотопали до хода, плавно ответвляющегося направо от основного тоннеля. Дойдя до него, Никки остановилась, несколько раз глубоко вздохнула, будто набирая воздух перед нырянием в воду, и тихо пробормотала:

— Именно сюда увезла меня тележка… — и шагнула вперёд, включив яркий фонарь.

Её друзья переглянулись и двинулись за Никки, зажигая на ходу разнообразные светильники: Джерри — дубинку, Хао — несколько лампочек на головном шлеме, а Смит — фонарь на поясе.

Ход оказался широким — почти как основной тоннель. Никаких дверей, люков или дополнительных ответвлении в нём не было. Через полтораста метров тоннеля, включающего крутой склон, где удержаться на ногах было очень трудно, их экспедиция дошла до тупика.

Он был страшен — закопчённые стены в потёках камня, пол, покрытый расплавленным и застывшим шлаком, жалкие остатки растаявшей тележки. Никки осветила место, где стоял убийца в зеркальном скафандре и где сейчас была только продолговатая яма в каменном шлаке, потом перевела фонарь под ноги — на крошечное пространство, где несколько недель назад лежала она сама, сжавшись в комочек. И вдруг Никки с ужасом увидела, как её ноги погружаются в пол, превратившийся в странно знакомую чёрную жидкость, леденящую и ужасающую. Девушка хотела крикнуть, позвать друзей на помощь, но ничего не получалось; она быстро проваливалась в камень, а волна чёрной немоты поднималась по телу и вот — затопила лицо.

Рот замёрз, а глаза разбились стеклом о камень.

В череп ворвался уже знакомый мрак и захлестнул остатки сознания.

Последней была мысль: «Откуда я его знаю?»

Ребята увидели, как Никки постояла несколько секунд молча, светя под ноги фонариком, и вдруг медленно осела на пол тесным комочком.

Первый очнулся Смит и заорал:

— Никки! — и бросился к ней. За ним упал на колени перепуганный Джерри. Глаза Никки были закрыты, а синевато-бледное лицо покрыто крупными каплями пота. — Чёрт! — Смит выхватил откуда-то аптечку — он, оказывается, и её предусмотрительно захватил — и быстро надел манжет на руку Никки.

Аптечка зажужжала, замигала — и вскоре Никки порозовела, открыла глаза и посмотрела на друзей, в тревоге склонившихся над ней. Внезапно она поднялась на ноги и сказала тихим мёртвым голосом:

— Здесь ничего интересного, пошли назад… — и устремилась к выходу.

Ребята двинулись за ней, храня подавленное молчание. Лишь Джерри задержался на мгновение и поднял с пола пещеры странный почерневший скелетик — видимо, сгоревшей здесь души.

Никки никак не обсуждала происшедшее и сразу направилась по тоннелю дальше. Второй, очень короткий, ход содержал несколько дверей и не вызвал у Никки интереса. Третье ответвление оказалось самым длинным, и в нём нашлись две двери, возле которых Никки простояла довольно долго; потом решительно указала на массивную стальную плиту в конце прохода:

— Нам сюда.

— И как же мы туда попадём? — поинтересовался Смит. — Тут нужен плазменный резак, не меньше.

Никки, ни слова не говоря, вытащила из рюкзака длинный крючок и стала ковыряться им в замке. Через минуту замок приветливо крякнул и открылся. Все пришли в восторг, даже Джерри. Он один понимал, что Никки может «видеть» внутренность замка, но даже при таких условиях открыть замок отмычкой совсем непросто — надо хорошо понимать его устройство.

Ржавая массивная дверь отворилась с громким скрипом, и все вошли в довольно высокий тёмный ход. Никки закрыла металлическую створку, и они медленно двинулись вперёд — в знаменитые Запретные Пещеры.

Подземные пещеры были устроены под Школой Эйнштейна роботами-диггерами много лет назад. Тогда не могли делать современных куполов на поверхности и обеспечивать им надёжную метеоритную защиту. Поэтому в моде были подземные сады — в виде многоярусных пещер. Робот-диггер, похожий на круглого короткого червяка диаметром три или четыре метра, прогрызал-проплавлял в лунном грунте бесконечный ход такого же размера с прочными стекловидными стенками.

Этот же робот проводил по потолку свежей пещеры широкую полосу краски, дающую свет и тепло в течение многих десятков лет за счёт достаточно безопасной для людей альфа-радиоактивности искусственных изотопов лёгких элементов. Подмешанные в краску нестабильные атомы, испустив альфа-лучи или ядра гелия, трансмутировались в безобидные нерадиоактивные элементы, а сами альфа-частицы, пробежав в воздухе лишь несколько сантиметров, полностью расходовали свою энергию и превращались в небольшую примесь гелия в пещерной атмосфере.

При выплавлении пещер диггер выделял связанные в минералах кислород и водород и синтезировал воду, собирающуюся в небольшие водоёмы и ручейки. Если робот начинал кружиться на месте, то он мог вырезать зал любой конфигурации. Пол пещеры диггер засыпал мелкораздробленным реголитом-почвой и засаживал семенами и саженцами. Поэтому уже через несколько месяцев после прокладки подземные пещеры — влажные, хорошо согретые и освещённые — густо зарастали зеленью, где могло жить и разное зверьё. Смотрителя пещер называли, естественно, «хагрид».

Ряд залов отводили под лабораторные работы и генетические эксперименты. Пещеры служили Колледжу несколько десятков лет. Потом вошли в обиход светлые и более привлекательные наземные парки под прочным куполом, и содержать многоярусные пещеры стало незачем. Пока велись дискуссии: что делать с подземными садами и их обитателями? — пещеры и их население одичали, а зелень разрослась во многих ходах в непреодолимые джунгли.

Чтобы предотвратить проникновение животных в Колледж, пещеры временно перекрыли массивными дверьми и запретили школьникам к ним приближаться. Стоимость всех проектов по уничтожению или перепланировке пещер оказалась такой высокой, что постепенно временная изоляция подземных ярусов Колледжа перешла в постоянную, а пещеры получили название Запретных.

Четвёрка отважных первооткрывателей подземного космоса шагала вперёд, бегая фонарями и глазами по стенам, но ничего особенного ребята там не находили. Один раз попалась под ноги старая, насквозь ржавая тележка. Два раза встречались боковые двери, но Никки они не заинтересовали.

Метров через двести всё время понижающийся ход упёрся в ещё одну массивную дверь, с которой Никки провозилась минут пять. Наконец стальная плита дюймовой толщины медленно, слегка поскрипывая, отворилась, и в щель хлынул яркий свет. Ребята сразу насторожились и приготовили оружие.

Смит шагнул к двери, решительно отстранив Никки. Она не возражала и вообще выглядела какой-то невесёлой и неживой.

Юноша заглянул в дверной проём и осторожно осмотрелся. Потом обернулся и приглашающе махнул рукой. Стараясь не шуметь и щурясь от ослепляющего света, все протиснулись в проём между железной дверью и пещерной стеной.

Они очутились на узком каменном балконе, откуда открывался впечатляющий вид на обширный, хорошо освещённый низкий зал, залитый водой. Это было подземное тёплое болото, густо заросшее по краям камышами. По всему залу высились толстенные колонны, подпирающие свод, точнее, даже не колонны, а неровные столбы породы, оставленные диггерами и заросшие ползучими фиолетовыми лианами. С потолка светили и грели широкие полосы изотопной краски.

Часть свода с краской обрушилась, и яркие горячие пятна дрожали в мутной водной глубине, сквозь переплетение мясистых водорослей. Этот подводный свет всё время мигал, будто загораживался какими-то юркими телами. Со всех сторон слышалось шумное хлюпанье, попискивания, шелест и резкие взвизги. К ребятам сразу подлетела туча болотных москитов, и все принялись хлопать себя по лицу и шее.

Смит подал знак: «Тихо!» — и указал на узкую и очень крутую каменную лестницу, которая спускалась с балкона к зазеленелой воде и продолжалась редкой цепью плоских камней через всё болото — до противоположной стены метрах в ста. Там виднелись такие же крутые ступеньки, снова балкон и ещё одна дверь. По камням, видимо, шли когда-то мостки, давно кем-то снятые или попросту съеденные. Других вариантов дальнейшего продвижения не было. Смит посмотрел на Никки и спросил шёпотом:

— Идём дальше?

Она кивнула. Тогда юноша тихо сказал:

— Бежим по камням изо всех сил, но в воду не падать! Держаться кучно, никто не отрывается — ни вперёд, ни назад. Оружие приготовить. Я первый, Никки за мной, потом Джерри. Хао замыкающий — его мечи посерьёзнее дубинки. Согласны?

Бодрость кивков только подтверждала степень внутреннего напряжения. Смит махнул рукой, и путешественники дружно ссыпались по лестнице и запрыгали по камням. Как ни старались они бежать бесшумно, гулкий топот раздался под сводами подземного болота. В ответ по огромному залу разнеслось странное скрежетание и радостный клёкот.

Смит ловко скакал по камням впереди и успевал оглядываться по сторонам. Джерри сосредоточился на том, чтобы не сверзиться с камня при очередном прыжке. Смит что-то крикнул и указал рукой в сторону. Джерри посмотрел и чуть не рухнул в тёмную пузыристую воду.

Пристенные заросли камыша закачались, как от сильного ветра, и оттуда к ребятам устремилось множество бурунов. Точь-в-точь массовая торпедная атака в голливудском морском боевике. Джерри сразу почувствовал себя неповоротливым транспортником с тонкими бортами. Он стиснул зубы, крепче сжал дубинку и больше не смотрел по сторонам, стараясь не отстать от Никки, которая прыгала уже через два камня сразу, быстро пролетая над вонючей зеленеющей водой.

Через несколько секунд приближающиеся торпедные буруны стали видны Джерри даже без поворота головы. Они со всех сторон сжимались кольцом к источнику шума.

Слава Волопасу, безмозглые твари не вводили поправку на упреждение. Они стремились строго на источник шума, но тот изо всех сил уносил ноги, и живым торпедам приходилось всё время корректировать траекторию и поворачивать вслед ускользающей еде. В конце концов за бегущими ребятами образовался обширный пенный хвост погони, а они мчались в голове этого шлейфа — всё ближе и ближе к лестнице.

И тут навстречу к ним устремились подводные торпеды от стены, к которой они бежали. Смит вскинул пистолет и принялся стрелять вперёд совсем негромкими очередями. Джерри в панике подумал: «В кого он стреляет?! Всё равно их не видно и слишком много!» Но стрельба помогла — встречные торпеды резко сбавили ход и закачались на мелкой волне. Смит взлетел по лестнице на балкон, обернулся и стал стрелять куда-то Джерри за спину.

Но Джерри мог беспокоиться только о том, чтобы не упасть в воду. Никки легко взбежала на лестничку и присоединилась к Смиту с двумя пистолетами в руках.

Джерри последним гигантским прыжком преодолел сразу три камня и приземлился на лестнице, сильно стукнув колени. Шипя от боли и не останавливаясь, он взбежал выше, давая Хао место. Тот прыгнул на лестницу сразу за ним и гораздо более ловко.

Все выскочили на балкон, и Смит с Никки прекратили стрельбу. Джерри стоял, наклонившись и упираясь руками в колени. Он тяжело дышал, и во рту у него стоял отвратительный металлический привкус. Юноша с ужасом смотрел на путь, по которому они только что пробежали.

— Хвост Скорпиона! — воскликнул Смит. — Назад нам уже не пройти!

Вдоль всей цепи плоских камней кипела яростная схватка — там жрали друг друга, верещали и бились в предсмертных судорогах, сбивая зелёную воду в грязноватую пену. На камни повылезали чудовищные лягушки больше фута размером и с острыми зубами акулы. Они то и дело пускали их в ход друг против друга, и видно было, что такой лягушке откусить ступню человеку ничего не стоит.

Иногда из воды высовывалось длинное умопомрачительное рыло и всасывало в себя жутких лягушек целиком за один приём. Но самыми страшными оказались стремительные не то рыбы, не то змеи, которые с невероятной скоростью метались в мутной воде, глотая всё, что попадало в их бритвенные зубы. Они даже выпрыгивали в воздух и стрелой пролетали над камнями, на ходу успевая схватить всё некаменное, имеющее неосторожность там сидеть.

Часть круглых плит оплелась пренеприятнейшими бугорчатыми верёвками. А в середине зала вместо плоских камней виднелись студнеобразные горбы — как будто медузы вылезли позагорать. Между полупрозрачными короткими щупальцами, торчащими из комков студня, проскакивали яркие искры. Они отгоняли мелких, но агрессивных двухголовых птичек, которые пытались достать медуз длинными клювами. На ближайшем же к ребятам камне неподвижно сидел симпатичный пушистый зверёк, похожий на бобра. Он внимательно смотрел на ребят умными блестящими глазами, а вокруг него царило безмятежное спокойствие — никто из здоровенных зубастых обитателей болота не смел приближаться к странному зверьку.

— Простите меня, ребята! — потрясённо сказала Никки. — Я никак не думала, что втравливаю вас в столь опасное предприятие.

Она недоуменно озиралась по сторонам, словно не понимая, как они сюда попали.

— Ерунда! — Глаза Смита довольно блестели. — Будет что показать друзьям! — И он кивнул на т-фон, который висел у него на груди и беспрерывно фиксировал их подвиги.

«Леопарды…» — подумал с досадой мирный Джерри.

— Я их угостил в конце снотворными пулями! Им понравилось! — Смит махнул рукой на тихо качающиеся в воде возле лестницы тёмные спины и белеющие животы болотных тварей. Концентрация наркотика в воде быстро падала, и вокруг сонных тел уже закипала хищная возня, в результате которой то одна, то другая тушка исчезала под водой.

— Ну и нравы у них тут, — отметил быстрее всех отдышавшийся Хао. — Сам погибай, но товарища пожирай!

— Такое болото много хищников не прокормит, поэтому им приходится всё время драться друг с другом, ограничивая свою численность, — авторитетно сказал Смит.

— Надо искать другую дорогу назад, — сказала озабоченно Никки и повернулась к двери. В той не было замка — только массивный засов.

Смит, к которому незаметно перешло практическое руководство экспедицией, отодвинул железный ржавый брус и осторожно посветил фонариком за сильно скрипевшую дверь:

— Вроде обычный ход, даже с освещением.

Они ещё немного постояли, отмахиваясь от громадных — с кулак — одичавших комаров и с омерзением глядя на взаимное пожирательство среди болотных граждан, а потом двинулись дальше.

— Я ни одной твари не сумел опознать, — хладнокровно заявил Смит. — Все до единой — рукотворные мутанты.

— Раньше, до Конвенции о генетическом моделировании, — сказал Хао, — многие генетические эксперименты ставились «вживую», а не в виртуальной реальности, как делаем сейчас мы.

— Может, это случайные последствия биомоделирования? — спросил Джерри. — Народ любит сливать на лабораторных по химии всевозможные разноцветные растворы в одну кошмарную колбу. Возможно, на уроках генетики студенты случайно нагенерили таких уродов?

— Нет, — покачала головой Никки, гораздо больше Джерри разбиравшаяся в генетическом моделировании. — Это не случайные, а грамотно спроектированные организмы. Полагаю, что кто-то, имея доступ в уже закрытые пещеры, когда-то тестировал и выгуливал тут своих питомцев.

— Это же незаконно! — воскликнул Джерри.

— В мире много людей, — мрачно сказала Никки, — которые считают себя выше общих законов и любят поиграть в богов… для начала — с лягушками и рыбками…

Новый ход слабо освещался узкой полосой краски на потолке, и к этому жалкому свету тянулись по стенам тонкие полупрозрачные лианы с фосфоресцирующими цветами. Иногда растительные щупальца так сплетались, что вперёд выходил Хао и прорубал проход острыми мечами. Наконец узкий тоннель закончился, и ребята упёрлись в очередную дверь, на которой никаких замочных скважин или засовов видно не было. Смит приготовил оружие и надавил на ручку. Дверь сначала не поддавалась, Смит навалился — всё сильнее и сильнее, пока дверь, крякнув, не распахнулась сразу во всю ширь.

Все вздрогнули и сощурились от хлынувшего света, но никакие монстры в открывшуюся дверь на них не бросились. Путешественники осторожно вышли на обширную каменную террасу. Вторая пещера оказалась меньше, с тёплым сухим воздухом и более высоким сводом. Они подошли к краю террасы, прикрываясь ладонями от сияния потолка.

Весь подземный зал зарос густым, почти непроходимым кустарником с мясистыми зелёными листьями и ярко-красными стручками. На ветках кустарника сидели многочисленные серые птицы размером с курицу. Они не чирикали и не свистели, а только громко шипели — как змеи. Головы этих птиц более всего походили на черепашьи — тупые, без клювов, с лысой кожей, висящей складками на длинной шее. Птицы беспрерывно срывали с веток стручки и дружно их жевали.

— Растительноядные змеептицы! — удивился Джерри.

Змеептицы или птицезмеи летали плохо — лишь неуклюже перепархивали с куста на куст. На этих же кустах виднелось множество сплетённых из листьев гнёзд. Одна птица столкнула другую в борьбе за стручок; тяжёлая птицезмея перелетела на соседнюю ветку, но не сумела удержаться на тонком качающемся насесте и свалилась на землю. Кусты немедленно зашуршали, и оттуда выскочил симпатичный белый козлёнок с маленькими рожками. Он мгновенно вцепился в длинную шею птицы острыми зубами и перекусил её.

— О боги! — изумлённо пробормотал Смит. — Хищные козы…

Бедному плотоядному козлёнку не дали спокойно пообедать. Из кустов горохом посыпались жалобно блеющие пасторальные козочки. Они подбежали к счастливцу со змеекурицей в зубах и тут же разорвали в клочья не только его добычу, но и самого удачливого охотника.

— Меня сейчас вырвет… — жалобно пробормотал Джерри, и Никки его понимала.

— Чудовищно! — потрясённо сказала она.

— Классическая замкнутая экосистема. — Хао был невозмутим. — Растительность, травоядное и хищник.

— И ещё, как минимум, набор гнилостных бактерий… — зажала Никки нос. Действительно, в пещере здорово попахивало тухлятиной и помётом.

За научной дискуссией ребята не заметили, что под террасой собралось уже штук сорок беленьких козочек и козликов, которые во все глаза смотрели на них — четвёртый и очень аппетитный биологический вид, неожиданно появившийся в их пещере.

Лишь козлята, уже пообедавшие змеекурицей и удачливым собратом, не проявляли интереса к гостям — они дружно вылизывали свои окровавленные шкуры, смущённо, не глядя друг на друга. Кажется, они понимали, что погорячились. Козлёнок с чёрным пятном вокруг левого глаза грёб копытами листья, пытаясь замаскировать следы каннибальской трапезы, и нервно косился на тропинку, выходящую из зарослей.

— Тарантул их задери, — озаботился Смит. — Как нам прорваться дальше? — Он указал на противоположную террасу с дверью. — По таким кустам мы быстро бежать не сможем. А этих козочек тут сотни, у нас может не хватить боезапаса.

— Кроме того, даже если мы прорвёмся, — заявила Никки, — то уложим столько этих… зубастиков, что экологическое равновесие пещеры может быть нарушено…

— Ты что — жалеешь этих монстров? — удивлённо спросил Джерри.

— Они не виноваты, что люди сделали их такими, — покачала головой Никки. — Они живут, как могут. Как и сами люди.

Она внимательно осмотрела стены и потолок, потом вытащила из рюкзака длинную тонкую синтерёвку с двумя крюками и молотком-топориком. Один крюк она крепко забила в стену и проверила его на прочность.

— Что ты собираешься делать? — спросил её Смит.

Никки не ответила, а сложила синтерёвку кольцами и подвесила за спину.

— Отойдите на край террасы, — скомандовала она.

Все послушались. Никки легко отбежала в дальний конец балкона, развернулась и вдруг рванула вдоль стены так, что воздух засвистел вокруг. Она промчалась мимо изумлённых и встревоженных друзей, долетела до другого края террасы и… прыгнула на стену круглой пещеры. Ребята онемели.

Никки, быстрая как ветер, бежала по вертикальной стене. Её тело располагалось почти горизонтально — с наклоном вверх. Верёвка разматывалась за Никки длинным шлейфом. Несколько секунд такого бега по стене — и чёрная фигурка спрыгнула на противоположную террасу.

— Во даёт! — восхитился Смит.

А Джерри с Хао шумно перевели дух. Никки быстро забила второй крюк — пониже первого — и туго, как струну, натянула синтерёвку.

— Цепляйтесь! — крикнула она.

И ребята по очереди переправились через зал, прицепившись крючками за трос. Козочки на земле высоко подпрыгивали и жалобно мемекали — не хотели расставаться с новыми друзьями. На середине троса Джерри остановился отдохнуть и посмотрел вниз — на небольшое центральное озерцо, вокруг которого собрались толпы хищных козляток.

— Пора переписывать сказку «Волк и семеро козлят», — проворчал он, — и пожалеть бедного волчину…

Наконец все очутились на противоположной террасе.

— Ты очень рисковый человек, — сказал Джерри, неодобрительно глядя на Никки.

— Ерунда, — пожала она плечами. — Это был трюк с запасом. Центробежный эффект вполне достаточен, чтобы бежать по закругляющейся стене. Чистый расчёт… раньше в цирках даже трюк такой показывали — гонки мотоциклов по вертикальной стене.

— Но ты же — не мотоцикл! — возразил сердитый Джерри.

— Это ещё вопрос, — печально ответила Никки и повернулась к ржавой двери.

Новое путешествие по переходам оказалось самым длинным. Ходы стали множиться и ветвиться, идти то уступами вверх, то — в виде скользкой горки — вниз. Джерри совершенно потерял представление, куда они идут. Он только чувствовал голод и усталость.

Наконец объявили привал в небольшой песчаной пещере, поросшей редкими синеватыми кактусами с иголками, завитыми штопором, и — слава космическим богам! — без всякой крупной живности. Только стайки белых бабочек с зелёными фосфоресцирующими цифрами на крыльях кружились в воздухе, да возле стены зала мелкие малиновые пауки ходили муравьиными цепочками между двумя кучами мусора, переплетёнными паутиной. В пещере зияло шесть ходов в разных направлениях.

Когда путешественники перевели дух, Джерри спросил:

— Куда дальше идём?

Никки указала рукой:

— В этот проход. Сейчас мы в полукилометре от Главной башни и метров на сто ниже. Пойдём в её сторону.

— Откуда ты знаешь? — удивился Смит, отмахиваясь от бабочки номер девять, полюбившей его с первого взгляда.

— У меня есть гирокомпас, и мой компьютер фиксирует все повороты, — сказала Никки. — Я составила приличную карту того, что мы уже прошли, и выбираю проходы, которые могут нас вернуть в Колледж в обход того болота с лягушатками.

Они сидели и наслаждались отдыхом. Вдруг песчаные волны между кактусами расплылись и стали странно блуждать, а пол заметно задрожал. Все вскочили на ноги и прислушались.

— Это снизу, — указала Никки на пол.

У Джерри возникло ощущение, что под тонким полом пещеры шёл — вернее, с хрустом протискивался — носорог, и каждый его шаг заставлял вибрировать каменные стены.

— Что это? — удивлённо воскликнул Джерри.

— Не знаю, — сказала поражённая Никки. — Какой-нибудь супержук или мегаброненосец.

— Большие сухопутные животные — всегда растительноядные, — авторитетно заявил Хао. — Эта штука не должна нападать на других зверей.

— Может, она и не нападает, — хмыкнула Никки, — если замечает. А если не обратит внимания, то схрумкает — как корова жучков в траве.

— Заблудившийся робот-диггер? — предположил Джерри.

— Я в нижние ярусы не полезу без личного гранатомёта и пары боевых роботов, — решительно заявил Смит.

— Туда никто и не идёт, — успокоила Никки. — Мы движемся кратчайшей дорогой к выходу.

Топот и дрожание постепенно затихли, но отдыхать расхотелось, и путешественники поспешили вперёд. Метров через сто они упёрлись ещё в одну дверь. Тут уж понадобилось и умение Никки вскрывать замки, и трос, который они вчетвером тянули изо всех сил, — пока дверь не рыкнула и не приоткрылась.

Из освещённого проёма посыпалась растительная труха и донёсся нестройный хор гортанных криков. Все насторожились.

Смит заглянул:

— Птицы вроде…

Все потихоньку выбрались на террасу, заваленную кучами хвороста и помётом. Воняло там здорово. Не успели они опомниться, как Смит крикнул:

— Берегись!

И на них обрушилась туча большущих клювастых птиц с кожистыми двухметровыми крыльями.

Джерри свирепо отмахивался от них дубинкой и бронированными кулаками, стараясь прикрывать спину Никки. Девушка стреляла сразу из двух своих пистолетов — и парализованные птицы плюхались на пол. Крылья переставали их держать, но они продолжали шипеть и сверкать красными глазами.

Смит отстреливался снотворными очередями. Хао отгонял птиц мечами.

Одна из гарпий резко спикировала на спину Смиту и уже нацелилась пырнуть его острым клювом в шею. Хао молча и быстро взмахнул клинком, и звук распоротого воздуха закончился хлюпающим ударом.

Брызнула кровь.

Атака поутихла — птицы взлетели повыше и, как показалось Джерри, стали прицельно гадить.

— Чёрт! — воскликнул Смит. — Мы вляпались в их гнездовье! Надо быстрее уходить вперёд!

— Там нет зверья? — спросила Никки, переводя дух.

— Не видно. Выход впереди — метрах в ста.

Они, продолжая отгонять единичных пернатых агрессоров — или защитников? — спрыгнули с террасы и отошли в середину обширной пещеры, имитирующей сухую степь. Птицы сразу оставили их в покое и вернулись к гнездовьям — погоревать над погибшими соседями и заодно поужинать ими. Эмоции не должны мешать аппетиту.

— Это птеродактили! — сказал Хао. Вид у него был взъерошенный: глаза горели, лицо забрызгано кровью, комбинезон в помёте и каких-то длинных бурых шерстинках. Остальные выглядели не лучше.

Убедившись, что в прохладной просторной пещере нет опасного зверья — только птеродактили на террасе, разнообразные птицы на скалах и мелкие полёвки в путанице низких травяных метёлок, — ребята устроили привал возле озерца, где умылись и привели себя в порядок. Оказалось, что за исключением ловкого Хао все получили приличные ссадины и синяки от клювов этих существ — ископаемых, но вполне бодрых.

— Дьявол! — прорычал Смит, смачивая дезинфицирующим лекарством глубокую царапину на левой кисти и стиснув зубы от боли. — Почему эти доморощенные генетики не развлекались выведением каких-нибудь квадратных дынь с шоколадным вкусом, певчих птичек с хоботом или рыбок с приятной улыбкой и красивыми ножками?.. Почему обязательно надо выводить зубастое, опасное и с когтями?!

Вопрос был явно риторическим. Пока они шли до противоположной двери, на глаза попались восьмиглазые ястребы, совы с двумя клювами и даже диковинная четырёхкрылая чёрная ворона, которая не каркала, а мелодично курлыкала. Мышей увидеть вблизи не удалось — они на контакт не шли. Но можно было побиться об заклад, что и здешние мышки — ещё те твари.

Дверь из зала прерий открылась без проблем, и они попали в узкий и совершенно тёмный ход. Они включили фонарики и побрели вперёд, здорово уставшие за десять часов этого подземного путешествия на одной воде и нескольких конфетах. Смит прокладывал дорогу, все шли за ним и молчали. Вдруг Никки замерла:

— Подождите!

Экспедиция остановилась. Никки внимательно рассматривала стену пещеры, хотя она ничем не отличалась от ранее пройденных.

— Что там? — спросил Смит.

Джерри молчал — он понимал, что Никки что-то «заметила» совсем не глазами, а теми самыми дополнительными чувствами — с шестого по четырнадцатое примерно. Джерри в очередной раз почувствовал гордость за то, что он сделал нечто реальное собственными руками и это оказалось полезным для Никки.

Никки вытащила молоток-топорик и принялась долбить стенку. Несколько сильных ударов — и она выбила из стены что-то продолговатое.

Все заинтригованно рассматривали добычу — вцементированный в камень чудовищный треугольный зуб. Он был тройным — с двумя дополнительными зубиками по краям.

— Что это? — спросил Джерри.

— По-моему, это зуб древней акулы, — решил Смит. — Я видел такие в музее.

— Что, в Запретных Пещерах и акулы плавали? — удивился Джерри.

— Это, очевидно, ископаемый зуб, очень древний, — высказался Хао.

— Но на Луне не было акул! — хмыкнул Смит.

— Зато были на Земле… — пробормотал Хао.

— Ха! — недоверчиво откомментировал Смит.

— Я тоже думаю, что это ископаемый зуб земной акулы, — сказала Никки. — Их очень много находят на Земле. Сильный астероид выбил и перенёс часть земного вещества на Луну, зацепив и этот зуб. Этот удар был двести пятьдесят, сто или шестьдесят пять миллионов лет назад.

— Это важная находка! Она подтверждает твои идеи насчёт образования Луны! — разволновался Джерри.

— Для меня — да. Для других — ничего это не подтверждает. Скажут — редкая случайность, вовсе не закономерность. Надо перекопать горы, чтобы найти нужное количество земных окаменелостей и статистически доказать, что перенос вещества с Землю на Луну шёл постоянно и закономерно, а не только случайным мегаударом. Факты часто ничего не доказывают — их ещё нужно правильно интерпретировать. Астрономы триста лет смотрели на Луну в телескопы, но видели в метеоритных кратерах лишь следы вулканической деятельности.

— Да?! — поразился Джерри.

— Ты не представляешь, какими дураками могут быть учёные.

— Что же тогда говорить про остальных людей? — фыркнул Смит.

— А про остальных мы и не говорим, — вздохнула Никки и засунула акулий зуб в рюкзак. — Люблю сувениры!

Смит снова двинулся вперёд. Ход забирал вверх, но становился всё темнее и теснее — плечи путешественников задевали и обрушивали гроздья бесцветных вонючих грибов, свисающих с осклизлых стен. Вот уже пришлось идти, склонившись в три погибели и чертыхаясь. Любое — даже осторожное — поднятие головы всё равно заканчивалось тем, что потолок пещеры стукал по черепу, словно молотком. Вдруг Джигич остановился и снял с пояса пистолет. Все замерли, и фонари осветили впереди круглый люк. Смит с трудом его открыл, полез куда-то наверх по каменным ступенькам и крикнул сверху, радостно и громко:

— Ребята! Это Воющая Пещера!

Ребята оживились и закарабкались вслед.

В Поющей, или Воющей, Пещере физики Колледжа проводили разные эксперименты, и она была известна своим музыкальным песком. Когда идёшь по тонкому пляжному песку, загребая его ногами, то на обычном пляже сухой песок бесшумно рассыпается под ступнями — и всё. Можно услышать лишь лёгкий шорох. В Воющей Пещере песок под шаркающими ногами издавал заметный свист или даже тонкий вой, отдающийся эхом в стенах. Многие школьники выбирали темой для физических рефератов происхождение этого звука, но до сих пор точная причина этого эффектного явления оставалась неизвестной. Вероятно, физики-преподаватели специально скрывали правильные рефераты, оставляя для последующих поколений студентов такую интересную тему исследований.

Самым замечательным свойством Воющей Пещеры в глазах усталых подземных путешественников было то, что из неё шёл хорошо знакомый коридор в физико-математический корпус, следовательно, их подземное, вернее, подлунное путешествие закончилось. Пробравшись сквозь люк, ребята столпились на узком балкончике, расположенном под потолком. Скальный уступ полностью маскировал ход, через который они вошли.

В Воющей Пещере по субботнему вечернему времени никого не было. Никки вбила крюк в стену и сбросила тонкую верёвку вниз. Они осторожно спустились, и девушка выдернула шнур из петли клина — чтобы не оставлять следов.

— Вперёд, ребята, как раз успеем на ужин! — воскликнул с горящими глазами голодный Джигич.

Все без колебаний согласились, а Никки с чувством поблагодарила ребят:

— Спасибо за то, что пошли со мной. Хотя это оказалось весьма опасно… Но мне нужно было побывать здесь…

Девушка неслышно добавила: «Я искала под землёй прежнюю себя, но так и не нашла. Наоборот — сегодня я поняла, что моё детство сгорело без следа…»

— С тобой, Никки, я готов отправиться в любую экспедицию! — Поцарапанная смуглая пиратская рожа Смита расплылась в широкой улыбке.

Джерри промолчал, внимательно и встревоженно глядя на Никки.

«…Осталось понять, в какой экспедиции можно найти жизнерадостность, душевное спокойствие… и любовь». Девушка отвернулась от Джерри и друзей, и её жёсткое похудевшее лицо свело судорогой боли.

Понедельник начался с урока биологии профессора генетика Франклин. Её занятия всегда проходили интересно, а увиденное в Запретных Пещерах только подстегнуло интерес Никки к генетике. На этой лекции профессор излагала строение ДНК — дезоксирибонуклеиновой кислоты — хитрющей биологической молекулы-завитушки, главной генной пружины всего живого.

Под управлением ДНК организм генерирует тысячи белков, из которых и строит сам себя, включая клетки мозга, мышц и сосудов. Уотсон и Крик в 1953 году выяснили, что очень длинная — в несколько сантиметров каждая — молекула ДНК свёрнута в двойную спираль. Всего четыре нуклеотида образуют хрупкую нить ДНК, на которой держится вся земная жизнь и её эволюция. Профессор выговаривала названия этих нуклеотидов — аденин, тимин, гуанин, цитозин — с таким же чувством благоговения, с каким, наверное, древние греки-философы произносили имена четырёх элементов мироздания — воды, воздуха, земли и огня.

Франклин рассказала, что белковые цепи, построенные считыванием информации с ДНК, могут содержать уже до двадцати типов аминокислот, которые не могут складываться в простую спираль, а запутываются в виде чрезвычайно сложного пространственного клубка.

Вольдемар вызвал в середину аудитории голографическое изображение закорюки такой геометрической изощрённости, что студенты восхищённо загудели.

Профессор сказала:

— Типичный пример белка — гемоглобин крови. Трёхмерные структуры белков человека, животных и растений очень сложны и далеко не все ещё расшифрованы. Каждый ген в ДНК программирует производство белков. Тридцать тысяч человеческих генов дают множество различных типов белков — и конструктор для сборки хомо сапиенса готов!

Сейчас много говорят о возможности кардинальной перестройки генома и самого человека, в том числе — для увеличения срока жизни. Как сохранить целостность человечества при этом? Это сложнейшая проблема, — вздохнула профессор, — увы, она беспокоит очень немногих…

В конце лекции профессор подошла к Никки. Добрая Франклин всегда выделяла девушку-Маугли из других студентов и даже не раз приглашала к себе в кабинет на чай, на полчаса домашней атмосферы.

— Ты уже много занятий ни о чём не спрашиваешь, Никки, — произнесла тихо и ласково профессор, стоя совсем рядом. — Тебе разонравилась биология?

От тёплых звуков её голоса у Никки засвербило в горле. Ей захотелось плюнуть на приличия и на глазах у всех студентов тесно прижаться к тёплой фиолетовой кофте профессора… Она справилась с этим странным порывом, кашлянула и сказала хрипловато:

— Мне очень нравятся ваши занятия, профессор, и у меня много вопросов, но они… не совсем на тему уроков и… может, слишком наивные…

— Хм… — задумчиво посмотрела на Никки профессор. — Я буду рада поговорить о твоих вопросах — совершенно не важно, как они соответствуют нашим лекциям. Давай выкладывай, не стесняйся — я постараюсь ответить на них.

— Ну хорошо… — вздохнула Никки. — Только вы присаживайтесь, профессор, мне неловко говорить, когда вы стоите. А вдвоём стоять и вовсе смешно…

Профессор послушно развернула ближайший стул и села за стол напротив Никки. Аудитория слегка шумнула и замерла.

Никки заговорила негромко, как будто рассуждая сама с собой:

— Почему на фотографиях глаза у оленей светятся зелёным, а у человека и крокодила — красным?

Почему клубника на вкус кислее, если пробовать её сразу после сладких конфет? Что происходит на языке при этом эффекте? Психический ли это феномен — реакция мозга на сигнал рецепторов языка или физиологический — изменение параметров самих рецепторов?

Почему человек теряет сознание при сильном ударе или невыносимой боли? И почему сознание потом возвращается? Это восстановление химического баланса или каких-то физических параметров мозга, например давления крови? Почему нашатырь так эффективен при обмороках? Является ли потеря сознания аналогом сна?

Что такое сон — с точки зрения биохимии? Почему нам нужно спать? Почему мы просыпаемся отдохнувшими и «утро вечера мудренее»? Иногда даже решения научных задач приходят во сне… Почему я вижу во сне такой странный перепутанный мир? Как возникает его сюжет или бессюжетность? Когда сон превращается в кошмар? Имеют ли кошмары какую-нибудь позитивную функцию для организма? Если нет — то какого чёрта эволюция нам их преподнесла?

Что такое память? Что такое элементы памяти? Молекулярным или клеточным языком записана информация в нашем мозгу? Или используются оба языка? Есть кратковременная память — на минуты, а есть долговременная — на годы. Чем они отличаются? Могу ли я записывать — и потом использовать — информацию прямо в мозг? Можно ли, хотя бы в принципе, считывать её с мозга, как с компьютерного кристалла?

Почему конечности легко формируются на стадии зародыша, а у взрослого человека способность к регенерации утрачивается? Взрослые ящерицы ведь могут отращивать себе новые лапы… Я тоже хочу иметь возможность регенерировать своё тело — вплоть до позвоночника и самого мозга.

Пауки в лесу плетут разные паутины, например, плоскую радиально-азимутальную паутину-«веер»; бесформенную трёхмерную паутину-«джунгли» с тоннелем для паука; паутину-«шляпу» — купол в трёхмерном облаке нитей. Маленькие и большие пауки одного вида плетут паутину разную по размерам, но одинаковую по форме. Значит, в ДНК паука сидит не только строение его тела, но и проект его любимой паутины. Животное прекрасно адаптирует к реальности свой проект и плетёт паутину даже в невесомости. Как это может быть записано в ДНК?

Песня канарейки уже зафиксирована в птичьих генах — где же там сидят эти ноты?

В чёрном ящике инстинкта прячется целый комплекс сложных биохимических и механических процессов. Вылупившись из куколки, бабочка уже знает, как двигать крыльями: складывать при взмахе вверх и расправлять при движении вниз. Как возникла и записана эта инструкция? Каким образом она приводится в действие? Как эта способность к полёту, будучи врождённой, управляется сигналами от мозга бабочки, выбирающей себе следующий цветок?

Как в ДНК, длинных органических молекулах, запечатлелись врождённые чувства — материнская любовь львицы к своему детёнышу, верность лебединых пар, самоотверженность муравьёв, бросающихся в огонь, угрожающий муравейнику?

Сложность процессов, происходящих в живом организме, не укладывается в голове. Как это всё организовалось и оптимизировалось? Как выросли крылья у бабочки? Естественный отбор? Надо взять миллионы червяков и подождать, пока у них отрастут крылья, что позволит им лучше питаться и размножаться? Но ведь миллионы бескрылых существ тоже вполне успешно выживают…

Как далеко заходит наследуемая мутация? Добавляет ли она лишь по паре волосков или способна подарить сразу пару лишних лап? Может ли она одним махом дать крылья червяку, превратив его в бабочку? Существует ли природная генная инженерия, которая смешивает гены разных видов и производит «химер», не возникающих при обычном размножении? Двигают ли эволюцию скачкообразные мутации вроде двухголовых змей и четырёхлапых петухов?

Собаки — дружелюбные животные. Из-за постепенного отбора самых добрых из обычных волков? Или приручены были волки особой, дружелюбной породы? Являются ли дружелюбие и агрессивность специфическими генетическими программами поведения — как узор паутины — или обе программы присутствуют одновременно? А ген дружелюбия управляет лишь соотношением производств гормона агрессивности и белка толерантности?

Когда человек начинает водить машину, он активно использует интеллект, чтобы спланировать свои действия и избежать столкновения. Вскоре он двигает рычагами и нажимает педали рефлекторно. Можно ли дойти до инстинктивности, то есть многократно повторяемые процедуры спустить на более низкий, бессознательный уровень управления? Могут ли привычные действия переходить на генетический уровень и записываться в ДНК? Я где-то читала, что вирусы поставляют внешнюю генетическую информацию в ДНК. Может ли среда активно воздействовать на генотип? Для объяснения быстрой биоэволюции и появления сложных наследственных инстинктов был бы крайне полезен механизм, переводящий в геном полезную привычку или адаптационный признак.

Дьявольски трудно понять — как возникла и развилась жизнь! Как образовалась ДНК? Клетка? Многоклеточный организм со специализированными структурами? Была ли первая клетка всего лишь пузырьком с поверхностным коллагеном и диффузией вещества и жидкости вовнутрь — после чего она стала разрастаться и делиться пополам из-за поверхностного натяжения?

Открыть тайну жизни — значит найти причины, по которым возникновение жизни и человека оказывается закономерным процессом, не связанным с чудом или катастрофой. У каждого шага биологической эволюции есть своя вероятность, и суммарный шанс возникновения мыслящего существа должен быть реально ненулевым. Можно ли создать какую-нибудь «резонансно-каталитическую теорию» биологической эволюции, с помощью которой мы сможем смоделировать весь процесс развития жизни от аминокислот до вируса, от первой клетки — до человека разумного? Можно рассчитать биологическую эволюцию человека на миллионы лет вперёд? Можно ли из эволюционной теории вывести вид и характеристики разумных инопланетных существ? — Тут Никки услышала сигнал окончания лекции — и остановилась.

— Замечательные вопросы, я их записала и обдумаю, — с удовольствием посмотрела на свою ученицу профессор Франклин. — Хорошо известно, что для науки вопросы часто важнее ответов. И молодой учёный в первую очередь должен научиться ставить проблемы. Я знаю только часть ответов: остальные вы должны найти сами — их ещё никто не знает… — Профессор окинула взором притихший зал, а потом крепко пожала Никки руку. А у девушки снова заныло горло — что-то совсем она расклеилась…