"Миражи" - читать интересную книгу автора (Баррет Мария)

18

Джесмонд, Ньюкасл на Тайне

Джон подыскал небольшой домик с террасой в жилом квартале Ньюкасла недалеко от центра. Это строение в викторианском стиле, зажатое между двумя высокими зданиями, было сложено из серого известняка. Фасад украшало белое готическое крылечко, увитое дикой розой, которая еще была в цвету. Дом был в неважном состоянии, но Джону понравился с первого взгляда. Особенно крылечко, которое радовало взор своей необычной прелестью на фоне угрюмого камня.

Перед домом был разбит сад, двадцать шагов в ширину. Он зарос диким кустарником и высокой травой. Сад был обнесен изгородью, увитой жимолостью, а посреди его протоптанная дорожка вела к крыльцу, дверь которого когда-то была выкрашена в яркий бирюзовый цвет. Оконные переплеты слегка подгнили.

Комнаты были небольшие, но удачно расположенные. Одна длинная узкая комната по фасаду, из нее двери вели в две другие, а сзади находилась кухня. В доме сохранились первоначально сложенные камины, огромная каменная раковина в кухне и множество дубовых полок. И удобная старинная печь с плитой.

Наверху располагались две уютные спальни и классическая эдвардианская ванная, которую предыдущий хозяин, видимо, задумал перестроить. Но старинная работа не поддалась реконструкции, и дело бросили на полдороге, оставив квадратную ванную с хромированной арматурой в натуральном виде. От ремонта осталась гора керамической плитки. Единственное, что удалось модернизировать – половое покрытие: пол выстлали линолеумом в черно-оранжевую клетку.

Какой-никакой, а это был дом, и для Джона первый в его жизни. Пускай им потребуется немало сил, чтобы привести его в порядок, пускай он далек от требований современного комфорта, у Джона он вызывал гордое чувство хозяина. Это его дом, его очаг, его кусочек Англии, который он разделит с Франческой.

Они въехали в свой дом через две недели после того, как покинули Мотком. Все формальности удалось уладить без проблем – поверенный лорда Генри справился с этим делом сам, и в третий понедельник сентября Джон получил ключи. Зажав их в кулаке, он думал: мне пятьдесят пять лет, и я впервые держу в руке ключи от своего дома. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Выйдя из конторы агента по недвижимости, он рассмеялся: ему все еще не верилось, что это происходит именно с ним, а не с кем-то другим.

Франческа впервые увидела дом только в момент переезда. Джон хотел сделать ей сюрприз да и, честно говоря, опасался, как бы что-нибудь не сорвалось. На договоре о покупке дома стояло ее имя – но она подмахнула его не глядя, не вникая в смысл бумаги.

С тех пор, как они уехали из Моткома, она таяла буквально на глазах, и Джон глубоко переживал за нее. Ей стоило неимоверных усилий вставать по утрам с постели, и целый день она ждала наступления темноты, когда можно будет заснуть тяжелым, беспокойным сном. Днем она пребывала в прострации, чувствовала себя каким-то ходячим трупом. Джон все надежды возлагал на их домик. Отец Анжело говорил ему, что Франческа обладает сильной волей к жизни, да он и сам чувствовал, что, несмотря на нынешнюю слабость, в ней таится стремление бороться с обстоятельствами и ударами судьбы. И вот ей представляется шанс обрести смысл жизни, увидеть свет в конце туннеля. Перед ней открывается будущее. Оставалось молить Бога, чтобы она воспользовалась этой возможностью.

Даже в самое утро переезда он ничего не сказал ей. Он как ребенок предвкушал удовольствие от своего сюрприза. Вернувшись из конторы по продаже недвижимости, он взял Франческу за руку и усадил в машину.

– Хочу тебе кое-что показать, – сказал он, закрывая дверцу. – Кое-что важное.

Он включил зажигание, а Франческа с удивлением смотрела на его горевшее радостью лицо. Ей стало любопытно; он вел себя так необычно, что она заулыбалась, слушая, как Джон напевает что-то себе под нос без всякого ладу. Его веселье заразило ее.

Джон выбрал кружной путь и повез ее сначала по скоростному шоссе Джесмонда мимо веселеньких викторианских особнячков, мимо крикетной площадки, потом по авеню Марстон и наконец вырулил к дороге, которая вела через зеленый массив парка.

Стоял погожий денек бабьего лета, дувший с северо-востока легкий ветерок раскачивал ветви деревьев, и они бросали на дорогу неверные тени. Когда машина подъехала к дому, прозрачный осенний свет высветил пламеневшие на сером розы.

– Нам сюда, – сказал он, притормаживая у бордюрного камня возле дома. И, указывая на него глазами, добавил: – Вот это я и хотел тебе показать.

– Этот дом?

– Да, этот дом.

Франческа выбралась из машины. Стоя на солнечном свету, она разглядывала старый каменный дом с его бирюзовой дверью и садиком. На губах ее играла улыбка. В воротах она задержалась и сорвала веточку жимолости, с наслаждением вдохнув сладкий дурманящий аромат.

– Прелесть какая! – прошептала она. Неслышно подойдя, Джон обнял ее за плечи.

– Это твой дом, Франческа, – тихо сказал он. – Твой.

Она резко обернулась.

– Мой?

Впервые за прошедшие недели глаза ее оживились и в них заблестел знакомый Джону зеленый огонек.

– Да. Твой и мой. Наш дом. Тебе нравится?

И чуть не потерял голову от счастья, когда Франческа, обхватив его руками за шею, прижалась к его груди. На губах ее сияла прежняя улыбка, которая делала ее столь прекрасной, ее глаза вновь загорелись удивительным зеленым огнем, и пугавшая его пустота во взгляде исчезла как не бывало.

– Неужели мой? Правда? Это мой дом? – быстро заговорила она, забыв про правильное произношение, за которым привыкла следить. Она задохнулась от восторга. Ей не верилось, что Джон сделал это ради нее. Он поддержал ее в труднейшую пору жизни, он позаботился о ней. Он подарил ей шанс начать жизнь сначала. – Неужели это мой дом?

– Да, твой, твой собственный, – смеясь ответил Джон, хотя к горлу его подступали слезы. Слава Богу, она возвращается к жизни. – Помнишь, ты подписывала бумаги?

Она неуверенно качнула головой, только сейчас по-настоящему поверив в его слова, и опять обвила руками его шею.

– Правда, мой? – шепнула она.

Он крепко обнял ее.

– Угу.

– Спасибо, Джон, – тихо сказала она. – Вот увидишь, тебе не придется жалеть о том, что ты для меня сделал.

Что было, то прошло. Теперь начнется новая жизнь.

– Спасибо тебе, – повторила она.

Джон наконец справился с охватившим его волнением и, окинув взглядом дом, нахмурился и сказал:

– Погоди благодарить. Посмотрим, что ты скажешь, когда вся пропылишься и тебе негде даже будет принять ванну. Дел нам предстоит – уйма!

Но она только рассмеялась и бодро ответила:

– Ничего страшного!

Лучше она и сказать не могла.

Вдруг она приняла озабоченный вид и сделала рукой типичный итальянский жест:

– Боже мой! Первое, что мы должны сделать, – серьезно сказала она, – перекрасить дверь. Ну что за люди! Как можно было выкрасить ее в такой дикий цвет!

Джон от души расхохотался.

Итак, они начали ремонт с перекрашивания двери. Но сначала зашпаклевали щели, соскребли старую краску, отчистили от ржавчины медную ручку и почтовый ящик, а потом покрыли дверь сочной темно-зеленой краской. Это был первый шаг.

Потом они вымели мусор, вымыли полы, вытерли пыль, и дом стал вполне пригодным для жилья. Дора прислала им из Моткома белье и занавески, и Джон прибил на окна карнизы. На дубовых полках в кухне расставили посуду. В знак начала новой жизни они распили бутылочку вина; дом принял уютный обжитой вид.

Через месяц после вселения Джон приступил к долгим и неустанным поискам работы. Он тщательно продумал семейный бюджет. Почти все деньги ушли на покупку и ремонт дома, и теперь, при условии строжайшей экономии, они могли протянуть еще месяца два. Не дожидаясь, пока деньги иссякнут, Джон с присущей ему последовательностью начал подыскивать себе место. Он внимательно изучал газетные колонки с объявлениями о вакансиях и выписывал их в специальный блокнот.

Он не питал иллюзий насчет быстрого и удачного трудоустройства, но запасся терпением на тот срок, который может понадобится для такого мероприятия. Он регулярно рассылал запросы во все заинтересовавшие его фирмы, вступал с ними в переписку, записывался на очередь в бюро занятости и часами перебирал все возникающие возможности.

Недели две Франческа следила за его действиями, преисполненная радужных надежд. Она взяла на себя все заботы по дому и, пока Джон искал работу, скребла стены, оттирала песком полы, мыла и красила. Она трудилась не покладая рук, инстинктивно ища в физической работе исцеления от душевных травм.

Она изо всех сил старалась оправдать доверие Джона и с удовольствием выполняла самую грязную работу, до поздней ночи очищая от мусора каждый закоулок, занимаясь шитьем, штопкой и прочей скучной рутиной, вкладывая в этот не знавший женских рук дом всю любовь, на которую была способна. Ей хотелось превратить его в самый уютный на свете уголок, чтобы оба они могли им гордиться.

Джон заметил, что, занимаясь хозяйственными делами, Франческа проявляет тонкий вкус. Она покрасила стены белоснежной краской, а полы отдраила до их первоначального вида, и они заблестели как новенькие. На благотворительной распродаже в приходской церкви она набрала викторианского кружева, которое повесила на окнах в спальне, а на старом диване, купленном в магазине подержанных вещей, разложила прелестно вышитые подушки. Кухню она выкрасила желтым. На полках расставила стеклянные кувшины и кружки, развесила связки лука и чеснока, пучки сухой травы.

В спальных комнатах она повесила старинные бронзовые светильники, которые когда-то, видимо, висели в комнате для прислуги одного из больших богатых домов, а кровати застлала голубыми в белую полоску покрывалами. На круглые столики набросила скатерки из такой же ткани, а поверх – белое кружево. Найдя где-то на свалке подмокшие индийские ковры, она вычистила их, подштопала, где было нужно, и положила на пол во всех комнатах.

К середине октября дом засиял чистотой и уютом. Джон расчистил сад и подготовил почву для посадки, но вдруг ударили холода и земля замерзла, так что копать стало невозможно. Решили подождать до весны.

Была и другая причина отложить все, связанное с лишними расходами. Деньги кончились. Первоначальные планы Джона подобрать себе работу по душе сменились настроением взяться за любую более-менее подходящую работу, а потом – отчаянной надеждой найти хоть что угодно.

Из раза в раз ему отвечали, что желают взять кого-нибудь помоложе, что у него нет подходящей квалификации или ему недостает нужного опыта. Но чаще всего без лишних слов сообщали, что место уже занято.

Надежд оставалось все меньше.

Сначала денег оставалось просто мало, потом в обрез. Перспективы на будущее становились все более мрачными, и оно перестало казаться заманчивым. Джон скрывал свои горестные опасения от Франчески, предпочитая страдать в одиночку. Его преследовал страх перед грядущим крахом.

Но Франческа понимала, о чем он постоянно думает. Она была гораздо проницательней, чем он предполагал. Она незаметно наблюдала за ним, как когда-то наблюдала за отцом, и ей страстно хотелось помочь ему. За то время, что она отдала на приведение в порядок дома, Франческа удалилась от остального мира, жила очень замкнуто. Но, вложив в дом физические силы, она вернула силы душевные. К ней возвратилась воля к жизни. Пора было начинать новую жизнь всерьез.

Ни слова не говоря Джону, она решила искать себе работу.

У нее не было ни малейшего представления о том, чем заняться, но, прочитывая вслед за Джоном газету с объявлениями, она наткнулась на приглашение в агентство по трудоустройству под названием «Удачный старт». Франческа записала номер телефона и, когда на следующее утро Джон ушел в библиотеку, позвонила, чтобы договориться о встрече. Ей назначили прийти в тот же день после обеда.

Положив трубку, она посидела, озадаченная столь оперативным откликом, и, одолев тревожное волнение, бросилась наверх переодеться.

Когда Джон вернулся к обеду из библиотеки, она сидела в кухне в черных шерстяных брюках, толстом клетчатом свитере, который Джон купил ей для поездки в Шотландию, и коричневых шнурованных ботинках на низком каблуке. Выглядела она как домовитая старая дева. На спинке стула висел коричневый твидовый пиджак Джона, из нагрудного кармана которого торчал шелковый платочек.

– Боже мой! Ты что, собралась куда-нибудь?

Джон сперва чмокнул ее в макушку, а потом пододвинул стул и сел рядом. Он чуть было не улыбнулся ее старомодному виду, но вовремя подавил улыбку, заметив, как она нервничает, барабаня пальцами по краю стола.

– Пиджак, конечно, можешь взять. – Он поправил платок в кармашке. – Но я сгораю от любопытства, куда же ты отправляешься?

Франческа прикусила губу и глубоко вздохнула.

– Я позвонила в агентство насчет работы, и они велели прийти сегодня на собеседование. – Она убрала руку со стола и стала разглядывать свои ногти. – Джон, я, наверно, напрасно это затеяла. Мне хотелось тебе помочь, вот я и решила поискать работу. Но что я им скажу? Я ведь ничегошеньки не умею. Может, позвонить и отказаться?

Он обнял ее, сжал в ладонях ее пальцы и улыбнулся.

– Нет, не надо никуда звонить. Нужно пойти.

Ему не хотелось огорчать ее, но он решил проявить твердость. Она пытается сделать шаг к самостоятельной жизни, и нельзя останавливать ее в самом начале пути. Если она внутренне подготовилась к новой жизни, не мешает слегка ее подтолкнуть.

– Все будет хорошо, Франческа, – мягко сказал он. – Нечего волноваться. Давай-ка мы с тобой порепетируем. Я собаку съел на этих собеседованиях. Обычная вещь. Ты справишься.

Она нахмурилась.

– Представь, что я агент по трудоустройству, я буду задавать вопросы, а ты отвечай. Идет?

Она кивнула и безвольно откинулась на спинку стула.

– При-и-илестно! – начал он с шотландским акцентом, положил ногу на ногу и поджал губы. – Так какую же конкретно работу вы хотели бы получить, мисс Кэмерон?

И Франческа прыснула, разом забыв свои треволнения. Интервью пошло как по маслу.

Но два часа спустя, когда Франческа ждала своей очереди в просторной приемной агентства «Удачный старт», на нее опять накатил страх и она начисто забыла все наставления Джона. Заполнив анкету, она присела на краешек стула, сведя вместе колени, уставившись прямо перед собой. Лицо ее застыло с выражением тревоги. Она слышала, как девушки за столом хихикали, когда она проходила мимо, и с ужасом поняла, что выглядит чрезвычайно нелепо.

С каждой минутой ее надежды получить работу таяли.

– Привет! Мисс Кэмерон?

Франческа вскочила и заморгала от неожиданности.

– Да.

В дверях стояла невысокая элегантно одетая пожилая дама. Она улыбалась специфической улыбкой учительницы начальных классов.

– Я Марджори Дэвидсон, – представилась дама, разглядывая Франческу поверх очков. Вот так номер, думала Марджори, где эта девица так вырядилась? Чтобы не выдать своих мыслей, она улыбнулась еще раз. – Ну что ж, прошу ко мне, милочка, – объявила она тоном, который специально выработала для работы с клиентами.

Франческа незаметно разгладила морщины на брюках и вошла в кабинет.

– Я смотрю, вы говорите по-итальянски, – сказала дама, заглядывая в анкету, заполненную Франческой. – Buon giorno! – Звук r она прокатила во рту, как горячую картофелину.

– Boun giorno. Come sta? [1]

– Ну да, очень мило, дорогая. – Мисс Дэвидсон исчерпала свои познания в итальянском. – Очень мило, – повторила она и сделала у себя какую-то пометку.

– Прошу садиться. Хотите чаю? Или кофе? – И не успела Франческа ответить, как она продолжила: – Вот и хорошо, не будем терять время. Так, познакомимся с вашей анкетой. – Она положила ногу на ногу и поджала губы – точь-в-точь как Джон, когда изображал чиновника из агентства.

– Прелестно, так-так… – бормотала она, пробегая глазами анкету. – Гм… Угу-у.

Франческе показалось, что она читает эту бумагу целую вечность. На самом же деле пробежало всего несколько минут.

– Значит, никакой определенной профессии у вас нет?

Франческа облизала пересохшие губы и отрицательно покачала головой.

– Отец рано забрал меня из школы, чтобы я помогала ему в лавке, – ответила она едва слышным шепотом.

– Как вы сказали?

Мисс Дэвидсон поправила очки и посмотрела на Франческу.

– Когда мне исполнилось пятнадцать лет, отец взял меня из школы, чтобы я помогала ему в лавке, – повторила Франческа чуть громче.

– Понятно. Но, может быть, у вас есть какие-нибудь навыки? Например, опыт в торговом деле?

Франческа покачала головой.

– Ну хоть какой-нибудь? – Мисс Дэвидсон явно начинала терять терпение. – Вот у вас написано, что вы держали лавку. Что входило в ваши обязанности?

Франческа окончательно растерялась. Она тупо смотрела на эту умную образованную даму в такой красивой одежде и пожимала плечами. У нее совсем вылетело из головы, что она умела рисовать и делать гравюры, и шептала одно и то же: «Правда, не знаю». Наконец она отвела глаза, боясь, что сейчас расплачется. Какую дурацкую ошибку сделала она с этой попыткой устроиться на работу! Неумеха. Никому она не нужна.

Мисс Дэвидсон выжидала – она решила проявить благородство; народу сегодня было немного, и она не успела устать и прийти в раздражение.

– К нам приходят разные люди, Франческа, но каждый из них должен представлять какой-то интерес для нанимателя. Вам понятно? – Поджав губы, она ждала ответа. Франческа кивнула. – Вот и хорошо. Ну что, по-вашему, может представить такой интерес, что вы умеете делать, может быть, у вас имеется какой-то талант, вам что-нибудь хорошо удается или вы обладаете организаторскими способностями? – Мисс Дэвидсон давно поняла, что напрасно теряет время, случай безнадежный, и продолжала беседу просто из жалости.

– Организаторскими, – промямлила Франческа.

– Что вы сказали? Ну погромче же, милочка!

– Организаторскими.

– Ага, у вас есть организаторские способности. – Она второй раз сделала пометку. – Организаторство. – И, оторвав глаза от досье, заключила: – Знаете, Франческа, говоря начистоту, я абсолютно ничего не могу вам предложить. Извините.

Франческа кивнула.

Ну и тупица, подумала Марджори Дэвидсон, кивает все время, как китайский болванчик.

– Может, стоит не торопясь подумать, к чему у вас есть склонности, и попытаться получить какую-нибудь специальность? А? Мне кажется, это был бы наилучший выход. Как вы считаете?

Франческа опять кивнула.

Нет, подумала Марджори, это просто клинический случай, надо попросить девушек в приемной, чтобы они сразу таких отсеивали.

– Вы немножко преждевременно обратились к нам за помощью, Франческа. На вашем месте я бы не стала обивать пороги других агентств. Пока это нецелесообразно. Вы согласны?

Франческа кивнула в последний раз, мисс Дэвидсон поднялась и направилась к двери. Франческа, до смерти стесняясь самой себя, последовала за ней.

– Приятно было познакомиться, Франческа. – Она протянула ей узкую ладонь с ярко-красными наманикюренными ногтями. Франческа пожала ей руку.

Хорошо хоть, рука у нее твердая и сухая, подумала Марджори. Она терпеть не могла мягких потных ладоней.

– Значит, до свидания, – поспешно простилась она. – Желаю удачи. – Спасибо. – Франческа повернула не в ту сторону. – До свидания.

– Вам налево.

– Ах да, спасибо. – Покраснев до корней волос, она миновала приемную и вышла из конторы.

На улице холодный ветер сразу остудил ее щеки. Смахнув выступившие на глаза слезы, Франческа подняла воротник пиджака и направилась к автобусной остановке. Начинался дождь.

Марджори Дэвидсон, возвращаясь к себе в кабинет, медленно считала от одного до десяти. Она всегда так делала, чтобы восстановить душевное равновесие.

Усевшись в глубокое кожаное кресло, она с тоской оглядела стопку бумаг на столе, которая за последние полчаса выросла чуть ли не вдвое. До чего же безнадежный случай с этой девушкой – только время зря потеряли и я, и она. Тяжело вздохнув, она встала и подошла к окну. Никудышная пошла молодежь, размышляла Марджори. Им подавай все сразу и без всяких усилий – не то что я в их годы, я умела добиваться своего.

Глядя сквозь стекло на мелкий нудный дождик, она вспоминала себя в семнадцать лет. Она тогда была просто заряжена на удачу. Нет, она была ею одержима. Чтобы получить первую в жизни работу, ей пришлось немного слукавить. Но зато когда она вышла на орбиту, ее ничто не могло остановить.

Да, это было двадцать лет назад. Ей достаточно было одного маленького шанса – она сумела им воспользоваться, и это был первый шаг к карьере.

Кабинет Марджори располагался в угловой комнате, выходящей на площадь Ридли и главную улицу, где летом собирались толпы студентов. Отсюда был виден собор и деловой центр Ньюкасла. Она любила вид из своего окна – сразу чувствуешь себя в гуще событий. И Марджори приятно было чувствовать себя не последним винтиком в этой гигантской машине. Чертовски приятное чувство.

Народу на улице было особенно много – пятница, рабочий день кончается рано. На автобусной остановке выстроилась длинная очередь, почти все с огромными пакетами Зеленого рынка и с обновками по случаю уик-энда. Каждый день – в дождь и в солнце – они приезжают сюда на работу, а вечером едут домой.

Не позавидуешь. Приятно смотреть на эту жадную толпу из уютного теплого кабинета, откуда нет необходимости выходить под дождь. Разглядывая очередь сквозь очки, всех подряд, одного за другим, Марджори узнала девушку, которая стояла в хвосте. Это была Франческа Кэмерон.

Девушке не хватило места под навесом, и дождь вымочил ее насквозь. Теперь она выглядела еще более жалкой и нелепой, чем несколько минут назад в конторе. Она явно продрогла до костей и запахнула свой просторный жакет, спрятав подбородок в воротник. Руки она глубоко засунула в карманы. Господи, да она похожа на тонущую крысу, подумала Марджори. И вдруг ни с того, ни с сего ей припомнилось свое первое собеседование, которое пришлось пройти в поисках работы. Это произошло в магазине, в центре города, на Грей-стрит.

По дороге в магазин ее застал проливной дождь. Она вымокла до нитки. Но самое страшное – ее черный шерстяной жакет полинял, безобразно испортив хлопчатобумажную юбку и оставив на руках черные пятна. Марджори улыбнулась. Она вспомнила, сколько труда приложила, укладывая в прическу волосы, а когда явилась в магазин, голова ее походила на воронье гнездо. У нее не хватило духу войти в кабинет администратора, она беспомощно поглядела на себя в витринное стекло, развернулась и пошла домой. И пока ехала в автобусе, всю дорогу ревела.

Да, начало карьеры дается нелегко, вздохнула она, если бы не Томми, который дал ей этот шанс… Она снова улыбнулась, припомнив старого друга, и вдруг, неожиданно для себя самой, решительно сняла с вешалки пальто и зонтик. Прежде чем она поняла, что делает, Марджори уже оказалась на улице.

Франческа так замерзла, что у нее заболела голова, оттого что ей приходилось изо всех сил сжимать челюсти, чтобы не стучать зубами. Пальцы ног потеряли чувствительность; ей казалось, что ступни превратились в ледышки. Глядя в землю, Франческа пыталась вообразить себе что-нибудь теплое.

– Франческа?

Кто-то тронул ее за рукав. Франческа обернулась и увидела перед собой Марджори Дэвидсон из бюро по найму. Она была в длинном шерстяном пальто вишневого цвета, над головой держала вишневый с белым зонтик.

– Ох, я… – Франческа не знала, что сказать – слишком внезапным было появление этой эффектной дамы на серой промокшей улице.

– Послушайте, Франческа, кажется, у меня найдется для вас работа, во всяком случае, вы сможете пойти на собеседование.

– Ой, правда? – Она боялась поверить в удачу.

– Речь идет о месте помощницы или секретаря в доме моды на Набережной. Если вы не против… – Ну что вы! Я с радостью пойду! – Франческа хлопнула в ладоши.

– Если так, давай зайдем на минутку ко мне, там все и обсудим. Идет?

– Конечно, конечно!

Франческа улыбнулась, впервые за время короткого знакомства с мисс Дэвидсон, и Марджори с удивлением заметила, как прелестно преобразилось лицо этой девушки.

– Тогда пошли, – скомандовала мисс Дэвидсон. Дождь лил, не унимаясь. – Иди ко мне под зонтик, ты и так вся промокла!

Франческа сунула голову под вишневый зонтик, и от его теплого отсвета ей сразу стало теплее.

– Какой ненастный день! – заметила Марджори по пути в бюро. Но Франческа только пожала плечами. Она уже не обращала внимания на дождь.