"Пираты Черных гор" - читать интересную книгу автора (Черненко Дэн)

5

Король Грас перевел взгляд с Гирундо на Птероклса, потом на Всеволода и снова пробежал глазами по их лицам. Они молча кивали ему, один за другим.

Затем настал черед стен Нишеватца. Они сурово нависали над ними, и такими мрачными стены выглядели с тех пор, как аворнийская армия подошла к ним.

– Все согласны? – спросил Грас – Это единственное, что мы можем предпринять, так?

Генерал, волшебник и свергнутый властитель Нишеватца снова кивнули, теперь почти дружно. Гирундо сказал:

– Если мы пришли не сражаться, то зачем мы пришли сюда вообще?

– У меня нет ответа на твой вопрос! – заявил Грас. «Как бы мне хотелось знать этот ответ! » Он тоже резко кивнул. – Ну, хорошо. Посмотрим, как будут развиваться события дальше. Ступайте. Я знаю, вы будете делать все, что в ваших силах.

Гирундо и Птероклс поспешили прочь. Место Всеволода было рядом с Грасом.

– Я благодарю тебя за это, – сказал он на своем ужасном аворнийском. – Я буду делать, мой народ будет делать, все возможное делать, чтобы помочь.

– Я знаю. – Грас отвернулся. Он подумал, что у Всеволода, несомненно, добрые намерения, но все-таки что-то было еще у него на уме.

Появился трубач: лицо напряжено, полная боевая готовность.

– Сигнал к атаке! – приказал ему Грас.

– Да, ваше величество.

Трубач поднес горн к губам. Пронзительные звуки разнеслись над войском, и через мгновение сигнал подхватили другие горнисты.

Воодушевленные боевой музыкой, аворнийские солдаты пошли вперед. На их месте король Грас не стал бы веселиться, атакуя такое проклятое место, как Нишеватц. Может быть, солдаты просто не понимали, с чем они столкнулись?

Часть атакующих подошла к городу в пределах досягаемости стрел, они начали стрелять в его защитников, пытаясь заставить их нагнуть головы. Другие в этот момент подтащили приставные лестницы, по которым аворнийцы – и некоторые черногорцы тоже – уже были готовы подняться наверх.

– Давайте! – шептал король Грас, наблюдая за ними сквозь клубы пыли, которую они подняли во время атаки. – Вперед, сумасшедшие ублюдки! Вы можете сделать это! Вы можете!

Стоящий рядом с ним Всеволод крикнул что-то на своем гортанном языке, затем схватил его за руку – довольно крепко, Грас даже почувствовал боль. У старика все еще была сила.

– Что это такое? – сказал он. – Я видеть лестница. Потом я не видеть лестница.

Птероклс занимался своим делом – и довольно успешно.

– Я надеюсь, люди принца Василко тоже не видят их, – проговорил Грас. – Если наши солдаты смогут забраться на стену и попасть в Нишеватц...

– Да, – сказал Всеволод. – Тогда у меня будет что сказать моему сыну.

Его большие ладони сжимались в кулаки и разжимались, сжимались и разжимались... Не хотел бы Грас оказаться в этих железных объятиях.

Несмотря на расстояние, шум стоял ужасный. Кричали и визжали люди, грохотало оружие. Машины для метания дротиков оглушительно щелкали. Камни летели вниз на атакующих – колдовство Птероклса не было совершенным, – лестницы опрокидывались и ломались.

Вдруг Птероклс завыл, словно раненый волк:

– Не-е-е-ет!

Его вопль с каждой секундой становился все выше и пронзительнее. В это мгновение стала полностью видна каждая осадная лестница. Как только это случилось, лестницы стали падать – одна за другой. Птероклс, продолжая кричать, тоже рухнул на землю.

Всеволод кому-то пожелал что-то, достаточно пылко; Грас произнес все самые гнусные слова, которые знал, но ни одно из их проклятий не помогло. Скоро стало ясно, что атака на стену захлебнулась.

Грас рывком поднял Птероклса на ноги и встряхнул его. Лицо волшебника больше походило на маску. Он болезненно скривился.

– Делай что-нибудь! – закричал король. – Зачем скрипеть, как несмазанное колесо. Делай что-нибудь!

– Я не могу. – Голос Птероклса звучал не как несмазанное колесо, но как голос человека, который близок к смерти и знает об этом. – Я не могу, ваше величество. Он слишком силен. То, что случилось со мной раньше... сейчас это в десять, в сто раз хуже. Кто бы это ни был, он слишком силен для меня.

По его щекам катились слезы, но вряд ли он сознавал, что плачет. Король снова встряхнул колдуна.

– Ты должен попробовать. Ради богов, Птероклс, от тебя зависит жизнь солдат. От тебя зависит судьба королевства!

– Я... нет, – прошептал Птероклс, но откуда-то все же нашел силы. Он выпрямился, и Грас понял, что может отпустить его. Он все еще качался, но стоял на ногах.

– Я попытаюсь, – сказал он даже более спокойным тоном, чем говорил прежде. – Я не знаю, что случится со мной, но я попытаюсь.

Грас открыл было рот, чтобы поблагодарить его, но волшебник отстранился от него и весь как будто переменился. Казалось, каждая часть его тела двигалась в разных направлениях. Никогда еще Грас не видел, чтобы волшебник колдовал столь неистово. Выглядело это так, как будто Птероклс брал свою боль маленькими кусочками и швырял ее назад в Нишеватц. Его магия больше не воздействовала на черногорских солдат, он направлял ее на волшебника, который едва не убил его несколько мгновений назад.

– Возьми это! – кричал он. – Возьми это и посмотри, как тебе это понравится!

Всеволод толкнул Граса локтем.

– Он – сумасшедший? – Старый черногорец постучал указательным пальцем по своей голове.

– Что касается волшебников, это им иногда помогает, – Грас пожал плечами.

Интересно, с кем сражается Птероклс? Был ли это какой-то черногорский волшебник, который, как Василко, отверг богов и встал на сторону Низвергнутого, или это был тот, кого ментеше называли Падшая Звезда? И если это действительно был сам Низвергнутый, мог ли какой-то обычный смертный колдун выстоять против него?

Прежде чем Грас получил хоть какой-то намек на ответ, его внимание привлек Гирундо. Генерал вытирал кровь, которая сочилась из небольшой раны на лбу. Его позолоченный шлем съехал на одно ухо, которое тоже кровоточило.

– Ваше величество, мы не можем преодолеть стену, – прямо заявил он. – Вы просто погубите много людей, если атака будет продолжаться.

– Нет надежды? – спросил Грас.

– Никакой. Нисколько. Никаких шансов. – Голос Гирундо звучал абсолютно уверенно.

– Хорошо. Отзови их, – сказал Грас.

Генерал поклонился и поспешил прочь. Всеволод издал звук, полный гнева и боли, и повернулся спиной к королю. Грас начал было говорить, как ему жаль, что все так получилось, но вовремя одернул себя. Если Всеволод не может понять это без слов, тем хуже.

– Возьми это! – снова закричал Птероклс и залился диким, сумасшедшим смехом. – Ха! Посмотрим, как тебе это понравится на этот раз!

Он решил, что выигрывает у противника, кем бы или чем бы этот противник ни был. И чем увереннее он становился, тем тверже и быстрее звучали заклинания, которые он произносил. Может быть – и скорее всего – это было безумие, но это было святое безумие.

А затем, словно получив прямой удар в челюсть, Птероклс повалился на землю, не закончив заклинания. Все его кости как будто утратили твердость и стали текучими, подобно воде.

Грас нагнулся над ним в полной уверенности, что волшебник мертв. Но, к его удивлению, Птероклс продолжал дышать, и у него все еще был пульс. Король ударил его по лицу, не слишком нежно, пытаясь привести его в чувство. Колдун пошевелился и прошептал что-то, но не пришел в себя.

– У него останется разум, когда он очнется? – спросил Всеволод.

Грас пожал плечами.

– Посмотрим. Что я могу сказать? Я просто надеюсь, что он все-таки придет в себя. Какая-то сила, более могущественная, чем он, сделала это с ним.

– Это знак Низвернутого, – заявил властитель Нишеватца.

Грас молча кивнул, соглашаясь.

– Что теперь? – спросил Всеволод.

– Ваше высочество, я просто не знаю, что сказать вам.

Он ожидал, что принц рассердится. Вместо этого черногорец с мрачным видом кивнул, одобряя его слова.

– По крайней мере, ты не даешь мне опиума в медовом соусе. Это уже хорошо. Ты не напускаешь тумана из сладких обещаний, чтобы убаюкать меня и не дать мне заметить, что твои слова – пустота.

– Да. Я не хитрю и говорю откровенно.

Это лучше, – в голосе Всеволода звучала твердая уверенность. При других обстоятельствах Грас поспорил бы с ним.

Король Ланиус вслух читал письмо королеве Сосии, королеве Эстрилде, принцу Орталису и архипастырю Ансеру, иными словами, дочери Граса, его жене и сыновьям – законному и незаконному.

– «Итак, нас отбросили от стен Нишеватца. Я бы никогда не стал пытаться штурмовать их, но оглядываться назад всегда проще, чем смотреть вперед» – вот что пишет Грас.

– Что он теперь станет делать? – Вопрос, который должен был прозвучать из уст Орталиса, если бы он хоть немного интересовался судьбой своего государства, вместо него задала Эстрилда.

– Я как раз подхожу к этому, – ответил Ланиус. – Он пишет: «Я не знаю, что буду делать дальше. Думаю, надо остаться у стен города и посмотреть, что произойдет. Может быть, Василко пробудит в своих людях ненависть, достаточную, чтобы вспыхнуло восстание. Во всяком случае, я надеюсь на это... »

Сам бы он написал более сдержанное письмо, чем это сделал Грас, – тем более в отчете о военной кампании. Однако в письме тестя была своя привлекательность. «Если бы это происходило триста лет назад, а я сейчас бы нашел такое письмо в архиве, то был бы доволен, – подумал Ланиус. – Оно заставило бы меня почувствовать себя так, будто я нахожусь у городских стен».

Ансер поинтересовался:

– Что случилось с колдуном?

– С Птероклсом? Об этом дальше. Вот... вот что он пишет: «Птероклс начал приходить в себя наутро после того, как проиграл схватку с колдуном из Нишеватца – или с хозяином колдуна. Он уже осознает, кто он и где находится, но еще недостаточно силен, чтобы попытаться колдовать. Это еще одна причина для меня подождать и посмотреть, как события будут развиваться дальше».

– Возможно, он правильно поступает, не приказывая продолжать войну, – сказала Сосия.

– Да, может быть, – согласился Ланиус. – Но если мы не можем взять Нишеватц нашими силами или при помощи нашей магии, что мы там вообще делаем?

У жены не нашлось ответа на этот вопрос. Ланиус его тоже не знал. Ему было интересно, есть ли ответ у Граса. Он также размышлял, не написать ли тестю, чтобы прямо спросить об этом. Но ему не понадобилось много времени, чтобы решить, что писать не надо. Грас станет подозрительным, потому что Ланиус уже отдал приказ солдатам отправиться на юг. Если он к тому же напишет письмо, спрашивая, что Грас делает в стране черногорцев, другой король может заподозрить его в амбициозных планах, которых у него не было. Еще опаснее, если Грас заподозрит его в амбициях, которые у него есть в действительности.

Сосия сказала:

– Ты прав – если мы не собираемся делать там что-то стоящее, нашим людям следует вернуться назад, в Аворнис.

– Если Грас решит, что ему надо это сделать, я думаю, он так и поступит, – ответил Ланиус и задумался: хватит ли старшему королю здравого смысла признать поражение?

Пока его тесть проявлял себя как человек, который четко осознавал, что надо делать, и действовал именно так.

Меньше чем неделю спустя капитан Иктерас вернулся назад в столицу и явился с докладом к Ланиусу. Усмешка на лице офицера сказала королю почти все, что ему нужно было знать, раньше, чем Иктерас открыл рот. Вот что он хотел сообщить:

– Ваше величество, вам больше не надо беспокоиться о бароне Кламаторе.

– Это хорошие новости, капитан, – сказал Ланиус – А как же случилось, что мне не надо о нем беспокоиться?

Усмешка Иктераса стала шире.

– Нам посчастливилось проезжать мимо него, когда он направлялся на пирушку к барону, живущему в соседнем замке. Мы сгребли его как ни в чем не бывало, и он оказался на пути в Лабиринт раньше, чем его люди вообще заметили, что им уже некого охранять.

– Отлично сделано, полковник!

Улыбка Иктераса стала еще шире и ярче. Ланиус не подозревал, что улыбка может быть такой.

Хорошие новости сделали короля счастливым на все оставшееся утро. Но позже, днем, им снова овладело беспокойство по поводу северных земель – итак, почти наперекор самому себе, он учился управлять королевством. Цифры в полученном отчете о налогах были такими, какими им и надлежало быть, – лучше, чем Ланиус ожидал. Но это вернуло его мысли к событиям на земле черногорцев. Встретил ли Птероклс могущественного волшебника, который склонился на сторону Низвергнутого? Или сам Низвергнутый распростер свое влияние с юга, чтобы наказать аворнийского колдуна? Впрочем, в отношении Низвергнутого – который носил имя Милваго – трудно было сказать что-то определенное.

И снова Ланиуса отвлекли, на этот раз служанка, которая заглянула к нему в кабинет:

– Прошу прощения, ваше величество, но можно поговорить с вами... минутку?

– Да, конечно, – ответил Ланиус – Что ты хочешь... м-м-м... – Он не мог вспомнить ее имени.

– Я Кристата, ваше величество.

Она была на несколько лет моложе Ланиуса – ей было около двадцати – и обладала светло-каштановыми волосами, зелеными глазами, вздернутым носом и всем прочим, что следует иметь девушке в ее возрасте. Однако служанка выглядела такой нервной и испуганной, что король почти не заметил, насколько она хороша.

– Говори все, что ты хотела сказать, Кристата, – велел он ей. – Что бы там ни было, я обещаю, у тебя не будет неприятностей.

– Эта фраза заметно подняла ей настроение; улыбка, которой она одарила короля, была достаточно яркой, чтобы улучшить и его настроение.

– Спасибо, ваше величество, – выдохнула она, но, помедлив, с тревогой спросила: – Даже если это о... ком-то из королевской семьи?

Лицо Ланиуса исказила гримаса. Теперь он сам испугался – того, что он знает, о чем именно Кристата собиралась «поговорить». Королю пришлось быстро ответить, чтобы показать ей, что он не передумал.

– Даже если это так. – Он постарался придать голосу как можно больше твердости.

– Поклянетесь богами? – Ответ не удовлетворил ее.

– Клянусь, – заявил он. – Клянусь всеми богами на небесах.

Это исключало Милваго – Низвергнутого.

– Ну хорошо, – сказала Кристата. – Это касается принца Орталиса, ваше величество. Помните, вы поклялись...

– Я помню.

Ланиус хотел было сказать ей, что он уже не раз слышал об Орталисе. Но слова не сорвались с его губ – это было нечестно по отношению к законному сыну Граса. Эти истории могли быть лживыми. Он так не думал, но почему не допустить такую возможность? И относительно того, что собиралась рассказать ему Кристата, – это тоже могло быть ложью. Лгать королю – рискованный поступок, и все-таки кто мог сказать наверняка? У Орталиса могли быть – нет, обязательно были – враги, которые могли использовать служанку, как орудие. Вздохнув, Ланиус махнул рукой:

– Говори.

Кристата начала. То, как она рассказывала свою историю, заставило Ланиуса думать, что, скорее всего, это была правда. Красивая внешность Орталиса, его положение – разве этого мало, чтобы соблазнить девушку? Но даже будь Орталис морщинистым и невзрачным, сказав «нет», Кристата бы упустила свой шанс, когда он позвал ее к себе. Такова жизнь – Ланиус сам пользовался правом господина в отношении служанок в те дни, когда еще не был женат.

Отношения между Орталисом и Кристатой начинались более чем хорошо. Принц был мил. Он делал подарки. Девушка не пыталась скрыть, что она сказала «да» по причинам отчасти меркантильным, что снова заставило Ланиуса склониться к тому, чтобы поверить ей.

Мало-помалу дела шли хуже и хуже. Кристата не смогла сказать, когда это началось. Поначалу то, что потом стало казаться ужасным, было захватывающим. Но когда девушка по-настоящему начала тревожиться, она обнаружила, что все зашло слишком далеко.

В ее голосе слышалась неприкрытая горечь:

– Скоро я стала для него просто куском мяса, куском мяса, в котором есть необходимые дырки. А потом... вы не представляете, что произошло потом.

Она помолчала. Ланиус не знал, как себя вести, и издал вопросительный звук.

Должно быть, такая реакция что-то значила для Кристаты. Кивнув, как будто он только что сделал умное замечание, она сказала:

– Я могу показать вам это. Я все могу вам показать, если хотите, но и этого будет достаточно.

Ее полотняная туника не сковывала движений и сидела на ней достаточно свободно. Повернувшись спиной к Ланиусу, она спустила ее вниз с одного плеча, обнажая то, что должно было быть ровной спиной с мягкой, нежной кожей.

– О! – воскликнул он и непроизвольно закрыл глаза. Вряд ли те, кто имел зуб на Орталиса, смогли бы уговорить ее пройти через это... даже ради денег.

Девушка быстро поправила тунику.

– В конце концов это зажило, – будничным тоном сообщила она. – И он кое-что дал мне за это... потом. Я взяла деньги и дальше собиралась молчать. Но... разве это правильно, ваше величество, когда человек может использовать другого человека, как игрушку? А если бы он убил меня? Он легко бы мог это сделать. Некоторые девушки, которых уже нет во дворце... Думаю, они не просто покинули его, а исчезли – каким-то другим образом...

Ланиус знал об этом. Но никто еще не обнаружил каких-либо улик, связывающих Орталиса с этими исчезновениями. Между прочим, не все исчезли бесследно: несколько горничных вернулись домой в свои деревни, получив хорошее вознаграждение за то, что держали рот на замке. Кристату, судя по всему, такой финал не устраивал. Ланиус спросил ее:

– Как ты думаешь, что мне следует сделать?

– Накажите его, – сразу же ответила она. – Вы ведь король, не так ли?

Настоящим ответом на этот вопрос было: и да, и нет. Он царствовал, но едва ли правил. Но если бы он стал объяснять свои собственные проблемы Кристате, это вряд ли помогло бы ей.

Ланиус, помолчав, сказал:

– Лучше бы король Грас сделал это, чем я. Кристата бросила на него взгляд, который он часто ловил на своем лице. Взгляд говорил: «О, господи, а ты, оказывается, не такой сообразительный, как я думала». Вслух Кристата осторожно произнесла:

– Принц Орталис – сын его величества. «Наверное, так она разговаривала бы с ребенком-идиотом».

– Да, я знаю, – ответил Ланиус. – Но королю Грасу – поверь мне, пожалуйста – не нравится, когда его сын так поступает с девушками.

Кристата выглядела абсолютно разочарованной. Вздохнув, Ланиус добавил:

– И король Грас, поверь мне, пожалуйста, – именно тот человек, который обладает властью, чтобы наказать принца, когда тот совершает такие поступки. Я – не обладаю и не наказываю.

– О, – сказала она унылым голосом. – Мне следовало бы раньше понять это, не правда ли? Извините, ваше величество, что побеспокоила вас.

– Никакого беспокойства. Ты... – Ланиус остановился.

Он хотел сказать что-то вроде: «Ты слишком хорошенькая, чтобы стать причиной для беспокойства». Если бы он произнес эту фразу, то сделал бы первый шаг к осложнению его жизни с Сосией. И совершенно очевидно, Кристата могла слышать такого рода вещи от Орталиса. Она поверила ему – тогда и пожалела – потом. Что, как думала она, Ланиус может сделать для нее, если бы она снова решилась поверить?

Несмотря на то что он не договорил фразу, глаза девушки красноречиво свидетельствовали: она поняла, что король имел в виду. На этот раз вздохнула она. Возможно, больше для себя, чем для него, Кристата сказала:

– Когда-то мне казалось, что быть красивой – это так здорово. Если бы меня кто-нибудь тогда предупредил, что это опасно... – Она шевельнула плечами – жест получился очень изящным. – Простите, ваше величество, что отняла у вас время.

Прежде чем Ланиус нашелся с ответом, она выскользнула из комнаты.

Король провел следующие пять минут, проклиная своего шурина – не за то, что Орталис сделал, а за то, что невольно заставил Ланиуса испытать смущение по поводу своего мужского естества.

О речных галерах, бороздивших аворнийские воды, король Грас знал все. Корабли с глубокой осадкой и высокими мачтами, которые входили и выходили из Нишеватца, были судами совсем другого типа и отличались от галер даже больше, чем лошадь, запряженная в телегу, от скакуна. Плавание по Северному морю и близко не напоминало движение вниз и вверх по девяти рекам, которые пересекали аворнийскую равнину.

– Нам нужны наши собственные корабли, – сказал Грас Гирундо. – Без них мы никогда не выманим Василко из города.

– Да, ваше величество, – согласился генерал. – Нам на самом деле нужны корабли. Но где мы возьмем их? Построим сами? У нас нет плотников! У нас даже нет моряков, которые будут на них плавать. И у нас нет времени. Мы могли бы нанять их среди черногорцев, но вряд ли они помогут нам.

– Я знаю. – Грас кивнул. – Они думают, что если у нас будут корабли, мы используем их в следующий раз против них же.

Гирундо молчал.

Много лет тому назад черногорские города-государства принадлежали Аворнису. Сильный король мог бы вернуть их назад. Грасу нравилось думать о себе как о сильном короле. То, что черногорцы, очевидно, считали его именно таким правителем, было лучшим комплиментом. Но сейчас хотелось обойтись безо всяких комплиментов.

А вот и королевский волшебник!

– Как ты, Птероклс? – окликнул его Грас.

– Как я? – повторил вопрос Птероклс бесцветным голосом. – Я... лучше.

Он очень изменился после того, как неизвестный (или слишком хорошо известный) колдун нанес ему поражение. Грас не переставал удивляться его живучести – и невольно вспоминал Алсу, изгнанную из столицы, но не из сердца Граса. Если бы она оказалась рядом с ним под стенами Нишеватца, то и ее могло сокрушить такое же заклятие.

– Можешь ли ты колдовать, если понадобится? – спросил Грас.

– Полагаю, д-да.

Но, похоже, Птероклс не очень верил в это.

Грас разделял его сомнения. Птероклс все еще выглядел и говорил как человек, который получил по голове камнем. Иногда казалось, что ему лучше, иногда – хуже, но даже «лучше» не значило «хорошо».

Под туникой Грас носил защитный амулет – еще со времен своей флотской службы. Он спас ему жизнь, когда королева Серфия, мать Ланиуса, пыталась убить его с помощью колдовства. Защитит ли амулет, если Низвергнутый попытается сделать то же самое? Грас не был уверен – и не хотел каким-либо способом проверить свою магическую защиту. Птероклс сказал:

– Я ведь хороший волшебник, лучше, чем множество других, ваше величество, – но я чувствую... такую пустоту внутри.

Он постучал себя по голове кулаком. Она не зазвенела, как кувшин, из которого вылили все вино, но Грас – и, наверное, Птероклс тоже – подумал, что она должна была бы ответить именно таким звоном.

– С тобой все будет в порядке. – Грас надеялся, что говорит правду, и, добавив: – Тебе ведь становится лучше? – почувствовал себя увереннее.

В стороне почтительно замер гонец, ожидая, когда же его заметят. Когда Грас кивнул ему, он сказал:

– Ваше величество, у меня целая сумка писем из Аворниса.

– О, замечательно! – обрадовался Грас. – Я хочу быть в курсе того, что происходит дома.

Слишком долго он находился вне пределов королевства, и с каждым днем там, в столице, Ланиус вел себя все больше как настоящий король. Если он хотел свергнуть Граса, сейчас у него имелся шанс. Однако, если судить по прежним наблюдениям за зятем, выходило, что Ланиус не любит управлять. Грас тихонько засмеялся, но не потому, что его развеселили воспоминания о другом короле. Надо же, на каком непрочном постаменте покоилось его собственное правление!

Грас повернулся, чтобы идти в свою палатку и просмотреть письма. Однако едва он сделал несколько шагов, как к нему подбежал другой гонец. Этот не стал ждать, когда его заметят. Он закричал:

– Ваше величество, они выступили!

– Кто выступил? – спросил Грас.

– Черногорцы! Целая армия черногорцев, с востока! – ответил гонец. – Непохоже, чтобы они вышли пригласить нас на танец.

– Вот как? – Грас грациозно качнулся с пятки на носок. Гонец уставился на него. Он вздохнул. – Ну, наверное, нет. Расскажи мне подробнее.

– Мы послали к ним гонцов выяснить, не идут ли они, чтобы помочь нам и принцу Всеволоду, – ответил гонец. – Они стреляли в наших людей.

– Значит, скорее всего, они не собираются нам помогать. – Грас машинально обернулся и посмотрел на стены Нишеватца. – Если они идут не на помощь Всеволоду, значит, Василко будет рад видеть их. Приятно думать, что кто-то будет рад, а?

– Э... да.

Казалось, гонец не очень воодушевился по поводу хороших новостей для Василко. Грас полностью был с ним согласен, более того, в отличие от гонца он знал, насколько плохими эти новости могут оказаться для Аворниса.

Он приказал армии построиться боевым порядком лицом на восток. Дела могли быть гораздо хуже. Он утешал себя – да, так или иначе, события могли бы развиваться гораздо хуже. Если бы армия продолжала осаждать Нишеватц, не посылая разведчиков на запад и восток, эти самые черногорцы с востока могли бы напасть на его войско внезапно. Вместо простой беды он бы получил настоящую катастрофу.

Аворнийские солдаты все еще строились, когда Грас заметил облако пыли на прибрежной дороге, ведущей опять-таки с востока. У него уже была некая практика делать выводы по облакам пыли, поднимаемой наступающей армией. Он повернулся к Гирундо, чей опыт был значительно больше.

– Похоже, что черногорцев много, – сказал он.

– Точно, – согласился Гирундо. – Впрочем, не исключено, что они играют с нами в игры. Пусти несколько лошадей перед армией с привязанными сзади ветками, и они поднимут достаточное количество пыли, чтобы заставить вас думать, что все солдаты мира направляются в вашу сторону.

– Ты думаешь, здесь нечто подобное? – поинтересовался Грас. Гирундо поджал губы.

– Хотелось бы, – сказал он.

Но это не было ответом на вопрос короля. С явной неохотой генерал покачал головой:

– Нет, я так не думаю. Разведчики видели черногорцев, много черногорцев... Я собираюсь отвести часть людей от линии фронта, если вы не возражаете.

– Зачем?

– Потому что я бы хотел иметь резерв под рукой, на случай, если Василко решит сделать вылазку из Нишеватца, пока мы станем заниматься с этими, другими ублюдками, – Гирундо широко взмахнул рукой. – Ничто не ставит тебя в такое трудное положение во время боя, как атаки с двух направлений одновременно. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Хотелось бы не понимать, но я понимаю, – мрачно произнес Грас – Хорошая идея. Займись этим.

Гирундо быстро отдал честь и поспешил прочь. Появился принц Всеволод. Он коснулся рукава королевской туники.

– Ваше величество, мне жаль, что я привел тебя в это место, – сказал он. – Я упорно сражаться за вас.

– Спасибо, ваше высочество. Скоро мы немного повоюем, – ответил Грас.

Для него это означало надеть кольчугу и сесть на лошадь. Он ненавидел сражаться верхом, как любой, кто большую часть времени провел на речной галере. Качающаяся палуба – одно дело, а вставшая на дыбы лошадь – совершенно другое. Грас дружелюбно похлопал Всеволода по спине.

– Это не ты привел меня в это место. Меня привели сюда Василко и Низвергнутый. Я знаю, кто мои враги.

– Я благодарю тебя, ваше величество. Ты такой, каким должен быть король Аворниса, – сказал Всеволод. – Я сражаться упорно. Ты увидишь.

– Хорошо. – Повысив голос, Грас крикнул Гирундо: – Давай двинем навстречу им! Пусть они не думают, что мы боимся встретиться с ними лицом к лицу. да

– Боимся встретиться лицом к лицу с кучкой черногорцев? Ну уж нет!

Гирундо сказал это легко и весело – для своих людей и, может быть, для Граса тоже. Но генерал и король знали: торговцы, которые жили у Северного моря, превращались в грозных воинов, когда им приходило в голову воевать.

Раздались пронзительные звуки аворнийских труб. Выкрикивая имена короля Граса и принца Всеволода (иногда путаясь в титулах), солдаты двинулись вперед.

Скоро сквозь пыль Грас стал различать сверкающие на солнце наконечники копий, мечи, шлемы и кольчуги. Черногорцы ехали на больших, неуклюжих лошадях, не быстрых, но достаточно выносливых и сильных.

Гирундо раздавал приказы. Как художник, работающий над фреской внутри храма, он видел результат задолго до того, как сцена будет закончена. Аворнийские всадники-лучники галопом помчались на фланги и начали осыпать стрелами черногорцев. Некоторые из северян соскользнули с седел и свалились на землю. Такая же участь постигла и крепких, приземистых лошадей, на которых они ехали. Но большинство черногорцев не замечали стрел и продолжали наступать. У них были свои лучники, большинство из них шли пешком, а не ехали на лошадях, и они начали стрелять в людей Граса, как только достигли пределов досягаемости. Стрелы втыкались в щиты, стучали по шлемам и кольчугам, и время от времени они достигали цели. Каждый крик боли заставлял Граса вздрагивать.

Стрела, злобно жужжа, как оса, пролетела мимо его головы, несколько дюймов в сторону – и он бы тоже уже кричал. А может быть, и нет. Неподалеку от него аворниец получил стрелу в лицо и упал с лошади, даже не охнув. Он так никогда и не узнал, что его убило. Это была легкая смерть, и ему позавидовало большинство людей на поле сражения или оставшиеся там умирать после него.

Грас надеялся, что всадники-лучники Гирундо заставят черногорцев дважды подумать, прежде чем приближаться к его армии. Но нет! Выкрикивая яростно звучащие слова на своем гортанном языке, густобородые воины с грохотом врезались в ряды своих аворнийских врагов.

– Вперед, аворнийцы! Покажем им, что мы можем делать теперь, когда встретились с ними в открытую! – кричал Грас. – До сих пор они прятались в фортах, боясь встретиться с нами лицом к лицу!

Командуй он черногорцами, он бы делал то же самое.

– Они верно поступали, когда не решались выйти против нас!

Несколько мгновений спустя он обменивался ударами меча с мощным черногорцем, у которого на носу была большая бородавка. После того как он чуть было не отрубил ухо у своей лошади, Грас сумел ранить вражеского воина. Тот проревел полные боли проклятия Грасу, и битва развела их в разные стороны. Как часто бывает, Грас так и не узнал, что случилось дальше с его врагом.

Крики с севера привлекли внимание короля. Как и опасался Гирундо, люди Василко покидали Нишеватц, чтобы принять участие в сражении. Достаточно ли солдат генерал отвел в резерв? Не возьмут ли аворнийскую армию со стороны флангов в тиски? Тем или иным путем, он это узнает.

Его армия сохраняла строй – Гирундо хорошо знал, что он делает. Но аворнийцы не победили – они и близко не подошли к победе, которую жаждал Грас. Все, что он мог сделать, это сражаться упорно и посылать людей то туда, то сюда, прикрывая слабые места в своих боевых порядках. У него было чувство, что черногорские генералы делали то же самое – никаких хитростей и неожиданностей.

Вылазка Василко оказалась неудачной, и уцелевшие защитники Нишеватца поспешили назад, в город. Если бы ситуация на поле боя против оставшихся черногорцев складывалась удачнее, люди Граса могли бы броситься им вдогонку и войти с ними в Нишеватц. Но ситуация не сложилась, и аворнийцы никуда не вошли.

Наконец черногорцы тихо отступили. Это была в некотором роде победа, и Грас уже подумывал о том, чтобы начать преследовать их. Он подумал, посмотрел, насколько измучены и изранены его солдаты, и решил не рисковать.

Подскакал Гирундо и слез с лошади. Он выглядел очень уставшим и измотанным.

– Ну, ваше величество, мы отбросили их, – сказал он. – На самом деле мы дважды отбросили их.

Грас кивнул.

– Да, мы сделали это, – сказал он и широко зевнул. – Клянусь бородой короля Олора, я устал.

– Я тоже, – отозвался Гирундо. – Мы все-таки сделали здесь все, что смогли.

– Да, – снова сказал Грас.

Они сделали все, что могли, и нисколько не приблизились к изгнанию Василко из Нишеватца или восстановлению власти Всеволода. Грас оглянулся, ища законного правителя Нишеватца, но не увидел его.

– Интересно, нападут ли на нас завтра снова или черногорцы уже получили сполна?

– Интересно, – повторил Грас – А что ты думаешь?

– Трудно сказать. Я бы не стал посылать такую армию завтра вперед. Противник тоже измотан. Но точно сказать нельзя. Некоторые генералы, как бараны или козлы, – они просто продолжают бодаться.

– А еще одна атака черногорцев для кого была бы опаснее, для них или для нас? – спросил Грас.

– Еще один хороший вопрос, – ответил генерал. – Никогда не знаешь наверняка, пока сражение не началось. Поэтому следующая битва, где все измотаны, может быть гибельной для обеих сторон.

– Ты полон оптимизма, не так ли? Гирундо поклонился:

– Мне положено думать о таких вещах. Я бы не мог делать свою работу, если бы так не думал.

– Я знаю. – Грас снова оглянулся, ища Всеволода. Когда он опять не увидел его, он кликнул гонца.

– Посмотри, здоров ли принц, – приказал он молодому человеку. – Если да, скажи ему, что я хотел бы его увидеть.

Юноша поспешил прочь, и спустя несколько минут Всеволод присоединился к Грасу. На голове у изгнанного властителя Нишеватца была окровавленная повязка. Несмотря на это, он отмахнулся от встревоженных вопросов Граса.

– Видели бы вы человека, который сделал это со мной! Где-то теперь вороны выклевывают его глаза.

– Рад за вас, – произнес Грас – У меня есть вопрос.

– Спрашивай.

– Насколько вероятно, что мы увидим другие армии черногорцев – тех, кто больше не хочет видеть нас на своей земле?

Всеволод нахмурился.

– Это может случиться, – наконец сказал он. – Да, вполне может быть.

– Но насколько это вероятно? – настаивал король. Принц Всеволод выглядел так, как будто он испытывал дикую ненависть к Грасу.

– Если бы я был властителем другого города, я бы повел своих воинов вперед.

– Я этого и боялся, – сказал Грас. – У нас, знаешь ли, нет столько солдат, чтобы отвечать на каждый вздох черногорцев.

– Что ты тогда станешь делать? – в свою очередь спросил Всеволод. – Ты скажешь, что тебя побили? Побежишь назад в Аворнис, поджав хвост?

«Он пытается пристыдить меня, – понял Грас. – Он пытается смутить меня, так как хочет, чтобы я остался здесь и продолжал войну». Будь он на месте Всеволода, он тоже не захотел бы, чтобы его союзник вышел из борьбы. Но он не на месте Всеволода, и ему не хочется рисковать своей армией. И поэтому он сказал с сожалением:

– Да.