"Тысяча имен для странника" - читать интересную книгу автора (Чернеда Джулия)

ГЛАВА 1

Я тупо блуждала взглядом по руке, прижатой к стене рядом с моей щекой. На руке было пять пальцев с небольшими расширявшимися к краю ногтями, один из них сломанный. На ее тыльной стороне и на ладони темнели грязные пятна; чистая кожа казалась более светлой — кроме того места, где расползалась краснота, обозначавшая края пореза. Я решила, что рука эта принадлежит мне, хотя то, как туго я соображала, меня сильно озадачило.

Поежившись, я поковыляла прочь от сырой стены. Внезапно мое внимание привлекло какое-то движение. Часть прикрывавшей соседнее окно ставни отвалилась, выставив на обозрение улицы полоску грязного стекла и кусок шторы. Кто-то смотрел на меня оттуда. Я осторожно приподняла голову, чтобы разглядеть, что это такое, и тут же втянула ее обратно в плечи — призрак в стекле сделал то же самое.

Моя нога угодила в небольшой ручей, в который превратилась сточная канава, и в тот же миг я сообразила, что испугалась собственного отражения. Я опасливо двинулась обратно к окну. Неужели я так вымокла? Или это струи воды, сбегавшие по стеклу, делали меня похожей на ныряльщицу, а лицо и волосы превращали в сплошное неразличимое темное пятно? Собственное лицо показалось мне белым диском с двумя светящимися на нем глазами, усталыми и недоумевающими. Может быть, это оконное стекло сыграло со мной злую шутку? Я ведь все-таки не старуха.

Тогда, выходит, ребенок? Вряд ли. Но кто тогда? Заблудившаяся и промокшая до нитки. Гуманоид. Все это установить было нетрудно. Мужчина или женщина? Эту занимательную подробность отражение утаивало. Мне определенно не хотелось раздеваться под дождем, чтобы удовлетворить свое любопытство. Я принялась хлопать руками по всему телу и обнаружила в карманах и складках своей одежды только воду. Продолжив свое исследование, я пришла к не слишком-то утешительному выводу: ничто не указывало на то, что я мужчина, хотя ничего такого особенно женского в своем теле я тоже найти не смогла.

Раздался крик. Лишь слабый отзвук, наверное, откуда-то с соседней улицы, но этого хватило, чтобы привести меня в себя и заставить мои ноги передвигаться. Когда я покинула свое укрытие под нависшим карнизом, дождь полил с удвоенной силой. Я заколебалась; вкус дождевой воды во рту вызывал у меня отвращение.

Мой мозг вдруг вывернулся наизнанку, заполнился мыслями, которые — я совершенно точно это знала — мне не принадлежали, стремлениями и импульсами, гнавшими меня непонятно куда, прокатывавшимися по моему сознанию болезненными волнами.

«Найди звездолеты. Звездолет, — мелькнул вдруг уточняющий обрывок мысли, — „его“ звездолет».

Онемевшая под натиском навязанных мне побуждений, я могла лишь беспомощно оглядывать узкую улочку, совершенно пустую, если не считать двух припаркованных машин. Что еще за звездолет?

Новые мысли хлынули в мой мозг, одна за одной, и каждая тянула за собой приступ страха, как будто они были привязаны друг к другу.

«Опасность. Покинь эту планету. Скрывайся, держись в тени».

Я тихонько хмыкнула, потом огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто меня не слышал.

Вихрь насильственных побуждений постепенно улегся, оставив эхо, долбившее мой мозг.

«Найди звездолет, покинь эту планету, скрывайся».

Словно очнувшись, я вдруг поняла, что мои ноги передвигаются, уводя меня куда-то. Я приказала себе остановиться.

Впервые за все это время я осмотрелась вокруг более внимательно. По обеим сторонам улицы теснились какие-то причудливые здания, большинство из которых имело не менее трех этажей. Их крыши клонились друг к другу, точно совещались о чем-то. Там, куда не проникал свет фонарей, окраска стен сливалась в тускло-серую. Дождевая вода, сбегая по водосточным трубам, говорливыми водопадами устремлялась в канавы. Висевшие повсюду металлические бубенчики, как будто без них было недостаточно шумно, превращали звон капель в настоящий оркестр.

«Отлично», — сказала я себе, не отрывая глаз от зданий, внутри которых, конечно же, было сухо. Если мне предстоит искать корабль, то вряд ли можно выбрать для этого менее подходящее место. Судя по всему, я находилась где-то в квартале Всех мыслящих форм, лабиринте петляющих улочек и переулков между туземным участком Порт-Сити и космопортом Ауорда. Ну и ладно, зато скрываться здесь можно хоть до скончания века. Правда, и дорогу в космопорт искать столько же.

Какая-то жизненно важная информация все время ускользала от меня, хотя я отчаянно пыталась уловить ее. Насквозь промокшая одежда неприятно хлестала по ногам. Я снова зашагала вперед — двигаясь, я хотя бы не бездействовала, пусть даже и не имея понятия, куда, собственно, направляюсь.

Переулок, куда я свернула, изгибался так, что его конца не было видно. Мостовую, и так всю в пятнах, усеивали еще и какие-то комья, которые дождь силился смыть, но лишь расплющил по краям. Я сморщила нос, почуяв запах испорченной пищи. Возможно, это дождь мешал сервомусорщикам взяться за работу, но скорее всего, кто-то из здешних обитателей просто не заплатил налоги. Эта мысль изумила меня. Похоже, мои мысли на миг объединили усилия и родили в конце концов хоть какую-то крупицу полезной информации.

Созерцание последствий уклонения от уплаты налогов вряд ли могло чем-то помочь мне в нынешней ситуации. Я зашагала по свалке и в конце концов оказалась зажатой между грудами мусора, которые доходили мне до плеч, лишь изредка расступаясь для того, чтобы обозначить проходы к запертым на все замки задним дверям. Пожалуй, в этом квартале избавлялись от отходов методом «раз-два — взяли!», заключила я, представив себе еженощную процедуру открывания дверей и выбрасывания мешков с мусором.

Вонь уже начинала подступать мне к горлу, как будто сырой воздух делал ее более липкой. Я остановилась, вглядываясь во мрак. Одна из куч вдруг пошевельнулась.

Послышался какой-то звук — на этот раз это было целое слово. Из кучи искореженного пластика и гниющих фруктов на меня уставилось неимоверно грязное лицо. Еще несколько слов, Завершенных плевком в мою сторону. Этот язык я никогда не слышала раньше. Нет, не так. Он был мучительно знакомым. В голове у, меня снова что-то сместилось. Предложение перестроилось. И я поняла.

— … здесь мое место, шалава. Проваливай…

— Уже проваливаю, — отозвалась я вежливо, приятно пораженная беглостью своего общего диалекта.

Я приблизилась к существу, чтобы получше разглядеть его — несмотря на слова, я не ощущала особой угрозы.

«Скрывайся, держись в тени», — прошелестело что-то глубоко в моем мозгу, но оказалось, что мне вполне под силу отогнать эти мысли.

Ага! Голубую растительность на подбородке существа коркой покрывала несброшенная кожа. Неблоканин. Как замечательно, когда знаешь название хоть чего-то. Я пощупала собственный подбородок. Он был гладким.

— Я не из ваших, — разочарованно призналась я.

— Безмозглый человечишка. Катись отсюда и оставь меня в покое. — Существо выкатило глаза, что у его народа было жестом в высшей степени грубым, а потом повернулось ко мне спиной и поудобнее устроило свою тушу среди мешков с мусором.

Я сморгнула с ресниц дождевые капли. Неблоканин почти исчез под грудой мусора. Я не могла разобрать его бормотание, но он, похоже, разговаривал сам с собой, к тому же далеко не любезным тоном. Я снова наморщила нос, пытаясь решить, что же пахло хуже: отбросы или это рыбообразное существо. Может, мне удастся убедить его снова заговорить со мной? Может быть, ему хоть что-нибудь известно обо мне?

Послышался новый звук, на этот раз с той стороны, откуда я только что пришла; через несколько мгновений он перерос в пронзительный вой. Я поморщилась от внезапной боли в ушах. Неблоканин с неожиданной прытью выбрался из своей кучи и прошмыгнул мимо меня, осыпав градом осклизлых ошметков. Я обернулась на звук, сочтя его достаточно безобидным. Однако неблоканин уже спешил в противоположном направлении со всей скоростью, которую были в состоянии развить его коротенькие ножки, поскальзываясь в лужах и издавая нечленораздельные звуки.

Возможно, мне следовало поступить точно так же?

Шум утих так же внезапно, как и возник, потом послышался снова, но только на этот раз оттуда, куда мчалось рыбообразное существо. Я сжалась в комочек, спасаясь от света, который взялся словно из ниоткуда и пригвоздил неблоканина к земле. Он застыл, обреченно опустив плечи.

— Проверка платежеспособности, — пророкотал один из тех, кто широкими шагами приближался по переулку. Он держал фонарь, а у его спутника в руках был конус, служивший, вероятно, источником звука. Я встала на четвереньки на осклизлой мостовой и осторожно заползла во мрак норы неблоканина в куче мусора. Потом выглянула наружу.

— С моей платежеспособностью все в порядке, — попытался уверить их неблоканин, но прозвучало это не слишком убедительно. Усы над его верхней губой тряслись, а широкоротое лицо испуганно сморщилось. На выступающих бровях собирались дождевые капли, сбегавшие по щекам, точно слезы.

— Не возражаешь, если мы не станем принимать твои слова на веру? — Голос того, кто это произнес, был скучающим. — Вы, чужие, считаете, что здесь все такое же бесплатное, как воздух.

— Если хочешь здесь жить, изволь платить. А чем можешь заплатить ты? — осведомился второй голос. Я поежилась и вжалась в отбросы, уловив в нем приятное предвкушение.

Неблоканин протянул к ним пустые руки.

— Я сегодня же сяду на корабль…

— Это уж как пить дать. — Конус снова взвыл, но на этот раз почти сразу же захлебнулся, поскольку его основание было прижато к голове неблоканина. Рыбообразный бедолага мешком рухнул на землю, почти ничем не отличаясь от груд мусора, всего миг назад служивших ему убежищем.

— Несмотря на этот мерзкий дождь, ночка выдалась удачной, Инекс.

Это произнес тот, что нес фонарь, ставя его на ящик. Теперь я могла ясно разглядеть обоих — мужчин-ауордиан. У одного в волосы были вплетены голубые бусины, на удачу, а у другого — желтые. Если не считать бусин, эти двое были похожи друг на друга как близнецы, на щекастых лицах обоих застыло одинаковое сытое, самодовольное выражение. Они наклонились к упавшему неблоканину, а когда разогнулись, тело того поднялось вместе с ними, поддерживаемое гравипоясом.

— Здесь всегда есть чем поживиться, — отозвался Инекс, тот, что с голубыми бусинами. — Лучшее место в секторе, чтобы подобрать опытного работника. У опустившихся чужих никогда не бывает денег.

— И никому нет до них дела, кроме нас.

Оба расхохотались. Звук их шагов стал удаляться.

Вербовщики. Я смотрела им вслед и впервые за все время жалела, что понимаю. Ведь это меня они могли увести, выслать из этого мира, и я провела бы остаток жизни, вкалывая в какой-нибудь отдаленной колонии или на космической станции, где не хватает ресурсов, чтобы содержать механизмы. Меня продали бы и забыли.

Именно такая участь ожидала несчастного неблоканина. Я выбралась из мусорной кучи, решительно подавив жалость к себе. У меня хотя бы была цель. Найти свой звездолет, а до тех пор скрываться. Если бы неблоканин скрывался, то с ним ничего бы не случилось. Я недоумевала, почему же он не прислушался к своему внутреннему голосу.

Неужели у бедолаги его не было?

Я зашагала в направлении, противоположном тому, куда удалились вербовщики, и скоро уперлась в завал из коробок и пластиковых ящиков. Перелезть через него было, на первый взгляд, довольно сложно. Однако я обнаружила, что вполне могу взобраться по одной его стороне, если с осторожностью выбирать опору для ноги и цепляться за все, что достаточно устойчиво держится. На вершине я остановилась передохнуть и подумать, как лучше спуститься.

Мое внимание вдруг привлек кусок серой, как дождь, материи, и я ухватилась за него и начала разрывать обломки скользкого пластика и ржавого металла. Ткань неохотно поддалась. Зажав находку в руке, я скатилась по другой стороне мусорной баррикады в спасительную темноту.

Расправив ткань, я подставила ее дождю, чтобы размочить засохшую корку грязи. Тряпье пахло так, как будто в нем гнездилось несколько поколений грызунов, но зато в нем хотя бы не было дыр. Я быстро разделась, смяла свою одежду во влажный ком и запихала его в ближайшую мусорную кучу. Через миг следом отправились и туфли.

Я дрожала под дождем, от которого вся кожа мгновенно пошла мурашками. Что-то темное потекло по руке. Я провела по следу пальцем и дошла до плеча. Темная жидкость каплями сочилась из раны на плече. Прикоснувшись к ней, я ощутила боль и тут же отдернула пальцы. По крайней мере, теперь я знала, почему у меня болит рука.

Там должны были быть еще застежки. Пока я находилась в замешательстве, мои пальцы забегали сами по себе, расстегивая только что найденное облачение спереди, чтобы можно было засунуть в нее ноги. Внутри костюм был восхитительно сухим, хотя пальцы одной ноги наткнулись на какую-то слипшуюся колючую массу, которую я, не глядя, выпихнула. Я очень надеялась, что если в этой штуковине имелись обитатели, то сейчас никого из них нет дома. Кое-как натянув одеяние на раненое плечо, я хмуро окинула себя взглядом. Места в этом наряде вполне хватило бы на еще одну такую же, как я.

Через миг, облаченная в то, что некогда было голубым комбинезоном, с нелепо торчащими с боков узлами, в которые я увязала излишки материала, я прошествовала из озера темноты с высоко поднятой головой. Разумеется, подобная поза помогала держать нос как можно дальше от моего нового наряда, но смысл заключался не в этом. Я выглядела и чувствовала себя как настоящий звездоплаватель, представитель элиты, которая надменно отстаивала свое право свободно прибывать на захолустные миры вроде Ауорда и так же свободно покидать их. Я собираюсь разыскать свой корабль. И не позволю никому встать у меня на пути.

Что за странные мысли? Я потрясла головой и подождала, когда завихрения в моих мозгах улягутся. Не я ли только что собиралась скрываться? К тому же вербовщики могли все еще околачиваться где-нибудь поблизости.

Вот тебе и звездоплаватель. Снова втянув голову в плечи, я убралась обратно в промозглый мрак.

Я шагала уже, как мне чудилось, многие часы. Похоже, моя обувка оказалась не столь уж и удачной обновой. Хотя моим ногам было божественно тепло и сухо, внутри чересчур больших ботинок ступни постоянно соскальзывали в сторону, вынуждая меня каждый раз ставить ногу с большим тщанием. Пожалуй, стоило, не выбрасывать мышиное гнездо, а использовать его в качестве стелек.

Каждый раз, оказываясь на перекрестке, я останавливалась, после чего выбирала переулок или улицу, казавшуюся наименее исхоженной или наиболее темной. Таким образом я пыталась разрешить то обстоятельство, что у меня не было ни малейшего понятия, куда идти. Будь я хоть сколько-нибудь в состоянии задуматься, то, пожалуй, серьезно усомнилась бы в собственном рассудке. На неосвещенной улице вполне можно было бы нос к носу столкнуться с чем-нибудь опасным, а у меня не было никакого оружия. В голове вдруг промелькнула еще одна обрывочная мысль — ведь не всегда же я была беззащитной?

В какой-то миг я обнаружила, что могу заставить свои ноги прекратить передвигаться. Остановившись в самом темном месте улицы, я блаженно привалилась к стене. Дождь прекратился, хотя с крыш продолжали срываться капли, попадавшие преимущественно мне на голову. Бубенчики тихонечко позвякивали сами по себе. Восходящее солнце постепенно растапливало грозовые облака, обливая высокие шпили бледным золотом. Кстати, о шпилях. Их неправильные, чересчур узкие силуэты на миг привели меня в недоумение. Они ну никак не могли принадлежать зданиям. Прошло несколько мгновений, прежде чем я позволила себе поверить в то, что это верхушки звездолетов. Теперь я знала, в каком направлении находится космопорт. Оставалось выяснить, какой же лабиринт переулков следовало выбрать, чтобы добраться до него.

Учитывая, что мой разум весьма походил на чистый лист, я испытала почти что прилив благодарности, когда чьи-то чужие мысли попытались выдать себя за мои.

«Скрываться.

Найти свой звездолет.

Покинуть Ауорд».

Возможно, я сама и приняла эти решения, но никак не могла воспроизвести ход собственных мыслей. Эти побуждения поставили передо мной цель, которую я безо всяких возражений принимала — до сих пор. Но с каждой секундой меня все больше и больше занимал вопрос, чего же недоставало в моих воспоминаниях. Ведь вселенная, да и я сама в этой вселенной, не могли возникнуть прошлой ночью.

Но чем больше я пыталась сосредоточиться и подумать о себе, тем более туманными и расплывчатыми становились мои мысли. Умственное усилие быстро утомило меня; это походило на попытку вытащить из сиропа попавший туда волос. Лучше я сейчас позабочусь о своем выживании, а о том, чтобы вернуть себе место во вселенной, поразмыслю после. Мой желудок согласно заурчал, и я поняла, что пора двигаться дальше. Вот только куда?

Вдруг, точно кто-то дернул за нитку, моя голова сама по себе повернулась; щеку оцарапало о холодный мокрый камень. Заморгав, я никак не могла понять, что же привлекло мое внимание.

Я смотрела на еще один из многочисленных узких и извилистых переулков квартала Всех мыслящих форм. Я была одна. С одной стороны квартала вереницей тянулись двери — над некоторыми красовались зазывно-яркие и непонятные — мне — вывески на местном языке, другие же были накрепко заперты и неприступны. Там, где я стояла, словно прикованная к месту каким-то непонятным мне самой предчувствием, царил глубокий, ничем не нарушаемый мрак. Закрытые ставнями окна жилых кварталов начинались на верхних этажах. Внезапно дверь прямо напротив меня с треском распахнулась.

— Ночуй на своем корабле, мразь инопланетная!

Этот рык на ломаном общем диалекте послужил мне достаточным предупреждением, так что я не слишком удивилась, когда с лестницы кого-то спустили. Треск, с которым это существо рухнуло на землю, врезавшись в кучу отбросов, заставил меня поморщиться. Дверь захлопнулась. Я уже двинулась, чтобы оказать помощь незадачливому клиенту — и вдруг замерла, услышав лязг ставен наверху.

«Скрывайся», — напомнила я себе.

Из распахнувшегося окна замахали две пары рук — одна поблескивала золотистым узором, другая была раскрашена зелеными полосами. Руки были женскими, тонкими и украшенными браслетами. Мужчина — а он уже успел кое-как подняться, так что теперь я могла отчетливо разглядеть его — метнул на захлопнувшуюся дверь злобный взгляд, прежде чем галантно поклониться обладательницам изящных ручек.

И поковылял, шатаясь, прочь. При этом он опрометчиво шагнул с кучи, на которую только что приземлился, и тут же полетел кувырком. Из окна донесся звонкий смех, но я отшатнулась, пораженная. Обернувшись, этот мнимый пьяница окинул окрестности цепким взглядом ярко-синих глаз — глаз, которые безошибочно засекли меня и которые можно было назвать какими угодно, но только не затуманенными наркотиками или алкоголем. Потом этот поразительный человек — для любого стороннего взгляда пропойца, возвращающийся с веселой пирушки, — побрел прочь, покачиваясь, но при этом уверенно направляясь в сторону космопорта.

Нитка снова дернулась — на этот раз сильнее. Пожав плечами и тут же охнув от боли в руке, я двинулась следом за ним, не в силах противиться призыву и жалея, что не в состоянии этого сделать.

Мужчина был, как и я, одет в костюм звездоплавателя, а его комбинезон выглядел немногим лучше моего. Но значительно чище, вынуждена была я признаться себе самой.

«У него есть корабль!» — возликовал кто-то внутри меня.

Прекрасно. Но как я узнаю, тот ли это корабль, который я должна найти? Живописный выход этого человека из гостиницы вполне мог быть искусно срежиссирован, например, если ему необходимо было ввести в заблуждение тех, кто мог наблюдать за ним. Не исключено, что он был контрабандистом — или даже пиратом, из тех, что зарабатывают себе на хлеб, грабя грузовые корабли в захолустных мирах вроде Ауорда. Любой нормальный человек обошел бы такого типа стороной.

Но корабль — это корабль. А мечущиеся в моей голове обрывки мыслей позволяли прийти к выводу, что меня едва ли можно назвать нормальной, хотя я и надеялась на то, что нахожусь, по крайней мере, в здравом рассудке. Если загадочный незнакомец впереди меня, чьи с виду нетвердые ноги раз за разом точно по волшебству обходили усеивавшие мостовую кучи вонючих отбросов, мог привести меня к звездолету и увезти с Ауорда, то мне, возможно, удалось бы заглушить чужие мысли, терзавшие мое сознание достаточно долго, чтобы превратиться в мои собственные. Я до предела напрягала внимание, стараясь не упускать бравого звездоплавателя из виду.

И вдруг он исчез! Я ахнула, мгновенно и немотивированно погрузившись в отчаяние. Бросившись вперед, я слишком резко завернула за угол и угодила прямо в чьи-то довольно грубые руки. И принялась отбиваться и извиваться, яростно и молчаливо.

— Прекрати немедленно! — прошипели прямо мне в ухо, после того как хорошенько тряхнули за плечи. — Что ты затеяла, обворовать меня собралась? Или всадить мне нож в спину? — И тут же, точно тому, кто меня держал, пришла в голову новая, куда более неприятная мысль, он зловещим тоном произнес: — Может быть, тебя послали следить за мной?

— Я не воришка. Пусти меня, — сказала я, раздосадованная до глубины души. Сильная рука втащила меня в полумрак у соседней двери и отпустила.

Я потерла саднящие руки и с опаской принялась разглядывать звездоплавателя. На его загорелом бесстрастном лице отразилось точно такое же подозрение. Ясные, поразительно синие глаза были холодными и суровыми.

— Если ты не воруешь, тогда, быть может, еще хуже? На побегушках у воров?

Изумление, отразившееся на моем лице, когда я услышала щебечущий свист, изданный его сжатыми губами, должно быть, оказалось достаточно красноречивым. Мнимый пьяница нахмурился, озадаченно приподняв темную бровь.

— Не надо смотреть на меня с таким отчаянием, малыш. Я не сделаю тебе ничего плохого. Но тебе придется рассказать, кто послал тебя следить за мной.

Он произнес эти слова таким тоном, словно у него были какие-то неизвестные мне способы выжать из меня эти сведения. Я подавила желание расхохотаться.

— Я шла за тобой потому, что мне нужно на корабль, — ответила я честно, хотя сомневалась, поверил ли звездоплаватель моим словам. — Я слышала, как там, ну, в гостинице, сказали, что у тебя есть корабль.

Похоже, впервые за это время он заметил космический костюм, в который я была облачена, так похожий на свой собственный, — ну, если не принимать во внимание его нынешнего изгвазданного состояния. Его нос сморщился.

— Из какого ты рода? — поинтересовался звездоплаватель. С внезапно охватившей меня надеждой я поняла, что он встревожен.

Рода? Возможно, когда-то это слово что-то для меня и значило. Но сейчас оно не несло в себе совершенно никакого смысла.

— У тебя есть корабль или нет? Мне нужно улететь с Ауорда, — сказала я, уклоняясь от ответа.

— Я не нуждаюсь в команде, — отрезал мой собеседник с таким выражением, что мне немедленно стало ясно — он тоже гораздо охотнее очутился бы где-нибудь в другом месте. Но все же чувствовалось, что он заколебался.

— Мы ведь оба звездоплаватели, — умоляющим тоном заметила я. — Ты же не сможешь бросить меня здесь в беде?

Он немного помолчал, прикрыв свои невероятно синие глаза. До меня доносились чьи-то далекие, неразличимые голоса. Мое сердце колотилось все оглушительнее, отсчитывая каждую секунду двумя ударами.

— Прости, малыш, — выдавил он наконец, и в голосе его послышалось искреннее сожаление. — Этот рейс у меня уже весь расписан. Должно быть, у твоего рода дела из рук вон плохи. Звездоплаватели должны держаться со своими. В особенности на этой занюханной планетенке. — Он умолк и пожал плечами, точно собрался сделать что-то наперекор всем своим жизненным принципам. — Вот. — Одна рука порылась в кармане и извлекла оттуда пригоршню того, что, похоже, было местной валютой. Он вжал смятый ком в мои безвольные пальцы. — На соседней улице можно поймать машину. Езжай к северным воротам и спроси в транспортной инспекции Тэль Масим. Понятно?

— Тэль Масим, у северных ворот, — тупо повторила я.

— Скажешь, что тебя послал Морган с «Лиса». Тэль вечно возится со всеми подряд. Это самое большее, что я могу для тебя сделать.

Я вздернула подбородок.

— Я не нуждаюсь в ее помощи. Мне нужно улететь с этой планеты. Во что бы то ни стало. Пожалуйста… — И тут мой голос, хотя я всячески старалась избежать этого, сорвался. В глазах у меня потемнело от изнеможения и боли. Я прислонилась спиной к двери.

Морган напустил на себя тот рассеянный вид, который означал, что он уже занят другими мыслями.

— Мне и самому несколько раз приходилось сидеть на мели, малыш. С кем не бывает, — проговорил он нарочито бодро. — Только приведи себя в божеский вид, а не то тебя не возьмут ни на один корабль. Вымойся и поешь как следует… Вот увидишь, тебе сразу же станет лучше.

Внезапно я увидела его спину. Этот человек уходил.

А мне не оставалось ничего иного, как идти следом за ним, хотела я того или нет. Даже если бы мне пришлось ползти.

Я попыталась окликнуть его, но голос застрял где-то в горле. Звездоплаватель завернул за угол и пропал из виду. Я задрожала и равнодушно уронила зажатые в кулаке деньги на землю. Единственное, что я не могла сделать ни при каких условиях — это упустить его.

Побуждение следовать за ним было столь сильным, что заставило меня оторваться от спасительной двери, хотя самостоятельно сделать это мне было бы не под силу. Мне непременно нужно было попасть на мой корабль. Я должна была следовать за Морганом.

Я успела сделать лишь пару нетвердых шагов, когда откуда-то из пелены дождя что-то знакомо взвыло, взорвав мой череп на куски, и, точно тяжелый камень, уволокло меня в кромешную тьму.