"Опер против «святых отцов»" - читать интересную книгу автора (Черкасов Владимир)

Глава 5

Дома Кострецов критически осмотрел содержимое холодильника. Он обычно набивал его разными полуфабрикатами, чтобы наспех можно было соорудить приличную еду. Но в замоте последних дней из провизии в морозилке осталась лишь пачка пельменей.

Сергей приготовил это незамысловатое блюдо и съел его, запивая пивом. Закурил и набрал номер телефона офиса архимандрита Феогена Шкуркина, полученного от Топкова.

— Добрый день, отец Феоген, — сказал он, когда архимандрит взял трубку, — это капитан милиции Кострецов. Мы с вами после убийства Ячменева познакомились.

— Спаси Господи, — басовито ответил Феоген. — Не очень в таких делах день добрый. Есть какие-то новости по убийству?

— Имеется подозреваемый.

— О, существенно!

— Хотел поговорить на эту тему. Можно к вам подъехать?

— Пожалуйста, товарищ капитан. Только вечером я в командировку уезжаю, поторопитесь.

Кострецов пристегнул подмышечную кобуру, накинул куртку. Сбежал из своей квартирки, которую ему выкроил новый хозяин этажа, по черному ходу на улицу. Там проходными дворами прошел в ОВД, взял машину и отправился в Отдел внешних церковных сношений патриархии в Свято-Данилов монастырь.

В обширном дворе монастыря капитан подивился окружающей старине и стеклянному входу монастырской гостиницы, модерново впаянной среди осадистых стен, взметнувшихся куполов, окошек-бойниц, очевидно келий. Поискал глазами, в каких амбарах тут могут быть табачные залежи, но даже наметанный опер-ский взгляд не смог определить их среди соборного великолепия.

В офисе ОВЦС капитана уже ждали и провели в кабинет Шкуркина, где благость икон органично сочеталась с монастырской опрятностью. Архимандрит же с острыми и удалыми глазками выглядел здесь так же неуместно, как модерн гостиницы на дворе.

Феоген указал Кострецову на стул рядом с его креслом у письменного стола. Когда опер приземлился, Шкуркин вдруг потянул широким носом и весело проговорил:

— Пиво любите?

Смутился капитан:

— Выпил бутылку за обедом.

— Да вы не робейте. Я это к тому, что могу кое-что покрепче предложить. Шампанское «Дом Периньон» например.

Кость замахал руками.

— Я в рабочее время только пиво себе позволяю. И то, когда в отдел не надо возвращаться.

Архимандрит отечески смотрел на него, как бы отчитывая провинившегося сынка.

— Зря от этого шампанского отказываетесь, — пробасил он. — Его французский монах Дом Периньон еще в семнадцатом веке случайно изготовил, а потом в его монастыре начали качественно производить.

— Чего только в монастырях не бывает, — вроде бы рассеянно произнес Кострецов. — Говорят, и табаком орудуют.

Шкуркин внимательно поглядел на него. Капитан решил: достаточно сказал, чтобы вывести Феогена из роли батюшки. Затем он продолжил:

— Так вот, убийца, которого пока не задержали, оказался из востряковской преступной группировки.

— Что вы говорите! — воскликнул Феоген.

— А что? О востряковских наслышаны?

— Не бандиты меня волнуют, а подконтрольная им территория. Ведь в тех краях резиденция его святейшества патриарха. Если востряковские уже на церковном Подворье в столице убивают, то вполне могут и его святейшеству угрозу создать. Хотя… — Архимандрит собрал бороду в кулак и загадочно усмехнулся.

— Вы, отец Феоген, что-то недоговариваете.

Архимандрит пошевелил толстыми губами.

— Уж не знаю, стоит ли эту тему затрагивать? Вы человек светский, а то — наши внутрицерковные дела.

— Какие же секреты могут быть перед оперативником угро, ведущим розыск по делу, в котором вашего компаньона убили? Ячменев, вы указали, патриархии по развитию паломничества помогал.

— Конечно. Буду откровенен. Тайну нашего разговора гарантируете?

— Обязательно. Это, как в церкви, тайна исповеди, — ободрил его Кострецов. Он видел, что Шкуркину не терпится какие-то данные ему выложить.

— Судите сами, товарищ капитан. Востряковские бандиты заказали колокола для звонницы местного храма. На самом большом сделали дарственную надпись от своего имени. Как вам нравится?

— Совсем не нравится, когда уголовники церковь щедро одаривают, а значит — подкупают.

— Ну вот, — сокрушенно вздохнул Феоген.

— Неужели им сам патриарх попустительствует? Должен же он об этом знать, раз неподалеку оттуда живет.

— Господи помилуй! — всплеснул ручищами архимандрит. — Не надо так о его святейшестве. За тот район Подмосковья отвечает викарный епископ Артемий Екиманов.

— Что же он за человек?

Феоген хитро улыбнулся.

— Ну вот. Опять вы в самую сердцевину церковных взаимоотношений вторгаетесь. — Он поддернул широкие рукава рясы. — Сами попробуйте справки навести. А я что могу сказать? Ну, есть такой кощунственный пример. Вот здесь, в Даниловом монастыре, организовал Артемий с некоей Лолой Шубиной некое издательство. Сам патриарх благословил их на роскошное издание сочинений Пушкина. И что же в первом томе вышло? Поэма «Гаврилиада»! Самое богохульное сочинение поэта. Пушкин там над девой Марией издевается, намекает на интимные отношения Богородицы с архангелом Гавриилом, бесом и голубем.

— Такой епископ вполне может и с братками подружиться.

Лицо Феогена радостно озарилось.

— Ну вот. Вы уже начинаете анализировать.

— Уж не предполагаете ли вы, часом, отец Феоген, что если Артемий связан с востряковскими, то и о готовящемся убийстве Ячменева он мог знать? — закинул удочку Кострецов наугад.

Шкуркин от удовольствия даже веки смежил, но пробасил:

— Господи помилуй! Что вы, товарищ капитан, опять такое говорите? О епископе! Ну вот, сразу видно — мирской вы человек.

— Говорю, что думаю. Для меня в расследовании должности или церковные саны роли не играют.

— Вот это правильно! — подхватил Феоген.

Опер прикинул, что раззадорившегося изложением «компры» архимандрита, пора и самого копнуть, пока бдительность утерял. Он неожиданно бросил:

— Как у вас дела с универсамом «Покров»?

— Что? — Феоген встрепенулся. — Вы откуда об этом магазине знаете?

— А как же? «Покров» на моем участке, на территории Чистых прудов.

— Ага, — произнес сразу сосредоточившийся Шкуркин, — что ж именно узнали?

— Отец Феоген, я — так называемый земляной опер, «Покров» на моей земельке. Несколько дней он уже закрыт. Я и поинтересовался.

— Ага, — повторил Феоген теперь это слово, как до того изнурительное «ну вот», чтобы успевать продумать ситуацию. — Ага. И что же вам ответили?

— То, что вы владели «Покровом» вместе с господином Белокрыловым, который работает в патриархии, — чеканил Кострецов, все же переживая: не проверил документально эти данные. — Что новые хозяева финансовым состоянием магазина недовольны.

— А вы побольше верьте этим черным, — злобно выдохнул Феоген, вмиг теряя вальяжность.

Опер усмехнулся.

— Странно слышать «черные» в ваших устах. Так кавказцев московская шпана называет и, возможно, епископ Артемий, если он общается с братками.

Феоген мрачно молчал, лишь вновь поддернул рукава рясы. Потом проскрипел:

— Не ищите, капитан, топор под лавкой.

— Это в каком смысле?

— В том, что у вас убийца Ячменева почти в руках, а вы мне — возможно, следующей жертве востряковских — грязные домыслы излагаете.

— Проверим эти домыслы.

Архимандрит побурел.

— Кострецов ваша фамилия? Я запомнил. Знаете ли, наш ОВЦС крепко с МВД дружит. Ездил я как-то вместе с вашим бывшим министром вместе в Израиль. По его просьбе, я оказал ему там большие услуги по нашему ведомству.

«Видимо, о Куликове речь. Он ведь вице-премьером в правительстве Черномырдина курировал Таможенный комитет. Наверное, по этой линии, с растаможкой сигаретных грузов с Феогеном они и побратались», — подумал Кострецов, а вслух спокойно произнес:

— Бывшие меня не волнуют. Да и не очень — сегодняшние, что должности, что саны. Я же вам говорил.

— Что-о? — упер в него глазки архимандрит. — Вы, капитан, понимаете, что это и о своих нынешних начальниках с большими звездами сказали?

Не мог подозревать Шкуркин, что перед ним сидит сам опер Кость, которого годами держали в простых «земляных» за сумасшедшее упорство, с которым он шел в любом розыске до конца, невзирая на лица. Именно поэтому легендарный Кострецов год назад раскрыл милицейскую банду в сам?ом Главном управлении уголовного розыска МВД.

Опер Кость взглянул на архимандрита и тряхнул головой.

— Понимаю, откуда у вас типично чекистские замашки. Вы ведь в офисе Лавры по работе с иностранцами еще когда подвизались. Не можете забыть хозяев из КГБ?

Феоген, задохнувшись от возмущения, прорычал:

— Иди отсюда своей дорогой, капитан. И больше мне на мозоли не наступай.

Опер встал, кинул на прощание:

— Поздно уже, пересеклись наши дороги, архимандрит. И на этом перепутье я еще постою.

Кострецов, хотя правду сказал Феогену, что после принятия пива предпочитает на службе не показываться, сегодня вернулся в отдел. Прошел в свой кабинет, где над бумагами корпел Топков, сел за стол, угрюмо посмотрел на лейтенанта.

— Сейчас встречался с архимандритом Феогеном. Будто бы в дерьмо ногой наступил.

— Начинаешь заглядывать под непроницаемые рясы?

— Лучше бы не начинал. Ходил до этого, любовался на кресты Антиохийского подворья, Меншиковой башней. Думал: во всей стране разброд, но уж в церкви-то порядок. А они — в самом вареве, вплоть до того, что кавказцев черножопыми обзывают. Не помнишь, кстати, зачем былой наш шеф Анатолий Сергееич Куликов в Израиль уже после отставки ездил?

— Как же, как же! В том числе и за тем, чтоб обвенчаться. Венчали его в подведомственной Московской патриархии Горненской обители, и, конечно, ночью.

Сергей крякнул и спросил:

— Я закурю, но форточку открою, не возражаешь?

— Дыми с благословения патриархии. Тем более без курева мою свежую информацию плохо переваришь.

— У меня ее сегодня тоже по уши. Но начнем с тебя, как с младшего по званию. Так при императорах на русских военных советах было принято?

— Так точно. Значит, начал я копать еще глубже по Ячменеву и вывел, что интересовались им из востряковской группировки.

— В цвет, как братки куликают! Я на востряковских тоже вышел. А епископом Артемием Екимановым там не припахивает?

— Полная вонь! Так сказать, в корешах он у этих бандитов.

— Ну-ну, Гена. Все совпадает. Справочка по Артемию у тебя готова?

— Так точно. Молодой это епископ, но пользуется большим доверием патриарха Алексия Второго.

— Еще бы, патриарх в вотчине Артемия проживает.

— Пытался заворачивать Артемий большими делами по издательской линии вместе с Лолой Шубиной.

— Это изданием многотомника Пушкина, где начали с богохульной «Гаврилиады»?

— Не только, Сергей. Провернули они несколько шикарных альбомов о монастырях. Составляли, очевидно, свои люди. Дилетантство, бездарно получилось. Но главное, эта епископская подруга Шубина так прошлась по закромам Издательского отдела патриархии, что подмела оргтехнику. Потом хватились — ее стараниями там и целый ряд финансовых счетов пуст.

— Архимандрит Феоген с некоей блатной Маришей проживает. Может, и Артемий эту ловкую Лолу не случайно пригрел?

— Все у них может быть. Но в подмосковных епархиях среди священников больше гомики в моде. До суда доходит: рассмотрено дело о домогательствах иеромонаха Амвросия к двум несовершеннолетним парням… Следующая забористая акция связки Артемий — Шубина: организация благотворительного фонда «Святая Русь». Цель его, как в учредительных документах написано: «Создание условий для участия коммерческих структур в благотворительной деятельности Церкви».

— Кто только в патриархии под видом благотворительности, гуманитарной помощи руки не греет? Я-то думал, что у них лишь один Феоген Шкуркин позорное исключение, — грустно произнес капитан.

— Да благотворительность, как и гуманитарные грузы, — кремовый торт по своей неподотчетности! У одних взяли, другим вроде отдали. Можно настряпать какие-нибудь квитки, да и расписаться на них самим заодно. А как ты проверишь, в какие руки добро ушло? Где ты будешь, например, указанных в липовых документах инвалидов, бедняков, больных пенсионеров искать? В бумаги можно и действительные адреса нуждающихся включить. Нищий старик за полкило крупы что хочешь подпишет.

— А кто официально в патриархии этим заведует?

— Архиепископ Сергий, викарий Московской патриархии, председатель Отдела церковной благотворительности и социального служения. Он же — управляющий делами патриархии.

— Еще один епископ, даже «архи», и викарный. Сплошь титулованные. Ладно, будем ближе к делу-телу, как почти говорил писатель Мопассан.

— Так вот, «Святая Русь», где Шубина президентствует, энергично снимает средства у бизнесменов.

— Неужели новые русские еще в истинную Святую Русь верят?

— Нет, конечно. Но отстегивают, чтобы заручиться поддержкой церкви.

— Что еще по этому Екиманову?

— Связан с мафиозным банком. Изо всех сил старается перешибить у Феогена и его команды монополию на паломничество в двухтысячном году. Но главного предводителя группировки Шкуркина я еще не вычислил. Для таких разворотов сана архимандрита мало.

— Предводитель у них всех — патриарх.

— Не скажи, Сергей. Мне один их шустряк из оппозиционеров поведал: «Не успеем оглянуться, как патриарха уж понесут». Где-то за границей, он сообщил, патриарх упал прямо на богослужении, был без сознания с четверть часа. Сейчас развернулась ожесточенная закулисная борьба за будущий патриарший престол церковных группировок во главе со своими лидерами.

— Будто у уголовников: группировки, паханы. Не зря я как-то тебе расшифровывал возможное происхождение воровского «пахан» от слов «папа» и «хан». А «папа» на «попа» смахивает.

— В языкознание полез, — засмеялся Топков.

— Теперь ты мой дневной отчет послушай, — сказал Кострецов.

Он подробно изложил свои приключения на квартире у Феогена с Маришей и Сверчком, встречи с Черчем и Пустяком, их отзвон при беседе со Шкуркиным по магазину «Покров» и так далее.

— Немало ты нынче уголька нарубал, — с уважением подытожил выслушавший его лейтенант.

— Из моих и твоих данных, Гена, единственно белым пока пятном выглядит человек с созвучной этому пятнышку фамилией Белокрылов. Что о нем знаем? Напарник он Феогена по магазинному бизнесу. Белокрылов пузан, похож на карикатурного мента, работает в патриархии. Этого до кучи по патриархии я возьму на себя. На мне будет по-прежнему и Феоген, а ты займись разработкой направления Артемия, то есть востряковских, особенно позарез нам нужного Сверчка.

— Столько дел по розыску навалилось, что текучкой будет заниматься некогда.

— Только этот розыск и будем с тобой пока вести. Я подполковнику Миронову о развороте расследования доложу. — Кострецов упомянул куратора ОУР в их ОВД. — Думаю, он в покое по текучке нас оставит. Это нам полезно, чтобы подробно о всяких неожиданностях в розыске не докладывать. Шутка ли сказать? За неделю два трупа непростых людишек.

Гена сосредоточенно молчал, раздумывая, как переходить от теоретических исследований к практике. Кость словно прочитал его мысли.

— Я тебе немного подскажу по Сверчку. Он до встречи со мной слаженно с Маришей трудился, раз после убийства прямо к ней на Феогенову квартиру полез. Думаю, связь у них не прервется. Вместе на убийство Ячменева ходили и, возможно, давно знакомы. Или она его будет искать, или он ее. Насчет моей вербовки эта девка, я мыслю, не расколется и дружбу с востряковскими не оставит. Можешь сесть к ней прямо сегодня «на хвост» и подождать, если эта сладкая парочка проколется. Не выйдет, что-нибудь другое сам придумаешь.

— Спасибо, Сергей.

— К чему благодаришь? Я же твой старший в этом розыске. Та-ак. Что у нас получается из сопоставления фигурантов Феогена и Артемия?

— Артемий уже фигурант дела?

— А как же, если он с востряковскими связан, в киллерах которых Сверчок, талантливо владеющий финарем? Выводи, аналитик.

— Возможная схема противоборства в церковной мафии такова, — снова оживился Топков, поправляя очки. — С одной стороны, архимандрит Феоген, опиравшийся на Ячменева в паломническом бизнесе. С другой — епископ Артемий, дружащий с востряковской преступной группировкой. Убитый директор «Пальмы» Пинюхин был человеком Артемия. Прикрытый с его стороны, он не отдавал «Пальму» команде Феогена, также заинтересованной в гостиницах для паломников. Киллер Феогена, ус-ловная кличка Сросшийся, убирает Пинюхина, чтобы заполучить гостиницу, которая по теперешней бесхозности может запросто упасть в лапы, например, с аукциона, объявленного Москомимуществом.

— Звено Феоген — Ячменев упускаешь.

— Что? — понятливо спросил Гена. — Считаешь, Сросшегося обеспечивал и наводил Ячменев?

— Не уверен, но похоже, раз именно его Сверчок в отместку по возможной просьбе Артемия убрал.

— На это ответить может только Сросшийся у нас в камере. Ячменев уже ничего не скажет.

Кострецов кивнул, отметив:

— Значит, по большому счету — противостояние главарей церковной мафии Феогена и Артемия?

— Пока так выглядит. Но, если и возьмем киллеров Сросшегося и Сверчка, они на этих паханов не покажут. Приказы-то, очевидно, получали от своих непосредственных бригадиров.

Дымя сигаретой, капитан угрюмо кинул:

— Как всегда, утыкаемся в стеклянную стену вокруг коррупционеров, крупных мафиози.

— Только не в стеклянную, а в бронированную упираемся, Сергей.

Кость вдруг лихо взглянул на него васильками глаз:

— А ты с кем, сынок, на дело пошел? А? Думаешь, все видим, а взять верхних за горло не сможем? Протри очки, гляди на своего старшого веселее! Я сегодня шкуре Шкуркину войну объявил. А ты Артемию объявишь. И будем биться, пока или они, или мы не ляжем. Только так, русское правосудие — ударом на удар.

Гена смотрел на него влюбленными глазами. Кость продолжил:

— Одна дырка в тебе уже имеется. Стреляная птица. Так что атакуем! Оружие выбьют — попрем врукопашную. — Капитан погасил возбуждение улыбкой. — По верхним у нас уже кое-что есть. На Феогене, например, темное дело с магазином «Покров».

Так хотелось Топкову пожать своему капитану руку или хотя бы хлопнуть его по крепкому плечу. А еще проще, по-мужски постоять с Костью в пивной, куда тот со знанием дела заходил. Но воспитан был Гена интеллигентными родителями, фамильярность, компанейство считал пошлостью и пиво не любил.

Капитан же Кострецов вырос без отца. Тот был автогонщиком и погиб на трассе. Рос в коммуналке на Чистяках с мамой-спортсменкой, постоянно исчезающей на лыжные сборы и не чурающейся крепкого словца. Так что в квартире на Архангельском он был почти общим ребенком и поэтому был как прост, так и приметлив. Кость видел, чего стесняется, о чем переживает Гена. За своей шутливой грубостью капитан скрывал нежность к этому очкарю с простреленной грудью.