"Шансон для братвы" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)Глава 10 Экзорцизм по-русски – 2– Ну, и что вы меня вызвали, в воскресенье-то? – лениво спросил Огнев. – Мне протокол допроса снять надо, – Султанов заправил лист в печатную машинку. – Надо так надо – Курить можно? – Да, пожалуйста, – сам Султанов не курил. – У меня тут к вам несколько вопросов, Дмитрий Семенович. – Ради Бога, Иса Мухтарович, задавайте. Чем могу, так сказать, тем и отвечу… С паспортных данных начнем или как? – Нет, я уже все это вписал… Вот у меня первый вопрос – вы в армии служили? – Ну, служил, – улыбнулся Огнев. – У меня сведения есть, что в спецназе. – Откуда, интересно? Я вроде вам этого не говорил… – Милиции многое известно, – значительно сказал Султанов. – Ну и выясняйте дальше… Официально пошлите запрос в Министерство обороны, там вам и ответят – снова улыбнулся Огнев. – Это я уже сделал. – И что? Не удовлетворены? – Я обязан составить протокол допроса, – начал злиться Султанов, – и прошу вас отвечать. – Да кто ж против? Всегда с радостью. – Так вы подтверждаете? – Что? – То, что в спецназе служили… – Конечно, от недремлющего ока следствия разве что скроешь. – Хорошо, а где именно вы служили? – Допуск покажите. – Какой допуск? – растерялся Султанов. – Прямоугольничек такой, бумажный, с полосочкой красной, буковки там черные должны быть. Я прочитаю, и поговорим… – А что, это обязательно? – А вы не знали? Армия, знаете ли, кому попало информацию не выдает. – Я не кто попало, а следователь, – в голосе Султанова явно слышалось раздражение. – Для армии вы – именно кто попало, – наставительно сказал Огнев, – им что следователь, что дворник – все едино. Не понимают они тонкостей души гражданских лиц… – У меня на столе уголовное дело в возбужденном состоянии, – сказал Султанов, – и если вы свидетель, то обязаны отвечать на вопросы… – Не вижу… – Что не видите? – не понял Султанов. – Дела в возбужденном состоянии. – Вот оно, –Султанов указал на лежащую папку. – Оно в спокойном состоянии, – совершенно серьезно сказал Огнев, – было бы в возбужденном – стояло бы на столе вертикально и бросалось бы на входящих в кабинет женщин – Султанов на несколько секунд потерял дар речи. – Да вы не переживайте, Иса Мухтарович, я ни на что не намекаю. Скучно просто так сидеть. – Вы думаете, Дмитрий Семенович, что мне доставляет удовольствие снова всем этим заниматься? – Это ваша работа. А если без удовольствия трудитесь, то это никуда не годится. – Хорошо, оставим эту тему. Вернемся к вашей службе в армии. – Я уже все сказал. – Но служили-то вы где? На территории России? – Тогда СССР был… – Да, СССР. Так на его территории? – Конечно. А где же еще? Тогда весь мир был зоной интересов Союза. Как по радио говорили – “Мы не позволим натовской военщине вмешиваться во внутренние дела Советского Союза во всех уголках земного шара!”. И я полностью с этим согласен, – Огнев достал зажигалку и прикурил. – Можете дословно записать. – Я просто запишу – на территории страны. – Не забудьте указать какой, а то потом еще обвинение предъявите, типа, в американской армии служил, гад, – Огнев методично “добывал огня”*. – Расшифровывать не будете, какие части? – Не-а. Пусть вам “гарны хлопцы” из ФСБ расшифровывают, это их прерогатива, они страсть как любят на такие вопросы – отвечать… Обратитесь в управление по военному округу, сформулируйте конкретику. Обещаю, что передачки в СИЗО на Захарьевской* лично носить буду… – Не ерничайте! Если информация о вашей службе в армии является закрытой, так и скажите… – Я вам об этом уже час твержу… – Я записал. Контузии или ранения были? – Опять двадцать пять! Кто ж вас надоумил-то? Воробейчик все успокоиться не может? – При чем тут Иван Борисович? – Как при чем? Он же ваш начальник. – Он надзирающая инстанция, зампрокурора… – Вот пусть тогда своим прямым делом займется. Он веши мои нашел? – Это моя задача, в рамках дела… – Тогда вы мне ответьте. – Я разберусь и отвечу. – Вы уже год разобраться не можете. Вместо того чтобы этот вопрос решить, все какие-то проблемы придумываете. – Я веду объективное расследование. – Ага, лучше бы бывшего терпилу нашли… Это был удар в поддых. Экс-потерпевший действительно сбежал, его хотели лицезреть не только Султанов, но и в прокуратуре Петроградского района, где на него было заведено дело. Султанов хорохорился, но было понятно, что он просто поддерживает имидж независимого следователя – без допроса другой стороны что-либо сделать Огневу он не мог. Дмитрий это знал и бесконечно требовал очных ставок со своим обидчиком. В прокуратуре, где коммерсант, начавший все это, был под подозрением в совершении у Огнева вымогательства и ряда других, не менее тяжких с точки зрения закона, действий, очень ждали результатов расследования Султанова. Хотя прокурорский следователь, Светлана Владимировна Полякова, женщина широкой натуры в смысле объема бедер, тянула резину, придумывала отговорки, в общем, вела себя обычно для стражей порядка, Огнев не унывал, раз в неделю писал заявления в оба района, исключительно на имя прокуроров, делая ксерокопии и рассылая их в обязательном порядке и в прокуратуру города, и в Генеральную в Москву, и в Министерство внутренних дел. Такая форма “бумажной войны” приводила к тому, что раз в месяц кто-нибудь из должностных лиц получал выговор и день-два работал нормально. Огнев был педантичен, времени у него было навалом, и уголовные дела представляли для него уже больше научно-исследовательский интерес. Тему изысканий пытливого “ученого” можно было обозначить так – “достижение максимального уровня идиотизма для оправдания собственного нежелания или неспособности работать на примере отдельно взятых разнополых представителей органов правопорядка”. Материал был накоплен на солидную диссертацию, содержал массу перлов милицейско – прокурорской мысли и занимал почетное место на рабочем столе Дмитрия. Ввязавшись с ним в переписку, доблестные служители Фемиды совершили фатальную ошибку – уровень бюрократизма у Огнева соответствовал чиновнику из произведений Чехова и Салтыкова-Щедрина. – Это не имеет отношения к сегодняшнему допросу, – Султанов нахмурился. – Я записываю, что ранений и контузий не было… – Записывайте, записывайте. Вы прям как руководитель шахматной секции в Васюках – у меня все ходы записаны! – Вы не Остап Бендер! – Это да. Я, скорее, гробовщик Безенчук – Разговор становился абсолютно ненормальным, Султанов дошел почти до точки кипения и злобно задал следующий вопрос: – У вас сотрясения мозга были, когда вы боксом занимались? – А с чего вы взяли, что я занимался боксом? – удивился Огнев. – У меня так написано! Вот, пожалуйста, в протоколе допроса от шестого июня… – А-а! Узнаю корявый почерк придурка Яичко! Это я в тот день из камеры выходил, мне по фигу было, что подписывать. Я ж обвиняемым был, за свои слова вообще никакой ответственности не нес. Да и не читал, если честно. – Почему это не несли? – По закону. Вы УПК откройте и посмотрите. – Вы могли не подписывать или дописать свои возражения… – Кому другому расскажите! Я в камере оставаться не хотел, а если бы не подписал – до сих пор в “Крестах” бы сидел. И так половину документов ваш Яичко из дела вытащил, когда вам передавал на доследование… – Была служебная проверка, она ваши слова не подтвердила. – А кто проводил? Замначальника вашего же следственного отдела, Выхухолева! Подтвердит она, ждите! Честь мундирчика защищает, вот и все. Ничего, будет и на нашей улице праздник, я в Главк письмишко отправил, они и поспрошают – Им-то Яичко по фигу! Ну, алкаш очередной, не они же за его воспитание отвечают. Вот Выхухолева и старается, небось Шлема ей установку дал… – Кто? – А, так вашего прокурора, Шлемазюка, на городском уровне называют. – Вы очень много знаете, Дмитрий Семенович! – А разве это плохо? Ученье – свет, а неученье – авария на АЭС… – Значит, сотрясений мозга не было? – Вы карточку мою из поликлиники запросили? Ну вот, там все и прочитаете. Что вы у меня-то выясняете? – Так положено. Теперь еще вопрос – вы не возражаете пройти психиатрическую экспертизу? – Ах вот оно что! – обрадовался Огнев. – Конечно, нет! С удовольствием! – Вы можете отказаться, я насильно вас отправить не могу. – Могли бы – я бы тут не сидел. Сейчас в руках дюжих санитаров бился бы, – трагическим голосом сказал Огнев. – Какое счастье, что я свидетель! Но я все равно согласен. Я ж понимаю, что если откажусь, так вы на пару с Воробейчиком будете глубокомысленно сомневаться в моей психической состоятельности и вообще перестанете на заявления отвечать. Не доставлю я вам такого удовольствия, всегда готов с людьми в белых халатах поговорить – Когда едем? – Значит, вы не возражаете? – Султанов был явно разочарован. – Ни на йоту. Так и запишите – через “и” краткое. – Хорошо. Я договорюсь с экспертизой и вам позвоню… – Да уж, будьте так любезны. Надеюсь, не в дверь, в сопровождении хмурых медбратьев со шприцем и смирительной рубашкой? Денис с Ортопедом сидели в “ниссане” и ждали остальных. Оставалось минут двадцать. С места стоянки были видны толпы прихожан, втекавшие на территорию Центра Свидетелей Иеговы, огражденную высоким забором. – Да, – сказал Ортопед, – напрямик ломиться без понту… – Напрямик только дураки ходят… – Я вчера прочитал, что эти, типа, не согласны с тройственностью Бога… – Триединством, – поправил Денис, – это да. Я смотрю, ты, Мишель, всегда перед операцией интеллектуально подковываешься. Очень разумный подход к делу. Может, пособие издать, как барыг давить? Под твоей редакцией. – Можно, типография есть. – Жаль, не оценят потомки. А хотелось бы. – У этих еще диктатура… – Ага, тоталитарная секта. – Замочить бы их, да Толян против, и ты. – Конечно. Замочишь – знаешь, как копать будут? Тут же сотни людей. Это, братец, уже терроризм называется – Я со спецслужбой в прятки не хочу играть. И тебе не советую. – А так чо будет? – Невинное мелкое хулиганство. – Мы чо, типа, бакланы*, да? – Ага. Особенно Толян. Главный баклан… – Обидно, солидный человек… Эти нас вообще за людей не считают… – А ты думал! Они бабки делают, как товарищ Асахара*. До них “белое братство” было. Те сели, эти – пришли. Жаль, что иеговистов вряд ли сажать начнут – Слишком сильные у них связи, не то что у придурков в простынях… – А, эти… Слушай, это у них прикид пошел от купины необгоревшей? – Ты хочешь сказать, неопалимой… – Нуда… – А купина тут при чем? – Ну как же! В Италии, типа, плащ, в который Христа завернули, огнеупорный… – Ты бы еще сказал – от Версаче! Ну, ты даешь, Майкл! Туринская плащаница и неопалимая купина – это же две разные вещи. Купина – это куст. – Во я дурак, – растерялся Ортопед, – я же вчера Горынычу и Тихому два часа доказывал, что одежда длинная у сектантов от неопалимой купины пошла… Типа, покрой, как у Бога. Там еще в кабаке мужик влез, с разъяснениями, ну мы уже поддатые были, он как про какие-то растения стал говорить, тут Горыныч и озлобился… Сам ты растение, кричит, и мужику в рыло… Блин, неудобно получилось… Мужик-то прав был… – А ты его найди и извинись, – предложил Рыбаков. – Да ладно, не сильно ведь… А что за куст-то был? – Терновый. По Библии, Моисей на гору взошел, куст загорелся, и оттуда Бог с ним разговаривал… – А, я читал, – вспомнил образованный Ортопед, – забыл только, что Бог хотел… – Евреев из Египта убрать… – Ах да… А на фиг он из куста говорил? Сказал бы так… – Как – так? У Моисея телефона не было, ему на трубу не гавкнешь *… Но у меня своя версия есть. – Ну? – заинтересовался Ортопед. – Для начала, куст был не терновый, а конопляный. – Ну ты даешь! Мойша что, обкурился? – Типа того. Я думаю, он на гору взошел просто так, по своим делам топал и набрел на посадки местных наркобаронов. Видит – ба! План* бесхозный, целый куст – отчего ж не попользоваться! Ну, листья собирать, сушить – влом, и бумаги для косяка[Свернутая папироса с анашой (жарг.), наверное, с собой не было. Спичку и бросил… Куст дымит, а он рядышком пристроился, притарчивает помаленьку. – А Бог? – Скорее всего, это охранник был… Дым на поле заметил и побежал тушить. Сзади подкрался и говорит – вали, мол, мужик, отсюда! А Мойша – то не разобрался, и немудрено – приход*, такой качественный! В куст и вперился, думал, глюки пошли. Как, говорит, вали? Не я один, народец со мной иудейский! Тут охраннику небось сразу поплохело – представляешь, если толпа на гору явится? Все! Урожаю кранты. А за анашишкой любой народ примчится, только скажи – Ну, сторож и говорит аккуратненько: “А ты, мужик, вместе с народом и ваяй…” Так евреи из Египта и потянулись… – Класс! – восхитился Ортопед. – А чо, легко быть может! Под кайфом и не такое сотворишь… Слева остановились “гранд-чероки” Садиста и черная “ауди” Нефтяника. – Готовы? Пошли. Шестерка “мстителей” собралась в подвале и нацепила брезентовые куртки, чтоб не испачкаться. Горыныч вновь оставался у входа, его строго предупредили – если кто войдет, давать наркоз* сразу, разговоры не разговаривать. Если менты – зашел пописать, – изображать пьяного и обязательно нажать кнопку на пульте в кармане. В тоннеле установили несколько лампочек с автономным питанием и радиовыключателем – пиротехника задействовали и на этот раз, только сейчас на месте он не присутствовал, смонтировал систему предупреждения ночью. – Баллоны на месте, утром поставили, – сообщил Садист. – Говорить тихо, – предупредил Денис. – На месте – только самое необходимое! Противогазы? – С баллонами. – Порошок? – У меня, – Толик продемонстрировал толстенную бутыль с белым веществом внутри. – Насос, дрель? – На месте, аккумулятор там же, – отрапортовал Садист, – заряжен полностью, сто двадцать ампер-часов. – Выше крыши хватит, – решил Денис. – Все? Тогда вперед! – скомандовал Толян. Цепочка втянулась в люк, крышка мягко закрылась. Зажгли фонари и крадучись двинулись. Несмотря на отсутствие опыта, шли тихо, никто не гремел, хотя для всех, кроме Дениса, труба была узковата. Хлам на полу был отодвинут вбок, образуя довольно ровный проход шириной в метр. – Как это вам удалось? – спросил Денис. – А, – Садист махнул рукой, – у дворника в моем доме две лопаты взяли, для уборки снега, сюда привезли и пробежались пару раз с Ортопедом… Фонарь высветил цифры. – На месте, – шепнул Садист. Денис осмотрелся, нашел первую дырку и примерился. – Нормально, давай! – Не глядя, протянул руку. На ладонь легла рукоять – Это что? – Маузер, – хихикнул Садист. – Я тебе пошучу! – зашипел Денис. – Дрель давай! Я что, по-твоему, в потолок стрелять буду, дыры проделывать? Весельчак Садист затрясся. Ортопед меланхолично крутил в руках штуцер. – Ты что, Мишель, очумел? Положи шланг! Мы с такой работой друг друга потравим! Олег, дрель давай! Сверло осторожно проделало две дыры рядышком, сантиметрах в тридцати от первой. Денис, поднятый Глюком, приложил глаз к одной. – Фонари выключите! Ни черта не вижу! Ага… Сантиметров двадцать до" досок… Включайте! Где сверло длинное? Садист подал пятидесятисантиметровое сверло. Денис загнал его в держатель дрели, закрепил и воткнул в одну из дырок шланг миниатюрного пылесоса – при сверлении доски пола было важно всосать обратно все опилки, чтобы не выдать себя раньше времени. – Так, Олег, аккуратно сверлишь, меня держит Мишель, Толя – ты ответственный за пылесос. Махну рукой, выключайте сразу. Давай, Миш… Ортопед поднял Дениса, тот заглянул в свободную дырку. – Выше! – Рыбаков ударился лбом. – Да тише ты, угробишь! Повежливее поднимай! Все, гасите свет и работаем! – А как мы увидим, что ты рукой машешь? – спросил Толян. – Да, действительно… Опускай меня. – Время, – Садист постучал по циферблату часов. – Есть еще, – отмахнулся Денис, – Вот что. Пусть меня Мишель с Глюком к потолку прижмут, один под лопатки, другой – ноги. Я как бы распластаюсь там, глаз один закрою. Тогда фонари не тушим. Иначе я ни черта не увижу, там же темно, а здесь – свет. – Давай, – Глюк легко поднял Рыбакова до потолка трубы. Ортопед подхватил ноги. Денис вжался в железо и плотно прищурил левый глаз. – Ну чо, видно? – спросил вооруженный дрелью Садист. – Кое-как. Сверли! Зажужжал пылесос. – Хорош… Есть! Теперь в деревянном полу зала, прямо возле кафедры, имелась десятимиллиметровая дырка, неразличимая снаружи. – Трубу давай! Пока не опускайте! Металлическая трубка, закрепленная на штуцере шланга насоса, просунулась в отверстие, дошла до доски и вышла наружу. Торчала она миллиметров на пять и была не видна. Сверху доносился ровный гул. Дениса опустили вниз и поставили на ноги. Садист закрепил трубку мгновенно схватывающей шпаклевкой. – Готово! Денис повернулся к Толяну, тот уже присоединил банку с порошком к насосу. Шланг от первого баллона с закисью азота вставили во вторую дырку. – Олег, залепляй! Садист комком шпаклевки заткнул оставшееся отверстие. – Сейчас начнут, приготовились, – сказал Денис и натянул противогаз. Все последовали его примеру. Ортопед положил руку на вентиль. Денис перекрестился и махнул рукой. Михаил повернул кран – веселящий газ пошел в пространство под полом и стал просачиваться сквозь щели в зал, где собрались “свидетели”. Опустел один баллон, второй, третий. Рыбаков показал рукой Толяну – давай, мол, – тот врубил насос. Из среза стальной трубки у кафедры понесся невидимый поток синтетического порошкообразного наркотика, аналогичного по действию ЛСД. Что происходило наверху, слышно не было – маски закрывали уши. Опустел последний баллон, порошок тоже закончился. Денис поднял кулак. Пустые баллоны, насос и аккумулятор кинули в решетчатые корзины, закрепленные на скейт-бордах. Ортопед и Толян покатили их прочь. Садист выдернул трубки, отдал Глюку, тот побежал на выход. Денис с Олегом огляделись, заткнули оставшиеся дырки и двинулись вслед за остальными, На троекратный стук люк распахнулся, и “дети подземелья” увидели Горыныча, а вместе с ним Гугуцэ и Комбижирика. Корзины вытащили и быстро захлопнули люк. – Как вы сюда попали? – Денис сорвал маску и услышал "приглушенные вопли и грохот. – Что там? – Там тако-ое! – выпучил глаза Гугуцэ. – Грузимся и валим отсюда! – Нефтяник тоже слышал крики. – Телевидение на месте? – С ними Лысый и Ди-Ди Севен. Контролируют, – возбужденно ответил Гугуцэ. Денис понял, что участвует почти весь коллектив, никто не пожелал остаться в стороне. Толян хлопнул Рыбакова по плечу. – С меня причитается! Вечерняя хроника происшествий была целиком посвящена оргии иеговистов в Солнечном. Операторы поработали на славу – целых десять минут, во всех возможных ракурсах, по экрану метались обезумевшие хохочущие прихожане, рвали на себе одежду, ломали забор и разбегались, оглашая окрестности визгливыми бессмысленными междометиями. Красиво пылало здание центра, вызванные омоновцы молодцевато заламывали руки служителям культа и стаскивали их в автобусы. Голос за кадром с надрывом вещал о судьбе попавших в сети сектантов несчастных петербуржцев. Озверевший губернатор выехал на место следом за начальником ГУВД и прямо на капоте своей служебной машины подписал распоряжение об изъятии участка земли у “Свидетелей” и передаче ее на баланс района. В последние секунды телерепортажа на заднем плане мелькнули уносящиеся по дороге четыре джипа и черная “ауди-А8”. – Мы это, мы! – радостно завопил Денис, тыкая пальцем в экран. – Некисло вы поработали, скажу я тебе, – ответила жена, – не ожидала такого эффекта… Стадо павианов – и то спокойнее… Я думаю, с землей у Толика проблем не будет. – Я тоже так считаю. |
||
|