"Любовный эликсир" - читать интересную книгу автора (Холт Черил)

Глава 13

Очутившись в холле своего особняка, Маркус слегка поморгал, чтобы привыкнуть к стоявшему здесь полумраку после яркого солнечного света на улице. Став взрослым, он поклялся себе, что без лишней надобности никогда не переступит порога этого дома. Он взглянул на громадную парадную лестницу, размышляя про себя, почему в нем Нет никакой привязанности к этому дому, к его показной роскоши. Его семья владела особняком на протяжении трех веков, причем Памела истратила целое состояние, чтобы модно обставить и украсить старое здание.

Родовое гнездо… Наверное, к нему следовало отнестись с большей теплотой, но его душу бередили лишь грустные воспоминания об одиноком детстве и горькой поре возмужания. Стены словно помнили подлую измену, когда коварная женщина обманула влюбленного в нее наивного молодого дурачка.

Невольно его мысли обратились к его отцу. Сожалел ли тот о вероломстве, память о котором он увековечил браком с Памелой? Их союз оказался некрепким и полным ссор. Стоила ли Памела того, чтобы утратить навсегда сыновнюю привязанность? Раскаивался ли отец в содеянном?

Маркус не знал. И хотя его отец перед смертью попытался поговорить с ним и даже просил прощения, Маркус не был уверен, что хотел услышать это, чума его возьми, так долго скрываемое раскаяние!

Дворецкий, как только заметил его, бросился навстречу, с радостью приветствуя его, отчего Маркус почувствовал себя неловко. Он всегда смущался своего титула и чувствовал себя едва ли не самозванцем, который не заслуживал почтительного отношения. Он помнил своего старого дворецкого с младых лет: сколько снес от него нагоняев, а раза два дворецкий даже отшлепал его. Маркусу всегда казалось, что он будто предает своего слугу, не строя из себя завзятого аристократа и без особого восторга относясь к наследственному титулу.

Когда бы он ни появлялся здесь, не только дворецкий, но и все слуги проявляли крайнюю учтивость к нему, чего никак нельзя было сказать об их отношении к Памеле. У Маркуса даже сложилось впечатление, будто прислуга едва сдерживалась, чтобы не попросить его переехать обратно, а Памелу выпроводить отсюда.

Изменится ли к нему отношение прислуги, если он введет в дом Мелани Льюис, человека, во многом подобного Памеле?

Маркус обрадовал дворецкого тем, что дал ему поручение: поставить на стол побольше бренди, перед тем как он начнет свои ежемесячные разговоры о делах с Памелой. Они будут обсуждать расходы и отдельные траты, на которые ей бы хотелось, чтобы он дал согласие.

Как ей, наверное, опротивело всякий раз выцарапывать у него каждый фартинг! Маркус не знал, почему отец ничего не оставил Памеле в своем завещании, хотя ему часто представлялось, как тот посмеивается из своей могилы, довольный своей маленькой местью.

Маркус повернулся, чтобы идти дальше, как вдруг, к своему удивлению и радости, заметил спускающуюся в холл Кейт. На ней был ее обычный, серого цвета, наряд компаньонки, поверх которого она набросила плащ и даже накинула капюшон, чтобы скрыть свои удивительные волосы. Она куда-то направлялась. Маркус почувствовал легкий укол ревности, ее жизнь проходит для него незаметно, у Кейт есть свои дела, какие-то встречи, и ничего об этом он не знает.

Каждую ночь он проводил несколько восхитительных часов с ней, он мог описать, как она пахнет, как трепещет в его объятиях, как тяжко вздыхает, когда все заканчивается. Однако он не имел никакого представления о том, какие мысли теснятся в ее голове. Внезапное осознание этого встревожило его.

Собиралась ли она пройтись по магазинам? Одна? Такое предположение обеспокоило его. Она обязательно должна брать с собой лакея. Или намерена кого-то навестить? Но разве у нее были знакомые в Лондоне? Старый друг? Стареющая тетушка? Он расстроился, когда понял, что, помимо него, у Кейт может быть еще кто-то, кого она любит и кем восхищается, с кем ее связывает тесная близость.

Маркус вдруг понял, что ему просто невыносима узкая ограниченность их отношений, его охватило неуемное желание узнать как можно больше о Кейт, о том мире, в котором она жила. Когда он находился наедине с ней, у него часто возникали вопросы, которые ему хотелось бы ей задать, – о ее родителях, ее судьбе, на каком положении она живет в Донкастере. Но, будучи рядом с ней, он был так переполнен страстью, что всякий раз откладывал разговор на потом. Но разве этот момент уже не наступил? Через неделю она уедет. Был ли он готов к этому?

Сердце его заныло. Неужели к нему пришла любовь? Как это могло случиться? Однако ничем иным он не мог объяснить свое смятенное состояние. Ему было не по себе, все казалось ему странным, непонятным: всякий раз, когда они расставались, он едва не сходил с ума, мучаясь от нетерпения поскорее снова очутиться рядом с ней.

Если это не любовь, то что же? Он признался бы ей, что влюблен без памяти, не будь он таким презренным типом. Вероятно, Кейт с удовольствием восприняла бы это известие, она приняла бы его за чистую монету, но, увы, все было не так просто. У нее должны быть верный муж, свой дом и дети, о которых она бы заботилась. Но он никогда не смог бы всегда оставаться с ней. Он был гадким, мерзким, имел множество закоренелых пороков. Если бы они поженились, такой напасти он никогда не пожелал бы ей, – ведь она вскоре стала бы питать к нему отвращение, как только обнаружила бы, какой бессердечный, безжалостный и равнодушный негодяй скрывается под его обличьем.

Ни одна женщина не заслуживала подобной участи, в особенности столь дорогая ему Кейт. Несмотря на это, ему стало вдруг любопытно, как отнеслась бы она к его ухаживаниям. Как отреагировала бы она на то, если бы он устремился к ней, взял ее за руку и увлек за собой в карету.

Маркус улыбнулся. Скорее всего она ударила бы его своей сумочкой. Но какое это было бы наслаждение, если бы они вдвоем, не торопясь, прокатились по городу, весело болтая друг с другом! Они заехали бы в магазин-ателье мадам Лафарж, где заказали бы ей новые наряды, затем выпили бы чаю в том модном ресторанчике на Бонд-стрит, потом…

Она подняла голову и увидела его. Маркус пожалел, что не в силах запечатлеть ту смену чувств, которая промелькнула у нее на лице: откровенная радость, ужас и страх, счастье и грусть. Она вся дрожала от нетерпения броситься ему навстречу, тем не менее застыла на месте, не зная, что он ей скажет, чем ответит.

Как она мало доверяла ему!

– Здравствуйте, мисс Дункан, – приветствовал он ее. – Сегодня прекрасный день, не так ли?

– Лорд Стамфорд. – Глядя в пол, она присела в реверансе.

– Вы куда-то собираетесь? – не удержавшись, спросил Маркус.

– Да. – Он взглянул на нее, его горящий вопрошающий взгляд заставил ее добавить: – Нанести один визит.

– Полагаю, что вы отправляетесь не одна?

– Л орд Донкастер любезно вызвался сопровождать меня.

– Очень хорошо. Улицы Лондона небезопасны для женщины.

Виду Кейт был смущенный й покорный, он терпеть не мог такого раболепного послушания. Маркус подошел, взял ее за руку и чуть приподнял. Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости нет невзначай подсматривающих слуг, он вплотную придвинулся к ней.

– Пожалуйста, прекратите, – еле слышно попросила она.

Его втайне раздражало ее желание, чтобы никто не знал, в каких близких отношениях они находятся. Что в этом страшного, если он объявит, что она принадлежит ему? Неужели земля перестанет вращаться? Или остановится время?

Его огорчала ее сдержанность, уязвленное самолюбие не давало ему покоя. Это был исключительный случай, совсем иной, чем его злополучная любовь к Памеле. У него появилась женщина, которая была ему дорога, но ее почему-то пугало его внимание. Выказываемая ею холодность подтверждала его суждение, хотя большего он вряд ли заслуживал. В конце концов, он тайком соблазнил ее, чтобы погубить. Так с какой стати у нее должно было сложиться о нем хорошее мнение?

– Не верю. Я почти никогда не видел тебя при дневном свете. – Его голос звучал так же тихо, как и ее. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не дотронуться до нее. Как ему было ясно с самого начала, быть рядом с ней и не касаться казалось делом невозможным.

– Мне надо идти.

– Нет, постой-ка. – Маркус взял пальцем ее за подбородок и приподнял ее хорошенькое личико, вынуждая взглянуть ему в глаза. – Можно ли мне пойти с тобой?

Услышав его вопрос, она подалась назад, так как явно испугалась его возможной навязчивости.

– Это исключено. Даже не думайте.

Он не сомневался, что она откажется, но в любом случае он был словно одержим одной идеей, которую ни за что не хотел оставить. Но если она согласится, как ему тогда быть? Ведь каждый его поступок повлечет за собой некоторые последствия, поэтому он вряд ли мог просто так прокатиться вместе с ней в карете. Разве он был готов к тому, чтобы во всеуслышание заявить о своей связи с ней? В таком случае она, вероятно, потеряет работу, поэтому вынуждена будет остаться в Лондоне. Готов ли он к тому, чтобы содержать ее? Как долго это будет продолжаться? И на каких условиях?

Но так как он был человеком, который шел по жизни, избегая ненужных осложнений, а эти вопросы все запутывали и он не мог сразу дать на них ответ, то он отмахнулся от них, приняв легкомысленный вид.

– Я терпеть не могу, когда ты одеваешься во все серое.

– Вы об этом уже говорили. И даже часто. – Она попыталась проскользнуть мимо него. – Теперь вы должны извинить меня… Но он встал у нее на пути.

– Нет, я не извиняю тебя.

Не сошел ли он с ума? Они стояли, едва не прижимаясь друг к другу. Кто-нибудь мог выйти в коридор и заметить их.

На лестнице раздались чьи-то шаги, они сразу отпрянули друг от друга. Это был Кристофер, который очень нравился Маркусу, к тому же он как нельзя вовремя прервал их тягостный разговор.

– Привет, Маркус. – Кристофер непринужденно присоединился к ним. – Я упустил из виду, что ты и моя кузина могли встретиться. Она прячется от посторонних глаз, как только мы приехали сюда.

Маркус резко повернулся и, нахмурившись, посмотрел на Кейт. Но она опять уткнулась взглядом в пол, его поразило прямо в сердце это последнее, видимо, очень важное известие. Он предполагал, что она находится в услужении, и вдруг она оказывается бедной родственницей, никому не нужной вечной приживалкой, которая не знает, куда ей податься.

Какое грустное, тягостное существование было у нее, в то время как он считал ее положение прекрасным.

– Ваша кузина? – Маркус не осознавал, кого он спрашивает, его или ее. – Я и не догадывался о том, что вы родственники.

– Очень отдаленные, – заметил Кристофер. – Но несмотря ни на что, родственники. Мы намерены навестить ее сестру.

Кейт вся побледнела от почти веселых слов Кристофера. Смущенная и растерянная, она пробормотала:

– Как вы узнали?

Кристофер усмехнулся, дотронулся до ее плеча и сказал:

– Об этом мы поговорим в карете.

Маркус не отрывал напряженного взгляда от лица Кейт, словно вопрошая ее, почему она никогда не говорила ему, что у нее есть родственница в Лондоне. Но когда она могла признаться в этом? Ведь он не выказывал ни малейшего интереса к ее жизни за пределами его спальни, ни единым словом, ни намеком не давал ей понять о своем внимании.

Тем не менее он желал взять ее за плечи и встряхнуть так, чтобы она объяснила ему все. Несмотря на слегка высокомерное отношение к ней, он все-таки считал, что они были близки, но, по-видимому, она была иного мнения и не считала нужным делиться с ним самым сокровенным. Хотя если разобраться, то почему ей следовало быть с ним чистосердечной? Может, она так вела себя, потому что он давил на нее? Или из-за того, что она не могла отклонить притязаний владетельного лорда в его же особняке?

Маркус предполагал, что она к нему неравнодушна, возможно, даже любит его, поэтому, столкнувшись с тем, что его оценка их отношений могла быть неверной, он несказанно удивился.

– У вас есть сестра? Здесь, в Лондоне? – спросил он Кейт едва лине умоляющим и каким-то сдавленным голосом, но ее опередил Кристофер.

– Да, кроме того, мне хотелось бы узнать, не могли бы мы обратиться к вам за советом, когда вернемся назад.

– Насчет чего?

– Кейт выступает в роли опекунши своей сестры, но есть одно затруднение, обусловленное чрезмерными и недозволенными расходами из доверительного фонда. Мы были бы признательны, если бы вы посоветовали нам, как выйти из этого затруднения.

Кейт так испугалась, услышав просьбу Кристофера, что у нее едва не подогнулись колени от страха. Маркус даже опасался, что она упадет. Кристофер же ничего не заметил. Но Маркус слишком хорошо изучил Кейт, чтобы не уловить ее подавленного состояния, он хотел было поддержать ее, но не осмелился.

– Крис, – выдавила она с трудом. – Мы, наверное, надоедаем лорду Стамфорду своими семейными проблемами. Вероятно, нам не стоит этого делать.

– Все хорошо, – ответил Маркус. – Я не против.

– Зато я против, – решительно возразила Кейт. Она вся вспыхнула, едва не задыхаясь от негодования, совсем непонятного ему. А он наивно считал, что ему известно о ней почти все. Как же ей удалось скрыть от него так много своих тайн?

Кристофер обратил в шутку ее полные раздражения слова.

– Не обращайте внимания на нее, – отозвался он. – Она очень упряма. Кейт просто забывает о том, что у нее есть друзья, и считает, что должна справляться со всеми трудностями в одиночку.

Он предложил Кейт свою руку.

– Не пора ли нам идти, а? Селина, наверное, вся извелась от нетерпения.

Кейт оступилась, но быстро выпрямилась, сохранив при этом достоинство. Маркус невольно залюбовался ею. Она была сильно раздосадована двойным упоминанием Кристофера о своей сестре, но ее волнение никак не сказывалось на ее поведении. Она была явно чем-то напугана. Но чем? Что именно она хотела скрыть от него? Неужели ей известно нечто большее о расхождениях в денежных счетах, чем она призналась Кристоферу?

Перед глазами Маркуса возникло видение – Кейт в его комнате возвращает похищенное ею кольцо. Потом он заметил, что кольцо снова пропало, хотя он умышленно напомнил ей, что не стоит брать его.

Была ли она воровкой? Чуть раньше он подшучивал над этим, подразумевая при этом Памелу, однако он не слишком серьезно относился к своим подозрениям. Сами они казались ему такими нелепыми и даже абсурдными, что он отбросил их в сторону.

– Давайте поговорим об этом позже, – пообещал оним обоим, как бы предупреждая Кейт, что не прочь услышать от нее кое-какие объяснения.

Маркус проводил их взглядом, он размышлял о поведении Кейт, невольно обвиняя ее и осыпая упреками. Едва они вышли, как он подошел к дверям и проследил за тем, как отъехала карета. Потом он проследовал через холл, нехотя направляясь на условленную и нисколько не интересную для него встречу с Памелой.

При входе в библиотеку он столкнулся с дворецким, который выходил, оставив там поднос с бренди. Он ободряюще посмотрел на Маркуса и, не сказав ни слова, быстро удалился, словно стремясь поскорее уйти с линии огня.

Едва Маркус вошел, как его встретила поклоном не только раздражавшая его Памела, но и Регина Льюис. Он чертыхнулся про себя, его первым желанием было тут же повернуться и уйти.

Памела вскочила на ноги и затараторила, желая сгладить неловкость:

– Стамфорд! Как приятно, что вы так точны. – Затем жестом она указала на Регину. – Посмотри, кто сегодня вместе с нами. Надеюсь, ты помнишь Регину.

– Конечно, помню. – Бросив на них испепеляющий взгляд, Маркус проследовал к столу и налил себе изрядную порцию бренди. Подкрепившись глотком, он уселся напротив них за большим столом – препятствием между ним и двумя женщинами.

Памела хорошо знала, ради чего она устраивала такую неожиданную встречу; было очевидно, что обе женщины действовали согласованно, по общему плану. Они явно сговорились женить его на Мелани. Поэтому он со всей решительностью был намерен подавить всякую надежду, которую они могли питать на его счет.

Маркус молча смотрел на них, не говоря ни слова, обе женщины явно испытывали неловкость. Регина походила на забияку, она получала удовольствие, когда наводила страх на других, но сейчас нашла коса на камень. Маркус сидел и ждал, делая глоток за глотком, словно его ничто не волновало в мире.

Очутившись между двух огней, Памела нервно рассмеялась, затем, чтобы прервать тишину, произнесла громко вслух:

– Регина хотела сегодня поговорить с тобой. Она желает обсудить положение леди Мелани. – Маркус по-прежнему молчал, поэтому Памела продолжила: – Почему бы тебе, Регина, не начать?

Регина слегка приподнялась в своем кресле.

– Мы приехали в Лондон по приглашению Памелы, поэтому я имела все основания считать, что вы питаете по отношению к Мелани серьезные намерения.

– В самом деле? – Маркус выпил до дна содержимое бокала и бесцеремонно налил себе еще один.

Регина приготовилась вести разговор дальше.

– Но с самого момента нашего появления вы так и не проявили к ней ни малейшего интереса. Каковы же ваши подлинные намерения относительно моей дочери?

По крайней мере Регина избавляла его от лишней мороки, так как шла напролом, прямо к цели, без каких бы то ни было недомолвок и уверток. Но чем все это грозило завершиться? У него на языке висел готовый ответ: он не сделает предложения и через тысячу лет – он презирает Мелани. Но как только он произнесет это вслух, Регина примется собираться в обратный путь. Кейт должна будет поехать вместе с ней, и он никогда не увидит ее снова.

Он пытался было уверить себя, что это именно то, чего ему хотелось, ведь он сам признавался Кейт, что их связь не будет длиться долго, недействительность опрокинула все его намерения, мысль об ее отъезде поразила его прямо в сердце.

Впереди замаячили безотрадные ночи – одинокие, спокойные, бесконечные ночи, которые сейчас заполняли любовь Кейт, ее смех. Как он сможет жить дальше без нее? В то же время не стоило обольщать Регину пустыми надеждами, сулить ей то, что не будет исполнено.

К тому же он никогда не поддавался на уговоры Памелы и не приглашал их лично к себе в гости. Это была глупая затея с самого начала.

– У меня нет никаких намерений насчет нее.

Обе женщины явно разозлились, и он смягчил свой отказ.

– Мы ведь совсем не подходим друг другу. Я уверен, что и вы догадываетесь об этом. Так что пользуйтесь нашим гостеприимством и погостите у нас еще недельку, но затем вам будет лучше вернуться в Донкастер.

Он встал и залпом выпил бокал бренди.

– Я поручаю вам передать мои извинения леди Мелани.

Затем он направился к выходу. Памела помедлила и бросилась следом за ним. Она догнала его за порогом дома, когда он залезал в карету, собираясь прокатиться. Их деловой разговор еще не был завершен, и Маркус был не прочь побыстрее разделаться с этим, хотя ему вовсе не хотелось, чтобы она закатила ему сцену прямо в присутствии прислуги.

– Маркус! – окликнула она его. Он обернулся, неприязнь и раздражение явно отпечатались у него на лице.

– Говори быстрее, Памела, что тебе надо. У меня совсем нет настроения впутываться в твои интриги и козни.

Памела улыбнулась, стараясь придать себе беззаботный вид.

– Мы не успели обсудить мои ежемесячные расходы.

– В каждом из них будет отказано.

Деньги, их нехватка – вот что всегда возбуждало в ней интерес к нему.

– Она настаивала на встрече. Я не могла ей отказать.

– Почему?

Памела тут же вывернулась, придумав наиболее удовлетворительное для него оправдание.

– Она заслужила того, чтобы ее приняли.

– Считай, что аудиенция состоялась.

– Ты не можешь отослать их домой.

– Могу и сделаю.

– Ты ведь не дал несчастной девочке даже шанса.

– У нее не было никакого шанса. Я не могу взять в толк, где ты умудряешься находить кандидаток, которые совсем не подходят мне.

– Что?! Вот именно! А не слишком ли завышено твое самомнение?

– Можно хотя бы начать с кого-нибудь, кто уже не ребенок, а личность.

Памела вся кипела от злости, ее рот перекосился от уродливой гримасы.

– Где я тебе возьму другую невесту? Достану из шляпы, словно фокусник на ярмарке?

– Достанешь или не достанешь, меня это нисколько не волнует.

– А как же насчет нашего… твоего наследства? – Памела обмолвилась, но сразу поправилась. – Ведь день твоего рождения неуклонно приближается.

– Ну и что из того, если ты или я закончим жизнь на улице? Мне это глубоко безразлично.

– Бастард! – яростно бросила она ему в лицо.

– Потише, дорогая. Не стоит подвергать сомнению порядочность моих родителей. Все-таки я считаю, что они сперва поженились, а уж потом произвели на свет меня.

Памела, не в силах скрыть негодование, вся тряслась от злобы.

– Я не позволю тебе просвистеть наследство подобным образом.

– Не понимаю, как ты можешь мне помешать.

– Я погублю тебя. Я затаскаю тебя по судам. Я отниму у тебя все до последнего пенни. Я… я…

Она задыхалась, не зная, что бы еще придумать. Долго сдерживаемое раздражение вырвалось наружу. Но повлиять на его решение она никак не могла.

– Почему ты не найдешь себе богатого мужа, чтобы можно было оторвать твои загребущие руки от наследства Стамфордов?

– Ты просто скотина! – едва не завопила она.

– Да. Ну и что?

– Я ненавижу тебя!

Памела развернулась и вбежала в дом, при этом так хлопнула дверью, что зазвенели стекла.

Маркус забрался в экипаж, откинулся на сиденье и расслабился, едва лошади тронулись с места.