"Шестидневная война" - читать интересную книгу автора (Черчилль Уинстон Спенсер, Черчилль...)

Глава одиннадцатая. ПОСЛЕДСТВИЯ ВОЙНЫ

После прекращения огня потребовалось немного времени, чтобы весь мир осознал, что Израиль стал самой большой силой на Ближнем и Среднем Востоке. Израиль показал, что, вероятно, за исключением Турции, он обладает самой боеспособной армией в этом районе. Для страны с населением в два с половиной миллиона человек, противостоящей 40-миллионному населению арабских стран, активно участвовавших в войне, это был головокружительный успех. Ясно, что военное превосходство Израиля останется еще долгое время доминирующим фактором ближневосточной политики. Только открытая интервенция России или Соединенных Штатов – этих двух сверхдержав – может изменить такое соотношение сил.

Победа Израиля означает крупное поражение не только арабского мира, но и Советского Союза. В течение последних 20 лет Советский Союз вел политическую игру на Ближнем Востоке, неуклонно преследующую цель устранить военное, политическое и экономическое влияние Англии, Франции и Соединенных Штатов и заменить его своим собственным. По иронии судьбы эта политика толкнула Советский Союз одним из первых признать Государство Израиль. Начиная с 1955 года, Советский Союз, заключив с Насером сделку о военных поставках, начал гонку вооружений на Ближнем Востоке и сделал огромные капиталовложения преимущественно в военную промышленность многих стран этого района, в частности Алжира, Египта, Сирии, Ирака, Йемена и Сомали. Если принять во внимание израсходованное время и ресурсы и ущерб, нанесенный советским интересам, то израильская победа явилась гораздо более серьезным поражением для Советского Союза, чем кубинский кризис. В настоящее время весь Ближний Восток живет под знаком нерешенного главного вопроса: примирится ли Советский Союз с создавшимся положением, или, сочтя, что затронуты его жизненно важные интересы, попытается изменить ход событий, как за три года до этого Соединенные Штаты во Вьетнаме.

После сердечной встречи в Глассборо между Косыгиным и президентом Джонсоном стало очевидным, что Советский Союз не намерен оспаривать силой оружия результаты войны и не пойдет на столкновение с Соединенными Штатами на Ближнем Востоке. Тем не менее в продолжение двух недель после окончания войны 500 тяжелых транспортных самолетов «Антонов» совершили рейсы из Советского Союза и стран Восточного блока в Каир. Возможно, это только цветочки.

Кампания была слишком кратковременной, чтобы внешние силы могли сыграть в ней важную роль, но если бросить ретроспективный взгляд на историю Израиля за 19 лет, станет ясно, что не только Израиль обладает большей военной мощью, чем соседние арабские страны, но что активность мирового еврейства в области пропаганды и финансов оказалась неизмеримо более эффективной, чем мероприятия арабского мира. Арабская военная мощь оказалась фикцией. «Священная война» привела к адскому хаосу. Израильский министр иностранных дел Аба Эвен в своем заявлении 7 июля обратил внимание на эту неразбериху. На пути из Нью-Йорка в Тель-Авив он сказал в Лондоне, что это была первая в истории война, когда «на другое утро после ее окончания победители предлагали мир, а побежденные требовали безоговорочной капитуляции победителей».

Прекращение огня застало Израиль хозяином таких территорий противника, как полоса Газы, Шарм а-Шейх и весь Синайский полуостров до Суэцкого канала. Старый Город Иерусалима, который без промедления был воссоединен с новым Иерусалимом, Западный берег и наконец Голанские высоты, господствующие над северным Израилем. Помимо Иерусалима и некоторых мест Святой Земли, которые имеют большое религиозное и историческое значение для еврейского народа, завоеванные территории представляют для Израиля главным образом стратегический интерес. Города Калькилия и Туль Карм и другие пункты на Западном берегу использовались иорданцами как базы для обстрела Тель-Авива и находящегося к северу от него приморского города Нетании, а также международного аэропорта Лод и некоторых израильских авиабаз. Иорданский анклав Латрун, вклинившийся на юго-западе в Израиль, и возвышенность, благодаря которой Иордания господствовала над дорогой из Тель-Авива в Иерусалим, ставили под угрозу доступ в израильскую часть Святого Города. И, что важнее всего, в результате концентрации крупных сил противника на Западном берегу над Израилем висела опасность быть перерезанным на две части в месте, где его территория не превышает 10 миль в ширину.

Овладев Голанскими высотами, возвышающимися над Галилеей, израильтяне устранили опасность обстрела сирийскими снайперами и артиллерией, которая годами висела над фермерами, работавшими в долине. Кроме того, сейчас израильтяне в состоянии предотвратить любые попытки сирийцев отвести истоки Иордана или Ярмука.

Но, быть может, для безопасности Израиля Синайский полуостров важнее Голанских высот на севере или некоторых районов Западного берега. В наш век реактивной авиации и внезапных нападений минуты играют решающую роль, как доказали сами израильтяне. Египетской авиации, имевшей в Синае базу в Эль-Арише, требовалось 7 минут, чтобы долететь до Тель-Авива. Теперь же с египетских баз на Западном берегу канала требуется для этого 20 минут. Этот фактор имеет большое значение для израильтян, если они решат отдать этот бесполезный на первый взгляд кусок пустыни. Кстати, он не такой уж и бесполезный. Значительное количество нефти, которую дают скважины в районе Суэцкого залива, и небольшое его количество, добываемое в самом Израиле, удовлетворяют потребности страны в горючем. Удерживая Шарм а-Шейх, Израиль может обеспечить свободу судоходства в районе Эйлата. Наученный горьким опытом, когда войска ООН были выведены по первому требованию Насера, которому было угодно усомниться в праве Израиля на свободную навигацию, Израиль не возлагает уже больших надежд на Объединенные Нации.

Израиль, возможно, готов отдать практически все свои территориальные приобретения в обмен на истинный мир с надежными гарантиями. Но до наступления такого мира Израиль, бесспорно, считает территории более верной гарантией своей безопасности, чем документ, подписанный под давлением обстоятельств, который может быть разорван и растоптан в любой момент.

Так как ни одно арабское государство не проявило после войны большей готовности признать Государство Израиль, чем до войны, стало ясно, что окончательное урегулирование – дело далекого будущего. Очевидно Израиль мечтает вести переговоры с каждым из своих соседей в отдельности. Насер же стремится к тому, чтобы сохранить хотя бы видимость арабского единства. Но после войны, спровоцированной им и обернувшейся для Египта катастрофой, одной видимости недостаточно. Глубокие противоречия, разделяющие арабские страны – в особенности те из них, у кого есть нефть, и те, у кого ее нет, – проявились также во время войны и постоянно нарастают.

В серии из трех интересных статей, опубликованных в газете «Обсервер» после войны, Колин Легам писал:

Израиль еще не вышел из шокового состояния, – заявил один из ведущих военных и политических деятелей страны, объясняя причины возникновения нынешнего климата после чуда, совершенного израильским оружием в Шестидневной войне.

Единственная аналогия, которая приходит на ум, – добавил он, – это если бы Англия через три дня после Дюнкерка овладела Берлином. Слишком ошеломителен был переход от состояния острой опасности к беспримерной победе, чтобы можно было освоиться с ситуацией. Требуется время, чтобы к этому привыкнуть.

27 июня Кнесет принял закон о присоединении Старого Города и на другой день – о воссоединении Старого и Нового Иерусалима. Если по остальным вопросам Израиль готов вести переговоры, то Иерусалим не является предметом торга. Освобождение Иерусалима из-под власти ислама было давнейшей мечтой и христиан, и евреев. По иронии судьбы христиане, которые совершали крестовые походы и под водительством генерала Алленби освободили Иерусалим в 1918 году, не сыграли, вопреки всем арабским измышлениям, никакой роли в изгнании арабов. Разумеется, с точки зрения христиан Иерусалим продолжает оставаться в руках неверных. Правда, евреи и христиане жили в Иерусалиме до потомков Пророка. Поэтому исторические права на владение Священным Городом должны принадлежать наследникам иудаизма и христианства. Но до 1967 года, за исключением периода с 1099 по 1187 год, когда город был в руках крестоносцев, Иерусалим в продолжение большей части двенадцати веков оставался под властью последователей ислама. И если туристы и паломники выиграли от объединения Иерусалима, так как оно привело к устранению такой нелепости, как необходимость нелегально переходить границу в районе ворот Мандельбаума, чтобы попасть из одной части города в другую, то для мусульманского мира это объединение, бесспорно, означало большую потерю. Иерусалим – третий святой город мусульман. Он уступает в святости только Мекке и Медине, так как, по преданию, мечеть Омара была построена на том месте, откуда Мухаммед вознесся на небо. Но если в прежние исторические эпохи борьба за обладание городом мотивировалась главным образом религиозными соображениями, то в 1967 году она явилась в гораздо большей степени столкновением национальных движений, чем религий.

В пятницу 9 июня, когда Сирия еще продолжала воевать, мир с удивлением узнал, что Насер произнес речь, в которой сообщил о своем уходе в отставку со всех постов. В этой речи, транслировавшейся по радио и телевидению, Насер заявил:

Братья, мы привыкли во времена побед и во времена бедствий, в сладкие часы и в горькие часы говорить с откровенностью и не утаивать правды друг от друга… Мы не можем скрыть от себя тот факт, что мы потерпели в последние дни серьезную неудачу… Я искренне говорю, что готов принять на себя всю полноту ответственности. Я принял решение и рассчитываю, что вы поддержите меня. Я решил уйти со всех своих официальных постов, чтобы оставить политическую деятельность вернуться к частной жизни и исполнять свой долг как рядовой гражданин.

Уже в среду, на третий день войны, «Ивнинг стандарт» напечатал статью специалиста по Ближнему Востоку Джона Кимхе о том, что Насер, по-видимому стоит перед серьезными внутриполитическими трудностями. По мнению Кимхе, между Насером и египетским командованием создались натянутые отношения. Сообщая, что командующий Синайской армией генерал Мортаджи принял на себя командование всеми вооруженными силами Египта, Кимхе писал, что в Каире по-видимому, осуществлен предыдущей ночью военный переворот крупного масштаба. На другой день он сделал интересный прогноз о возможном преемнике Насера:

Наиболее приемлемым решением правительственного кризиса, которое в настоящее время пользовалось бы наибольшей поддержкой среди деятелей режима, является создание национального гражданского правительства, в котором вооруженные силы действительно могли бы контролировать военную и внешнюю политику.

В качестве главы этого правительства чаще всего называют имя бывшего премьер-министра, начальника тайной полиции Захарии Мохиэддина.

Кимхе оказался прав: Насер в конце своей речи объявил о назначении Мохиэддина своим преемником.

В среду вечером Майлс Копленд изложил свою точку зрения в радиотелевизионной программе «24 часа». Полагая, что Насер еще сохраняет сильные позиции, он заметил:

Уже некоторое время ведутся разговоры о занятии Насером какого-либо высокого поста, например, поста главы Арабского социалистического союза, и я думаю, что в настоящее время такой исход вероятен.

Копленд с теплотой отозвался о Мохиэддине:

Захария – человек, который вполне приемлем как для американцев, так и для русских. Мы, американцы, очень любим его… Он хорошо разбирается в египетских делах и, судя по всему, это единственный человек, с которым наше правительство, британское правительство, западные державы и русские могли бы разговаривать о том, что следует предпринять.

Однако события развернулись не совсем так, как предсказывал Копленд: поступило сообщение, что Насер под давлением масс намерен к следующему дню пересмотреть свое решение. В субботу он объявил, что остается президентом. В конце недели слухи, что он был пленником армии, были опровергнуты. В воскресенье он «принял отставку» командующего войсками в Синае генерала Мортаджи, начальника штаба военно-воздушных сил Мухаммеда Махмуда и командующего военно-морским флотом Солимана Иззата.

Насер остался верховным главнокомандующим всеми египетскими вооруженными силами, хотя для генерала Фавзи был создан новый пост главнокомандующего. Предполагаемый преемник Насера Мохиэддин, а также бывший секретарь Арабского социалистического союза Али Сабри были введены в кабинет в качестве заместителей премьер-министра.

Когда Насер «вернулся» к власти, египтяне почти ничего не знали о масштабе поражения. На пресс-конференции, состоявшейся 11 июня в Тель-Авиве, генерал Гавиш объявил, что египтяне потеряли от 7 до 10 тысяч человек убитыми и много тысяч ранеными. Израильтяне захватили или уничтожили свыше 700 танков. В Синае оставшиеся в живых египтяне пытались идти обратно пешком, без еды, воды и укрытия от палящего солнца. Прошло более четырех дней, прежде чем египтяне решили возобновить подачу пресной воды по трубопроводу, идущему из Египта через канал в Синай. Израильтяне и представители Международного Красного Креста прочесывали пустыню в поисках оставшихся в живых. Когда уцелевшие солдаты вернулись, малая доля правды дошла до народа. Чтобы предотвратить распространение упадочнических настроений среди гражданского населения, власти не пустили многих из них домой, а загнали в барачные лагеря. Многих, пытавшихся добраться вплавь через канал, убили свои же египетские солдаты.

Не успела пройти неделя войны, как Каир стал рассадником самых фантастических слухов. В частности, говорили, будто армия или то, что осталось от нее, разочарованная и распаленная яростью из-за того, что авиация не обеспечила ей прикрытия с воздуха, спешно готовила переворот.

Согласно другой версии, переворот был уже произведен, и Насер под дулом пистолета был вынужден подать в отставку, но, по слухам, увидев реакцию толпы, мятежники испугались и решили оставить Насера у власти в качестве марионетки. Согласно третьему слуху, Насер покинул страну. В подтверждение достоверности последней версии указывали на то, что со времени своей речи об отставке, транслировавшейся по телевидению, Насер не появляется на людях. Эти слухи циркулировали главным образом среди образованных слоев населения, которые первыми осознали плачевную ситуацию.

В восстановлении своего военного потенциала Насер полностью зависел от советской помощи. 25 июня, после визита президента Подгорного, международный Каирский аэропорт был для коммерческих рейсов закрыт на один час. Русские начали свои поставки по воздушному мосту. Еще не ясно, в каком объеме будут возмещены египетские потери. Но даже если будет возмещено все, потребуется продолжительное время, чтобы создать боеспособную египетскую армию и авиацию.

29 июня Давид Бен-Гурион, старейший израильский государственный деятель и человек, который в 1956 году провел Суэцкую кампанию, дал интервью младшему автору этой книги. Это интервью транслировалось 12 июля в радиопрограмме Би-би-си «Мир в первом часу».

Бен-Гурион заявил, что в соответствии с международным правом не только Тиранские проливы, но и Суэцкий канал должен быть открыт для израильских судов. Он сказал также, что Иерусалим должен остаться еврейским городом. Что касается остальных территорий, то, по его мнению, Израиль мог бы отказаться от них, если бы это способствовало установлению мира. Он считает, однако, что Хеврон также должен отойти к Израилю, ибо он «более еврейский, чем даже Иерусалим». Иерусалим стал еврейским городом три тысячи лет назад, при царе Давиде, а Хеврон – четыре тысячи лет назад, при Аврааме. Кроме того, к Хеврону примыкал ряд еврейских поселений, которые были разрушены за два дня до провозглашения Государства Израиль. На остальной территории Западного берега арабы должны получить автономию и сохранить, в рамках своей связи с Израилем, свой национальный образ жизни. В конце беседы Бен-Гуриону был задан вопрос: «Считаете ли вы великую победу, одержанную Израилем, поворотным пунктом в вашей истории?». Он ответил: «В известном смысле – да, но если бы у меня был выбор, я предпочел бы вернуться к прежнему положению. Прошлого не вернешь, но если бы можно было предотвратить войну, я предпочел бы остаться в прежних границах и без завоеваний, ибо мы заплатили дорогую цену: погиб цвет нашей молодежи, около 700 человек… Я предпочитаю мир любой войне, даже победоносной, слишком высока цена». Бен-Гурион подчеркнул, что имеются два предварительных условия, на которых Израиль может вернуть любую захваченную территорию. Во-первых, арабы должны признать Государство Израиль и, во-вторых, должен быть подписан настоящий мирный договор.

Трудно сказать, в какой мере эти идеи разделяются другими израильскими политическими деятелями. Вероятно, что большинство из них во всем согласно с Бен-Гурионом.

Кроме присоединения Иерусалима, израильское правительство не сделало каких-либо конкретных исправлений границ и не выдвинуло какого-либо плана мирного урегулирования. Бесспорно, что израильтяне не вернутся к границам перемирия 1948 года и останутся на линии прекращения огня до тех пор, пока не будет достигнуто удовлетворительного соглашения. Главное требование Израиля было выражено Абой Эвеном в частной беседе, состоявшейся через несколько дней после окончания войны:

Мы должны заключить мир, основываясь не на территориальных претензиях, а на требованиях нашей обороны.

Игал Алон – также в частной беседе – высказался более подробно. По его мнению, было бы разумно демилитаризовать Синайский полуостров, удержать полосу Газы, Западный берег, Иерусалим и Голанские высоты. Границы Израиля должны совпадать по крайней мере с границами бывшего Палестинского мандата, ибо Газа никогда не входила в состав Египта, а Западный берег – в состав Трансиордании.

В своих публичных выступлениях израильские политики придерживались различных мнений о том, какой аспект проблемы наиболее важен. Эшкол и Эвен не выходили за рамки провозглашения общих принципов. Генерал Даян изложил свои взгляды в интервью, которое было записано на пленку 9 июня, т.е. до окончания боев в Сирии, и два дня спустя транслировалось в США. Даян сформулировал следующие предложения:

1. Ни полоса Газы, ни Западный берег не будут возвращены.

2. Израиль сохранит за собой Иерусалим и обеспечит свободу всех вероисповеданий.

3. Израильские войска останутся в Шарм а-Шейхе, пока не будут получены надежные гарантии свободы судоходства в районе Эйлата.

4. Должен быть обеспечен проход израильских судов через Суэцкий канал.

5. Все спорные вопросы, существующие меж, Израилем и арабами, должны быть решены в прямых переговорах между сторонами.

Однако Леви Эшкол в своем интервью корреспонденту «Санди таймс», опубликованном 11 июня, ограничился следующим заявлением:

Угроза уничтожения, которая висела над Израилем с момента его образования и была близка к осуществлению, устранена. Никогда больше мы не допустим возобновления этой угрозы.

Откровенность Даяна иногда приводила в замешательство правительство. После посещения Газы 5 июля, Даян заявил: «Полоса Газы должна стать составной частью Израиля». На другой день представитель израильского правительства категорически опроверг сообщение, что Даян говорил «о присоединении Газы или какой-либо другой территории или сделал намек, который мог быть истолкован как намерение такого рода».

Вновь углубилась пропасть, разделявшая Эшкола и Даяна, и распространились слухи, что Даян будет вынужден выйти из правительства. Эшкол намекнул, что в недалеком будущем он совместит пост премьер-министра с постом министра обороны. 8 июля он зашел так далеко, что даже поставил под сомнение роль, которую Даян сыграл в войне:

Правительство могло остаться в прежнем составе, но некоторые министры, охваченные паникой, потребовали введения в кабинет Даяна, чтобы поднять дух народа перед началом войны.

На политической арене Израиля происходили, как всегда, бурные столкновения. Даян и партия Рафи пытались использовать свою репутацию людей действия, добившихся победы. Другие партии, представленные в правительстве, боролись за сохранение своего влияния на предстоящих выборах в Кнесет, хотя до них оставалось еще более двух лет.

Эшкол и Эвен обратились к арабским странам с призывом начать переговоры об урегулировании конфликта. Но этот призыв не встретил благоприятного отклика. Выступая 19 июня в Объединенных Нациях, Аба Эвен подчеркнул, что Израиль готов оказать большую помощь арабским странам. Он предложил им сотрудничество в развитии сельского хозяйства, промышленности и транспорта. Гонка вооружений должна быть прекращена, и великие державы должны «изъять наш многострадальный район из сферы своего глобального соперничества».

Израиль уже завязал прямые отношения с миллионом арабов, жителей завоеванных территорий. С самого начала израильское правительство запланировало осуществление радикальных мероприятий с целью решения проблемы беженцев, сосредоточенных в лагерях на прежних границах Израиля. На Западном берегу обосновались со времен войны 1948 года 300 тысяч беженцев и 315 тысяч беженцев прозябали в нищете в районе полосы Газы. Имелись веские причины для того, чтобы в первую очередь приступить к решению проблемы беженцев. Начиная с 1948 года, арабские страны пытались использовать беженцев в качестве политического оружия в борьбе с Израилем, чтобы не дать миру забыть об арабских притязаниях на Палестину. Они направляли все свои усилия не на решение этой проблемы, но на сохранение очага ненависти и террора на израильских границах. Решив проблему беженцев, израильское правительство нанесло бы политическое поражение враждебным арабским странам, продемонстрировало бы свою благожелательность к арабскому народу и оправдало бы в глазах мира удержание завоеванных территорий в условиях отсутствия мирного договора.

Существовала разница в положении жителей Газы и Западного берега. Все египетские правительства относились к беженцам в Газе, почти как к узникам концентрационных лагерей, тогда как Иордания, население которой не превышало 1/10 населения Египта, в какой-то мере пыталась помочь несчастным жертвам войны обжиться на новых местах и включиться в экономическую жизнь страны. Беженцы в Газе не могли поддерживать контакт с Египтом и не имели даже той ограниченной свободы, которой пользовались граждане этой страны. Въезд в Каир был разрешен только по пропускам, а пропуск было трудно получить. Этих 315 тысячам всячески препятствовали в поисках работы или в стремлении покинуть пределы страны. Их поддерживал специальный фонд ООН, т.е. фактически Соединенные Штаты, которые являются самым крупным жертвователем в фонды ООН. В отличие от беженцев в Иордании, в Газе было запрещено беженцам эмигрировать в другие страны, хотя в некоторых из них, например, в Ираке, имелся спрос на рабочую силу. Чтобы превратить беженцев в орудие чужой воли, их низвели до положения политически бесправной группы.

На Западном берегу беженцы жили в лучших условиях. Поскольку Иордания разрешала им эмигрировать, 100 тысяч из них покинули лагеря в поисках работы в странах Персидского залива и, чаще всего, в Саудовской Аравии. Ежегодно они посылали свои денежные сбережения родственникам. Генерал Герцог, который после войны был отозван из запаса и назначен губернатором Западного берега, отзывался о лагерях беженцев в этом районе, как о «более или менее обычных арабских деревнях с каменными или цементными постройками, дорогами, школами и центрами профессионального обучения».

100 тысяч арабов, бежавших в результате войны через Иордан на восток, распространяли слухи о зверствах, совершаемых израильскими захватчиками. Но Колин Легам писал 9 июля в газете «Обсервер»:

Несмотря на единичные случаи грабежа – грабили как арабы, так и евреи,

– немногие оккупационные армии мира так хорошо вели себя и проявляли такое дружелюбие, как израильская армия. Эту оценку я слышал из уст всех мэров арабских городов Западного берега, с которыми я беседовал.

Бегство арабов объясняется их желанием оказаться подальше от опасностей войны и страхом перед свирепой оккупацией, как им внушали пропагандисты Аммана и Каира. В ряде случаев бежали, чтобы не лишиться пособий, выдаваемых Иорданией и другими арабскими государствами.

2 июля израильский кабинет объявил, что беженцам, которые перешли в Иорданию, будет разрешено вернуться. Некоторое разочарование вызвало израильское условие, что они должны будут сначала зарегистрироваться и подать ходатайство, в связи с чем дата откладывалась до 10 августа. Это заявление сделало безосновательным утверждение, будто Израиль содействовал бегству арабов и намеревался заселить Западный берег евреями.

Стремясь улучшить положение в лагерях, израильское правительство разрешило тем из 315 тысяч жителей полосы Газы, кто этого желал, переселиться на Западный берег, где у многих из них имелись родственники. Предложение Давида Бен-Гуриона о создании автономного арабского государства под израильским протекторатом на территории Западного берега получило поддержку в качестве другой альтернативы решения проблемы. Иорданские власти были весьма обеспокоены слухами о том, что израильские официальные лица приглашают арабов, бежавших с Западного берега, посетить родные места, чтобы представить им в соблазнительном свете, какого процветания достигла страна при израильтянах.

Впервые за всю свою историю Израилю представился случай практически решить проблему беженцев. Если он сможет способствовать дальнейшему расколу в арабском мире, окружив себя дружественными арабскими государствами под своим протекторатом, он, несомненно, сделает это. Но это было бы сопряжено с огромными начальными расходами. Хотя специальный фонд ООН продолжает поддерживать беженцев, по подсчетам израильских правительственных экспертов, поддержание уровня жизни, который сложился на Западном берегу, обходилось бы Израилю ежемесячно в 2 миллиона фунтов стерлингов. Но уже через несколько лет Западный берег, применяя орошение, механизацию и израильскую техническую помощь, мог бы добиться экономической самостоятельности.

Арабскому миру в результате войны удалось достигнуть временного единства по двум вопросам. Во-первых, были прекращены поставки нефти в Великобританию и Соединенные Штаты и, во-вторых, было принято категорическое решение не вступать ни в какие переговоры с Израилем. Надежды на урегулирование постепенно увяли.

Как известно, Великобритания стала менее зависимой от поставок нефти через Суэцкий канал, чем в 1956 году. 12 июля «Таймс» впервые привел точные сведения о помехах, чинимых египтянами судоходству по каналу. Два египетских судна для перевоза паломников блокировали канал около Порт-Саида, т.е. его северный вход, два плавучих дока с грузом цемента – между Исмаилией и Большим Горьким озером, а небольшой танкер – южный вход. Для расчистки канала с помощью специальных судов, которые имелись в Порт-Саиде и Исмаилии, египтянам потребовалось бы – будь на то воля Насера – не более 48 часов. Несомненно, что суда, кроме самых крупных, могут и сейчас проходить через канал, если бы не запрет Насера. Важность канала для Великобритании иллюстрируется тем обстоятельством, что не менее 20 процентов английского импорта и экспорта проходит через канал. Все же этот путь не был главным для поставок нефти в Англию, ибо только 25 процентов ее шло через канал. Но блокада канала оказывает косвенное влияние на британские поставки. Во всем мире ощущается нехватка танкеров. Снабжение Европы теперь идет через Кейптаун, что означает удлинение пути с 6270 миль до 10710 миль. В результате возник огромный спрос на танкерные емкости при одновременном повышении расходов на фрахт. Это вредно отражается на платежном балансе и ведет к сокращению поставок в Европу. Помимо подорожания нефти, Великобритания столкнулась также с проблемой изыскания новых источников нефтеснабжения, ибо уже на второй день войны арабские страны прекратили продажу нефти Англии и Соединенным Штатам в качестве репрессии за мнимое участие в войне англо-американской авиации. Арабские страны, которые номинально сотрудничали в проведении этой политики, могли лишить Англию 67 процентов импортируемой ею нефти. Кувейт, Саудовская Аравия, Ливия, Ирак, Алжир, Абу Даби и Катар строго придерживались решений о блокаде.

Но бойкот был обоюдоострым оружием. Если Англии трудно было найти другие источники снабжения нефтью, то для арабов не легче было найти другие рынки сбыта. Саудовская Аравия, которая поставляет 20 процентов всей нефти, импортируемой Англией, объявила о бойкоте Англии и США 6 июня и возобновила поставки уже 14 июня. Радио Мекки объяснило, что бойкот утратил свою правовую основу, когда выяснялось, что английские и американские самолеты не участвовали в войне на стороне Израиля. Но антизападные настроения среди арабов продолжали быть очень сильными. Если бы Саудовская Аравия попыталась возобновить поставки нефти во время войны, то это вызвало бы контрмеры пронасеровски настроенных рабочих-нефтяников.

Великобритания пострадала также в результате нигерийских событий, совпавших по времени с Шестидневной войной: пытаясь задушить мятежное государство Биафру, нигерийское правительство блокировало нефтеналивной порт в Бонни. Но английское правительство не утратило оптимизма. Оно возлагало надежды на три фактора: на наличие в стране больших запасов нефти, на существование неарабских источников снабжения горючим и на перспективу ослабления арабского бойкота. Несмотря на это, 4 июля палатой общин был одобрен законопроект о введении в случае необходимости рационирования горючего и об осуществлении государственного контроля за его расходованием. Стремясь прийти на помощь странам Европы, Соединенные Штаты начали поставлять им нефть из своих запасов. Но французское правительство кооперировало с арабами, заверив их, что не будет перепродавать закупаемую у них нефть Англии и Соединенным Штатам. Некоторые комментаторы предсказывали, что если Великобритания будет посажена на нефтяной рацион, Франция воспользуется любой национализацией британских или американских компаний, чтобы проникнуть в арабскую нефтедобывающую промышленность. Но до настоящего времени арабы не сделали такой попытки, и имеются признаки того, что поставки нефти вскоре возобновятся, по крайней мере из некоторых арабских стран.

Египет не ограничился давлением на Англию и Соединенные Штаты. Он пытался также создать плацдарм на восточном берегу Суэцкого канала в Синае, чтобы не допустить превращения канала в постоянную линию прекращения огня. Президент Алжира Бумедьен и президент Насер осуществляли тесные контакты с Москвой. Бумедьен, правительство которого упорно отказывалось признать прекращение огня, вел 12 июня переговоры с Косыгиным в Москве. 20 июня начальник советского генерального штаба прибыл во главе многочисленной военной делегации в Каир для обсуждения перевооружения египетской армии. Пока Косыгин был в Соединенных Штатах, Подгорный провел три дня (21-24 июня) в Каире.

После посещения Подгорным Белграда на пути в Каир югославская газета «Борба» сообщила, что русские займут весьма реалистическую позицию: они пришли к выводу, что нет шансов ликвидировать последствия израильской победы до тех пор, пока арабы не согласятся на переговоры, не признают факта существования Израиля и не сделают ему ряда уступок в вопросе его прав на прохождение судов. Сдержанный тон коммюнике, обнародованного при отъезде Подгорного из Каира, казалось, подтверждал справедливость этого мнения. Кроме того, египтяне начали прощупывать почву для возобновления американской помощи. За ночь до встречи в верхах в Глассборо египетский министр иностранных дел Махмуд Фавзи попросил Дина Раска о тайной встрече в гостинице «Уолдорф Астория», о чем впоследствии сообщила газета «Аль-Ахрам».

Король Иордании Хусейн предпринял турне по европейским столицам, пытаясь изменить судьбу своей страны. После выступления в Организации Объединенных Наций 26 июня, в котором он призвал к выводу израильских войск, он посетил президента Джонсона, Гарольда Вильсона, генерала де Голля и папу Павла VI. 20 июля он прибыл в Каир, где Насер приветствовал его еще одним, быть может, столь же зловещим поцелуем.

В продолжение следующей недели главы пяти арабских государств совещались в Каире. Словно желая продемонстрировать под занавес свою силу, с недельным визитом в Александрию и Порт-Саид прибыла флотилия из 13 русских кораблей, в числе которых были ракетоносцы. Ее командир адмирал Молодцов заявил, что его корабли готовы «отразить любую агрессию», Целью каирских переговоров между арабскими лидерами был созыв всеарабской конференции в верхах в полном составе и подготовка ее повестки дня. Именно на этом настаивал с самого начала король Хусейн. Но кроме иорданского короля Хусейна и президента Судана Эль-Азхари, остальные участники конференции принадлежали к просоветскому и экстремистскому лагерю арабских стран. Состоялись два тура переговоров. Насер, алжирский президент Бумедьен и Хусейн приняли участие только в первом. Когда в конце недели в Каир прибыли президент Ирака Ареф и президент Сирии Атасси, король Хусейн, смущенный таким скоплением экстремистов, улетел на своей «Каравелле» в Амман. Решение о созыве конференции всех арабских стран не было принято. Как писал 17 июля в «Гардиан» Гарольд Джексон, Хусейн был обескуражен результатами каирских переговоров:

Проведенные предварительные переговоры не только не удовлетворили его, но должны были возбудить в нем подозрение в том, что революционеры Египта, Сирии, Ирака и Алжира злоумышляют за его спиной.

Из всех непосредственных соседей Израиля Иордания больше всех была заинтересована в мире. Дед Хусейна король Абдалла был убит по подозрению в сговоре с евреями. Теперь же Хусейн, повелитель разоренной страны, оставшаяся территория которой была временно оккупирована 15-тысячной иракской армией, в чьей дружественности он сомневался, оказался единственным реалистом среди побежденных. Дух египетской политики был лучше всего сформулирован газетой «Аль-Ахрам»: «Битва продолжается, победа будет за нами». По завершении каирской встречи арабские лидеры пришли к соглашению в единственном пункте: «Никогда не вести переговоров с Израилем». 15 июля, когда в Аммане был сформирован новый кабинет, между Иорданией и Израилем, впервые после соглашения о прекращении огня, начались столкновения.

В то время как Хусейн нащупывал путь к урегулированию, Египет развернул пропагандистскую войну против Израиля, и на Суэцком канале, по которому проходила линия прекращения огня, произошел ряд инцидентов. Первое крупное столкновение имело место 1 июля, когда рота египетской пехоты пересекла в полдень канал в 10 милях южнее Порт-Саида. По мнению израильтян, египтяне решили прибегнуть к политике «свершившихся фактов». Вторая атака началась в 7 часов вечера минометным огнем египтян по израильским войскам в районе Кантары. Бой продолжался и на другой день, но египетские попытки форсировать канал оказались безуспешными. Неделю спустя, 8 июля, произошел воздушный бой, первый со времени прекращения огня. Четыре египетских МИГа вступили в бой с двумя израильскими «Миражами» около Кантары, и один египетский самолет был сбит. Израильская авиация была также введена в действие, чтобы подавить египетскую артиллерию в нескольких пунктах в районе Порт-Саида, у северного входа в канал. Артиллерийская дуэль через канал и небольшой морской бой неподалеку от Синайского побережья имели место 12 июля. В первом случае восемь израильских солдат были ранены. В результате морского боя эсминец «Эйлат» и торпедный катер потопили два египетских торпедных катера в 15 милях севернее синайского побережья, прямо под носом у русского флота. Воображение не изменило египтянам: они утверждали, что 14 июля сбили четыре израильских самолета над Суэцом и пятый над Порт-Тауфиком. Израильтяне же заявили, что все их самолеты вернулись на базы.

В течение суток бои распространились на другие участки канала. Появилась новая причина конфликта: судоходство. Когда наблюдатели ООН готовились занять свои позиции, генерал Даян информировал генерала Одда Вулля об израильской точке зрения. Линия прекращения огня, по мнению израильтян, проходила по середине канала. Даян настаивал на праве каждой стороны плавать в своих водах. 15 июля египетские танки и артиллерия открыли огонь из района Кабрита на Горьком озере и Эль-Фирдана, находящегося между Кантарой и Исмаилией. Израильская авиация подвергла бомбардировке египетские батареи в обоих пунктах. Один израильский самолет был сбит зенитным огнем, но пилот благополучно приземлился на парашюте на территории Синая. Израильтяне потеряли 7 человек убитыми и 22 были ранены.

17 июня Косыгин прибыл в Соединенные Штаты на сессию Генеральной Ассамблеи Объединенных Наций. На пути в США и обратно он останавливался в Париже, чтобы встретиться с генералом де Голлем. Однако в обоих случаях он не счел нужным побывать в Лондоне у Джорджа Брауна. На сессии Косыгин пытался провести резолюцию, в которой, помимо осуждения Израиля и требования вывести войска, содержался призыв к Совету Безопасности «принять безотлагательные эффективные меры по ликвидации всех последствий израильской агрессии». Это было то, чего Россия пыталась, хотя и безуспешно, достигнуть в Совете Безопасности во время войны. Косыгин заявил, что действия израильских захватчиков на оккупированных ими территориях напоминают ужасные преступления гитлеровской Германии. Когда после его выступления слово взял Эвен, чтобы опровергнуть советские обвинения, Косыгин и Громыко покинули зал заседания. Но эта советская резолюция, подобно всем другим предложениям об урегулировании, представленным на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, была отвергнута.

Более серьезную работу Косыгин совершил во время своих двух бесед с глазу на глаз с президентом Джонсоном 23 и 25 июля. Встреча в верхах в небольшом городке Глассборо на полпути между Вашингтоном и Нью-Йорком, возможно, явилась следствием русского бряцания оружием на Генеральной Ассамблее. Но более вероятно, что появление Косыгина в Объединенных Нациях должно было дать ему шанс для встречи с Джонсоном и послужить оправданием для этой встречи. Хотя это делало его уязвимым для критики не только со стороны Кубы и Китая, но и со стороны арабов, он и его помощники сочли такой риск оправданным.

Со своей стороны, Джонсон был явно неприятно поражен, узнав о прибытии Косыгина. Полагают, что он решился встретиться с Косыгиным после долгих колебаний. Он согласился на переговоры из желания оправдать ожидания населения. Сославшись несколько раз на свое первое послание к американской нации в 1964 году, когда он провозгласил политику разрядки международной напряженности в духе Кеннеди, Джонсон заявил: «Я надеюсь, что новые советские лидеры могут посетить Америку, чтобы из первых рук получить информацию о нашей стране».

Первая встреча между Косыгиным и Джонсоном, несомненно, явилась более значительным успехом, по крайней мере в личном плане, чем смели надеяться большинство американцев, в том числе ответственные лица в Белом доме. Все вздохнули с облегчением, когда, после недели дипломатического торга о времени и месте встречи, два деятеля согласовали детали. Их решение возобновить переговоры в воскресенье также вселяло надежды.

Но это радостное настроение, порожденное «встречей дедушек», на которой оба деятели без труда сошлись на обоюдном желании, чтобы их внуки жили в условиях мира, вскоре сменилось настороженностью. В пятницу, сразу же после беседы с Косыгиным, длившейся 5 с половиной часов, Джонсон вылетел на банкет демократической партии, где сделал следующее заявление: «Мы не пришли к новому соглашению, этого нельзя достичь в результате одной беседы, но мне кажется, что мы достигли лучшего взаимопонимания». В ходе своих бесед, из которых три часа были проведены ими с глазу на глаз, не считая переводчиков, они затронули такие проблемы, как Вьетнам, договор о нераспространении ядерного оружия, а также ближневосточный конфликт. По-видимому, наибольшего прогресса достигли они в вопросе принятия соглашения об ограничении распространения ядерного оружия. Этот пункт, очевидно, вызвал наименьшие разногласия.

Одновременно в соседней комнате совещались Раек, Громыко, Макнамара и Макджордж Банди. Проблема угрозы баллистических ракет нависла над ними со всей своей неумолимостью. Макнамара стремился избежать огромных расходов, которые достигли бы за 10 лет 14 миллиардов фунтов стерлингов, необходимых для создания в США системы противоракетной обороны. Уже давно было известно о создании такой системы русскими.

Ничто не давало основания предположить, что Косыгин и Джонсон смогут сделать что-то большее, чем изложить свои позиции по Вьетнаму и Ближнему Востоку. Едва ли можно считать прогрессом в их переговорах тот согласованный вывод, к которому они пришли и который сводился, по словам представителя Белого дома Джорджа Кристиана, к признанию «права Израиля на национальное существование». Москва этого права никогда не оспаривала.

В Глассборо Косыгин принял приглашение посетить ЭКСПО-67 в Монреале и вылетел на берега Гудзонова залива, омывающего Лабрадор. По дороге домой он сделал остановки на Кубе и в Париже. Будучи на берегах Гудзонова залива, Косыгин заявил премьеру Ньюфаундленда Смолвуду, что Советский Союз никогда не стремился к уничтожению Израиля. То же он повторил Сайрусу Итону, американскому миллионеру-финансисту из Кливленда, о встрече с которым он договорился во время своего визита в Канаду. Г-н Итон был известным приверженцем русско-американского сближения, чему он способствовал устройством Пагуошских встреч.

Косыгин и Джонсон, очевидно, нашли общий язык как люди и как профессиональные политики. Немалую роль в этом сближении сыграло их положение дедушек: русские подарили золотой кубок новому отпрыску семьи Джонсонов, первенцу Люси Наджет. Косыгин, как и год назад в Англии, стремился завоевать популярность. Покидая Холибуш Хаус, эту виллу из коричневого камня, он остановил свою машину, сбежал, улыбаясь и размахивая шляпой, по склону к поросшему зеленью берегу и обратился с краткой речью к тысячной толпе: «Я хочу поблагодарить вас за то, что мы смогли посетить это чудесное место. Я хочу заверить вас в одном: советский народ желает жить в мире с вами. Мы хотим, чтобы нигде не было войн. Можно совершить еще много удивительных и чудесных дел».

В воскресенье между Джонсоном и Косыгиным состоялась вторая беседа, продолжавшаяся четыре и три четверти часа. Не было недостатка в любезностях, но было достигнуто мало конкретных результатов. Оценивая встречи в Глассборо, большинство американских наблюдателей полагало, что Джонсон вышел из них полным победителем. По мнению Белого дома, устройство этой встречи стоило Косыгину большей «потери лица», чем Джонсону. Данные опроса, проведенного среди американцев институтами Геллапа и Гарриса, свидетельствуют о росте популярности Джонсона как политика в результате проведения этой встречи. Если в марте политику Джонсона одобряли 42 процента опрошенных, то в июне эта цифра достигла 68. Для английских комментаторов встреча в верхах явилась отрезвляющим откровением, ибо она свидетельствовала о незначительности той роли, которую играла Англия в международной политике. Когда Джордж Браун был приглашен на обед за день до встречи в верхах, он застал за столом 130 гостей. Такое скопление людей делало невозможным проведение светского «рабочего» приема. Наряду с Брауном Джонсон пригласил датского и итальянского премьеров.

В Объединенных Нациях американский представитель Артур Гольдберг представил 4 июля на рассмотрение Генеральной Ассамблеи следующие «десять важнейших мирных предложений», выдвинутых президентом Джонсоном в его переговорах с Косыгиным в Глассборо:

1. Эвакуация всех вооруженных сил и прекращение состояния войны.

2. Принятие всеми членами ООН декларации об уважении государственного суверенитета каждого члена ООН.

3. Обеспечение территориальной целостности и политической независимости всех стран Ближнего Востока.

4. Гарантия жизненно важных условий безопасности всех стран этого района.

5. Отказ от применения силы в отношениях между странами Ближнего Востока.

6. Право каждого государства на свободное и беспрепятственное пользование международными водными путями.

7. Справедливое и окончательное урегулирование проблемы беженцев.

8. Соглашение, согласно которому экономическое развитие и повышение жизненного уровня должно пользоваться преимуществом перед гонкой вооружения.

9. Обеспечение безопасности Святых Мест и международная гарантия свободного доступа к ним.

10. Разработка международной системы, предусматривающей, в частности, оказание Объединенными Нациями помощи заинтересованным сторонам в достижении указанных целей.

И снова Организация Объединенных Наций оказалась не форумом для принятия международных решений, но резонатором противоречивых политических интересов. Три разные резолюции были предложены на рассмотрение Генеральной Ассамблеи 4 июля, и ни одной из них не удалось заручиться необходимым большинством в 2/3 голосов. Русская резолюция, первоначально представленная Косыгиным, заклеймила Израиль как агрессора и потребовала вывода израильских войск. За нее проголосовали 22 члена ООН, 71 был против и 27 воздержались. Югославская резолюция, за принятие которой яростно боролись французы и русские, призывала Израиль вернуться к линиям перемирия 1948 года и подписать вместе с арабами декларацию о прекращении состояния войны. Она также была отклонена незначительным большинством: за нее было подано 53 голоса, против – 46 и 30 воздержались, т.е. резолюция не собрала 2/3 голосов. Великобритания и Соединенные Штаты поддержали латиноамериканскую формулу, которая увязывала вывод израильских войск с заключением соглашения между странами Ближнего Востока. Многие с сожалением констатировали, что эта резолюция, собравшая 57 голосов против 43 при 20 воздержавшихся, также была отклонена.

Израильтяне были довольны, что две резолюции, призывавшие к односторонним уступкам с их стороны, провалились, но большинство людей во всем мире было разочаровано бессилием Генеральной Ассамблеи. Аба Эвен со своим неизменным остроумием заметил, что, с израильской точки зрения. Генеральная Ассамблея проявила «дух здоровья, скепсиса и мудрости». Положение на Ближнем Востоке снова стало предметом рассмотрения Совета Безопасности – органа, которому надлежало заниматься этим вопросом. Только действуя через Совет Безопасности, ООН могла способствовать делу мира. 10 июля, после срочного созыва Совета Безопасности для обсуждения столкновений на Суэцком канале, было решено разместить по обе стороны этой водной магистрали наблюдателей. Они должны были занять свои позиции днем 16 июля, но израильтяне настаивали на уточнении характера их деятельности. Наконец, 17 июля в 4 часа дня по гринвичскому времени восемь наблюдателей ООН заняли свои посты на каждой стороне канала в качестве первых стражей новой и беспокойной линии прекращения огня. В тот же день президент Алжира Бумедьен и президент Ирака Ареф, решимость которых ликвидировать результаты победы Израиля еще не выдохлась, прибыли в Москву.

Как писал 20 июля Джон Кимхе в газете «Ивнинг стандард», король Фейсал послал незадолго до этого королю Хусейну чек на 4 миллиона фунтов стерлингов; такая же сумма была послана Кувейтом. Если это сообщение было достоверным, то эта щедрость может быть истолкована как попытка Саудовской Аравии предотвратить возможную аннексию Ираком того, что осталось от Иордании. Вскоре поступили сообщения о выводе иракских войск из Иордании. Очевидно, деньги сделали свое дело.

Какие бы перемены ни намечались в течение первых послевоенных недель, президент Насер дал понять, что он остался при своей обычной непреклонности. Намекнув, что он сам и старая гвардия должны сойти со сцены, он настаивал в своей речи, произнесенной в Каире 23 июля, на том, что побежденные вооруженные силы Объединенной Арабской Республики должны быть восстановлены и реорганизованы для продолжения борьбы с Израилем. Он подчеркнул решимость арабов сокрушить Израиль: «Имеется единственное решение: мы не сдались и продолжаем борьбу». Он сказал далее: «Мы будем бороться повсюду, чтобы мобилизовать арабский народ. Мы не первые, кто проиграл кампанию».

Это уже было каким-то прогрессом. Это было его первым признанием того, что Египет потерпел поражение. Впоследствии он повторил русскую ложь, что причиной войны было намерение Израиля вторгнуться в Сирию. Он также сообщил, что Каир тогда получил из Дамаска информацию о сосредоточении 18 израильских бригад на сирийской границе. Как уже упоминалось, фактически израильтяне имели здесь только роту численностью 120 человек.

Наконец, уместно задать вопрос: какое будущее может ожидать евреев и арабов на Ближнем и Среднем Востоке. Авторы неоднократно отмечали в этой небольшой книжке, что лучшую службу, по их мнению, могли бы сослужить этому району и всему миру великие державы, если бы они прекратили здесь свою политическую игру. Будет фатальной ошибкой, если окончательное решение будет сведено к простому компромиссу между Советским Союзом и Соединенными Штатами, к которому время от времени примыкают без решающего голоса Англия и Франция. Такое решение не явится гарантией прочного мира.

А если это так, то не следует посторонним выступать в роли советчиков, но нет также вреда в указаниях, полезных всей участникам конфликта. Израиль должен соблюдать осторожность: он должен руководствоваться великодушием, и при любом изменении границ он должен исходить из общих перспектив мира. С другой стороны, арабский мир должен – и это в его собственных основных интересах – исходить из признания реальностей жизни. Израиль останется на карте Ближнего Востока. Какой бы шум и грохот ни устраивали арабы, им этого факта не изменить. Признание Израиля в качестве суверенного государства является предварительным условием установления спокойствия и процветания в этом районе. Вслед за этим между Израилем и арабами могут установиться хорошие и со временем даже добрососедские отношения.

«Евреев и арабов невозможно примирить», – воскликнут пессимисты, безнадежно всплеснув руками. Авторы не разделяют этого меланхолического вывода. В мире уже случались самые невероятные вещи. Кто поверил бы полвека назад, что произойдет раздел Ирландии и отделение ее от Великобритании, а десятилетие назад, – что можно будет без визы приехать из Ирландии в Англию? А кто – и это совсем уже невероятно – мог вообразить себе, что раздел Ирландии на Северную и Южную сохранится и что воссоединение этих двух стран будет рассматриваться как отдаленная перспектива, которую можно достигнуть только посредством примирения интересов и смягчения человеческих сердец?

Для достижения таких благих результатов требуется лишь одно: время и устойчивость. Когда арабы дойдут на урегулирование с евреями – это может потребовать немало времени, – ООН должен будет ратифицировать и гарантировать всякое соглашение между ними. Тогда непримиримые арабы увидят, что подобные соглашения обеспечивают им мир с Израилем и Западом и процветание, а те, кто будут продолжать в своем углу выкрикивать свирепые лозунги, останутся прозябать в своем первобытном убожестве. Израиль может предложить многое арабскому миру. Свой жалкий клочок пустыни он превратил в сад.

Обратившись к современным методам ведения сельского хозяйства, Израиль освободился от многовекового рабства, обрекавшего человека на получение от земли только самого необходимого, чтобы он и его семья не умерли голодной смертью. Турист, приезжающий из Израиля с его оросительной системой, гигантскими бульдозерами и уборочными машинами на Западный берег, возвращается на две тысячи лет назад. Здесь жнут серпами, и зерно обмолачивается ослами или верблюдами, которых водят на привязи по кругу. Израиль может показать своим арабским соседям, как революционизировать эту основную отрасль их народного хозяйства, и он был бы рад сделать это. Если в районе установится прочный мир, сюда хлынет поток западного капитала, и можно будет достичь огромного прогресса в ликвидации бедности и многовековой отсталости в арабских странах.

28 июня «Таймс» поместил письмо Эдмунда Ротшильда с интересным проектом повышения жизненного уровня на Ближнем Востоке. Он предложил построить атомные установки по опреснению 100 миллионов галлонов морской воды в день: одну в Израиле, другую в Иордании и третью – на половинную мощность – в районе Газы. Стоимость крупной установки оценивалась Ротшильдом в 170-210 миллионов долларов. В статье, напечатанной в той же газете на следующий день, Майкл Ионидес, автор книги «Водные ресурсы Трансиордании и их развитие», высказал мнение, что этот проект осуществим. Выступая 6 июля в палате общин, сэр Алек Дуглас-Хъюм также с одобрением отозвался об этом проекте. Проект актуален и может устранить одну из главных причин конфликта между Израилем и соседними странами. То, что расходуется Объединенными Нациями – в значительной степени Соединенными Штатами, – чтобы накормить палестинских беженцев, может пойти на снабжение их водой для собственного урожая. Это обошлось бы не дороже, и результаты, несомненно, были бы лучшими. Если бы и Советский Союз присоединился к Англии и Соединенным Штатам в создании таких станций, это явилось бы большим шагом на пути установления прочного мира на Ближнем Востоке.

Стремление к справедливому миру должно разделяться всеми людьми и народами. Мир может быть непрочным, но после решающей победы, одержанное Израилем, кажется несомненным, что его существованию и безопасности ничто не будет угрожать в течение многих лет. Если речь идет о 20 годах, то за этот срок многое изменится. Если же о 50 годах, то большего не надо, чтобы достигнуть соглашения. Поэтому великие державы должны соблюдать нейтралитет и всячески поощрять каждого еврея и араба, которые вступят на тропу мира. Эти страны должны отказать в поддержке тем, кто призывает к захватам и реваншу.