"Шестидневная война" - читать интересную книгу автора (Черчилль Уинстон Спенсер, Черчилль...)

Глава девятая. СИНАЙ: В КОГТЯХ СМЕРТИ

В ночь на среду генерал Таль встретился с генералом Иоффе в Джебель Либни, чтобы согласовать планы на следующий этап кампании. Авангард бронетанкового соединения Таля, продвигавшийся форсированным маршем по северной прибрежной дороге, за неполные двое суток после начала войны достиг Суэцкого канала. В ту ночь со вторника на среду солдатам Иоффе удалось в Джебель Либни урвать несколько часов для сна – первого с начала войны. Даже сам Иоффе смог прикорнуть на часок, с 8 до 9 вечера, впервые после субботней ночи. С наступлением темноты из пустыни потянуло холодом. Иоффе дремал на водительском месте своего танка, который еще не успел остыть после дня работы. Но долго спать ему не пришлось: вскоре он проснулся, прослушал сообщения по радио и пробежал поступившие донесения разведки и другие материалы. В течение нескольких часов он бодрствовал, поглощая один стакан чая с лимоном за другим. Наконец, в 2 часа ночи прибыл Таль. Особое внимание оба генерала уделили уточнению разграничительных линий между их районами действия, чтобы избежать столкновений. «Мы с Талем служили в Британской армии и знаем дело», – заметил, улыбаясь Иоффе. У них также остались страшные воспоминания о 1956 годе, когда израильская рота была истреблена своими же товарищами.

Бригадный генерал Авраам Иоффе, высокий общительный человек, говорит о себе, что он «сложен, как танк», и это, возможно, желательно для командующего танковой дивизией. За три недели до начала войны Иоффе занимался во Франции вопросами охраны природы. С того времени как два года назад ушел в отставку, он посвятил себя этому делу.

В Джебель Либни было принято решение, что войска Таля направятся по северной дороге через Бир Гифгафу, чтобы преградить арабам дорогу через высоты к Исмаилии, тогда как войска Иоффе, продвигаясь по южной дороге к перевалу Митле, перережут единственную дорогу отхода к каналу для автомашин. Тогда же они решили предпринять совместную наступательную операцию на рассвете в то же утро: Таль должен был атаковать египетские позиции в Бир Хаме, в десяти милях западнее Джебель Либни, а войска Иоффе – вступить в соприкосновение с противником в районе Бир Хасне.

Совершив ночной марш и заняв на рассвете Бир Хаму, войска Таля уничтожили при этом несколько египетских самоходных орудий СУ-100 – тяжелых противотанковых пушек, называемых «смерть танкам». Следуя за бригадой резервистов, продвигавшейся в авангарде, войска Таля оказались на дороге на запад, к Бир Гифгафе. В пути они попали в засаду, устроенную египетскими танками Т-55, самыми современными из всех машин, участвовавших в войне. Только ценой потери нескольких своих танков, израильтяне смогли прорваться через засаду и продолжить продвижение к Бир Гифгафе.

Тем временем в 4.00 авангард танковой бригады Иоффе двинулся на Бир Хасне, которым он овладел в 9.00.

Иоффе так описывает действия своих войск, выполнивших эту задачу:

Мы, словно безумные, ринулись в межгорный проход, называемый перевалом Митле. Это слово известно всему Израилю. Одиннадцать лет до этого перевал был занят парашютистами под командованием генерала Шарона. Он тянется на 23 километра, и кто владеет им, фактически является хозяином всех подступов к каналу. Приказано было окружить неприятельские силы и задержать их отступление к каналу.

Из Бир Хасне два батальона израильских танков под командованием полковника Иски устремились на запад, чтобы перерезать линию отхода египтян к Бир Тамаде – пункту, господствующему над подступами к перевалу Митле и к северной горной дороге.

Между тем на юге, в районе Шарм а-Шейха, египетские войска оставили мыс, возвышающийся над Тиранскими проливами, за два часа до переброски израильтянами сюда из Эйлата по воздуху и морем своих ударных войск. В среду в 11.00 бело-голубой флаг со звездой Давида реял над проливами и быстроходный израильский торпедный катер прошел по узкому заливу. Это было первое израильское судно, которое прошло через проливы, закрытые Насером ровно две недели назад.

Танкисты Иски достигли Митле в среду в 18.00 – через неполных 60 часов после пересечения ими границы Израиля. Многие машины, подвозившие припасы, в частности горючее, были уничтожены в пути египтянами, и в 15 или 20 километрах от перевала у половины израильских танков кончилось горючее. Не желая бросать на произвол судьбы 7 из своих 14 танков, танкисты Иски прикрепили их стальными тросами к тем танкам, у которых еще имелось горючее. Так они доползли под ураганным огнем противника до перевала и заняли позиции. Даже те танки, которые шли на буксире, не прекращали огня. У Митле в одном танке, у которого еще было горючее, заклинило башню от прямого попадания египетского снаряда, но он продолжал наводить свою пушку на движущиеся египетские танки, умело маневрируя на своих гусеницах. Танку приходилось делать не менее двух прицельных выстрелов, чтобы попасть в цель.

Тем временем генерал Таль расположил два танковых батальона севернее Бир Гифгафы, блокировал дорогу из Бир Тамады в Исмаилию и послал батальон легких французских танков на возвышенность в 10 милях к западу, чтобы не допустить подхода египетских подкреплений из района канала. Главной задачей Таля было навязать бой египетским танкам. Три израильские дивизии готовили смертельный удар противнику: Таль и Иоффе перерезали дороги, а Шарон загонял египтян в ловушку.

В среду с наступлением темноты войска Шарона проделали две трети своего пути от Абу Агейлы до Нахла. Этот трудный и медленный переход вел по вади* через пустыню. В среднем израильтяне прошли большую часть расстояния со скоростью не более 3 миль в час. Продолжая свой марш ночью, одно подразделение Шарона наткнулось на минное поле и потеряло один бронетранспортер. Шарон приостановил продвижение и в четверг с двух до четырех часов утра, пока саперы расчищали проходы в минном поле, он в его люди спали как мертвые.

* Русло высохшего ручья.

Возобновив на заре продвижение, они внезапно наткнулись на бригаду танков «Сталин» – самых тяжелых машин, с которыми им пришлось иметь дело в пустыне. За танками стояло несколько тяжелых самоходных орудий. Израильские танки устремились в атаку, но египетские не тронулись с места. Израильтяне не верили своим глазам: все танки были в полной исправности, но покинуты всеми экипажами. Позднее, когда бои прекратились, Шарон встретился с командиром этой части бригадным генералом Ахмедом Абд эль-Наби, взятым в плен. Его привезли на командный пункт генерала Шарона в Бир Гифгафе: Египтянин вручил ему свою визитную карточку.

Эль-Наби объяснил, что, не веря в успех сопротивления (хотя он не имел представления о размерах израильских сил), он решил со всеми своими людьми бежать, не задерживаясь даже для подрыва своих танков. «Вы расстроили все мои планы», – произнес он с горечью. Египетские командиры, очевидно, могли действовать только по заранее разработанным планам.

Эль-Наби сказал, что он был сильно встревожен, когда во вторник ночью услышал грохот большого соединения танков, проходившего где-то поблизости от его части. В действительности это была египетская танковая бригада, продвигавшаяся на восток.

В среду ночью эль-Наби снова услышал шум надвигающихся танков. На этот раз он был осведомлен об израильском наступлении через Абу Агейлу и Бир Хасне, и, полагая, что его собираются атаковать, он решил покинуть все свои танки и артиллерию и отвести своих солдат на полугусеничных транспортерах на запад, в Бир Тамаду, которая, по его мнению, была еще в руках египтян. «Вы ошиблись», – с усмешкой заметил Шарон, – «наши ребята были уже там». После стычки с израильтянами эль-Наби бросил свои войска и втроем – вместе с подполковником и майором – бежали пешком на юго-запад.

20 июня в интервью с Чарлзом Мором, опубликованном в «Нью-Йорк таймсе», эль-Наби на вопрос, почему он не уничтожил свои танки, сказал: «Мне было приказано отступать, я не получил инструкций уничтожить танки… Если бы я подорвал мои танки, евреи могли бы обнаружить меня. Подорвать танк – значит вызвать страшный грохот».

Эль-Наби рассказал, что вначале они отступали «в образцовом порядке»: еще сохранилось деление на части и соблюдалась дисциплина. Трудности начались на перекрестке дорог в центре пустыни, когда они наткнулись, по его утверждению, на «засаду» или дорожный заслон противника. «Из-за этой засады мы должны были разбиться на группы и разойтись в разные стороны, держа общий курс на юг к перевалу Митле», – рассказал бригадный генерал.

Но почему он не прорвался через эту засаду?

«Это было невозможно», – ответил он. Присутствовавший израильский капитан вмешался: «Почему? Какими силами и оружием мы располагали, по вашему мнению, в этой дорожной засаде?» – «Я слышал стрельбу из легких пулеметов, но подумал, что стреляли также из тяжелых пулеметов».

Израильский капитан возвел глаза и руки к небу: «У вас была целая бригада, а наш заслон состоял из небольших сил».

«Вы правы, – ответил эль-Наби, – но не следует забывать, что мы остались без танков»…

У перевала Митле 125-я египетская бригада распалась, по словам ее командира, не войдя в соприкосновение с противником.

«Добравшись до Митле, бригада перестала быть организованным соединением, – объяснил египтянин. – Каждый стремился только спасти свою шкуру. Все машины были брошены, и люди пошли пешком на запад через горы». Многие египтяне бросили свое оружие, шлемы и часть обмундирования. «Я потерял свой чемодан, который месяцем раньше купил в Лондоне, и свой радиотранзистор», – сказал эль-Наби с огорчением.

Он не запасся водой и едой и пустился в путь без провожатых: упущение, причину которого он не мог указать. Его спросили, пытался ли он взять с собой нескольких солдат. Его ответ: «Нет. Как я уже сказал, каждый спасал только свою шкуру».

Бригадный генерал три дня брел без воды, пока не добрался до Рас Судра. Он шел по дороге и ему посчастливилось: его подобрал, как он сказал, «очень милый израильский майор и патруль». «Они были очень добры ко мне, – заметил он. – Они вызвали скорую помощь и дали мне выспаться в пути. Я был в очень плохой форме. Они проявили большую доброту». – «Как бы вы поступили с нами?»

– спросил с некоторой суровостью израильский капитан. Уловив скрытый смысл вопроса, эль-Наби почувствовал себя задетым и выпрямился на своей койке: «У меня не было инструкции обращаться плохо с израильскими военнопленными», – сухо ответил он.

Встретившись с эль-Наби после войны, Шарон спросил его, какие беседы вел он со своими людьми в предвоенные дни. Эль-Наби ответил, что ему и в голову не могло прийти беседовать со своими подчиненными. «В этом как раз и состоит разница между нами», – заметил Шарон. «Я часами беседую со своими солдатами о войне и о предстоящих боях. Я отношусь с большим уважением к своим людям, а египетские офицеры презирают своих солдат. Я считаю, что египтяне – хорошие солдаты. Они простые и малокультурные, но выносливые и дисциплинированные люди. Они хорошие артиллеристы, хорошие саперы и хорошие стрелки, но их офицеры – дерьмо. Их офицеры воюют только по заранее разработанному плану. Если не считать минного поля между Бир Хасне и Нахлом, которое было, вероятно, заложено до войны, египетские офицеры после нашего прорыва не устанавливали мин и не делали засад на всем пути нашего продвижения. Но немало солдат, в частности у Митле, где мы преградили им путь к отходу, бились на смерть, пытаясь прорваться на запад к каналу. Так же они сражались в 1948 году у Фелуджи, в 30 милях южнее Тель-Авива. Кстати, в тех боях участвовал молодой офицер Насер».

Шарон продолжал: «Даже у Кусеймы (одна из первых павших египетских позиций) египетские офицеры с криком „Спасайся, кто может“ вскакивали в первый попавшийся джип или транспортер и бросали своих солдат на произвол судьбы. Мы проезжали мимо одного египетского солдата, который, сидя на обочине дороги, повторял с плачем: „Они бросили меня, они бросили меня“.

«Ни один израильский офицер никогда не поступил бы так. Наши офицеры всегда подают команду не „вперед“, а „за мной“. По этой причине обычно 20 процентов наших общих потерь составляют офицеры. (В войне 1967 года 23 процента павших были офицеры).

«По рассказам пленных египетских солдат, – добавил Шарон, – им говорили, что, вступив в Израиль, они будут убивать мужчин, насиловать женщин. Быть может, это выгодная философия для наступающих, но она явно не подходит в отступлении. Тогда вы забываете о том, чтобы насиловать чужих жен, и хотите оказаться со своей собственной женой дома, на берегу Нила».

Оставив египетские танки в тылу в пустыне, силы Шарона продолжали свое наступление к Нахлу. Шарон рассказывает:

Мы узнали, что наши войска выступили из Кунтиллы и овладели Бир Тамадой, и что египетская бригада, защищавшая этот пункт, отошла к Нахлу. Я принял решение как можно скорее взять Нахл и выделить танки, чтобы устроить засаду отступающей египетской бригаде. Я послал одного из своих офицеров с заданием установить местонахождение египтян. Он доложил, что основные силы противника находятся лишь в 3 милях от Нахла: передовые отряды египетской бригады уже прошли через Нахл, когда мы подходили.

Я расположил два танковых батальона на восточной окраине Нахла: один из батальонов был развернут к востоку, преграждая путь идущим оттуда египетским войскам, другой батальон, расположенный на правом фланге нашей танковой группировки, развернут к северу. Я распорядился, чтобы они быстро устроили засаду и приказал танкистам подпустить противника на расстояние 200 ярдов, чтобы в ловушку попало как можно больше машин.

Я был тогда в 7 милях к северо-востоку от Нахла с батальоном моторизованной пехоты и одним танком и двинулся на юго-восток к месту в 10 милях восточнее Нахла, чтобы выйти в тыл египетской колонне. Следуя приказу, наши танки в засаде подпустили египтян на расстояние 200 ярдов; в первые же минуты нашим огнем были выведены из строя 9 египетских танков Т-54.

Со своей моторизованной пехотой я вышел к дороге и наткнулся на 6 египетских танков «Центурион», которые обстреляли нас. Я вызвал нашу авиацию, и три из этих шести машин были сожжены напалмом. Затем командир пехотного батальона махнул рукой, и весь батальон бросился за ним и уничтожил три остальных танка.

После этого мы атаковали египтян с тыла. С 10.00 часов до 14.30 мы уничтожили 50 Т-54 и «Центурионов», два артиллерийских дивизиона, противотанковые и зенитные батареи и более 300 автомашин. Противник потерял тысячу человек.

Это была поистине «Долина смерти». Выехав оттуда, я почувствовал, что состарился. Сотни убитых; повсюду горящие танки. У каждого было чувство, что человек – ничто. Из-под гусениц танков вздымался песчаный вихр. Стоял страшный шум. Грохот орудий и танков сливался с треском наших вертолетов, эвакуировавших раненых, и ревом тяжелых транспортных самолетов «Стратокруйзер», сбрасывавших нам на парашютах горючее, воду и боеприпасы.

Между тем стрельба и бои продолжались, вражеские машины с горючим и боеприпасами взрывались и горели. Везде валялись трупы.

Пытаясь вырваться из израильского окружения и выйти на дорогу на Исмаилию, египтяне продвигались в северном направлении. Их моторизованная бригада столкнулась с двумя батальонами бригады резервистов Таля, которые заняли позиции у дороги в нескольких милях к северу от Бир Гифгафы. Египтяне предприняли координированную атаку несколькими танками Т-54, наступавшими с запада, их уцелевшие самолеты совершили несколько налетов. Двум батальонам Таля удалось отстоять свои позиции и нанести большой урон живой силе противника. Правда, при этом египтяне едва не подавили сопротивление израильских легких танков, размещенных на холмах в 10 милях западнее Бир Гифгафы.

В наступившей темноте 40 египетских Т-54, двигавшихся из района Исмаилии на выручку своим окруженным товарищам, наткнулись на слабый израильский заслон из нескольких легких танков. Как египтяне, так и израильтяне были застигнуты врасплох, и они обменялись огнем с расстояния 20 ярдов. Израильтяне стояли лагерем, разместив вокруг него свои легкие танки и сгруппировав в центре полугусеничные транспортеры с горючим, боеприпасами и продовольствием. Завязался тяжелый бой. Бронебойные снаряды из легких израильских танков были бессильны и отскакивали от тяжелой брони египетских Т-54. В начале боя египтяне поразили прямым попаданием самоходную минометную установку со снарядами. Машина взорвалась и вывела из строя семь других полугусеничных транспортеров и один легкий танк. Двадцать израильтян были убиты на месте. После этого прямым попаданием были уничтожены два других израильских танка.

19-летний парашютист, попавший на фронт прямо со школьной скамьи, рассказывает:

В полночь нас разбудил рев и лязг приближающихся танков. На нас двигались более 40 египетских машин с включенными передними фарами. Противник открыл огонь, и почти сразу же один из наших транспортеров с боеприпасами был подбит и взорвался. Вой был жестокий. Вдруг я почувствовал, что моя правая рука взмокла и что я не могу больше стрелять из своей винтовки. Только тогда я понял, что ранен. Я сам туго перевязал правую руку и после этого стал на некоторое время связным. Когда пришел полугусеничный транспортер для эвакуации раненых, мне удалось взобраться на него. Но вскоре на нем скопилось много людей с более серьезными ранениями, чем у меня, и я слез с машины и бежал рядом с ней. Она выглядела, словно гора мяса. Я счел более безопасным бежать рядом с транспортером. Стрельба не прекращалась, но бронетранспортер обеспечивал меня некоторым прикрытием.

Миновав два пункта сбора раненых, парашютист добрался до полевого госпиталя в Эль-Арише в 10.30 утра, т.е. через 7 часов 30 минут после ранения. Здесь ему оказали первую помощь, а затем переправили в Тель-Авив, где он провел три недели в госпитале.

Батальон удерживал свои позиции в течение двух с половиной часов и отступил на один километр после получения приказа. Тем временем Таль направил в помощь батальону дивизион средних танков. Как только эти танки прибыли, командир батальона, не дожидаясь дальнейших инструкций, контратаковал противника, вернул утраченные позиции и уничтожил 10 танков Т-54.

Узнав, что египтяне вновь производят перегруппировку своих войск к югу от Бир Гифгафы, чтобы осуществить прорыв, Таль бросил на юг одну танковую бригаду из Джебель Готмира, расположенного в 15 милях северо-восточное Бир Гифгафы. Эта бригада должна была атаковать египетские силы с тыла, а бригада резервистов на севере – удерживать свои позиции и блокировать пути отхода противника. В коротком и кровавом бою израильтяне уничтожили всю египетскую бригаду.

Тем временем непрерывный поток египетских солдат, автомашин и бронетанковой техники устремился из Восточного и Центрального Синая к перевалу Митле. Египтяне еще не знали, что днем раньше, в результате эффективного налета израильской авиации, перевал стал непроходимым для всех видов транспорта, кроме машин на гусеничном ходу. Когда египетские машины скопились в этом пункте, израильская авиация начала непрерывно бомбить их напалмовыми в осколочными бомбами, а танковая бригада Иоффе довершила разгром.

Воины Иски сражались без передышки более трех дней и двух ночей и были близки к истощению. Когда они достигли Митле, у них не было времени для перегруппировки или отдыха. Почти сразу же после их подхода к перевалу тысячи египетских солдат яростно атаковали их в надежде прорваться своими машинами и танками через перевал к каналу и спасись. В 22.00 Иска радировал в штаб дивизии, что его войска почти полностью окружены и отбивают яростные атаки противника. В полночь Иоффе приказал своей второй бригаде, присоединившейся к нему на рассвете предыдущего дня, выступить в 3.00 и прорвать кольцо, в котором оказались силы Иски в районе Митле. Проделав часть пути, эти силы, продвигавшиеся в темноте по западной дороге, вдруг обнаружили, что они сомкнулись с египетской танковой частью, следовавшей в том же направлении. Из-за темноты и пыли было невозможно отличить своих от чужих. Израильский командир велел своим людям в течение нескольких минут продолжать продвижение вместе с египтянами. Затем совершенно внезапно он приказал командирам своих танков: «Сверните резко вправо и расстреляйте все, что останется на дороге». Этот маневр был успешно осуществлен.

Солдаты Иски вели героическую борьбу в течение всей ночи. Как рассказал один из них, к утру на каждый танк приходилось не больше двух орудийных снарядов и по пол-ящика пулеметных лент. К этому времени, в результате налета израильской авиации (подбившей по ошибке также 2 своих танка), египтяне бежали пешком в горы, бросая танки и машины.

Иоффе так описывает события у перевала Митле:

Мы стояли здесь в обороне день и ночь и следующий день, отражая атаки всех бронетанковых частей и колонн, которые, устремившись в отчаянии к каналу, нашли путь к нему отрезанным. Трудно себе представить, что та самая бригада Иски, которая выступила с израильской территории в понедельник, прошла весь этот путь и блокировала перевал. В четверг утром силы наших солдат, сражавшихся без передышки более 72 часов, были на исходе.

Я должен был что-то предпринять посреди боя, что-то не совсем обычное. Я заменил одну бригаду другой, не прекращая в то же время танкового огня. Это было очень сложное задание, но парни выполнили его, и выполнили, не стреляя друг в друга. Инициатива и смекалка, проявленные не только командирами, но и экипажами танков, помогли нам избежать несчастных случаев.

В одном месте перевала, где дорога проходит мимо узкой расщелины, стояло полдюжины новейших и совершенно целых египетских танков Т-55. Дорога «туда и обратно» была для них закрыта. Им некуда было отходить. Можно было видеть, как они в отчаянии пытались спуститься по отвесной скале – там они и остались, словно мухи на стене.

Оставив за собой в пустыне большую часть семи разгромленных египетских дивизий, Таль и Иоффе приказали своим войскам продолжать продвижение к каналу. Под ураганным огнем египтян вторая бригада Иоффе освободила в четверг в полдень из окружения изнуренных боями солдат Иски. Главные силы этой бригады прорвались с боями к западному подъему на перевал. Танкам потребовалось почти полдня, чтобы обойти сотни египетских машин и танков, подбитых с воздуха и запрудивших в нескольких местах узкую дорогу через холмы. В этот вечер продвижение израильских танков, переваливших на западную сторону холмов и приближавшихся к каналу, было приостановлено, так как они наткнулись на две или три сильно укрепленные египетские позиции, усиленные с тыла танками. Оказавшись не в силах прорвать оборону противника до наступления темноты, израильтяне решили штурмовать позиции ночью, двинув против них танки с включенными фарами. При их приближении египтяне оставили свои позиции и бежали. В пятницу в 2.00 утра войска Иоффе вышли к Суэцкому каналу напротив Шалуфы, тогда как другая группа, также под его командованием, достигла Рас Судра, продвинувшись на юго-запад от восточного конца Митле. В то же время менее измотанные силы Иски, которые были отведены от Митле к Бир Тамаде и продвигались вдоль вади Джиди к южной оконечности Малого Горького озера, также вышли к каналу.

Таль послал одну из своих танковых бригад через холмы в Исмаилию. В пути израильские танки в нескольких местах вели упорные бои с сотней египетских танков, половину которых составляли Т-55. Египтяне таким образом расположили свои танки за дюнами, что израильские машины, появлявшиеся на гребнях дюн, отстоящих друг от друга на несколько сотен ярдов, были видны, как на ладони. Израильтяне же видели только стволы вражеских орудий. Некоторые «Центурионы» Таля были поражены тремя или четырьмя прямыми попаданиями и выведены из строя. После этого египтяне отошли на 500 ярдов от дороги и устроили засаду. Меняя всякий раз свою тактику, они уничтожили еще несколько израильских танков. Это заставило израильтян прибегнуть к следующему маневру: два их танковых дивизиона продолжали осторожно продвигаться через дюны, а по дороге чуть позади колонной двигался танковый батальон и подавлял огневые точки противника, как только тот выдавал свое местонахождение. Таким образом, бронетанковая бригада Таля уничтожила около 100 египетских танков, потеряв только 10 своих, и вышла к каналу напротив Исмаилии.

Первые израильские солдаты, достигшие канала, принадлежали к специальной группе, которую Таль послал из Эль-Ариша по дороге на запад, вдоль моря. Уже в ранние утренние часы в среду – через 48 часов после начала войны – они уже стояли на канале. Узнав об этом, Даян приказал им немедленно отойти на 20 миль на восток, чтобы свести к минимуму опасность вовлечения Израиля в международный конфликт из-за канала. На следующий день, когда этой группе разрешили вернуться на прежние позиции, египетские МИГи дважды атаковали ее с воздуха. Два дивизиона египетской артиллерии, которые вскоре после этого открыли огонь с противоположного берега канала, были уничтожены израильскими самолетами. В другой раз, уже после вступления в силу соглашения о прекращении огня, когда египетская артиллерия снова начала обстреливать израильские позиции вдоль канала, Таль приказал своей артиллерии обрушить огонь по Исмаилии, отвечая двумя снарядами на каждый выпущенный египтянами. «Теперь они испытали то, что годами терпели наши кибуцы на сирийской границе», – сухо заметил Таль.

По словам генерала Иоффе, его дивизия за неполные 4 дня уничтожила не менее 157 танков и в трех местах вышла к каналу.

Мы взяли в плен много генералов и полковников, которые совершенно свободно высказывали свои мысли. Мы помогли многим египтянам, снабдив их водой и указав дорогу к каналу. Нам было не под силу содержать целую армию египтян, и поэтому мы брали в плен не всех, помогая остальным переправиться через канал.

Впервые я узнал о том, что мои люди вышли к каналу, когда один из моих командиров попросил разрешения вымыть ноги в канале. Вот когда я впервые узнал, что он на канале. Я не позволил ему, и он до сих пор ходит с немытыми ногами.

Тем не менее – генерал Иоффе не знал этого – полковник Иска нарушил приказ.

Это была одна из самых молниеносных и решающих побед, какие когда-либо знал мир. За неполные 4 дня израильтяне разгромили гордую 100-тысячную армию египтян. Тысячи машин и 700 танков русского производства, в том числе самых современных, были захвачены или уничтожены. Качественное превосходство людского состава, а в особенности офицерского, твердое сознание израильтян, что они воюют за самое существование своей страны и за жизнь своих жен и детей, их неумолимая решимость, гибкость и быстрота в принятии решений, маневренность в сочетании с превосходной подготовкой – вот решающие факторы, которыми можно объяснить израильскую победу. Но такой быстрый и драматический результат никогда не был бы достигнут без безраздельного господства, достигнутого израильскими ВВС во всем ближневосточном воздушном пространстве. Для египетского танкиста было малоприятным переживанием пробыть четыре дня в своем танке без воздушного прикрытия, служа мишенью израильским реактивным самолетам. Даже самые доблестные и решительные армии мира не могли бы выдержать таких беспрерывных бомбардировок и обстрелов с воздуха. «Мы непрерывно бомбили их, – заявил генерал Ход, командующий израильскими ВВС. – Мы не повторили ошибки, допущенной нами в 1956 году. Тогда мы атаковали египтян с восточной стороны Синая, и они смогли вывезти большую часть своего вооружения. На этот раз мы с самого начала блокировали западные подступы к Митле, перерезали пути отхода, а затем нанесли им удар с запада на восток».

К тому времени, когда в четверг поздно ночью египетское правительство согласилось на прекращение огня, немного осталось от семи полностью укомплектованных египетских дивизий в Синае, кроме тысяч солдат, этих жалких остатков армии, в одиночку или группами бредущих в Египет. Большая часть вооружения была захвачена или уничтожена. Многие египтяне-феллахи (крестьяне) из районов Дельты и берегов Нила, непривычные к ношению обуви, бросили ботинки и личное оружие, когда бежали по пустыне за запад. Пустыня и бедуины неласково встретили беглецов. Уцелевшие машины были, как правило, заняты офицерами. Покорные же крестьяне, обманутые своим правительством, одураченные и преданные безумием и честолюбием Насера, брошенные своими офицерами на милость врага и пустыни, отчаянно боролись за возвращение домой. Некоторые находили воду и еду в сотнях машин, которые громоздились на обочинах дорог, покинутые людьми, словно остатки крушения, и после многодневного перехода под губительным зноем пустыни, достигали канала. Отсюда они вплавь добирались до другого берега или сдавались в плен израильтянам, которые переправляли их на катерах из Кантары в Египет. Но многие не добрались до канала. Тот, кто летал над пустыней через неделю после войны на небольшой высоте, мог видеть их, валявшихся небольшими группами на песке, в том месте, где они упали. Некоторые лежали распростертые с обращенным к небу почти обугленным солнцем лицом.

Даже для тех, кто выжил, это было страшным испытанием. Один египетский пилот, сбитый израильтянами над Синаем, провел три дня в пустыне. В среду утром он и два других пилота получили задание от самого египетского главнокомандующего фельдмаршала Амера подняться в воздух на последних трех МИГах-17, которые остались неповрежденными на авиабазе Фаид, и атаковать израильские силы в Синае. Когда его самолет был подбит, он выбросился с парашютом и приземлился в пустыне. Он освободился от своего летного костюма русского производства, который стеснял его движения и был слишком теплым для блуждания по пустыне. Вскоре он встретился с двумя другими египетскими солдатами, к которым примкнул. У них почти не было запасов воды. На следующий день они увидели джип, на котором ехал египетский офицер. Они махали ему и кричали, и машина на мгновение замедлила ход. Но она не остановилась. На второй день они встретили бедуина на верблюде и попросили у него напиться. Бедуин ответил, что неподалеку есть источник и обещал через час вернуться. Они прождали его весь день, но он не пришел. Наконец, на третий день, когда они более двух суток ничего не пили и умирали от жары и усталости, они наткнулись на израильский патруль, который взял их в плен.

Заметив на дорогах Синая отбившихся – при условии, что те были без оружия и держали руки на голове, – израильтяне останавливали свои машины, чтобы дать им воды или подвезти к каналу. Вертолеты и наблюдательные самолеты также получили указание искать египетских солдат. Обнаружив их, что случалось нечасто, пилоты сбрасывали им воду.

Израильтяне не могли взять их всех в плен, но помогали им добраться до канала. Тем, кто умел плавать, предлагали переплыть на другой берег в месте, где ширина канала не превышала 100 ярдов. Одна группа египтян, успевшая проплыть половину пути была скошена с западного берега канала пулеметным огнем их соотечественников. Это видели некоторые иностранные журналисты. Трудно понять мотивы такого поступка: возможно, что Насер и высшие офицеры египетской армии, желая навеки похоронить правду о разгроме своей армии в песках Синая, не хотели допустить их возвращения. Переправа военнопленных впоследствии осуществлялась на более регулярной основе. Их перевозили на двух небольших катерах из Кантары на египетскую сторону канала, где их помещали в лагеря, оцепленные колючей проволокой. Однако израильтяне взяли в плен большое количество египетских офицеров, в том числе генералов. Их общее число доходило до 5 тысяч, и израильтяне пытались обменять их на 10 своих соотечественников, которые содержались в египетском плену. Когда вопрос об обмене военнопленными стал актуальным, египтяне не переставали торговаться.