"Ловушка для простака" - читать интересную книгу автора (Чейз Джеймс Хэдли)

Глава 7

Я опущу подробности свадебной церемонии. Я чувствовал, что все гости пожирают меня глазами и задают себе вопрос, как я ухитрился заарканить Вестал с ее миллионами, и знал, что меня называют ловким пройдохой и авантюристом. И, хотя держались со мной подчеркнуто вежливо, печенкой я ощущал напряжение.

Из Клифсайда мы уехали за полночь, поскольку Вестал хотела полюбоваться фейерверком. Нас отвезли в аэропорт, где нас ждал чартерный рейс на Париж, а оттуда в Рим.

Перспектива провести шесть недель один на один с Вестал на борту яхты по-прежнему приводили меня в содрогание.

Кроме экипажа, моего личного слуги, горничной Вестал и Евы Долан, отвечавшей за программу осмотра достопримечательностей, отвлечь от меня Вестал было некому.

Ева Долан отбыла в Европу заранее и встречала нас в парижском аэропорту Орли.

Она все организовала, и нас быстро разместили в лучших апартаментах отеля «Риц».

Ужас первой брачной ночи я несколько отложил, уговорив Вестал осмотреть со мной красоты дневного и особенно — ночного Парижа. В отель мы вернулись в четыре утра, не чуя под собой ног, и я настоял на том, чтобы Вестал спала отдельно — должна же жена отдохнуть хоть несколько часов перед полетом в Рим.

Она настолько вымоталась, что даже не пыталась возражать, я же выиграл еще одну ночь перед неотвратимо надвигающимся кошмаром вступления в физическую близость с Вестал.

Париж мы покинули около полудня и перелетели в Рим. Оттуда нас отвезли в Неаполь. Оставив в Неаполе Еву надзирать за подготовкой яхты к круизу, мы с Вестал переехали в Сорренто, где нам предстояло в течение трех дней любоваться местными достопримечательностями.

Вестал хотела побывать на Везувии, в Помпеях, на Капри и, естественно, в знаменитых гротах.

Наш небольшой отель примостился на склоне горы. Окна номера выходили на Неаполитанский залив с потрясающим видом на гавань, Везувий и виднеющийся на горизонте живописнейший остров Капри.

Будь рядом со мной Глория, все было бы прекрасно, Вестал же, которая постоянно висела у меня на руке и безостановочно болтала, как сорока, отравляла все настроение. Она вела себя как типичный американский турист, вырвавшийся в Европу и снедаемый неутолимой жаждой глазеть на все подряд и, не дай Бог, что-нибудь упустить.

Днем мы спустились на частный пляж и почти целый час не вылезали из моря.

Потом мы нежились на знойном песке, потягивая ледяной кофе. Вестал трещала не переставая.

Не пытайтесь выяснить у меня, о чем она говорила. Я до поры до времени пропускал ее слова мимо ушей, но вдруг она выдала такое, что я невольно насторожился.

— Чед, дорогой, — сказала она, — давай уединимся сегодня вечером пораньше. Ведь мы уже три дня женаты и до сих пор ни разу… ни разу…

Я выдавил улыбку.

— Ты права, мы столько хотели посмотреть и сделать, что как-то совсем упустили из вида это обстоятельство. Хорошо, сегодня мы пойдем спать пораньше.

Рано или поздно это должно было случиться. Не мог же я до конца своих дней откладывать этот миг. Помнится, я брякнул Глории, что в темноте все женщины похожи друг на друга. Тогда я так и считал и лишь теперь понял, как жестоко ошибался.

Ночь казалась бесконечной. Ни Вестал, ни я почти не сомкнули глаз. Мы лежали в темноте бок о бок, два незнакомых человека, и я клял себя на все корки, что женился на ней.

Я дал себе зарок, что больше такая ночь не повторится. Сопровождать Вестал я буду, тут никуда не денешься, но спать мы будем отдельно.

На следующий день Ева доставила наш «роллс-ройс», и мы отправились в Помпеи. Вестал выглядела подавленной и угрюмой. Я тоже был не в настроении. За всю дорогу мы не перекинулись и парой слов.

Древние развалины в Помпеях мы осмотрели довольно быстро. Я вообще считаю туризм пустым времяпрепровождением, а Вестал была не в духе.

Когда мы возвращались в отель, я спросил:

— Ты и в самом деле так рвешься на Капри, Вестал? Туристы там кишмя кишат, а красота острова, по-моему, сильно преувеличена. Может, сядем на яхту и улизнем от этих толп?

Она кивнула, даже не глядя на меня.

— Хорошо. Я не против.

Я изумился, что она так легко согласилась, ведь она мне все уши прожужжала, как мечтает попасть на Капри. Должно быть, поняла, что я терпеть не могу праздно глазеть по сторонам, и была готова на все, что угодно, чтобы ублажить меня. Очень трогательно.

Ева сидела впереди, рядом с шофером. Я наклонился вперед и сообщил ей, что мы решили ехать сразу на яхту, и попросил заскочить в отель расплатиться по счету и упаковать наши вещи.

Она кивнула не оглядываясь. Хотел бы я знать, что она подумала по поводу внезапной перемены наших планов.

"Роллс-ройс» притормозил напротив отеля, и Ева вышла. Автомобиль тут же двинулся дальше, а я с любопытством осмотрел девушку, которую мы оставили на самом солнцепеке.

На Еве было серое шелковое платье простого кроя, широкополая белая шляпа и зеленые солнечные очки. Она выглядела подтянутой и аккуратной, и я вдруг заметил, что у нее длинные стройные ноги и изящные лодыжки. Я был немного потрясен. Я был настолько убежден, что, кроме Вестал, на яхте не будет ни одной женщины, стоящей внимания, а тут вдруг оказывается, что совсем рядом есть девушка, способная скрасить жуткие недели непрерывного общения с моей отталкивающей супругой. Возможно, Ева тоже из разряда кислых дев, но она, по меньшей мере, не была ни тощей, ни уродливой.

Яхта водоизмещением в пятьсот тонн сверкала ослепительной белизной и была отделана с поразительной роскошью. Наши апартаменты состояли из огромной спальни с двуспальной кроватью, двух ванных комнат, будуара, в котором размещалась еще одна кровать, и просторной кают-компании.

— Тебе нравится? — взволнованно спросила Вестал.

— Замечательно, — сказал я. Потом просунул голову в будуар.

— Я буду спать здесь, Вестал. Я сплю беспокойно и не хотел бы мешать тебе. Дверь между нашими комнатами мы можем оставлять открытой, чтобы разговаривать, лежа в постелях.

Повернувшись к ней спиной, я делал вид, что рассматриваю туалетные принадлежности на трюмо, а на самом деле зорко следил за Вестал в зеркале.

Она вся обмякла, когда услышала мои слова. Лицо ее вытянулось. Она сразу постарела и выглядела еще более отталкивающе, чем всегда.

— Я… я думала, что ты захочешь спать со мной. Я повернулся лицом к ней. С этим надо было покончить раз и навсегда.

— Для меня дружба в супружеской жизни несравненно важнее, чем физическая сторона. Как и для тебя. Не стоит обременять себя тем, что нам обоим не нравится. Хорошо, что мы понимаем друг друга. Это огромное счастье.

Она покраснела, потом стала белая как мел.

— Но, Чед…

— Я пойду позову Вильямса и попрошу распаковать мои вещи, — сказал я, делая вид, что не замечаю ее состояния. — Давай встретимся через полчаса в баре и пропустим по рюмочке?

— Хорошо.

Голос прозвучал так тихо, что я едва расслышал ее. Я решительно прошел в будуар и закрыл за собой дверь.

Вильяме, мой слуга, уже распаковывал чемоданы. Я разделся, принял душ, переоделся в белую рубашку и белые фланелевые брюки и вышел на палубу.

Я оперся о фальшборт и закурил сигарету. На сердце у меня скребли кошки. Я понимал, что веду себя по-свински. Она не виновата в том, что природа не наделила ее красотой и нормальным телосложением, но что я мог поделать — физическая близость между нами была невозможна.

К нашей яхте приближался маленький катер, и я узнал Еву Долан, которая стояла рядом с рулевым. Когда она поднялась по трапу на палубу яхты, я подошел поприветствовать ее.

— Никаких проблем в отеле не возникало? — спросил я. Ева обернулась. Лицо ее ничего не выражало. Огромные солнечные очки скрывали ее глаза.

— Весь багаж уже на борту, мистер Уинтерс. Мы и в самом деле плывем в Венецию?

— Да, снимаемся с якоря рано утром. Она кивнула и повернулась, чтобы идти.

— Не уходите. Пойдемте, выпьем по коктейлю.

Она приостановилась и обернулась вполоборота ко мне.

— Извините меня, мистер Уинтерс, но у меня нет времени.

Она подошла к трапу, ведущему в салон.

И тут я впервые заметил, как плавно и соблазнительно покачиваются ее бедра: обожаю, когда женщина так покачивает бедрами.

Я стоял и смотрел ей вслед, чувствуя, что сердце мое затрепетало.

Отужинав, мы с Вестал поднялись на палубу. Вестал попросила поставить танцевальную музыку и срывающимся голосом спросила, не хочу ли я потанцевать? Танцевала она неважно, и, когда кончилась вторая пластинка, я заявил, что здесь слишком жарко, и мы расселись по плетеным креслам. Я кликнул стюарда и попросил принести мне бренди.

Ночка выдалась просто чудо. Бриллиантики звезд рассыпались по пурпурному небу, освещаемому ярким сиянием залитого мириадами огней Неаполитанского залива.

В обществе подходящей женщины это было бы самое романтическое место на свете, рядом же с Вестал это выглядело просто как вода; небо, огни и жара.

Говорить нам было не о чем, и мои мысли устремились к Еве. Я начал представлять, что она делает. Должно быть, ей довольно скучно одной на яхте. «Интересно, — подумал я, — чем она займется, когда мы придем в Венецию». Мне вдруг остро захотелось поговорить с ней, чтобы узнать ее поближе.

Я отставил в сторону рюмку и поднялся.

— Пойду поразмять ноги, — сказал я Вестал. — Скоро вернусь.

Вестал поспешно вскочила, уронив при этом сумочку и портсигар.

— Посиди здесь, — сухо сказал я. — Ты, должно быть, устала.

Я подобрал сумочку с портсигаром, положил их на столик и улыбнулся Вестал.

Она откинулась на спинку кресла, глядя на меня.

— Я совсем не устала.

— Устала, устала. Я же вижу. Почему бы тебе не пойти поспать? С тех пор как мы покинули Клифсайд, ты ни разу не высыпалась.

Она вздрогнула и отвернула лицо.

— Хорошо. Я пойду спать.

— Я скоро приду, но если ты вдруг сразу уснешь, то я на всякий случай пожелаю тебе доброй ночи сейчас. — Я потрепал ее по плечу и зашагал прочь по палубе.

Войдя в тень, я обернулся.

Вестал сидела неподвижно, уронив голову. Она выглядела столь жалкой и несчастной, что меня невольно передернуло. Да, похоже, я взвалил на себя непосильную ношу. От одной мысли о том, что этот кошмар продлится долгие годы, мне стало тошно.

Я попытался успокоить себя, что по возвращении в Клифсайд все будет по-прежнему. Вокруг нее будут друзья, привычные занятия, бридж, лекции и общественная деятельность. Я вернусь к своей работе и к Глории. Конечно, было ошибкой отправляться вдвоем в столь длительное путешествие, где некому развеять скуку и монотонность или хотя бы помочь мне развлекать Вестал.

Я спустился на нижнюю палубу. Там было темно; свет падал только от луны. Из бара донеслись голоса. Заглянув в иллюминатор, я разглядел капитана и штурмана, которые резались в джинрамми, в то время как стюард стоял рядом и наблюдал за игрой.

Я подумал, не присоединиться ли к ним, как вдруг уловил впереди какое-то движение.

Ева вышла из салона, и на мгновение ее силуэт вырисовался в освещенном дверном проеме, потом она пересекла палубу и приблизилась к фальшборту. Я хотел было подойти к ней, но в этот миг из салона вышел какой-то мужчина и присоединился к Еве.

Я отступил в полумрак. В незнакомце я узнал Роллинсона, второго помощника капитана.

Несколько минут я следил за парочкой, чувствуя, что меня захлестывает необъяснимая жгучая ревность. Я-то думал, что ей скучно и одиноко. Надеялся составить ей компанию, чтобы скрасить унылые недели, в то время как, оказывается, по-настоящему одиноким был я.

Роллинсон потихоньку подвигался к ней ближе и ближе. Потом я заметил, что он взял ее за руку, но Ева резким движением высвободила ее.

После затянувшегося молчания Роллинсон сказал:

— Давайте потанцуем. В салоне никого нет. Шкипер сидит в баре.

— Спасибо, но мне не хочется.

— Уважьте, Ева, хоть разок, — попросил он. — Я уже забыл, когда танцевал в последний раз. Она пожала плечами.

— Хорошо. Только недолго.

Они вернулись в салон. Несколько секунд спустя заиграло радио, передавали веселый свинг.

Раздосадованный и снедаемый муками ревности, я возвратился в свою каюту.

Я тихо открыл дверь, вошел, не зажигая света, и прокрался на цыпочках к будуару, дверь в который была открыта.

Возле двери я приостановился, прислушиваясь.

Из темноты доносились слабые всхлипывания, от которых мне стало зябко. Вестал плакала.

Я бесшумно прикрыл дверь, разделся в темноте и забрался в постель.

Еще долго из-за двери слышались сдавленные рыдания, Заснул я нескоро.

Проснулся я примерно в шесть утра. Сквозь иллюминатор пробивались яркие солнечные лучи, и я решил, что пора вставать. Побрившись, я натянул плавки и поднялся на палубу.

Манящая голубизна моря выглядела столь соблазнительно, что я сразу нырнул в воду. Вынырнув на поверхность, я заметил ярдах в тридцати голову в белой купальной шапочке. Сперва я подумал, что это Вестал, потом, когда женщина перевернулась на спину, я узнал Еву.

Я быстро подплыл к ней.

— Привет, — поздоровался я, отфыркиваясь. — Вам, я вижу, тоже не спится.

— Доброе утро, мистер Уинтерс. Я уже плыву назад.

— Поплаваем еще немного. Давайте доберемся до плота. Я смотрел на нее с нескрываемым любопытством. Без очков она была просто прехорошенькая.

Ева помотала головой.

— Извините, но я хочу есть, У меня еще столько дел сегодня утром…

Она повернулась и поплыла к яхте. Я последовал за ней.

— Хорошо. Давайте позавтракаем вместе.

— Миссис Уинтерс это не понравится. А я ее секретарь.

— Ну и что? Вы и мой секретарь тоже. К тому же миссис Уинтерс еще спит. А я не люблю есть в одиночестве.

— А я люблю, — отрезала она, ускоряя темп.

Борта яхты мы достигли в молчании. Ева подтянулась на веревочном трапе, который свешивался с фальшборта.

Она была в цельном белом купальнике, настолько прозрачном, что, когда она выбралась из воды и начала карабкаться по трапу, мне на миг показалось, что она голая.

Вид ее почти обнаженного тела под мокрым, прилегающим купальным костюмом ошеломил меня. Во рту у меня сразу пересохло.

Я лег на воду лицом вверх и смотрел ей вслед.

Ева пролезла под поручнем и скрылась в своей каюте, ни разу не оглянувшись.

Только тут я заметил, как гулко колотится мое сердце. Я вдруг остро почувствовал, что мечтаю о Еве так, как не мечтал еще ни об одной женщине в жизни.

Следующие три дня и три ночи были для меня адской пыткой. Я бредил Евой. Целыми днями и ночами я думал о ней.

Не знаю, заметила ли она, что со мной творится, но избегала она меня с таким дьявольским коварством, что я видел ее лишь мельком, когда рядом была Вестал.

От назойливых попыток Вестал хоть как-то увлечь меня я буквально лез на стенку. Она превратилась в мою вторую тень. Стоило мне встать, чтобы побродить по палубе, как она тут же вставала и тащилась за мной. Я готов был удавить ее, хотя прекрасно понимал, что она просто старается, чтобы мы были вместе.

На второй вечер мне удалось от нее отделаться, и я спустился на нижнюю палубу в надежде повидать Еву. Вскоре я заметил, что она сидит в шезлонге в обществе Роллинсона и штурмана, которые, перебивая друг друга, развлекали ее анекдотами.

Когда я, взбешенный и мучимый ревностью, поднялся на нашу палубу, из темноты вынырнула Вестал.

— Чед, где ты был, дорогой? Я тебя повсюду искала.

— Господи, можешь ты хоть на минуту оставить меня в покое? — рявкнул я. — Целый день ходишь за мной как привязанная!

Оттолкнув ее, я прошел в каюту и заперся.

Конечно, я не имел права так срываться, но нервы мои были натянуты до предела.

Я разделся, натянул пижаму, набросил сверху халат и улегся.

Несколько минут спустя я услышал, что вошла Вестал. «Господи, — подумал я, — скорее бы закончился этот проклятый медовый месяц и мы вернулись в Литл-Иден».

Там, я был уверен, мне удастся контролировать положение.

— Чед!

Я насторожился.

Вестал звала меня из своей комнаты.

— В чем дело?

— Ты мне нужен.

Чуть поколебавшись, я пожал плечами, сполз с кровати и открыл дверь.

Она сидела перед туалетным столиком. Ее взгляд был преисполнен решимости. Она смотрела прямо мне в глаза, и меня неприятно поразило, что я не могу выдержать ее взгляд.

— Зайди, Чед, я хочу поговорить с тобой.

— Я уже почти спал, — проворчал я, но вошел и уселся на кровать. — Что случилось?

Она развернулась лицом ко мне.

— Именно это я и хочу выяснить, — сказала она, сжав кулачки. — Ты несчастлив, Чед? Ты жалеешь, что женился на мне?

Такого поворота событий я не ждал и даже немного испугался. Женился я на ней из-за семидесяти миллионов, но как-то за последние дни позабыл об этом. Вопрос Веетал привел меня в чувство.

— Почему несчастлив? Очень даже счастлив. А в чем дело?

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Ты так себя ведешь. Можно подумать, что ты… что я ненавистна тебе.

— Господи, Веетал!..

Я вскочил с кровати и подошел к ней. Это было уже серьезно. Я мысленно клял себя за то, что позволил себе настолько забыться.

— Нет, не прикасайся ко мне, — она отпрянула от меня, как от прокаженного. — Ты испортил наш медовый месяц. Я еду домой. Если ты будешь так вести себя, я не хочу, чтобы ты был со мной. Я не позволю так с собой обращаться! Я не потерплю этого, слышишь?!

— Не говори ерунду! — с горячностью воскликнул я. — С какой стати я испортил наш медовый месяц? Что я могу с собой поделать, если терпеть не могу осматривать идиотские достопримечательности? Когда два человека любят друг друга, им ни к чему целыми днями лазать среди всяких руин и развалин.

Она быстро взглянула на меня.

— Совсем незаметно, чтобы ты любил меня, — мстительно проговорила она. — Ты даже не спишь со мной!

Тут я струхнул не на шутку. Еще чуть-чуть и она пригрозит мне разводом. Надо срочно что-то придумать.

— Господи, Веетал, да я думал, что ты сама не хочешь, чтобы мы спали вместе, — поспешно сказал я.

— Как ты смеешь такое говорить? — взвилась она, вскакивая на ноги. — Ты же сам сказал, что физическая сторона брака тебя не интересует. Ты лжешь! Лжешь!

— Послушай, Веетал, не говори так. Это какое-то недоразумение. Той ночью у нас ничего не вышло, сама помнишь. А ничего не вышло оттого, что ты вела себя так, словно я тебе отвратителен. Чего тут удивляться, что я решил перебраться в другую спальню?

— Ты мне отвратителен? — вскинулась она. — Боже мой, Чед, да как тебе могло прийти в голову такое? — Ее глаза увлажнились. — Я же люблю тебя.

— Тем не менее мне так показалось. И я перебрался в отдельную комнату из самых лучших побуждений, чтобы пощадить твои чувства. Так ты хочешь сказать, что и впрямь желаешь, чтобы мы спали вместе?

Она так хотела, чтобы у нас все было в порядке, что не позволила себе и на секунду усомниться в моей искренности.

— Конечно же! — Она вдруг задрожала. — Я хочу, чтобы мы стали друг для друга всем, понимаешь? А ты? Будь я проклят, если я хотел того же самого!

— А как же! Конечно, хочу. Да, Веетал, мы вели себя как последние олухи. А я-то думал, что ты разочаровалась во мне. Решил, что ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое. Прости, Веетал, но ты вела себя именно так.

— О, Чед.

Она разрыдалась.

Я заставил себя подойти и обнять ее.

— Успокойся, Веетал. Ну, не плачь же.

Я припомнил семьдесят миллионов. И чего ради я вдруг решил, что такую кучу денег можно заработать так просто, не ударив палец о палец.

— Так ты любишь меня, Чед?

— Конечно.

Я приподнял ее со стула и перенес на кровать. Ее костлявые пальцы впились мне в плечо. Первым делом я выключил свет.