"Этот человек опасен" - читать интересную книгу автора (Чейни Питер)

Глава 13 ВОЗНЯ ВОКРУГ БУМАЖНИКА

Херрик, Гидрот и я трогательно распростились с Вилли Боско, который в настоящий момент не был уверен, что с ним: стоит ли он вверх головой или наоборот. Сознание того, что я «фараон» совсем выбило его из колеи.

Мы сели в машину и помчались в направлении Кинг Кросс в дом, о котором говорил нам Боско.

Это было скромное жилище на одной маленькой улице недалеко от вокзала Кинг Кросс, и, хотите верьте, хотите нет, но в углу под плитками паркета мы нашли кожаный бумажник.

Мы вытряхнули на свет Божий все его содержимое, и мне показалось, что Боско несколько преувеличил, когда сказал, что там столько сведений, сколько нужно, чтобы посадить Сигеллу и его банду на горячий стул, так как на большинстве бумаг записи были сделаны при помощи какого—то кода.

Херрик сказал, что тот факт, что эти документы зашифрованы, не имеет никакого значения, поскольку в Скотланд-Ярде есть люди, которые расшифруют их в короткий срок. Мы срочно вернулись и передали бумаги в отдел для дешифровки.

Я рассказал Ларри Мак Фи, как был убит его брат, и он пришел в такую ярость, что решил немедленно отправиться к этим подонкам, чтобы отомстить за брата. Я заверил его, что скоро мы ликвидируем всю эту нечисть.

В это время префект передал нам только что полученный по прямому проводу рапорт из Нью-Йорке, из которого следовало, что Сигелла считал, что дело с похищением Миранды прошло успешно и должно дать свои плоды. Было похоже, что через какого — то типа в воскресенье утром он потребовал у старого ван Зелдена выкуп, что доказывает, что этот мерзавец Меррис предал Лотти в пятницу вечером, приблизительно через час после нашей с ним конференции в отеле «Паксайд». Дешифрованное послание сообщало также о следующем:

"ФБР, Министерство Юстиции США заручились содействием американского посольства в Лондоне. Уведомите Кошена и английскую полицию, работающую с ним, что Густав ван Зелден получил сообщение о том, что его дочь похищена. Похитители требуют внести выкуп в сумме трех миллионов долларов в течение десяти дней в банк в Роттердаме в интернациональных ценностях на предъявителя. Дополнительный звонок по телефону предупредил о немедленном взносе денег, иначе в каждый просроченный день по воздушной почте будет посылаться по зубу его дочери, пока не будет внесен выкуп. Любое привлечение полиции повлечет за собой уничтожение жертвы. Принято решение отсрочить выплату на четыре дня, чтобы спасти жертву, в противном случае ван Зелден настаивает на уплате. Он отвергает мнение нашей службы, что жертва все равно будет умерщвлена.

На основании нашего предыдущего сообщения установлена личность Констанции Галерзино. Это бывшая жена главы сицилийской мафии Пьетро Скорци, в настоящее время замужем за Бонни Малосом, который разыскивается за убийство и похищение двумя штатами США. Директор ФБР США благодарит за содействие английскую полицию. Просьба передать Кошену: «Б.Ф. посылает ему наилучшие пожелания». Мы просто падали от усталости, и поэтому все четверо вернулись в Брикстон, где преподали Херрику урок игры в покер. Он думал, что все понимает в этом деле, но мы ему такое выложили! После этого я влил в себя этого морса-сидра Гидрота и отправился спать.

На следующее утро произошло вот что. В восемь часов Гидрот и брат Мак Фи появились у меня очень возбужденные с расшифрованными бумагами Сигеллы. Судя по содержанию, парни из отдела дешифровки не зря ломали свои головы. В этих бумагах был список всех помощников Сигеллы в трех странах и документы на ангары, судя по которым у Сигеллы имеются два или три самолета, которые летают по его делам между Англией, Францией и Италией.

Сигелла допустил колоссальную ошибку, которую совершает каждый гангстер, когда он начинает заноситься: он был вынужден все записывать. Пока делец совсем еще маленький комбинатор — о нем нечего и говорить. Ему не приходится ломать голову, где хранить дневник, в нем нечего особенно записывать. Но когда он становится большим фруктом, ему хочется знать, откуда поступают деньги и куда они идут. Содержатель домов свиданий и типы, занимающиеся подобными делами достигают такого размаха, что вынуждены держать бухгалтерию и счетоводов. Эти парни записывают разные сведения, а как только появляются бумаги, проясняются и истории, и кто-нибудь всегда продает своих, чтобы как-нибудь вылезти самому, как сделал это Вилли Боско.

Одной единственной вещи не было в этом документе — где искать Сигеллу. А это надо делать срочно. Я хорошо его знаю. Раз он сказал, что будет посылать по одному зубу Миранды ее старику, если ему вовремя не пришлют выкуп, можете быть спокойны, он так и сделает, а, может быть, прибавит еще и по пальцу, чтобы сильнее подействовало.

Я прекрасно понимаю, что Миранда нуждается в хорошем уроке, который научил бы ее не заводить знакомства направо и налево бог весть с кем, но раз уж она попала в такую переделку, при мысли о том, что ее красивые зубы будет выдирать проходимец вроде Бонни Малоса, мне становится не по себе, и меня беспокоит, что еще с ней может произойти. У меня уже есть кое — какая идея, как влезть в их осиное гнездо, и к тому же хорошенький маленький значок, который может оказаться там вредным для моего здоровья.

Сидя с бумагами Сигеллы в кабинете директора тюрьмы, я вижу перед собой на стене дощечку, и она напоминает мне, что точно такая же есть в здании ФБР в Вашингтоне. На ней высечены фамилии многих специальных агентов, погибших при исполнении служебных обязанностей, и у меня ощущение, что в конце списка вскоре появится и моя фамилия. Это совсем не кажется мне смешным, даже наоборот. Но я все равно буду продолжать действовать, и ничто меня не остановит; правда, мысль, что меня могут убить из — за того, что этой бездельнице Миранде пришло желание заигрывать с гангстерами и прочими подонками, меня не устраивает и я не собираюсь позволять им это сделать.

Я быстро освободился от этих очень неприятных мыслей при помощи смеси из напитков, доставленных мне Гидротом, после принятия их мир выглядит куда привлекательнее!

Я заказал себе отличный завтрак, после которого готов играть свою важную роль.

На меня надели наручники и повезли на Боз-стрит. Там ко мне подошел флик, взял меня под руку и повел к месту для обвиняемых.

В зале суда было много народа, так как лондонцам интересно было посмотреть на этого бандита, о котором писали все газеты. На скамье свидетелей я увидел Херрика, Гидрота и Ларри Мак Фи. У всех были очень строгие лица. Я также заметил юрисконсульта посольства, который сидел рядом с ними. Я смотрел на всех этих парней с самым неприязненным видом, как это делают в фильмах гангстеры, и только что не плевал в их сторону.

Итак, сеанс кино продолжается. Встал какой — то парень и стал говорить, что я совершенно жуткий тип, хуже меня им в лапы еще никто не попадался. Когда он кончил, все решили, что я научился своему ремеслу у Аль Каноне, а на скамейках люди готовы были поверить, что сейчас я вытащу автомат из своей ушной раковины.

Магистр, как здесь называется судья, ничего не говорит, только слушает. Он сидит на кончике кресла, наклонив голову, спокойный и невозмутимый, и так как никто не кричит, как это бывает у нас в США, ему не приходится пользоваться своим молотком, чтобы восстановить спокойствие.

В конце концов этот парень сел, а те двое, что арестовали меня на Джермен-стрит, свидетельствовали в том, что я ношу револьвер, и что он был при мне в момент задержания. После этого стал адвокат, которого наняла Конни, и который сидел рядом с Кранцем. Он делал все, чтобы обелить меня и нанес обвинению серьезный удар.

Прежде всего он сказал, что те 15 тысяч долларов, что я обменял, — я обменял открыто, а если бы я знал, что эти деньги краденные, то в банк бы их не понес. Он добавил, что я совсем не гангстер, а просто жертва обстоятельств, и несмотря на то, что обстоятельства против меня, я просто деловой человек, хорошо известный в Канзас Сити. Что я приехал сюда поправить здоровье, и что если я ношу оружие, — то это еще ничего не значит, потому что, как все это знают из газет, в США ношение оружия — самая обычная вещь. Он сказал, что несмотря на то, что у меня при себе не было разрешения на право ношения оружия, такое имеется у меня в США, и оружие мне нужно для самозащиты, так как мне угрожали много раз.

Он добавил, что ни в коем случае не против того, чтобы меня отправили в США, так как моя единственная мечта вернуться на родину, чтобы опровергнуть обвинения, выдвинутые против меня.

Тип, который выступал в мою защиту, сказал в заключение, что на время выполнения формальностей, связанных с моим отъездом в США, меня можно было бы выпустить из тюрьмы под значительный залог при условии, что я буду каждый день являться в полицию для регистрации.

Судья обратился к Херрику с вопросом, не возражает ли он насчет освобождения меня под залог, и тот ответил, что возражений не имеет, если сумма будет достаточно велика.

Судья объявил, что согласен меня освободить, если за меня будет внесен двойной залог — десять тысяч фунтов.

Кранц вскочил и заявил, что все будет немедленно улажено.

После этого меня повели в канцелярию, где мне пришлось заполнить целую кучу бумаг. Потом появился Херрик и строго заявил, что я каждый вечер должен являться на Каннон Ров, в противном случае меня арестуют повторно и более уже не выпустят под залог.

Я поблагодарил и вышел. У подъезда я увидел машину, в которой сидела Конни. Она сделала мне знак и улыбнулась. Я подошел к ней.

— Ну, Лемми, — сказала она — садись сюда. Я должна заметить, что ты причинил нам немало забот и неприятностей, и не возражай, что ты теперь сможешь ускользнуть от нас.

Я засмеялся.

— Во всяком случае, вам это стоило десять тысяч билетов по тысяче фунтов, чтобы вытащить меня оттуда, моя дорогая Конни. А в настоящий момент я хочу выпить. На этот случай у меня ничего нет, так как там парни все забрали и отдадут только завтра.

— Хорошо, Лемми, мы устроим это. Но нам нужно отсюда поскорее убраться.

Конни повела меня в ресторан на Пикадилли. По дороге она ничего особенного мне не говорила, но глядя на нее, я подумал, что она необыкновенно мила и спокойна для девицы, разыскиваемой за похищение и убийство законной жены Бонни Малоса.

Во время чаепития, когда я болтал обо всем, что мне приходило в голову, Конни наконец решила поставить точки над "и".

— Выслушай меня внимательно, Лемми. У меня был долгий разговор по телефону с Сигеллой насчет тебя, и несмотря на то, что ты считаешь его нечестным типом, он отлично понял твою позицию. То, что ты говорил, это по существу правда. Ты сам занимался делом похищения Миранды, и тебя вынудили работать на других. Короче, ты пытался обмануть Сигеллу, но он тебя опередил, и вовсе на тебя за это не сердится. Мы держим Миранду, и старый ван Зелден должен будет раскошелиться. Мы готовы ко всему. Ты знаешь, что стоишь того, чтобы тебя продырявили, и если бы речь шла о другом, а не о тебе, Сигелла бы сделал с тобой то, что ты заслужил, и никого на свете это не обеспокоило бы. Но он считает, что ты замечательный парень. У тебя в голове имеются мозги, и действовать вы должны вместе, а после окончания дела Миранды вы двое будете вне всякой конкуренции.

— Скажи-ка, Конни, — начал я — ты не возражаешь против того, чтобы сменить пластинку, потому что ты начинаешь усыплять меня своими колыбельными песенками.

Ты хочешь заставить меня поверить, что твой дружок сделал все, чтобы меня вызволить из тюрьмы, просто так, ни за что, ни про что, так как можешь поверить, он не увидит больше своих сорока тысяч долларов, потому, что у меня есть намерение воспользоваться ими для себя, как только представится такая возможность. Я уже сыт по горло их тюрьмой. Мне не очень все это нравится.

— Не жалуйся, ведь ты сам посадил себя туда — сказала она. — И сначала мы хотели тебя там оставить, но ты прав в одном: Сигелла в тебе нуждается. К то, что он хочет, чтобы ты сделал, я советую тебе исполнить не столько для него, сколько для себя самого.

Потом она рассказала мне про документы. Судя по ее словам, когда Лотти проникла в комнату через окно, там находился Сигелла, который спорил с Малосом и некоторыми другими членами своей банды по поводу того, что следует делать, а бумаги лежали перед ним на столе.

Окончив разговор, он сложил документы в бумажник, и все направились к двери. Малос, Конни и Сигелла выходили последними и, выходя, оглянулись. Лотти в этот момент влезла в окно. Она сразу же начала стрелять, но целилась плохо, и все пули прошли мимо цели. Ей удалось схватить бумажник и выбросить его в окно. Бонни, у которого быстрая реакция и верный глаз, бросился плашмя на пол и всадил в Лотти две пули. Она пыталась сопротивляться и сделала несколько выстрелов, но была в таком плохом состоянии, что все выстрелы пропали даром, в то время как Бонни несколькими выстрелами покончил с ней. Пытались искать Боско, но тот был уже далеко.

— Вот и вся история. Что касается бумаг, то они довольно компрометирующего свойства… Должна сказать тебе, Лемми, — продолжала она, что и твое имя есть в этих бумагах, и тебе будет горячо, если их найдут.

— Дальше? — спросил я, соглашаясь с ней кивком головы.

— Лемми, не прикидывайся ребенком. Где бы не прятался Боско, он прочтет в газетах, что тебя выпустили из тюрьмы, и придет тебя повидать, потому что не имеет ни денег, ни крова, но они есть у тебя. Передав тебе бумаги, он мог бы надеяться, что ты договоришься с Сигеллой в интересах вас обоих. Он знает, что Сигелла дорого заплатит за эти документы.

— Это убеждает — кивнул я, — а затем?

Она взяла сигарету из моего портсигара, который лежал на столе, закурила и посмотрела на меня сквозь дым.

— Послушай, нам всем надо убираться отсюда. Все устроено, все предусмотрено и все выверено до минуты. Но прежде чем уехать, мы должны забрать эти бумаги. Они необходимы нам, значит необходим Вилли. План таков: ты возвращаешься на Джермен — стрит, и совершенно очевидно, что в течение дня Боско тебе позвонит. Ты пригласишь его к себе вечером. Он принесет бумаги. А потом — детская игра. Как только ты узнаешь время, когда он придет к тебе, позвонишь мне по телефону, уберешь его, заберешь бумаги, а я поблизости от твоего дома жду тебя в машине. А завтра утром ты, я, Миранда, весь бизнес — все будет в укромном уголке Корсики. И если ты проделаешь свою работу аккуратно и тихо, если будешь вести себя, как следует, отхватишь миллион. Так сказал Сигелла.

Я посмотрел на чашку чая, отпил глоток, потом взял за руку Конни.

— Да, — сказал я ей.

Вскоре я попрощался и отправился к себе на Джермен-стрит. Конни дала мне номер телефона, чтобы я мог позвонить ей, когда объявится Боско.

Дома меня ждал небольшой пакет. Внутри мой револьвер и записка от Херрика. Предусмотрительный парень! Он говорил мало, но когда говорил, то всегда дело. Он писал, что в ванной я найду телефон прямого провода, соединяющего меня прямо со Скотланд-Ярдом. Это я называю быстрой работой, которая может очень помочь мне в моем положении.

Я немедленно известил его по этому телефону о моем разговоре с Конни. Мы условились о дальнейших действиях.

Вилли Боско будет выпущен из тюрьмы. Бумаги ему отдадут, и он, как только выйдет, сразу позвонит мне. Я приглашу его к себе поздно вечером. Когда он придет, то получит соответствующие инструкции. Я поделился с Херриком своими мыслями о том, что для меня и Миранды все это может плохо кончится. Он заверил меня, что не надо расстраиваться, все предусмотрено, люди в машине с радиостанциями наготове, летучие бригады тоже. Гидрот, Ларри Мак Фи и он будут находится в отряде. Все будет нормально.

После разговора с ним я принял душ, прикончил флягу Гидрота с виски, которое было очень приятным, и в этот момент на конце провода объявился Вилли Боско.

Он начал с того, что забросал меня целой кучей вопросов, но я сказал ему, что он должен поменьше говорить и делать то, что ему поручат, иначе у него много шансов гнить в морге и очень скоро. Я сказал, что он должен прибыть ко мне в одиннадцать часов вечера пешком по Гефетс-авеню и Пикадилли Циркус, так, чтобы было видно, что он идет ко мне.

Он согласился, и я отправился немного вздремнуть, так как чувствовал, что мне предстоит очень напряженная ночь.

В восемь часов я позвонил Конни и передал ей наш разговор с Боско в своей интерпретации, сказав также, что Вилли, располагая бумагами, намерен позвонить в Нью-Йорке приятелю Сигеллы и потребовать приличный выкуп, в противном случае с этими бумагами можно прогуляться к американскому посольству.

— Я ответил Вилли — продолжал я, — что это хорошая мысль, и что мы держим Сигеллу, и он остался очень доволен собой. Я займусь им, как только он появится, а потом надо устроить так, чтобы я мог быстро улетучиться.

— Не беспокойся насчет этого, Лемми, — ответила она. — Добывай бумаги. В котором часу ты закончишь дело?

Я ответил, что это не займет много времени, и думаю, что буду в ее распоряжении в одиннадцать часов пятнадцать минут. Она ответила, что в это время будет находиться на Реджен-стрит, ехать будет медленно и рассчитает так, что на угол Джермен — стрит прибудет в одиннадцать часов пятнадцать минут. Если меня там не окажется, она сделает круг и появится там снова через несколько минут. Она отлично все изучила. На углу Реджент-стрит и Пикадилли есть светофор, и она устроит так, что машина остановится перед красным светом, что позволит мне сесть в машину в этом месте. Ее машина, темно — зеленая У-8, с черными крыльями.

Я ответил, что все понял, и что в одиннадцать пятнадцать буду на углу Джермен-стрит. Как только она повесила трубку, я пошел в ванную комнату, позвонил Херрику и дал описание машины Конни. Потом вернулся в постель, так как, кажется, имел уже честь доложить вам, что кровать — замечательное изобретение.

Я встал немного позже десяти и распорядился, чтобы мне принесли бифштекс огромной величины. Уничтожив его, я стал одеваться, подмышкой повесил футляр с «люгером», хотя думал, что револьвер вряд ли мне понадобится.

В одиннадцать часов пять минут появился Вилли Боско. У него с собой был портфель, внутри которого лежали бумаги, которые были уже сфотографированы.

Я угостил его виски и сказал, чтобы он отсюда не двигался до тех пор, пока за ним не придут флики. Я сказал ему еще, что говорил о нем с Гидротом на тот случай, если со мной произойдет маленькая неприятность. Гидрот устроит так, что им займутся, когда он вернется в США, и он отделается двумя или тремя годами. Вилли поблагодарил меня. Я проговорил до одиннадцати часов шестнадцати минут. Я достал лезвие бритвы, поранил палец Боско и его кровью вымазал себе левую манжету. В заключение я попрощался с ним и посоветовал не заснуть над виски, взял бумажник и ушел.

Я направился на Джермен — стрит в сторону Реджент-стрит не спеша, раздумывая на ходу. Все задуманное кажется мне очень рискованным, но я не вижу другого способа провести это дело. Если бы кто-нибудь предложил мне другой способ, я воспользовался бы им с удовольствием.

Ну углу Джермен — стрит я остановился и стал ждать у края тротуара. Через две или три минуты ко мне подъехала темно — зеленая «У-8». Я узнал Конни, сидящую за рулем. Кроме нее в машине никого не было. Она ехала впереди какого-то автобуса, замедлила ход, и машина пошла со скоростью двигающегося шагом мужчины. Открылась дверца, и я сел в машину рядом с Конни. Зажегся зеленый свет, она нажала на педаль и повернула в сторону Пикадилли.

— Итак, Лемми, — сказала она, и я заметил, как она посмотрела на край моей манжеты, а у Конни глаза острые, — я вижу, что бумаги у тебя. Тебе трудно пришлось?

— Подумаешь! — ответил я. — Все прошло неплохо. Когда я его ликвидировал, то сложил пополам и засунул в один шкаф — чемодан; я уверен, что его не скоро найдут. Вот так! А теперь скажи, куда мы направляемся? — спросил я, и так как мне показалось, что мы едем в направлении апартаментов на Кнайтс Бридж.

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Мы навестим Миранду. Девочка сейчас находится недалеко от Оксфорда. Там же и Сигелла с десятком своих парней. Сегодня вечером мы отправляемся на самолете.