"Черная багама" - читать интересную книгу автора (Чейни Питер)

Глава восьмая

Не успела Тельма Лайон позавтракать, как зазвонил телефон. Она встала, сняла салфетку и не спеша направилась к нему. Звонок мог значить все. Или ничего.

Тихий, типично материнский голос спросил:

— Миссис Лайон? Я — миссис Велингтон. Может, вы обо мне слышали, может нет. Лучше я напомню. Кажется, как-то давно я вам писала. Не помните? Я была в Лондоне и готовила описание особого вольера. Помните, меня интересовали птицы семейства перепелиных? Я говорила тогда, что у меня необычная коллекция.

Тельма протянула:

— Да… Может быть, вы как-нибудь приедете и мы поговорим. Думаю, мне это интересно.

— Я предпочла бы поскорее, — сказала миссис Велингтон.

— К скольки вы доберетесь, миссис Велингтон? Сейчас половина одиннадцатого.

— Я уже почти здесь, — ответила миссис Велингтон. — Я говорю из автомата за углом.

— Прекрасно, если вы так близко, я жду вас.

Тельма повесила трубку и позвонила в колокольчик.

— Передай мистеру Айлесу, — велела она служанке, — что у меня с утра важные дела, и я хочу побыть одна. Скажи, что буду счастлива видеть его на ланче, но не раньше. Поняла?

Служанка кивнула и вышла.

Тельма подошла к камину, взяла с полки пудреницу и припудрила носик. Внутри поднималось смутное раздражение. Никогда раньше, какую бы специфическую работу для мистера Квейла она не выполняла, он не вмешивался и не давал указаний — всегда считалось, что агент начинает и заканчивает работу самостоятельно. Она пожала плечами. С мистером Квейлом никогда нельзя загадывать наперед, что само по себе и неплохо.

Она закурила. В общем и целом, у Квейла верная система. Ты знаешь ровно столько, сколько необходимо — если не доходишь до остального сам, и иногда ты даже знаешь, что делаешь. Она перешла на эту ступень. Она знала. И недоумевала, почему Квейлу неймется.

Через три минуты пришла миссис Велингтон. В розовом ситцевом платье выглядела она очень мило и очень консервативно. Тельме она понравилась.

— Будьте добры, садитесь. Не желаете сигарету, кофе? Или чего-то еще?

— Нет, дорогая, спасибо. Я только сделаю, что нужно, и пойду. Понимаете, я здесь только на два дня — максимум три — и хочу увидеть как можно больше, пока не объявят посадку на мой рейс.

— Так вы сразу возвращаетесь в Англию?

— К сожалению, да. Здесь так мило, и я бы осталась еще, но… — она повела плечами, — наш работодатель, назовем его так, загрузил работой.

Тельма улыбнулась.

— Метко сказано.

Миссис Велингтон села.

— Думаю, я все же покурю. И потом скажу конкретно, в чем дело.

Она в точности повторила послание Квейла. Тельма заметила:

— Похоже, он теряет терпение. Скажите, я отвечу, как положено. Как вы думаете, он считает, что я теряю время?

— Не знаю, — сказала миссис Велингтон, — но сегодня рано утром я виделась с мистером Гвельвадой. Он прилетел в безумное время — полшестого утра. Одному Богу известно, как он выбрался с Черной Багамы. Подозреваю, зафрахтовал самолет.

Тельма, прислонившись к каминной полке, внимательно разглядывала тлеющий кончик сигареты.

— Что вы думаете об Эрнесте Гвельваде? — спросила она. — Я слышала о нем, но не имела чести быть знакома.

— По-моему, он довольно интересен, дорогая. Немного маловат ростом и чуть полноват, но прелесть. Дает почувствовать себя персоной и вдруг — пустым местом. Мне постоянно было с ним неуловимо неуютно. У него очень острый ум. Кажется, он знает наперед, что вы скажете и как он отреагирует. Наверное, с ним будет легко работать.

— Да? Так мне придется с ним работать? — спросила Тельма.

— Да, командовать будет он. Но, думаю, проблем не возникнет при условии, что вы будете слушаться и не станете с ним спорить. Он встретится с вами сегодня вечером. Сказал, что приехал сюда присмотреть квартиру. Мы общались только полчаса, а потом, вероятно, он пошел сюда. Когда вернулся, то сказал, что будет около девяти; зайдет через французское окно в гостиной. Он не хотел бы сталкиваться с прислугой.

— Вот как… — Тельма подумала, что мистер Гвельвада ей не понравится.

Миссис Велингтон встала.

— Ну, дорогая, я побежала. Желаю удачи, — она вздохнула. Мне часто хочется знать, что произойдет, но не выходит, а женщин это так огорчает, правда?

— Женщин огорчает все, миссис Велингтон, — Тельма протянула руку. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно. Люблю новых людей. Ну, до свидания, дорогая. Не беспокойтесь, не провожайте. Я настолько привыкла появляться и уходить, гадая, появлюсь ли здесь опять — вы понимаете… Мои командировки настолько нерегулярны… О, вот еще, дорогая. Насчет этого джентльмена, мистера Айлеса… Мистер Гвельвада сказал, что его следует как можно быстрее спровадить на Черную Багаму. Мистер Гвельвада перехватит его там и сам им займется.

— Интересно, что он хотел этим сказать.

Миссис Велингтон пожала плечами.

— Ой, не знаю. По мне, самые обычные слова.

— Вы так считаете? Все зависит от того, что мистер Гвельвада подразумевает под словом «заняться», правда?

Миссис Велингтон не ответила, любезно улыбнулась и ушла.

Айлес пришел как раз к ланчу. Он вышел на лужайку через французское окно столовой. Тельма сидела на скамеечке и читала.

Айлес весело спросил:

— Ну, как настроение? Чудесная погодка, верно?

Она кивнула.

— Да… но меня погода не интересует.

Он подтащил скамеечку и сел рядом.

— Вас что-то беспокоит, Тельма?

Она кивнула.

— Истинная правда. Давай начистоту. Я волнуюсь за малышку Стейнинг. С каждым днем, который она проводит на этом мерзком острове без присмотра, я боюсь все больше и больше.

— Понимаю… Значит, мне нужно с этим что-то делать?

— Думаю, нужно, Джулиан. Я хочу, чтобы ты сел на полуденный рейс. Действуй, как мы условились. Возвращайся в «Леопард». Наплети небылиц про отсутствие. У них, скорее всего, свой взгляд на события. Потом отправляйся к комиссару. Расскажи ему нашу историю. Поставь себя с ним правильно.

Он протянул:

— Это труда не составит. Если они действительно взяли другой след, то вряд ли станут сильно мне досаждать. А потом что мне делать?

— Что-нибудь да произойдет.

Айлес улыбнулся.

— Знаете, ничто не сдвинется с места, пока не дашь пинка. Вам не кажется недурной идея повидаться с этой девочкой? Может быть, уговорить её вернуться в Англию?

Она задумчиво протянула:

— Может быть. Но сейчас я не хочу, чтобы ты делал что-нибудь подобное. В любом случае, не хочу, чтобы ты встречался с ней до моей команды.

— Прекрасно, — ухмыльнулся он. — Не знаю, почему я такой ужасно хороший с вами, почему безоговорочно подчиняюсь подобным инструкциям. Интересно, чтобы бы мне посоветовал делал Вэллон, окажись он тут.

Она улыбнулась.

— Я абсолютно уверена, Джулиан, будь он тут, велел бы слушаться меня. В конце концов, я клиент. Считается, что «Ченолт» работает на меня.

Он кивнул, продолжая улыбаться.

— И мне это нравится. Но вы странная, Тельма. Я достаточно много бывал с вами последние два — три дня, но когда пытаюсь подытожить все, что знаю о вас, итог неутешительный.

Она рассмеялась.

— И ты решил, что я та таинственная женщина, которая всегда играет такую важную роль в жизни частного детектива?

— Я решил, что вы чертовки загадочны — и очень привлекательны.

— Спасибо, сладкий мой. Я так понимаю, ты летишь дневным рейсом?

Он кивнул.

— И буду на Черной Багаме в четыре тридцать. Может, вы прилетите, когда примете решение насчет девчонки? Вам нечего бояться, ведь там буду я.

— Я не боюсь, Джулиан. Если надо будет прилететь, я прилечу.

Он встал.

— Хорошо, я пошел. По-моему, очень любопытный случай с этой мисс Стейнинг. Хотелось бы мне знать, чем все кончится.

— На твоем месте я бы не беспокоилась, — сказала она. Игра стоит свеч — или нет?

Они рассмеялись.

— Перед уходом не хочешь глотнуть?

Он покачал головой.

— Если я не уберусь отсюда побыстрее, я потащу вас в постель. Так что я пошел.

— Неплохая идея, Джулиан. Но не думаю, что сейчас мне понравится заниматься любовью. До свидания. Удачи. Надеюсь, скоро увидимся.

Проходя через столовую, он оглянулся, движимый смутной надеждой на прощальный поцелуй.

Гвельвада стоял на дальнем краю лужайки и слушал музыку, восхищаясь бликами лунного света на листве и цветах. Потрясающая картина, — думал он, — а музыка вообще выше всяких похвал.

Он пожал плечами, медленно пересек лужайку, тронул ручку французского окна. Не заперто. Он толкнул створки, шагнул в комнату и остановился на пороге в своем белом, с иголочки, смокинге, любуясь великолепным зрелищем.

Она не сразу его заметила, потом встала из-за фортепиано и вышла на середину комнаты. Взгляд Гвельвады оценивающе прошелся по ней с головы до ног. Утонченный вкус. Шифоновое вечернее платье кремового цвета. Облегающий лиф. Волнами спадают складки широкой юбки. Белые плечи драпирует шарф в тон платью. Большая бриллиантовая заколка, бледно-желтые туфельки на высоком каблуке усыпаны блестками горного хрусталя. А темные великолепно уложенные волосы прекрасно дополняли очаровательную картину.

Он сказал:

— Хочу заверить, миссис Лайон, что при виде вас я убедился, насколько умен ваш уважаемый босс. Мать моя… вот это да! Никогда в жизни не видел женщины такой совершенной красоты, клянусь!

Она улыбнулась.

— Мистер Гвельвада, полагаю?

Он вошел в комнату.

— Весь к вашим услугам. Все, что есть у Эрнеста Гвельвады — у ваших ног, мадам.

— Очень мило, — в голосе мелькнула нотка сарказма. — И что же у мистера Гвельвады есть?

Он пожал плечами.

— Боже упаси говорить о себе, но я не лишен некой изюминки. У меня безошибочный глаз, отточенный инстинкт и, осмелюсь сказать, один из самых изворотливых умов. Кроме этих, у меня есть другие достоинства, которые вы, без сомнения, обнаружите при более основательном изучении.

Она засмеялась.

— Включая скромность, мистер Гвельвада?

— Ну конечно. Мужчине невозможно являть миру картину такого героизма и не быть при этом скромным. Мне кажется, продолжал он, — что я уже давно вас знаю. Я буду звать вас Тельмой. Меня зовут Эрнест. Очень часть люди зовут меня Эрни, потому что очень меня любят.

Она снова рассмеялась.

— Замечательно, Эрни. Кстати, не хотите выпить? И кто будет говорить — вы или я? Вам известно что-нибудь о работе, которой я занимаюсь?

— Нет…, — Гвельвада вернулся к французскому окну и аккуратно закрыл его. — Я так понял, что вы какое-то время живете здесь и уверены, что в стенах нет микрофонов, а у слуг — чутких ушей?

— Можете быть спокойны. Что будете пить?

— Да, это самый важный вопрос, Тельма, потому что первый тост я подниму за вашу красоту, ваш ум и за вас саму. Вы невыразимо очаровательны. Так что бокал должен быть большим — большой, холодный бокал рома. Это будет восхитительно.

— Хорошо, — она подошла к бару и смешала большую порцию «Куба либре».

Гвельвада восхищался ловкостью её движений. А как очаровательно мерцали кольца на её пальцах в полутьме!

Вскоре она принесла бокал, и он тут же поднял его.

— Ваше здоровье и ваш успех, Тельма. И давайте сядем.

Она села в широкое кресло напротив. Сел и Гвельвада, и хлебнув ещё глоток. Глаза его, с виду добрые и нежные, внимательно оглядывали её поверх бокала.

— Сначала говорю я, потом вы. Устраивает?

— Да, — согласилась Тельма. — Но одно я скажу. Я не знаю, говорили вы с мистером Квейлом о моем задании или нет, но если он недоволен…

Он перебил, подняв руку и щелкнув пальцами.

— Это не так. Ну как можно быть вами недовольным, Тельма? Поверьте, о вашей миссии я ничего не знаю. Конечно, о вас я слышал. Вы работаете на Квейла. Давно и успешно. Но наступает момент в жизни женщины, особенно в этой специфической профессии, когда влияние мужчины, скажем, благотворно. Понимаете, милая?

— Да, прекрасно понимаю.

Гвельвада допил бокал и встал.

— Если позволите мне сделать ещё порцию этого восхитительного напитка, я перейду к делу.

— Конечно.

Гвельвада отошел к бару и принялся смешивать коктейль.

— Квейл отправил меня на Черную Багаму потому, что совсем недавно погиб при таинственных обстоятельствах агент по имени Сэндфорд, работавший на острове. Его считали пьянчугой. Время на острове он проводил в праздных шатаниях. Ну, многие агенты прячутся за масками пьяниц и развратников. Часто это прекрасно срабатывает. Люди свободно говорят при пьянице и осторожничают при трезвом. Не думаю, что в момент гибели Сэндфорд был трезв.

Она кивнула.

— Понимаю.

— Он вывалился из рыбацкой лодки, — продолжал Гвельвада. И его сожрала акула. Но поймите, Сэндфорд был опытным рыбаком. Есть вероятность, что он был под воздействием наркотиков; что оказался на лодке, потому что думал скрыться на время с острова. Может — кто знает, — он пожал плечами, кто-то за ним охотился. Ему нужно было время на раздумье. Я поехал на Черную Багаму попытаться разобраться. Приехал, подышал местным воздухом, нанес пару визитов. Нашел парня с той самой лодки — по имени Меллин — который подтвердил, что смерть не была случайной. И у меня проснулись подозрения. Я собирался делать дальнейшие шаги, когда меня сорвала записка курьера Квейла — миссис Велингтон — с которой вы уже знакомы. Ведь так?

— Совершенно верно, — кивнула Тельма. — Я нашла её очаровательной.

— Так и есть, — согласился Гвельвада. — Она милая. Мы зовем её путешественницей, потому что она нигде не задерживается больше недели. Квейл не дает ей покоя, скажу я вам. Я приехал к ней, и она поведала мне историю, которая попала к Квейлу через «Ченолт» и Скотланд-Ярд. Ее переслали ему чисто по привычке. Это история вашего визита в «Ченолт» и поручения человеку по фамилии Айлес, который отправился на Черную Багаму, чтобы вытащить оттуда эту обаяшку, — он улыбнулся, эту безрассудную красавицу мисс Стейнинг. Знаете, Тельма, думаю, Айлесу трудно будет с ней справиться. Я недавно её видел, и она была в стельку пьяна. Дошла до той стадии, — он махнул рукой, — когда уже ничто не кажется важным — даже беседа с Эрнестом Гвельвадой.

Следующее, что мне сообщили — Айлес по прибытии на остров каким-то образом влип в убийство молодого человека — Хуберта Гелерта. Моя задача — вытащить Айлеса. Сейчас мне стало ясно, что вы использовали Айлеса и «Ченолт» для своих личных целей; рассказали им сказочку — какие мы в нашем-то деле мастера рассказывать, когда нужно добиться желаемого эффекта. Теперь, Тельма, рассказывайте все как есть.

Гвельвада поправил складки на брюках, откинулся на спинку, поставил бокал на столик, вытащил из кармана изящный красно-белый портсигар, закурил и расслабился.

— Рассказывайте, Тельма. У меня зреет идея, которая целиком зависит от вашего рассказа.

— Почему вы так считаете?

Он развел руками.

— Подумайте сами, дорогая, я знаю о вас достаточно. Вы считаетесь великолепным агентом. Я знаю о ваших военных заслугах. Не думаю, чтобы когда-либо раньше вы работали с мужчиной. Так что, когда Квейл наказал мне найти вас и взять управление операцией на себя, я понял, что, во-первых, это чрезвычайно важно, и во-вторых, что у вас проблемы. Догадка верна?

Она кивнула.

— Абсолютно, Эрнест. Вот история в двух словах. Главный виновник всего не Виола Стейнинг, а её брат, молодой ученый Джон Стейнинг. Он работал в секретной области ядерной энергетики. Вы в курсе?

— Знаю, — фыркнул он. — Атомные бомбы, водородные — всеми этими штучками мы угрожаем собственному существованию — как это ужасно! — На его лице появилось выражение комического ужаса. — Подумайте только, даже Гвельвада не может спорить с атомной бомбой! Но продолжайте.

— Джон Стейнинг сделал несколько открытий, которые считал очень важными, или у него были бумаги, которые он считал важными. Об этом узнал кто-то со стороны и начал его обрабатывать. Вы знаете, у них иногда странные методы…

Гвельвада зловеще кивнул.

— Знаю я их методы.

Она продолжала:

— Хорошо. Стейнинг был непоколебим в своей преданности работе и людям, на которых работал. Несомненно, он видел опасность. Он исчез, и бумаги с ним вместе. Так было, когда Квейл впервые влез в это дело. Один из агентов Квейла, который работал в паре с Сэндфордом, напал на след Стейнинга. Тот вел на один из Багамских островов. Когда агент туда добрался, Стейнинг был уже мертв.

— Уже интереснее. Как он умер?

Тельма пожала плечами.

— Официально — самоубийство! Застрелился, но при странных обстоятельствах.

— Вы хотите сказать, что его могли убить?

Она кивнула:

— Так все и подумали. Либо нервы его были настолько измотаны, что он решил застрелиться, либо это сделали за него. Главное, что исчезли бумаги.

— Понимаю. Их забрали?

— Не думаю, — она покачала головой. — В день своей смерти он отправил письмо сестре Виоле. Даже более чем письмо — бандероль. Решили, что предчувствуя конец, каким бы он ни был, он все отправил сестре.

— А! Теперь начинаю понимать. И вас натравили на нее?

— Верно, меня приставили к Виоле Стейнинг.

— Все становится не место. Вас направили на Черную Багаму. Там уже действовал Сэндфорд. Теперь ясно. Квейл мог поручить Сэндфорду присматривать за вами — его обычная привычка. Они это поняли и добрались до Сэндфорда раньше. Скажите, дорогая, как успехи с Виолой?

— Никак. Виола очень славно проводила время, но более или менее блюла себя, пока не узнала о смерти брата. Понимаете?

— Понимаю. И ещё это письмо!

— Верно, — кивнула Тельма. — Или из-за смерти брата, или из-за крайней важности этого письма, но она сломалась. Запила. И выкидывала такие номера! Я решила сделать единственное, что смогу — вытащить её с острова. Вернуть её в Англию и присматривать, пока не сможем что-либо из неё вытянуть.

— Понимаю… понимаю…, — Гвельвада смял сигарету и взялся за бокал. — Складывается вполне ясная картина. Очень интересно. Я рад быть её частью.

— Приятно слышать, Эрнест. Надеюсь, и дальше так пойдет.

Он пожал плечами:

— Жизнь, моя милая, состоит из черных и белых полос. Если мы восхищаемся хорошим, то не должны ворчать на плохое. Но продолжайте. Это захватывает.

— Я вернулась в Майами. Тут давно была моя штаб-квартира. Я знала, что бесполезно везти Виолу Стейнинг силой. И мне категорически нельзя близко с ней сходиться.

— Правильно. Кто знает, и вас могла сожрать акула, — он мило улыбнулся. — Хотел бы я быть на её месте. Но вы правы. И вы придумали план?

— И я придумала план. Вернулась в Англию, нашла миссис Стейнинг. Сказала, что лучше бы Виоле вернуться в Англию к мамочке. Заверила, что сделаю все, чтобы её убедить. Другими словами, обеспечила себе готовую отмазку. Потом пришла в «Ченолт». Когда-то я была знакома с Джоном Вэллоном, и он вполне подходил. Наплела историю о нехорошей Виоле Стейнинг. Вэллон поверил, и сперва я думала, что и Айлес тоже. Сейчас я думаю, что Айлес не верит.

— Ага, — кивнул Гвельвада. — Это хуже всего. И что с Айлесом?

Она улыбнулась.

— Я скормила ему другую историю, Эрнест — более захватывающую. Запутавшись в убийстве Гелерта, он сбежал в Майами. Он умен, этот Айлес. Сначала я пыталась вытурить его отсюда: поняла, что пользы от него уже не будет. Наняла местного детектива — гориллу по имени Джек Карно — выставить его отсюда в Англию.

Гвельвада кивнул. Она продолжала:

— Не вышло. Айлес слишком хитер. Он явился сюда, и я использовала историю номер два. Предложила ему вернуться на Черную Багаму. Якобы очевидно, что полиция не подозревает его, потому что они не пытались связаться с американскими властями. Я сказала, что у бывшего любовника есть пара моих писем; что этот человек охмуряет Виолу Стейнинг ради её денег; что я не могу вмешаться, потому что иначе он станет меня шантажировать. Айлес поверил. И дневным рейсом вернулся на Черную Багаму.

— Ясно. Что он намеревается делать?

— Надеюсь, ничего. Я просила ничего не делать до моей команды.

— И вы думаете, он так и поступит? — спросил Гвельвада.

— Уверена. Похоже, он в меня влюблен.

Гвельвада согласился:

— Очень может быть. Почему бы и нет? Вы сказали, он умен. А какой мужик перед вами устоит, Тельма? Скажу по секрету, верьте или нет, но даже я — Эрнест Гвельвада — странно привязался к вам. Клянусь!

Она улыбнулась:

— Как мило!

— Отнюдь, — беззаботно отмахнулся Гвельвада, — это естественно. Такие красавицы меня всегда привлекают. Но продолжим… Если Джулиан Айлес будет торчать на Черной Багаме, если он умен и его непросто напугать, если он справился с вашим Джеком Карно, я запросто могу использовать его в качестве подставки.

— Возможно. Я слышала, Эрнест, что ваши методы иногда… ну, жестоки.

— А почему нет? Жизнь тоже часто жестока. Вы боитесь за Джулиана Айлеса?

Она протянула:

— Я бы не хотела, чтобы с ним произошло что-нибудь плохое, — без необходимости.

Гвельвада заверил:

— Тельма, я никогда не причиняю неприятностей без необходимости. Я бы выпил еще, может, присоединитесь? Выпьем за успех совместного дела. И я пойду. Я прибыл на маленьком быстром самолетике. Но он не вполне надежен. Мотор гремит, как консервная банка. Но все равно, путь недалек, и Эрнест Гвельвада всегда верит в милость Господню.

Она спросила:

— Легко ночью приземляться на Черной Багаме?

— Нет. Но в такую ночь, когда в лунном свете все видно, как днем, и с таким дурацким самолетом, вы либо приземляетесь нормально и где нужно, либо не судьба. Кроме того, — он перешел на таинственный шепот, — я не сказал, я считаюсь классным авиатором.

Она встала и направилась к бару.

Гвельвада попросил:

— На этот раз маленький самый сухой «мартини» — если можно.

Она рассмеялась.

— Это кем же нужно быть, Эрнест, чтобы пить «мартини» после рома!

Гвельвада пожал плечами.

— Никогда не думал о таких пустяках. Мне безразлично. Голова у Эрнеста Гвельвады крепкая.

Он встал, подошел к ней и взял бокал:

— Мадам, за наше смелое предприятие. У него, конечно, может быть только один исход — удачный.

Голос его стал серьезным.

— Вы продолжите развлекаться. Будете плавать, кататься на яхте, ходить на вечеринки. Но вы всегда будете в этой комнате в десять часов вечера, потому что с десяти до одиннадцати могу звонить я. Запомнили? А если я сказал — в десять, будьте добры быть пунктуальной. После одиннадцати вы птица вольная, но с десяти до одиннадцати будете сидеть у телефона.

Она кивнула.

— Ясно. А вы очень решительны, правда?

Гвельвада улыбнулся.

— Дорогая Тельма, разве вы этому не рады? Вы бы желали работать с мужчиной, который неуверен в себе? Будьте хорошей девочкой. Делайте, что говорят. И вы сделаете, потому что вы очень хорошая девочка.

— Допустим… Замечательно. Я буду ждать звонка. Удачи вам, Эрнест.

Гвельвада взял её руку, склонился над ней и мягко поцеловал.

— Однажды мне будет позволено поцеловать ваше плечо — и если мне повезет, дойдет и до губ. До встречи, Тельма. Мои наилучшие пожелания…

Он поставил стакан и исчез.

После его ухода Тельма долго стояла неподвижно. Как и многие другие, она начинала осознавать разрушительную сущность мистера Эрнеста Гвельвады. Потом пожала плечами и вернулась к фортепиано.

Гвельвада остановился уже на той стороне лужайки и с восхищением прислушался к аккордам. Потом, мурлыкая под нос, пересек патио и, держась в тени, вышел черным ходом. Только на обочине бульвара он остановился закурить.

И тут из тени прозвучал тихий голос:

— Мистер Эрнест Гвельвада?

Гвельвада не шелохнулся, защелкнул зажигалку и курил.

— Да? — спросил он.

— Отступите чуть назад. Я хочу поговорить. Меня зовут Вилли Фрим. Я агент Федерального Бюро Расследований.

— Ладно…

Гвельвада, будто в задумчивости, прошел пару шагов, вернулся и скрылся в тени.

Стройный мужчина лет тридцати стоял, прислонившись к стволу пальмы. Лицо его Гвельваде понравилось.

Фрим сказал:

— Ваш босс Квейл связался с Гувером, и к нам в штаб-квартиру Майами пришли инструкции. Мистер Квейл подумал, что вам может вдруг понадобиться наша помощь. Меня назначили работать с вами.

Гвельвада улыбнулся.

— Мой уважаемый босс заботится обо всем. Смешно то, что обычно он прав. Приятно познакомиться, мистер Фрим. Думаю, обо мне вы слышали, как и большинство людей вашей профессии.

Фрим усмехнулся.

— Еще бы! Я слышал, вы высокого о себе мнения, и обычно заслуженно. Ладно, а вот я.

Он сунул руку в карман и вытащил обычный кожаный бумажник с идентификационной карточкой агента ФБР.

Гвельвада посмотрел на нее.

— Мне этого достаточно.

— Если вы хотите поговорить, ниже по улице у меня стоит машина. Можем посидеть там. Я ждал вашего прибытия. Мы следили за самолетами с Черной Багамы. Когда этим утром вы появились в аэропорту, мне сообщили. Я сидел у вас на хвосте весь день. Думаю, нам неплохо было бы поговорить.

— Чрезвычайно разумно, и верьте или нет, друг мой, вы появились очень вовремя. Идемте в машину, покурим. Нам многое нужно обсудить.

— Идет. Сюда… — и они растворились в тени.