"Ветер времени" - читать интересную книгу автора (Оливер Чэд)

11

Напряжение последних часов лишило Дерриока последних сил. И пока остальные все еще стояли вокруг, пытаясь осмыслить его слова, антрополог погрузился в тяжкое забытье.

Окутанный мягкой тьмой, Дерриок грезил. Его сны Колрак назвал бы видениями, но в мозгу антрополога не угасала искорка сознания, и эта мысль была решительно отвергнута. Он даже слегка улыбнулся во сне, и окружающие недоумевали, что же могло показаться ему смешным после всего случившегося.

Сперва в его снах преобладало тщеславие, и это раздражало Дерриока. Он словно смотрел на себя глазами ребенка: герой, тяжело раненный в момент катастрофы, спасает товарищей благодаря мудрости, накопленной за долгие годы. В бредовом тумане Дерриок даже обрадовался. На самом деле он так и не стал по-настоящему крупным ученым и знал, что его считают сухарем. Приятно, что тебя наконец оценили, полюбили…

Потом эта картина исчезла, сменившись пляской формул, перемежавшихся образами многих стран и многих миров. Он увидел своеобразное животное, названное человеком, как бы в многостворчатом зеркале - повсюду немного разное и повсюду одинаковое. Зеркало было чуть-чуть кривым, но если бы удалось протянуть руку, коснуться его, потрогать…

Вдруг Дерриок почувствовал, что ему лучше. Безмерная усталость исчезла, тело обрело новые силы. Сознание прояснилось, и он увидел все вокруг с кристальной ясностью. Он был счастлив, очень счастлив, потому что еще так недавно не сомневался, что умирает, и все-таки ошибся. Он обрадовался, когда они покинули корабль, но постарался не показать виду. Ведь он не писатель и не священник, чтобы упиваться бодрящим ветром и запахами травы!

Но как ему хорошо! У этой планеты доброе, теплое солнце и у него совсем золотые лучи. Дерриок почувствовал, что их прикосновение исцелило его, как может исцелять только солнце. И тут они увидели на горизонте дым, а на следующий день услышали голоса, смех, крики. Его сердце забилось. Люди! Ему хотелось пойти к ним, подружиться с ними, попытаться понять их. Да, конечно, он будет собирать факты, статистические данные, но это - потом, это область рассудка. А сейчас ему нужны просто люди, и тени, колеблющиеся у костров, и свежее мясо, и питье - крепкое, опьяняющее.

И, может быть, именно здесь он найдет друга - мужчину или женщину, все равно, лишь бы хоть ненадолго почувствовать, что он не одинок. Ведь так давно умерла она, та, которая не должна была умереть, должна была жить вечно.

Он был счастлив, счастлив как никогда. Напиток был хорош, от него кружилась голова - Дерриок ощущал во рту вкус этой теплой влаги…

Через два часа после того, как Дерриок впал в забытье, у него началась агония.

Через три часа он умер.

Его смерть, тяжелая и мучительная, была лишена какой бы то ни было романтичности. Ни последних благородных слов, ни даже гордого достоинства.

Арвон и Колрак вынесли тело антрополога из корабля. Его похоронили рядом с Сейехи. После смерти Дерриока все испытывали гнетущую растерянность. Живому можно что-то сказать, для него можно что-то сделать, но мертвым нужно только молчание.

Дерриоку остался только ночной ветер под звездным небом, ветер, облетающий мир, который Дерриоку не суждено было узнать.

Солнце поднялось уже высоко. Арвон сидел на плоском камне, уютно ссутулившись, опершись подбородком на ладони. Ветерок, шелестевший в траве, был прохладен, но солнце приятно пригревало спину. В небе белели облачка, и когда они закрывали солнце, сразу становилось холодно.

Арвон поглядывал по сторонам, с удивлением сознавая, что ему уже много лет не было так хорошо. В сотне метров от него, в кругу опаленной земли и обуглившейся зелени, лежал корабль - исковерканный, утративший мощь. Через несколько лет от него, наверное, сохранится одна оболочка, а через сто лет и та исчезнет. Останутся только равнины, снежные пики гор и ветер.

И это, наверное, к лучшему.

Арвон ощущал непонятную радость просто от того, что он сидит под открытым небом, вдыхает чистый воздух и слушает живую долгую тишину, набегающую издалека. Его умиляли даже жуки, которые хлопотливо сновали в траве, занятые своими неотложными делами. Он был готов ко всему, что могло принести им будущее, и, более того, ждал этого с нетерпением.

Человек рожден не затем, чтобы жить в стальном цилиндре. Человек - это часть земли и неба, и его тело помнит о них, даже когда его разум устремляется через световые годы к звездным россыпям, одиночеству, опасностям и…

Арвон вдруг почувствовал, что грустит по родному Лортасу - слишком похожа была эта планета на Лортас, хотя их разделяла пропасть не только в пространстве, но и во времени. Однако грусть Арвона не была глубокой: Лортас подождет - ему придется подождать. Арвон не слишком гордился жизнью, которую оставил позади, - она была чересчур легкой, чересчур бездумной. Слишком много развлечений, слишком много женщин, слишком много ночей, неотличимых одна от другой. Любое наслаждение может приесться, он это испытал. А праздная жизнь однообразна, как ничто другое. Если бы отец давал ему поменьше и больше заставлял трудиться… но глупо винить отца.

Арвон с удивлением подумал: «Некоторые места на Лортасе почти ничем не отличаются от того, что я вижу вокруг. И у нас есть открытые равнины, душистый ветер, терпеливые камни. Неужели человек должен забираться так далеко, только чтобы найти самого себя?»

- Прелестно! - послышался чей-то голос. - Нас вытряхнуло на неизвестную планету, а вы тут спите.

Арвон очнулся от задумчивости и, подняв голову, увидел перед собой Нлезина. Лысина романиста уже чуть-чуть обгорела на солнце, глаза искрились.

Он уселся на соседний камень, но тут же пересел на другой, по-видимому, более удобный.

- Нас желает видеть Уайк, как только вы кончите грезить. Военный совет или что-то вроде. О чем вы тут мрачно размышляли?

- О разном. Но вовсе не мрачно.

- Я знаю. - Нлезин улыбнулся странной улыбкой - одновременно циничной и сочувственной. - Сейчас вам кажется, будто от катастрофы мы только выиграли.

- А разве нет?

- Это пройдет, - заверил его Нлезин. - Так приятно сознавать себя живым, что вы впали в эйфорию. Очень опасная болезнь. Вот погодите - когда здесь ударит мороз, вы однажды споткнетесь, и вдруг палец на босой ноге отвалится, как сухой сучок. - Он весело щелкнул пальцами.

Арвон кивнул.

- И все-таки странно: мне и в голову не приходило, что я способен испытывать такую радость - пусть даже недолго.

- Сейчас время наблюдать, сынок. О человеке можно многое узнать, подмечая, как он ведет себя при подобных обстоятельствах. Вот, например, Лейджер. Он - единственный среди нас, кто перепуган насмерть. Помяните мое слово, нам еще придется с ним повозиться. Уайк всегда и всюду остается самим собой. Хафидж, по-моему, оглушен случившимся. Ведь из нас только он один - настоящий звездоплаватель. Сейехи чувствовал себя как дома всюду, где были его машины, но для Хафиджа дом - это именно космос. Если кто-нибудь и выберется отсюда, так это будет он.

- А остальные? Црига, Колрак?

- Я еще наблюдаю за ними. Быть может, вы сами подскажете мне ответ?

Арвон покачал головой.

- Колрак кажется самым старым среди нас, а Црига моложе всех. Этим я и ограничусь.

- Крайности иногда труднее всего поддаются прогнозу, - заметил Нлезин, обращаясь скорее к самому себе. Затем он быстро вскочил на ноги и отряхнул одежду. - Пошли. Настало время выслушать Веское Слово Нашего Благородного Капитана.

И по залитой полуденным солнцем траве они зашагали к останкам корабля.

Они уселись в кружок на солнце - там, где корпус корабля заслонял их от холодного ветра. Рядом виднелись две свежие могилы, и не требовалось большого воображения, чтобы ощутить присутствие Дерриока и Сейехи.

Даже сидя на земле, Уайк, казалось, возвышался над всеми остальными. Он вовсе не отличался атлетическим сложением, но все равно приковывал к себе внимание - такая огромная энергия сквозила в нем. Он был словно тугая пружина, готовая развернуться при малейшем прикосновении. Уайк не только официально считался их руководителем, но и стал им на деле: он руководил ими, потому что был безжалостным - не тупым, слепым или жестоким, а просто железным до мозга костей.

Говорил Уайк:

- Вы все слышали, что сказал Дерриок. Он был специалистом в этой области, и он рекомендовал нам не оставаться здесь. Его доводы показались мне вполне убедительными тогда и кажутся такими сейчас. Однако, прежде чем принимать решение, нам необходимо обсудить несколько вопросов.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

- Во-первых: было ли у Дерриока достаточно данных для правильного заключения? Работа по необходимости проделывалась наспех, а у нас нет вычислительных машин, чтобы проверить его выводы. Он мог и ошибиться.

- И все-таки, Уайк, его предположения стоят больше наших, - возразил Нлезин. - Заметьте, я беспристрастен: прогулка в тысячу миль меня не очень привлекает.

Уайк слегка улыбнулся.

- Я согласен, что его оценка положения - лучшее, что у нас есть. Если мы решим попробовать вернуться домой, то можем последовать его плану. Да иного выхода и нет: вряд ли сюда в ближайший миллион лет попадет другой исследовательский корабль, а если это и случится, нас они все равно не найдут. Вы согласны со мной?

Никто не возражал.

- Хорошо. В таком случае нам надо решить очень простой вопрос: остаемся мы здесь или отправляемся на поиски ненаселенного материка, о котором говорил Дерриок? Конечно, все вы понимаете, что означает второе решение. Нам известно, как мало шансов, что этот мир сумеет достигнуть стадии космических полетов, хотя бы самого ее начала, - и уцелеть. Здешнюю цивилизацию должны будут создавать люди, а человек, как мы наблюдали во множестве миров, склонен уничтожать себя, едва он получает такую возможность. Таковы факты, и мы не можем их игнорировать. Если мы доберемся до этого материка, если даже останемся в живых, проспав несколько десятков тысячелетий, то весьма возможно, что проснуться нам предстоит среди радиоактивной пустыни. В этом случае дальнейшее понятно без лишних слов. Однако есть шанс, что мы так долго искали именно эту планету, что именно она составит нам компанию в нашей довольно суровой вселенной. Но шанс этот весьма относителен. Так стоит ли нам рисковать?

Первым ответил Црига, самый младший.

- Но ведь мы не обязаны спать так долго, правда? Я хочу сказать, что мы могли бы заснуть на пять или на десять тысяч лет - ну, сколько понадобится, а потом проснуться уже в цивилизованном мире, но еще не обладающем атомной энергией. Мы не вернулись бы домой, но могли бы создать себе новый дом сами. - Его глаза заблестели, и он продолжал увлеченно: - Мы тогда словно перенеслись бы назад во времени на нашем Лортасе, увидели бы своими глазами то, о чем приходилось читать в исторических книгах…

- Надо бы мне взяться за исторические книги, - заметил Нлезин.

- Об этом стоит подумать, Црига, - сказал Уайк, не обращая внимания на Нлезина. - И, конечно, вопрос не исчерпывается только…

- Еще бы! - прервал его Лейджер, внезапно оживившись. - Как это я сразу не подумал? Мы же можем просто остаться тут. Мы знаем уже, с чем имеем дело, верно? И здесь не так уж плохо, а? То есть ничего похожего на миры, которые мы видели после того, как там принялись расщеплять атомы: кругом зелень, вода годится для питья, воздух не сжигает легкие. Все равно нам не вернуться домой, так стоит ли пытаться? Мы поселились бы где-нибудь в подходящем месте, возделывали бы поле и прожили бы так жизнь. Чем плохо?

- Нет женщин, - грубовато заявил Нлезин.

Лейджер засмеялся.

- Но ведь тут же есть туземки? Чем они плохи? А мы могли бы выдать себя за богов!

- Ну, вряд ли им придется по вкусу бог с заячьим сердцем, - заметил Нлезин, усмехаясь уголком рта.

- Это еще что? - Лейджер приподнялся. - Нлезин, я больше не желаю терпеть наши…

Нлезин даже не посмотрел на него.

- Бесстрашный репортер ставит фонарь изнеженному романисту, - пробормотал он вполголоса.

- Довольно! - вмешался Уайк. Он не повысил голоса, но Лейджер сразу сел на место. - Не будем ссориться, у нас и без того много забот. Однако Лейджер сказал именно то, о чем я думал. Правда, сам я выбрал бы другое, но надо смотреть на вещи реально. Я больше не капитан, а просто Уайк. Я не имею права приказывать вам и не собираюсь этого делать. К сожалению, Лейджер прав. Если взвесить все шансы и решить, что теперь нам следует думать только о себе, то нам лучше остаться здесь. Думаю, что мы уцелеем, и, возможно, нам будет житься не так уж плохо.

- Растительная жизнь приносит мало радости, - сказал Арвон.

- А вы откуда знаете? - спросил Нлезин.

Арвон промолчал.

Колрак, не сказавший ни слова за время совещания, медленно поднялся и приставил ладонь к глазам.

- Прежде чем строить планы, как мы поселимся возле туземцев, - сказал он, - не худо бы спросить у них, что они скажут по этому поводу.

Все вскочили.

С юга по равнине двигались черные фигурки. Они приближались бесшумно и быстро.

Люди!