"Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека" - читать интересную книгу автора (Тарт Чарльз)

ЧТО ТАКОЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ?

Некоторой части моего ума кажется очень забавным, что я собираюсь писать о природе просветления. Какая самонадеянность! Разве просветление это не что-то такое, чем обладают и что понимают лишь сверхчеловеческие существа? И что же может сказать об этом западный психолог?

Как я более подробно поясню далее, многие из наиболее важных аспектов просветления по самой своей природе не вербальны, их нельзя передать словами. Слова не могут ухватить суть этого знания. Кроме того, просветление связано с определенными видами знания, которое является специфичным для некоторого особого состояния сознания и не может быть адекватно постигнуто в нашем обыденном состоянии сознания – это я также подробно объясню дальше. Хороши же мы сейчас, если, говоря обо всем этом, используем слова нашего обыденного состояния сознания. В некотором смысле это, конечно же, глупо – пытаться говорить о просветлении словами. Но тем не менее слова в нашем обыденном состоянии тоже могут быть полезны для того, чтобы размышлять о просветлении, особенно если мы будем следить за тем, чтобы не путать слова с реальными вещами. Помня об этом, давайте попробуем рассмотреть некоторые аспекты того, чем является просветление, и потом увидим, как с этим связаны измененные состояния сознания.

Для начала, мне кажется, полезно думать о просветлении не как об отдельном и самодостаточном состоянии, но как о континууме, или непрерывной последовательности, развития. Просто представлять себе просветление как некую совершенно непостижимую для нас конечную точку, без каких-либо промежуточных стадий приближения к ней, нет никакого смысла – это действительно затруднит все наши попытки говорить об этом, равно как и вообще все попытки, связанные с достижением просветления. Так, например, по сравнению с нами летчика можно считать «просвещенным», или «просветленным», в отношении всего, что касается самолета, но он пришел к этому состоянию не с помощью какого-то одного магического акта; он долго учился, проходя через ряд последовательных состояний от совершенного неведения, «непросветленности» в отношении всего, что связано с полетами, к состоянию знания об этом все больше и больше. Когда мы рассматриваем просветление как непрерывную последовательность, мы можем видеть в нем процесс, а не просто какое-то конечное состояние.

В этом целостном процессе просветления есть отдельные «скачки», создаваемые действием измененных состояний, и это как раз те случаи, когда особую важность приобретает знание, специфичное для тех или иных состояний сознания.

Феномен знания, связанного с определенными состояниями, является важным для понимания того, почему полное и совершенное просветление должно включать в себя измененные состояния сознания. В каком-то особом состоянии вы можете получить и/или глубже понять определенные виды знания, которые вы не способны адекватно постичь в других состояниях сознания. Таким образом, если вы не можете войти в определенное состояние, вы никогда не сможете полностью понять некоторые вещи. В той мере, в какой эти вещи важны, ваша жизнь без них оказывается обедненной: вы вынуждены довольствоваться их неполным и часто искаженным пониманием, основанным не на собственном опыте, а на описаниях, сделанных другими людьми.

Представьте себе человека без музыкального образования и способностей, который в первый раз слушает симфонию. Это может произвести на него сильное эмоциональное впечатление, и затем он может рассказывать своим друзьям, что симфония была прекрасна, что она глубоко тронула его, или, например, может говорить о богатстве звука. Описание такого типа подобно тому, как если бы кто-то другой рассказывал вам, что в измененном состоянии он «непосредственно переживал Бесконечную Любовь как сущность вселенной». Это звучит впечатляюще, но мало что дает, если ваша цель состоит в том, чтобы передать звучание симфонии.

А теперь представьте себе подготовленного музыканта, который слушает ту же самую симфонию. В дополнение к тому, что он глубоко тронут ею, музыкант мог бы описать ее (по крайней мере другим музыкантам) в совершенно точных понятиях нот, тональностей и мелодий или даже записать ее в виде партитуры настолько правильно, что другие музыканты смогли бы воссоздать симфонию почти в точности так, как она была первоначально исполнена. Музыкант, как специалист, имеет гораздо большее понимание симфонии, чем неподготовленный слушатель. Знания музыканта в этом случае подобны знанию, обусловленному специфическим состоянием. Точно так же человек, который непосредственно пережил определенного рода знание в измененном состоянии сознания, способен понять его в гораздо большей степени, чем человек, ум которого никогда не функционировал таким образом. Так, например, чтение обзорного философского анализа мистических переживаний состояния единства со всей вселенной может быть интеллектуально весьма вдохновляющим, но маловероятно, что оно придаст новый смысл всей вашей жизни, подобно тому, как это, вероятно, произошло с теми людьми, которые имели непосредственное переживание единства с вселенной.

В этой главе я коснусь темы полезности и применимости знания, обусловленного специфическими состояниями, не ставя вопроса о достоверности этого знания. Однако исходя из практических соображений, мы должны помнить, что тот факт, что некоторые вещи кажутся истинными в определенных измененных состояниях сознания, еще не означает, что они действительно истинны. Любого рода знания, полученные как в обычном состоянии сознания, так и в измененных состояниях, следует всегда, когда это возможно, проверять с помощью других аспектов нашего познания. А привлекательные иллюзии возникают в любых состояниях.

Есть некоторые вещи, которые в нашей дискуссии о просветлении я буду принимать как данные, хотя в другом контексте каждая из них могла бы стать темой детального разбора и исследования.

Первое – это наличие осознавания, или осведомленности [3]. Эта наша фундаментальная способность получать опыт, способность знать, что мы существуем, та способность осознавать вещи вокруг нас, которая не может быть объяснена с помощью каких-либо других понятий. Современная западная наука предполагает, что осознавание можно объяснить как один из аспектов функционирования мозга, низводя его таким образом к «не более чем» одной из форм деятельности центральной нервной системы, но это предположение является просто частью существующих сегодня убеждений и образа мыслей, а не результатом серьезных научных исследований. И действительно, сама наука может восприниматься как одна из производных осознавания, так что нам не следует ожидать, что часть могла бы объяснять целое.

Может быть, мы никогда не будем способны объяснить осознание, но то, что мы можем осознавать, – это аксиома.

Второе – это то, что одной из главных функций сознания, под которым я понимаю ту чрезвычайно развитую, заученную и ставшую привычной систему восприятия, мыслей и чувств, которую мы обычно считаем нашим разумом, является имитация окружающего мира. Сознание, особенно в его аспектах восприятия, создает внутреннее представление внешнего мира; таким образом, мы имеем в себе достаточно хорошую «карту» внешнего мира, с помощью которой можем определить свое место в нем.

Многие из вас слышали о тренажерах для обучения летчиков, где с помощью проецируемых изображений создается иллюзия действительного полета. Можно обучать летчиков, давая им читать различные наставления и инструкции, а затем сажать их в кабину настоящего самолета, чтобы они учились им управлять. Это хорошая, но весьма дорогостоящая система обучения. Ведь если курсант сделает ошибку, самолет разобьется. В результате – ни курсанта, ни самолета. Вместо того чтобы рисковать самолетом и жизнью курсанта, можно посадить его в специальную комнату, которая изнутри выглядит точь-в-точь как кабина самолета, которым он учится управлять. Когда курсант садится в кресло и нажимает нужные кнопки, система имитации начинает работать, он слышит звук двигателей, чувствует вибрацию пола, видит показания приборов – число оборотов двигателя, температуру, давление масла и т.п. Когда он смотрит в «окно кабины», то он видит взлетную полосу, здания аэродрома, и все это движется и меняется по мере того, как он «управляет» самолетом. В том, что касается восприятия курсанта и реакции окружающей среды на его действия, это аналогично управлению реальным самолетом, однако с одним принципиальным отличием: если будет допущена роковая ошибка, которая может привести к катастрофе, то вместо действительной гибели самолета и пилота в «окне кабины» просто появится надпись «АВАРИЯ», после чего курсант может продолжать тренироваться дальше.

Научные знания принципов функционирования мозга и психологии восприятия создали весьма полезную модель реальности как жизни в чрезвычайно сложном и хитроумном имитаторе. Согласно этой модели, сознание находится внутри мозга. При этом сознание, как таковое, не имеет непосредственного доступа к окружающему миру (если исключить возможность экстрасенсорного восприятия, как это делают большинство ученых), но только лишь к процессам, происходящим в мозгу. Эти мозговые процессы используют ту информацию о внешнем мире, которой снабжают нас органы чувств, и создают имитацию этого мира, подобно тому, как механизмы в имитаторе полетов создают иллюзию нахождения внутри летящего самолета. Так же и то, что мы «видим», – это не сам свет, который попадает в наши глаза, а лишь рисунок нервных импульсов, которые были вызваны светом, проникшим в глаза.

Такая мозговая имитация является нашим основным инструментом, с помощью которого мы действуем в повседневной реальности, и очень важно, чтобы эта имитация была точной. Постольку поскольку эта имитационная модель полезна, можно сказать, что степень точности такой имитации является одним из аспектов просветления. А то, в какой степени имитация является лишь бледным отражением самой реальности, и то, в какой степени мы ошибочно отождествляем имитацию, то есть нашу опытную реальность, с действительной реальностью, – это важные аспекты отсутствия просветления. Отметьте при этом, что реальность, о точности имитации которой мы здесь говорим, это вовсе не обязательно то же самое, что в нашем обществе принято считать реальным. К этому моменту я еще буду возвращаться много раз.

В-третьих, мы имеем изначальную природу, нашу сущность. Быть человеком – это означает иметь определенные характеристики, возможности, ограничения. Мы не горы, не дельфины, не гориллы и не ангелы – мы люди. Я не буду пытаться здесь определить, что собой представляет эта изначальная природа. Но жизненно важно, однако, не путать то, чем наша подлинная природа является на самом деле, с тем, что мы о ней можем думать или что нам о ней говорят.

В-четвертых, у нас есть то, что можно назвать нашей приобретенной природой. Чем бы ни являлась наша изначальная природа, она подвергается воздействию чрезвычайно большого количества ограничений, искажений, обусловливания, воспитания и подавления в процессе нашей адаптации к культуре. По мере того как из нас делают нормальных людей, соответствующих существующему в нашей культуре образу нормальности, наша подлинная природа подвергается избирательной культивации. Наше восприятие, наше мышление, наши эмоциональные чувства, наши убеждения и интуиция, наше поведение – все это подвергается мощному формирующему влиянию со стороны социума. И наше обыденное сознание в этом смысле также является не «естественным», а приобретенным свойством. Оно становится для нас источником как множества полезных навыков, так и множества безумных и бесполезных страданий.

Было бы большой ошибкой путать нашу приобретенную природу, продукт нашей личной и культурной истории, с нашей подлинной природой. И все же большинство людей впадают в это заблуждение, тем самым лишая себя многих подлинно человеческих возможностей. В следующих разделах мы будем подробнее рассматривать те процессы, с помощью которых наша приобретенная природа подавляет нашу подлинную природу.

Чтобы постоянно помнить о приобретенной, наполовину случайной и обусловленной природе нашего обычного сознания, в дальнейшем обсуждении я более не буду использовать выражение обычное сознание, с присутствующими в нем оттенками естественности и нормальности. Вместо этого я предложу технический термин, который я ввел несколько лет назад, – сознание консенсуса, или согласованное сознание, как напоминание о том, в какой степени наше повседневное сознание сформировано теми общепринятыми соглашениями и убеждениями, которые существуют в нашей культуре.