"Прощай, моя красотка" - читать интересную книгу автора (Чандлер Рэймонд)

Глава 28

На полу гостиной лежал рыжевато-коричневый ковер, стояли розовые стулья, камин из черного мрамора с высокой латунной подставкой для дров. Высокие книжные шкафы вмонтированы в стену. За грубыми кремовыми занавесками виднелись опущенные жалюзи.

В комнате не было ничего женского, не считая высокого зеркала.

Я полусидел – полулежал в глубоком кресле, положив ноги на стул. Я выпил две чашки черного кофе, затем кое-чего покрепче, затем съел два вареных яйца и гренок, а потом еще чашечку кофе с бренди. Все это я выпил и съел в обеденной комнате, но в ней я ничего не запомнил, Я был снова в хорошей форме, почти трезв, но желудок немного бунтовал.

Энн Риордан сидела напротив меня, обхватив подбородок изящной рукой. Глаза спрятались в тени, отбрасываемой распущенными рыже-коричневыми волосами. Она выглядела озабоченной. Кое-что я ей рассказал, но не все, про Лося не рассказал.

– Я подумала, что вы пьяны, – сказала она. – Я думала, что вы встретились с этой блондинкой и выпили, а потом пришли ко мне. Я думала... Я не знаю, что я думала.

– Готов поспорить, вы не записали своих мыслей, – сказал я, оглядывая комнату. – Даже если бы вам заплатили за то, о чем вы думали.

– У моего отца не было таких полицейских, – сказала она. – Не то что у этого жирного бездаря, теперешнего шефа полиции.

– Ну, это не мое дело, – сказал я.

– У нас было немного земли в Дел Рей. Сплошной песок, отца обманули. Но вдруг оказалось, что там нефть.

Я кивнул и выпил из прекрасного хрустального стакана. Не знаю, что там было, но оно имело теплый приятный вкус.

– Здесь бы мог поселиться парень, – сказал я. – Прямо въехать сюда. Все для него приготовлено.

– Если бы это был стоящий парень. И был кому-нибудь здесь нужен, – сказала она.

– У вас нет дворецкого. Какой интим! Она вспыхнула:

– А вы-то хороши. Вас били по голове, искололи наркотиками, использовали лицо в качестве баскетбольного щита! Один Господь ведает, где всему этому конец.

Я ничего не ответил. Я слишком устал.

– По крайней мере, – сказала она, – у вас хватило мозгов заглянуть в папиросные мундштуки. Судя по вашему разговору на Астер Драйв, я подумала, что вы упустили из виду все на свете.

– Эти визитки ничего не значат. Ее глаза впились в меня.

– Вы сидите здесь и говорите мне после того, как вас зашвырнули в эту клинику два подозрительных полицейских, чтобы научить вас не совать носа в чужие дела? Этот психиатр – высококлассный бандит. Он выясняет перспективы, доит мозги, а затем говорит крутым парням, где и как взять драгоценности.

– Вы действительно так считаете?

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Я покончил со стаканом и опять почувствовал усталость. Она не обратила на это внимания, – Конечно же, я так думаю, – сказала она, – а также и вы.

– Думаю, вам немного посложнее.

Ее улыбка была уютной и едкой одновременно.

– Прошу прощения. Я забыла на мгновение, что вы – детектив. Этому делу следовало бы быть сложным, не так ли? Полагаю, здесь просто какие-то неприличные вещи, а дело само по себе простое.

– Я бы так не сказал.

– Хорошо. Я слушаю.

– Я не знаю. Просто думаю так. Могу ли я еще выпить? Она встала.

– Знаете ли, вам надо хоть изредка пробовать воду, – она подошла и взяла у меня стакан. – Этот будет последним.

Она вышла из комнаты, и кубики льда застучали о стакан. Я закрыл глаза и стал слушать эти негромкие обыденные звуки. Если бы эти люди знали обо мне столько же, сколько я знал о них, подозревая в преступленьях, то пришли бы сюда искать меня. Вот была суматоха!

Энн вернулась со стаканом. Ее холодные пальцы коснулись моих. Я их немного подержал, а потом нехотя отпустил, как утренний сон, когда солнце светит в глаза, а вы находитесь в волшебной дымке.

Она покраснела, села в кресло и долго там устраивалась поудобнее.

Закурила, наблюдая за тем, как я пью холодную жидкость.

– Амтор – безжалостный парень, – сказал я. – Но я никак не могу в нем разглядеть мозг ювелирной банды. Возможно, я заблуждаюсь. Если бы он им был, и я бы знал еще что-то о нем, не думаю, что мне удалось бы выбраться из этой лечебницы живым. Но Амтор все же чего-то побаивается. Он не вел себя круто, пока я не заикнулся о невидимых надписях.

Она по-прежнему смотрела на меня.

– А были они там? Я улыбнулся.

– Если и были, я-то их все равно не прочел.

– Интересный способ прятать компромат о человеке, не так ли? В мундштуках. А если бы их никогда не нашли?

– Я думаю, суть в том, что Мэрриот чего-то боялся. А карточки после его гибели были бы найдены. Полиция прочесала бы все карманы частым гребешком. Одно беспокоит меня. Если бы Амтор был шефом банды, то нечего было бы больше искать.

– Вы имеете в виду, если бы Амтор убил его? Но то, что знал Мэрриот от Амтора, могло не иметь прямого отношения к убийству.

Я откинулся назад, уперся в спинку кресла, покончил с выпивкой и, сделав вид, что я все это обдумываю, согласно кивнул. И сразу же возразил:

– Но ограбление имеет связь с убийством. А мы предполагаем, что Амтор имел связи с грабителями. В ее глазах появилась хитринка:

– Готова поспорить, вы чувствуете себя ужасно. Не хотели бы вы немного поспать?

– Здесь?

Она покраснела до корней волос.

– Хорошая идея! А почему нет? Я не ребенок. Кому какое дело до того, что я делаю, когда и как. Я поставил стакан и встал.

– У меня сейчас один из редких приступов деликатности. Не отвезли бы вы меня к ближайшей стоянке такси, если вы не очень устали? – сказал я.

– Вы же, черт побери, ничего не понимаете, – зло сказала она. – Вам чуть не проломили голову и накачали черт знает какими наркотиками, и, я полагаю, все, что вам надо – это хороший сон, чтобы подняться утром посвежевшим и снова стать детективом.

– Я, думаю, лягу спать немного позже.

– Вам надо в больницу, чертов болван! Я почувствовал, что дрожу.

– Послушайте, – сказал я. – У меня сегодня ночью не совсем ясная голова, и я не думаю, что мне следует торчать здесь слишком долго. Я этим людям не нравлюсь. И я ничего не смогу доказать, случись что. Все, что бы я ни сказал, будет противозаконным, а закон в этом городе здорово подгнил.

– Это хороший город, – резко выкрикнула она, немного задыхаясь. – Вы не можете судить...

– О'кей! Прекрасный город. Как Чикаго. Вы можете прожить там очень долго и не встретить Томми-пушку. Конечно, это хороший город. Он, возможно, не более продажный, чем Лос-Анджелес. Можно купить только часть большого города, а город такого размера, как Бэй Сити можно купить целиком, в оригинальной упаковке и оберточной бумаге. Вот в чем разница. И поэтому я хочу поскорее отсюда уехать.

Она встала, выставив вперед подбородок.

– Вы отправитесь спать немедленно. У меня есть свободная спальня и...

– Обещайте не запирать дверь в вашу комнату. Она снова покраснела и закусила губу.

– Иногда я думаю, что вы лучше всех, – сказала она, – Но иногда я думаю, что вы самый отъявленный негодяй.

– В любом случае, не отвезли бы вы меня к стоянке такси?

– Вы останетесь здесь, – отрезала она. – Вы больны.

– Я не настолько болен, чтобы у меня копались в мозгах, – сказал я с отвращением и быстро отвернулся. Она быстро выбежала из комнаты, в два шага достигнув коридора. Затем вернулась в длинном плаще поверх костюма и без головного убора. Ее рыжеватые волосы выглядели так же безумно, как и ее лицо. Она открыла дверь бокового выхода, ее шаги процокали по бетонной дорожке, и раздался звук открываемого гаража. Дверка в машине открылась и захлопнулась. Завелся мотор, и свет фар пробился через открытую боковую дверь.

Я взял свою шляпу, выключил свет и обратил внимание на то, что на двери английский замок. Я оглядел комнату и вышел, захлопнув дверь. Комната была очень мила. В ней очень приятно было бы носить домашние тапочки, Я сел в Подъехавшую машину.

Энн Риордан всю дорогу выглядела злой, поджав губы. Она вела машину, как фурия. Когда я вышел перед своим домом, она буркнула ледяным голосом: «Спокойной ночи» и, развернувшись по центру улицы, исчезла из виду раньше, чем я успел достать ключи из кармана. Дверь в подъезд закрывалась в 11. Я отпер ее и прошел через пыльный вестибюль к лестнице. В лифте поднялся на свой этаж. Там горел слабый мирный свет. Молочные бутылки стояли у служебных дверей. В темноте неясно вырисовывалась красная дверь пожарной лестницы. Я был дома, в спящем мире, таком же безвредном, как спящий котенок.

Я открыл дверь своей квартиры, вошел и принюхался. Домашний запах, запах пыли и табачного дыма, запах мира, где живут и продолжают жить люди. Я включил свет.

Разделся и лег спать. Меня мучили кошмары, и я несколько раз просыпался в холодном поту. Но утром я снова был в порядке.