"Газета Завтра 214 (53 1998)" - читать интересную книгу автора (Завтра Газета)
завтра_97 copy copy БОГОРОДИЦА, СПАСИ РОССИЮ ОТ ЕЛЬЦИНА
года: и Букера, и Антибукера…
В этих опытах поминальной риторики, написанных умным пером в Тель-Авиве, утверждается, что никогда еще” с такой силой не ощущалась ее (литературы. — В. Б.) израсходованность”. Александр Гольдштейн признает, что “эта книга написана под знаком утраты: обширный цикл… русской литературы… от авангарда и социалистического реализма до соц-арта и концептуализма, завершился, не оставив взамен ничего, кроме растерянности”… Автор радуется своему некрофильству. В жанре риторики некрологических церемоний он сообщает читателям о благополучной смерти русской литературы. ”Это была нарциссически собой упоенная, абсолютно самодостаточная литературная цивилизация, духовно исключительно интенсивная, которая в какой-то момент не смогла выдержать собственной красоты”… Отсюда и поминальное название книги — “Расставание с Нарциссом”, под которым и подразумевается эта самая “самодостаточная литературная цивилизация” России.
Автор предельно откровенен в радостном упоении от смерти русской литературы. ”Памяти империи и литературы, нераздельных, как Нарцисс и его отражение, и умерших от непереносимой взаимной любви, посвящены эти очерки”, — восклицает наш дальний исследователь из Тель-Авива, и ему радостно подпевают, также радостно радуясь смерти и империи и литературы, главный редактор “Независимой газеты” Виталий Третьяков, координатор малого Букера и одновременно член жюри Антибукера Александр Михайлов, Лев Аннинский и другие… Чему радуетесь?..
Пусть Александр Гольдштейн на берегу Средиземного моря приходит в восхищение от “…погибшего Нарцисса”. Как истинный некрофил он вожделеет по погибшему, утверждая даже его нетленную красоту…
Мы неизменно будем стремиться к живой плоти и искать в литературе сегодняшнего дня устремление к новому Раю.
Сколько раз уже хоронили русскую литературу, еще со времен легендарного Бояна, но политая мертвой водой никуда не исчезающей державности, а затем восприняв струю живой воды новой мечты о Рае, русская литература ждет нас накануне третьего тысячелетия…
Даже постмодернизм в русском варианте устремлен к этому новому Раю. Возьмите “Борис и Глеб” Юрия Буйды, возьмите “Бесконечный тупик” Дмитрия Галковского, возьмите даже нашумевший роман Виктора Пелевина “Чапаев и Пустота”. Не знаю, что задумывал Пелевин, но он придал новую жизнь русскому народному герою Василию Чапаеву. Нынешние подростки узнают о Чапаеве по интернетовскому варианту Пелевина, но он все такой же героический персонаж. Он становится непобедимым былинным богатырем и отнюдь не похож на застывшего в гробу Нарцисса…
Может быть, нет былой слитности, нет привычного ядра новой литературной галактики, но именно новая реальность России вызвала к жизни романы Юрия Козлова и Анатолия Афанасьева, Сергея Сибирцева и Алексея Варламова… Как ледокол среди застывших ледовых торосов уходящего века, прорывается, подминая под себя все былые войны и катастрофы, Александр Проханов. Его и видеть не хотят ни поминальщики по былому, ни борцы с литературоцентризмом, ни коммунистические ортодоксы, потому что феномен Проханова вписывается уже в цивилизацию третьего тысячелетия, а его мифы о прошлом наслаиваются на футурологические воспоминания о будущем.
Главное в том, что он не боится нового Рая, каким бы он для России ни был. Вместо уничтоженного крестьянского Рая он готов ставить и на бомжеский Рай, на Рай русских “дворовых команд”…
А разве не к Раю устремлен герой нашумевшего фильма “Брат” Данила Багров? Да, он самый что ни на есть грешник, обученный нашим веком убивать… Но он и ищет выход из своей эсхатологии. Он не хочет ни конца истории, ни конца света, ни безысходности своей жизни. Он активно сопротивляется своему же жизненному предназначению. Это не его Рай — кровавая мочиловка. Его обязали, его обучили и его же оболгали. Может быть, для утверждения нового Рая и потребуются его умение и профессионализм? Христианство тоже строилось на крови. И новая столица России Петербург омывалась народной кровушкой. И третий советский Рай не обошелся без потоков русской крови… Увы… но возможен ли вообще Рай без крови? Назовите цивилизацию, которая обошлась без кровопролития?! Но не будем смешивать даже смертоубийство с апокалиптическим прогнозом… На гонца Апокалипсиса Данила Багров никак не похож. Скорее на солдата будущей Державы… На человека, жаждущего нового русского братства. новой национальной мечты. Это, к счастью, не опустошенный убийца из “Криминального чтива” или из “Прирожденных убийц”. Не серийный маньяк и не мафиозный исполнитель акций. Значит, на него можно надеяться… Это тот Савл, который готов обратиться в Павла, и лишь ждет своего Христа…
Четвертый русский Рай еще не обозначен четко, еще разрознены его гонцы и вестники, еще не обозначены те литературные явления, которые определят направленность новой литературы. Но уже понятно направление главного удара, понятны пути отхода от старых мифов.
В своей острой концептуальной статье “Сумерки литературы” ее автор, молодой прозаик Алексей Варламов, подводя итоги апокалиптическому сумеречному периоду, сам считает, что “нам остается надеяться на то, что переходные эпохи рано или поздно заканчиваются”. Алексей Варламов без всякого снисхождения считает, что большинство постсоветских художников любого направления уже неисправимо апокалиптичны и не видят выхода в будущем. “Вся существующая ныне литература — и правая, и левая, и реалистическая и постмодернистская — плоть от плоти уходящего времени… ”Постсоветская”, хочет она того или нет, долго будет хранить родимые пятна “Великого Октября” и социалистического реализма, сближаясь и отталкиваясь от него (творчество Владимира Сорокина, Виктора Ерофеева и им подобных…)” Она вся, по утверждению Варламова, пронизана Апокалипсисом, но как ни странно, сегодня это ее и объединяет… В чем-то Алексей Варламов прав. На самом деле почти всю нынешнюю словесность можно объединить под названием “апокалиптическая проза”… Конец Матеры, конец Матренина двора, конец царской империи и как символ — вся мистическая история с перезахоронением останков царской семьи, попытки перезахоронения творца новой советской империи — Владимира Ленина… Все в одни и те же дни, все — в одном кругу лиц, какое-то единое завершение и второго и третьего Рая, конец советской власти, конец традиционных границ России, конец прямых наследников рода Романовых, конец русского крестьянства, конец фольклора, конец могучей армии… Не много ли концов? Все эти плачи перепутаны, и не знаешь, где заканчивается плач по Советскому Союзу и начинается плач по традиционным ценностям…
Нет, все же веселее звучит высказывание бывшего диссидента Леонида Бородина: ”Нет, не верю в конечность наших времен. К апокалиптическим настроением знакомых моих отношусь с подозрением
У одних в глазах перст наказующий: ”Скоро ужо вам всем будет по грехам вашим!” У других лень жить и думать, и делать. У третьих гордыня.
Убеждены они в том, что являются именно теми блаженными, которые посещают сей мир в его минуты роковые. Простой политический кризис их не устроит. Им подавай Второе Пришествие!”…
Не случайно Алексей Варламов назвал эти слова Бородина самыми характерными для мироощущения нынешней интеллигенции. Но и сам Варламов не избежал налета все той же апокалиптичности, скорее, как модного поветрия…
И верно, названием “апокалиптическая литература” можно сегодня объединить и последнюю прозу прекрасных наших деревенщиков, и начинающуюся прозу новых реалистов Олега Павлова и Олега Ермакова, тупиковые находки наших постмодернистов и антиутопии популярных беллетристов. Поэзию Татьяны Глушковой и поэзию Юрия Кузнецова, плач последних советских поэтов и угасающие надежды сторонников монархии…
Но даже приняв термин “апокалиптическая литература” как дежурный, как регистрирующий особенность сегодняшнего литературного процесса, я упорно не хочу за него цепляться и с радостью отдаю его в любые чужие руки…
Нам нужна не реставрация времени, это невозможно, а обновление национального мифа… Пусть в общей апокалиптической пляске пляшут призеры Букера и ностальгические поклонники иных времен…
Во-первых, самые талантливые и выносливые из этого апокалиптического круга соскочат, как только завиднеется утренний луч нового Рая.
Во-вторых, это апокалиптическое единство по-своему сплачивает вместе всех постсоветских художников и послужит надежным мостом для нового национального мифа. Также и советская культура росла на общих стонах о погибели земли русской писателей дореволюционного периода и периода первой эмиграции, впитывала общие традиции и общий национальный менталитет, но уже устремлялась вверх, в будущее.
Лучше единство даже апокалиптическое, чем полный хаос и племенная вражда. Если на русско-советском плаче по прошлому держится Союз писателей, то за общим призывом ”Все кончено”, с неизбежностью из его же рядов последует новый радостный крик младенца: ”Здравствуй новый день!”…
В-третьих, о чем я уже не раз писал, не надо смешивать традиционно катастрофический конец столетия, а тем более — тысячелетия с эсхатологическим предчувствием конца света…
Эпохи в своих родах похожи отнюдь не на людей, а на большую рыбу, идущую на нерест, отнерестилась… и умерла… Смерть даже крупнейшей исторической эпохи, мистически связанная и с смертью столетия, и со смертью целого тысячелетия, одновременно должна радовать нас рождением нового третьего тысячелетия и новой исторической России…
Может быть, именно нам, по велению Свыше единственным и избранным так определено : с наступлением нового тысячелетия наступает время новой России… А все остальные едва-едва перетягивают с борта одного столетия на борт другого привычную отяжелевшую ношу дряхлеющих организмов.
Да, мы нищи и голы рядом с могущественной Америкой… Так же, как нищи и голы были славянские и германские варвары рядом с могущественной Византией. Где та Византия? Как говорит Данила в фильме “Брат”: ”Кердык вашей Америке”… Мы успели снять, сбросить с себя шкуры прошлых столетий и опять неприлично варварски выглядим.
Остается всего лишь пустяк, но часто неподъемный: дать новым варварам мечту о новом Рае.
О четвертом Рае, который и соберет воедино варваров третьего тысячелетия…
Вот чего боятся наши умные оппоненты из разных концов мира, и вот почему они всматриваются и вслушиваются в музыку новой реальности.
Они настраивают нас на поминальную риторику, но даже такой твердый национальный русский традиционалист, как Борис Екимов, смеется над ожидаемым Апокалипсисом… “Жить надо, ребята!” — сказал он своим слушателям в зале при присуждении ему премии Москва-Пенне…
Есть земля, есть богатые недра, есть талантливейший народ на этой земле, есть история народа, есть его великая культура, есть опыт и прошлый и настоящий, и есть невиданная новизна происходящего, когда еще никто не знает, какими мы станем завтра…
Новое поколение мне интересно не только тем, что оно “пепси” пьет, но и тем, что водку меньше пьет, и работать учится по-другому. И прощать не собирается обид никому. ”Кто с мечом придет, тот от меча и погибнет”.
Это тоже сказано молодыми лидерами тысячу лет назад… Если нация сумела переродиться накануне нового тысячелетия — значит накануне новый пассионарный взлет… Братья и сестры, вперед, навстречу новому русскому Раю!!!