"Все на продажу" - читать интересную книгу автора (Бушнелл Кэндес)

4

Была середина июня, первый уик-энд в сезоне поло в Бридж-хэмптоне. Стояла редкая для этого времени изнуряющая жара.

Джейни Уилкокс сидела под широким белым навесом в позолоченном шезлонге и обмахивалась журналом «Хэмптон». Она собрала волосы на затылке и была почти раздета — не считать же одеждой крохотную золотистую маечку и розовые шорты, — но все равно мучилась от жары. По шее и по груди стекали струйки пота. Два дня назад вдруг задул горячий ветер с севера, погнавший вдоль океанского берега песок и покрывший все тонким слоем пыли и цветочной пыльцы. Появиться на пляже было невозможно, даже просто выйти из помещения было мучительно, однако летний сезон есть летний сезон, поэтому хэмптонский свет мужественно улыбался, фотографировался и с геройским воодушевлением обсуждал вчерашний прием.

Субботним днем свет стекался на матч по поло, хотя сама игра мало кого интересовала, что было общеизвестно. Взглянуть на игру можно было, утомившись от яркой толпы под тентом для особо важных персон. Тем не менее Джейни и Мими уже двадцать минут бросали вызов условностям, сидя на местах для высоких гостей у кромки поля и потягивая шампанское. Мими то и дело подносила к глазам бинокль.

— Вон тот молодой человек великолепен! — сказала она Джейни, опуская бинокль и указывая на Зизи. — Ради него можно и понаблюдать за игрой.

Джейни с усмешкой взяла у нее бинокль, притворяясь, что впервые видит Зизи. Манеру Мими иногда принимать усталый вид и переходить на пустую болтовню она считала причудой богатых. Впервые Джейни услышала от нее нечто подобное два дня назад, позвонив и спросив, не желает ли та побывать на игре в поло.

— Дорогая, — ответила Мими со страшной неохотой, как будто ее потревожили в могиле, — знаете, сколько раз мне приходилось присутствовать на поло? — Джейни уже испугалась, что сейчас последует отказ, но трубка вдруг ответила радостным тоном школьницы:

— Но ничего не поделаешь, обязанности надо исполнять. Я пойду с вами.

А в пятницу Мими позвонила и спросила, не возражает ли Джейни, если на поло к ним присоединится Селден. Пришлось сделать вид, что она об этом всю жизнь мечтала, хотя на самом деле худшую перспективу трудно было вообразить. Потом Мими предложила заранее встретиться и пообедать вдвоем, без Селдена, чтобы посплетничать о нем. Меньше всего на свете Джейни хотелось обсуждать Селдена, тем более что она теперь не могла даже думать о других мужчинах, так ее зацепил Зизи. Но поскольку их с Мими дружба находилась еще в зачаточном состоянии, Селден был хорошим предлогом, чтобы, начав с него, перейти к более занимательным темам — например, другим общим знакомым, начиная с Комстока Диббла.

Джейни кое-что смыслила в правилах приличия и знала: не познакомившись с Мими получше и не разобравшись, чем она дышит и чего хочет, нельзя признаваться, что у нее была связь с Комстоком Дибблом. Правда, Комстоку она не могла доверять: женщинам приходилось его опасаться. Он не выходил у Джейни из головы из-за неприятного письма, полученного этим утром. Послание переправили из Нью-Йорка с остальной ее почтой; скорее всего оно было отправлено перед самым Днем памяти погибших. Письмо было от самого Комстока Диббла: он писал, что им еще оставалось завершить какие-то дела с ее «сценарием», хотя, по ее мнению, со всеми их делами уже было покончено. Так что письмо было всего лишь жалкой попыткой Комстока Диббла нагнать на нее страху. Оставалось сообразить, почему он так настойчиво продолжает кампанию запугивания. В любом случае Джейни твердо намеревалась дать ему понять, что ее нельзя запугать, а для этого лучше всего притвориться, будто знать ничего не знает и ей вообще нет никакого дела до его интриг.

Казалось, главным содержанием этого дня были бесконечные увертки. Напряженно щурясь в бинокль, она любовалась тем, как великолепный Зизи производит своей клюшкой мощный удар, от которого мяч отлетает на противоположный край поля. Выдавать свое истинное отношение к нему было слишком рано, поэтому Джейни невинно спросила:

— Кто это?

Наверное, тот самый игрок в поло, о котором говорила Пиппи, — ответила Мими. — Она считает, что он ею заинтересовался.

— Где же в таком случае она сама?

— На кинопробах.

Уверена, он один из тех мужчин, которые заставляют всех женщин думать, что он ими заинтересовался. — Говоря это, Джейни мысленно поправилась: «Всех, кроме меня». Изучая лицо Зизи в бинокль, она прокручивала в памяти каждое словечко их разговора и все больше укреплялась во мнении, что он говорил слишком искренне, чтобы счесть это обычным флиртом.

— Какой в этом прок? — фыркнула Мими. — Нельзя же выйти замуж за игрока в поло!

— Почему же? — спросила Джейни.

— Во-первых, у них пустые карманы, — ответила Мими со смехом. — Во-вторых, они все время в разъездах. — Она протянула руку за биноклем. — Это все равно что выйти за циркового жонглера… Ну, может, не совсем, но похоже. А по виду он — отменный жеребец.

Джейни тут же бросилась его защищать.

— Держу пари, он не такой, — сказала она. — Мне кажется, у него есть душа.

— Если даже она у него есть, — возразила Мими, отдавая ей бинокль, — то на Ист-Энде ее дни сочтены. — Казалось, она уже забыла о Зизи. — Я беспокоюсь за Селдена, — сказала она, озираясь.

«А я нет!» — чуть было не ляпнула Джейни. Спохватившись, она спросила:

— Когда он должен был приехать?

— В три часа. А сейчас уже без четверти четыре. Надеюсь, на этот раз он не заблудится. Вы нигде его не видите?

Джейни нехотя оторвала взгляд от игрового поля и сделала вид, что изучает в бинокль толпу у них за спиной.

— Джордж так расхваливает Селдена! — проговорила Мими рассеянно. — Он считает, у Селдена большое будущее. Не то что бы у него было незавидное настоящее, но Джордж твердит, что не удивится, если состояние Селдена скоро перевалит за пятьсот миллионов.

— Неужели? — Джейни расширила глаза. — Но, знаете, деньги для меня мало значат.

— Джейни Уилкокс! — воскликнула Мими. — Я еще плохо с вами знакома, но как-то мне не верится, что вам не важны деньги. А с лгуньями я не вожусь.

Джейни заподозрила, что Мими произнесла эту реплику тоном, каким говорят богатые воспитанницы пансиона. Трудно было разобрать, шутит она или говорит серьезно. Джейни снова почувствовала огромную разницу между ними и, идя на попятный, пробормотала:

— Полагаю, деньги важны для любой женщины…

— Вот именно! И нечего притворяться, что это не так, ведь нет ничего хуже, чем необходимость содержать мужчину… Вас не должна отпугивать внешность Селдена: по-настоящему успешные мужчины обычно невзрачны.

Я как раз считаю, что он… ничего. — Джейни едва не пода вилась этим словечком. Чтобы скрыть отвращение, она поспешно добавила:

— Но, Мими, я уже вам говорила: кажется, я ему не понравилась.

Поверьте, дорогая, я знаю мужчин. Селден заинтересовался вами. Вы не представляете, как он воодушевился, когда я ему сказала, что буду на поло вместе с вами.

Наверное, он передумал, — пробормотала Джейни, наводя бинокль на узкую, забитую машинами дорогу между двумя заборами, ведущую к игровому полю. — На въезде еще стоит большая очередь из автомобилей, — доложила она. — Вечно здесь проблемы со стоянкой!

Разглядывая машины, она задержалась на редкостном экземпляре-quot;Ягуаре ХК-120quot; 1948 года с шестицилиндровым двигателем. Эту диковину (первые двести машин были ручной сборки) она видела единственный раз в жизни — на выставке автомобильной классики на старом гоночном стадионе Бриджхэмптона. Тогда она даже подумывала, не заняться ли с владельцем машины сексом, чтобы оказаться ближе к этому авто, но владелец отсутствовал. Сейчас, гадая, кто этот богач с тонким вкусом, приехавший на такой машине, она навела бинокль на водителя.

Его прическа показалась ей смутно знакомой, а в следующую секунду она содрогнулась, узнав Селдена Роуза. Как он оказался в такой машине? Она ему не идет, как и он ей… Повернувшись к Мими, Джейни воскликнула:

— Вот и Селден Роуз! С минуты на минуту он будет здесь. — И подумала со вздохом, что подтверждается одно из отвратительных правил: самые лучшие машины попадают ко всяким кретинам… Сочтя ситуацию безнадежной, Джейни снова перенесла внимание на поле.

У Селдена Роуза были пушистые густые волосы, выглядевшие так, словно они никогда не отрастали длиннее и потому не нуждались в стрижке и в уходе вообще. Он обнажал в мальчишеской улыбке крепкие зубы, на которых четыре десятилетия назад наверняка красовались скобы, так и не сумевшие их выпрямить. Он был учтивым до приторности уроженцем пригорода Чикаго. После двух-трех встреч с ним складывалось впечатление, что это служащий большой компании, делающий карьеру, однако в действительности он принадлежал к считанным людям, пробившимся на самый верх, и отличался неутолимым честолюбием. Как главе «Муви тайм» ему оставалось преодолеть еще одну-две ступеньки, и он собирался рано или поздно это сделать-лучше рано. Его целью было возглавить всю корпорацию «Сплатч Вернер».

«Муви тайм» было отделением «Сплатч Вернер» — медиа-конгломерата, считавшего себя крупнее и значительнее любого правительства и подходившего к бизнесу в сугубо американской манере. Внешне казалось, что концерн заботится о своих служащих, предоставляет им льготы и пакеты акций проявляет политкорректность, приверженность мультикультурным подходам и не допускает в своих стенах сексуальных домогательств (о чем свидетельствовала электронная почта). Но в сущности это был все тот же бизнес, управляемый людьми, молча соглашающимися, что их работа — это война, разве что без огнестрельного оружия. В последние пятнадцать лет «Сплатч Вернер» скупал журналы и кинокомпании, кабельные студии, издательства, интернетовские серверы, телефонные и спутниковые компании, рекламные агентства. Концерн создавал, рекламировал и продавал развлекательный продукт. Его товар пользовался хорошей репутацией, и, пока его охотно покупали, никто не пытался вдаваться в принципы концерна, заключавшиеся в одном: делать деньги любой ценой. Люди, одолевавшие служебную лестницу «Сплатч Вернер», видели политику компании в том, чтобы раздавить, как мошку, любого, кто им противодействовал. Одиночка не мог против них выстоять, самый меткий Давид был бы заранее обречен на проигрыш этому Голиафу; заправилы компании иногда шутили, что тот, кто посмеет им угрожать, больше ни разу не пообедает на этом свете.

Селден Роуз, образцовый сотрудник «Сплатч Вернер», был скромен в одежде и в манерах. Единственное, в чем он собирался себя проявить, — это выбор второй жены.

Многие его коллеги, тоже возглавлявшие отделения компании, мужчины от сорока до пятидесяти лет, как и он, недавно женились вторично, поменяв первых жен (большей частью привлекательных серьезных дам на год-два моложе мужей, как первая жена Селдена — адвокат) на более броских, моложе их лет на десять — пятнадцать. Глава рекламного направления женился на прима-балерине ведущего театра, маленькой большеглазой брюнетке, всегда таинственно молчавшей; глава направления «Кабельные каналы» — на русской пианистке, провозгласившей себя прямым потомком Романовых. Среди вторых жен была гениальная в области интернет-программирования китаянка, учившаяся в Гарварде, республиканка с собственным шоу на Си-эн-эн и дизайнер модной одежды. Джейни Уилкокс не только заняла бы достойное место в этом списке, она возглавила бы его, превратив мужа в предмет зависти всей компании. Мысленно Роуз уже навесил на нее ярлык: «Модель, всемирно признанная красавица».

Селден Роуз поставил машину на лужайке и вылез, поправляя прописанные окулистом солнечные очки. Обычно он поднимал верх и запирал машину, но сейчас не стал возиться, поскольку чувствовал себя галантным кавалером. Ему понравилось сделанное на ужине в пятницу открытие: Джейни Уилкокс вопреки его ожиданиям и предостережениям доброжелателей не была дурой, а под маской язвительности он рассмотрел в ней бездну доброты. Подобно многим мужчинам без богатого опыта, не понимающим женщин, он не мог вообразить, что красавица способна оказаться стервой, не мог даже помыслить, что далеко не всякой понравится. Поэтому резкие реплики Джейни он объяснял ее желанием защититься — так и положено милой девушке, не привыкшей к добрякам вроде него. Роуз подозревал, что Джейни Уилкокс еще никогда по-настоящему не любили, что у нее еще не было «здоровых отношений» (по крайней мере в этом он не ошибался). Он видел в Джейни женщину, которую надо спасать.

О самом себе Селдену Роузу нравилось думать как о рыцаре в сияющих доспехах. Направляясь к тенту и к ленточке с надписью «VIP», перегородившей вход, он думал о том, что показал себя на приеме у Мими не лучшим образом. Он объяснял это нервами и испытывал воодушевление оттого, что женщина еще может заставить его переживать. За два года после развода у Селдена были встречи с красавицами, но в основном специфического, лосанджелесского пошиба, красота которых походила на купленное час назад платье. Джейни Уилкокс казалась другой: красота была неотделима от нее, как врожденный дар.

Сегодня он постарается произвести благоприятное впечатление, думал Роуз, называя фамилию девушке со списком приглашенных. Правило «Сплатч Вернер» гласило: заметил блеск — хватай его источник, прежде чем его заметили другие. Он не сомневался, что этот принцип можно применить к Джейни. Его не беспокоило, что никто еще не был ослеплен ее сиянием, он считал аксиомой: признание чего-то одним человеком — преддверие всеобщего признания. Поэтому Роуз собирался действовать стремительно и завоевать приз еще до конца лета.

Девушка нашла в списке его фамилию и безразлично приподняла бархатную ленту. На короткой дорожке, ведущей к тенту, дежурили семь-восемь фотографов, мимо которых Селден собирался проскочить незамеченным. Однако перед ним задержался довольный вниманием фотографов и изображающий смирение Комсток Диббл. Он крепко держал за талию высокую брюнетку, демонстрирующую в улыбке добрых полдюйма десен. Селден узнал невесту Комстока, которую видел на приеме. Было забавно, что Комсток выбрал Морган Бинчли, женщину старше его: это наводило на мысль, что Комсток уже достиг вершины и теперь скатывается вниз.

Неудивительно, если это так, размышлял Селден. Комсток Диббл принадлежал к категории — к счастью, ныне редкостной — индивидуалистов, которые преуспели вопреки обстоятельствам и потому ценили самостоятельность. Это сулило победу двадцать — тридцать лет назад, но сегодня, когда прибыли достигали многих миллиардов, Комсток выглядел непокорным чудаком, люди уже поговаривали, что он не заслуживает доверия. Селден никогда не симпатизировал Комстоку и полагал, что рано или поздно его обуздают. Но они были в одном бизнесе и много лет знали друг друга. Поэтому он шлепнул Комстока по спине и протянул руку.

— Комсток! — радостно произнес Селден. Тот обернулся. Судя по выражению маленьких глазок с красными веками, он не ожидал увидеть доброжелателя. Трудно было сказать, рад ли он встрече; скорее нет.

— Селден Роуз! — отозвался Комсток. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты, наверное: любуюсь лошадками.

— Разве здесь собираются для этого? — Казалось, Комсток хочет поставить Селдена на место своим цинизмом знатока.

— Так я по крайней мере слышал, — ответил Роуз.

— Значит, ты решил появиться на хэмптонской сцене… — процедил Комсток, плохо скрывая неудовольствие.

— Прошу прощения, — вмешался один из фотографов, — можно сфотографировать вас вдвоем?

— Нет, спасибо, — отмахнулся Селден и сказал Комстоку Дибблу тем же тоном знатока, каким тот говорил с ним:

— Пусть нас знают наши близкие, а не публика.

— Сказано это было шутливо, небрежно, но попало в цель. Комсток вытаращил глаза. Мать Комстока любила показывать его фотографии своим друзьям. Ей хотелось гордиться сыном, хотелось, чтобы они сравнивали его с принцем Чарлзом — ведь сама она превращалась в таком случае в королеву. Но такому зажравшемуся кретину, как Селден Роуз, никогда этого не понять.

Комсток стоял, провожая глазами Селдена, пока Морган не дернула его в нетерпении за рукав рубашки, вернув к действительности. Он грозно глянул на фотографов — хватит! Селден Роуз ему никогда не нравился, но теперь враждебность превратилась в лютую ненависть.

«Как много секретов!» — думала Мими, оглядывая вечером сидящих за столом. Были секреты и у нее. Один Селден не скрывал своих чувств: он учтиво ухаживал за Джейни, подливая ей шампанского и пытаясь вызвать на разговор о ее карьере модели.

Компания состояла из самой Мими, Джейни, Селдена, Морган и Комстока. Они собрались за угловым столиком под тентом, считавшимся лучшим местом из-за ветерка. На столе стояли пластмассовое ведерко с бутылкой «Вдовы Клико» и тарелка сандвичей от безумно дорогой компании «Уорэнд Стере» (Мими называла ее «Воры и стервы» — ей нравились такие шуточки), но настроение у всех было не слишком праздничное. Атмосфера за столом была под стать угнетающей жаре. Тем не менее Мими наслаждалась происходящим.

Комсток и Джейни игнорировали друг друга слишком тщательно, вызывая подозрение, что их связывали тесные отношения. Три раза Джейни бросала на Комстока сердитый вопросительный взгляд, но тот неизменно отворачивался. Кажется, Морган тоже это заметила, не зря же она завела с Джейни разговор о ее отношениях с Питером Кенноном. Она видела Питера накануне на вечеринке и была возмущена, что он смеет показываться на публике. Селден делал вид, будто его интересует их беседа, но было ясно: он предпочел бы, чтобы Морган замолчала, ведь из-за нее ему никак не удавалось заговорить с Джейни. А та, только потому, наверное, что не любила Морган, отчаянно вступилась за право Питера Кеннона бывать на людях.

— В наши дни все потеряли стыд, Комсток, — сказал Селден. Комсток, восприняв эти слова как укол, проворчал:

Стыд еще никогда никому не помогал.

За столом воцарилась тишина. Джейни глотнула шампанского и посмотрела на поле, где команде Зизи вручали серебряный кубок.

— Не знал, что вы так интересуетесь поло, — обратился к ней Селден.

— Вы многого обо мне не знаете, — коротко ответила она.

Мими предпочла бы, чтобы Джейни была с Селденом повежливее. Селден был неплохой малый и имел все, чего человек может желать, просто, чтобы это понять, нельзя было довольствоваться внешним впечатлением. Обаяния у него было маловато, но гордость и самомнение мешали ему признать важность этого качества. К тому же сам он мог обходиться без него.

— Совсем другое дело — Комсток. Какое странное телосложение: выпяченная грудь и короткие тонкие ножки… Глядя на него, Мими не могла справиться с любопытством: ее очень интересовало, какой части фигуры — верхней или нижней — соответствует его мужское приспособление. Сегодня он натянул узкую черную рубашку на молнии от Прады, на ногах у него были тяжелые черные сандалии той же марки. Он обильно потел и вытирал лицо платком; он вообще был потлив, словно жить на свете было для него непомерным усилием. Это, впрочем, не помешало ему сделать дополнительное усилие — закурить сигару.

— Вы не сказали, над чем сейчас работаете, — обратилась к нему Мими.

— Делаю фильм с Венди Пикколо.

— С кем, с кем? А-а, вспомнила, крошка с роскошным телом!

— Насчет ее тела я не в курсе, — сказал Комсток, косясь на Морган, а потом откинулся в кресле и запыхтел сигарой, явно считая беседу законченной. «Подобно большинству магнатов, он соизволит что-то делать, даже говорить, только если видит в этом пользу для себя», — подумала Мими.

— Что ж, — проговорила она, глядя на него, как на полное ничтожество, — пожалуй, нам пора.

— Побудем еще! — взмолилась Джейни, уже решившая ни за что не уходить, не поговорив еще разок с Зизи. — Я хочу поздравить Гарольда.

— Я и забыла, что это команда Гарольда Уэйна, — сказала Мими.

— Я, пожалуй, тоже останусь, — решил Селден. — Познакомлюсь с владельцем команды.

— По-моему, это называется patron, — сказала Джейни резче, чем требовалось.

— Кажется, вы раньше встречались с Гарольдом? — ввернула Морган.

— Действительно, — подтвердила Джейни. — Он очаровательный.

— Он вырос в Нью-Йорке, — подсказала Мими.

— На Пятой авеню, — уточнила Джейни.

— Странно, что мы его не знали, — сказала Морган.

— Почему странно? — уставилась на нее Джейни. — Разве вы знаете всех, кто вырос на Пятой авеню?

— Он учился в Гарварде, мне знакомо это имя, — заметил Селден.

— Ну, в таком случае он — форменный неудачник, — не утер пел Комсток. — Все выпускники Гарварда — неудачники.

— Нет, вы только его послушайте! — всплеснула руками Мими. — Селден тоже из Гарварда.

— Наверное, в некоторых кругах это как дурное клеймо, — вздохнул Селден.

— Если мы решили остаться, то закажем еще шампанского, — сказала Мими, вынимая из ведерка бутылку и выливая последние капли себе в бокал.

Компания дождалась Гарольда Уэйна и Зизи и усадила их к себе за стол, но атмосфера симпатии и гармонии, к которой стремятся люди в подобных случаях, так и не возникла. Как опытная наблюдательная хозяйка Мими с тревогой заметила, что Джейни сумела посадить по одну руку от себя Зизи, по другую Гарольда, так что Селден оказался теперь между Гарольдом и Морган. Селдену можно было посочувствовать, но Мими понимала Джейни: Зизи был на редкость привлекательным мужчиной, любая женщина увлеклась бы и захотела такого. Мими пристально вглядывалась в лицо Зизи. Чем дольше она на него смотрела, тем лучше становилось впечатление. В конце концов она поймала себя на мысли, что он больше похож на пришельца с другой, более совершенной планеты, чем на обыкновенного человека. Джейни и подавно была очарована им, но это еще не делало его подходящей для нее парой!

Не показывая своих чувств, Мими улыбнулась и окинула взглядом стол. Гарольд беседовал с Селденом о бизнесе, Джейни пыталась привлечь внимание Зизи тем, что называла его деревенщиной: ведь он родился на аргентинской ферме. Несмотря на красоту, Джейни всегда была готова броситься в драку с мужчиной: в агрессии заключался ее метод вызвать у мужчины интерес. Но сейчас, размышляла Мими, отхлебывая шампанское, она нацелилась не на того мужчину. Подобно тому как собака одной породы инстинктивно узнает представительницу другой, Мими сразу увидела, что Зизи — человек со старомодными европейскими ценностями, поэтому нападки Джейни его только оттолкнут (и верно, он уже озирался, как будто мечтал сбежать). Лучше бы Джейни применила свои уловки к Селдену.

Зизи повернулся к Мими и улыбнулся, мгновенно перебросив к ней мостик взаимопонимания. Мими хорошо, тепло относилась к Джейни, как бывает у женщин, между которыми возникает дружба. И все же, если им суждено подружиться, Джейни придется усвоить, что она не сможет сделать своим любого мужчину, какого пожелает, особенно в присутствии Мими. Придется познать науку самоограничения. Прибегая к своему собственному, испытанному и неоднократно проверенному методу, Мими спросила Зизи:

— Вы играли в этом году в Палм-Бич?

Она знала, что все за этим столом, кроме нее, по части поло полные невежды, поэтому, польстив Зизи переходом к его любимой теме, могла легко завладеть его вниманием.