"Люди Дромоса" - читать интересную книгу автора (Анатолий Бурак)

12

На следующий день я засобирался. Нет, не домой. Мне захотелось смотаться в Париж. Тутошний. Ленка, едва услышав предложение составить компанию, покачала головой и отвернулась, чтобы скрыть слёзы.

– Ну, будет, Лена, будет.

Я обнял девушку и стал гладить по трясущимся плечам, но она вырвалась и убежала. Никогда бы не подумал, что всегда спокойная и уравновешенная Лена может так разрыдаться из-за пустяка. Но, по-видимому, для неё это не такая уж и мелочь. Попытавшись поставить себя на её место, я так и не пришёл к однозначному выводу. Что бы чувствовал, если б, к примеру, был лишён возможности жить на Родине? Наверное, нужно самому побывать в этой шкуре, чтобы понять всю горечь существования на чужбине. Сколько раз слышал про ностальгию, изводившую Русских эмигрантов. Сначала первой волны, бежавших от революции, потом тех, кто уехал в Штаты, наши, разумеется.

Слов утешения я не нашёл. Попрощавшись с Профессором и Лёнькой, и пообещав вернуться недели через две, одолжил у Лены, космический скутер. Никакого паспорта, ни Американского ни, тем более, Российского у меня не имелось, а без него границу не пересечёшь. В смысле легально.

Пас-порт. Право на въезд в порт. Сюда бы Ги ван Keepа из нашего Брюсселя, который в Бельгии, с его кучей всяких документов. Он ухитрился собрать коллекцию из 3880 просроченных паспортов и иных бумаг, заменявших когда-то паспорта. В его собрании представлены документы из 130 стран и учреждений, уполномоченных их выдавать (включая многие ныне уже не существующие страны). Экспонаты относятся к самым разным эпохам с 1615 г. до наших дней. Самый ценный из них - красочный китайский паспорт 1898 г., стоимость которого, по меньшей мере, 22 500 долл."* (*Книга Рекордов Гиннеса).

Нет, можно, конечно, использовать влияние, которое, я надеюсь имеет Проф. Шериф как ни как, а не посторонний человек с бугра. Но опять же, вопросы, взятки. Всё это на меня нагоняет тоску. Потом таможня Американская, таможня Российская. Шаг влево, шаг вправо… А если ещё учесть то, что в английском я ни бельмеса то, согласитесь, это не лезет ни в какие ворота. Что за турист такой, что в родном языке ни бум-бум, зато на языке Империи ботает - закачаешься.

В общем, я предпочёл идти по пути наименьшего сопротивления. Ленка молодец, катер "выволокла" без вопросов и я, ни минуты не сомневаясь, облачился в модуль и залез внутрь.

– Ну, пока. Недельки через две, я думаю…

И взлетел, почти сразу же развив бешеную скорость. Спустя пару минут достиг верхних слоёв атмосферы и, мысленно задав курс, принялся глазеть на облака.

Вскоре пересёк Уральские Горы. Но, с такой высоты, местность напоминала скорей рельефную карту. Скорость, я повторяю, держал приличную и вот уже подо мной Москва. Настроив сенсоры, включил увеличение и полюбовался панорамой города. Красиво. Но снижаться и, тем более, приземляться не стал. В этом городе нет ничего от мегаполиса, к которому я привык. Кроме, разве что, название. С таким же успехом можно слетать в нашу Америку и посетить провинциальную Москву где нибудь в Канзасе.

Так и не выключив увеличения, летел и разглядывал дома, дороги, людей. Все они жили своей жизнью, куда-то спешили. Чем-то занимались. Ссорились, влюблялись. И я вдруг почувствовал жалость к Ленке. Революцию устроить, что ли? Чтобы боярыне Земцовой вернули её поместье. Плохих, как водится, наказали, и все зажили дружно и счастливо.

Но вот и цель моего путешествия. Как и у нас, местные жители построили башню. Не знаю, правда, Эйфель ли был её конструктором, но это и не важно. Главное, что она есть. Бесполезное, в принципе сооружение, и в этом мире оно является предметом гордости жителей Парижской Губернии.

Снизившись над Булонским лесом, я "ушёл" вместе со скутером. Каждый раз, перемещаясь из одного места в другое, не перестаю удивляться. Вот пролетел я тысяч десять километров, а то и поболе. А "перешел" опять к водопаду. Мистика какая-то. Но спросить не у кого. То есть, конечно, можно было бы задать вопрос "Аббату" но он, как вы помните, всё время ускользал от ответа. От одной же мысли, чтобы впутать в это дело Профа у меня волосы вставали дыбом. Нет, конечно, Семён Викторович со всей душой. Всё эдак подробненько мне объяснит и разложит по полочкам. Одна беда, полочки эти - у него в голове. И я, как всегда, ни хрена не пойму и, где-то на пятом слове, начну засыпать. Нет, не уточняющими вопросами, а в буквальном смысле клевать носом. Так что, остаётся с гордым видом изображать из Римлянина, с его "Умному - достаточно"! Да и, будь всё по-другому, вряд ли мы смогли перемещать ребят по измерениям. Не говоря уже об обладании "кузнечиками" и космическими катерами. Накрылась бы наша транспортная компания медным тазиком.

"Выпрыгнув" из коридора где-то на высоте трёхсот метров я долетел до края леса, возле которого проходила дорога, и "убрал" модуль, заменив его велосипедом. И покатил в Париж. Слава богу, с французским у меня более менее, да и места, как-никак знакомые.

Весело крутя педали, я что-то насвистывал и глазел по сторонам. В общем-то, местность как местность. Обычный сельский пейзаж. Возделанные поля, виноградники. Тут и там иной раз мелькают люди и трактора. Но, вскоре пасторальная идиллия кончилась, и я въехал в город. Сначала мелькнула мысль поселиться в том же дешёвом клоповнике, что и в первый раз. Но, вспомнив убогость обстановки невольно поёжился и направился на постдвор "Гордость Нации", носивший в моём мире название "Националь". Подрулив ко входу, отделанному коричневатыми полированными плитами я, сопровождаемый удивлённым взглядом швейцара, оставил велик на ступенях и вошёл внутрь. Клерк был другой, но выражение его лица оказалось точь в точь, как у того, что встретился мне в прошлый раз.

– Что угодно господину?

– Отдельный номер. Люкс, пожалуйста.

– Надолго к нам? - Не скрывая усмешки, поинтересовался он, одновременно делая призывный жест рукой.

На плечи мне легли чьи-то ладони, и я недоумённо оглянулся. Да что ж это такое, в конце концов? Опять морды секьюрити. И такая пренебрежительная скука на них написана… Ну чем, скажите на милость, я им не угодил? Вошёл тихо-мирно. Вежливо попросил номер. Не, одни уроды в этом местном "Национале" собрались. Я вам покажу, бля, "Гордость нации".

Видимо, моя субтильная фигура не внушала охранникам опасенья, так как руки их, не оказывая ощутимого давления, лишь слегка касались моих плеч. Но не они причина моих несчастий. Я слегка подался вперёд, высвобождаясь и, улёгшись грудью на стойку, достал таки чёртова портье по носу. Тот жалобно и как-то по-бабьи ойкнул, а белоснежная сорочка окрасилась красными пятнами. Урод, холуй, коридорный хренов!

Не знаю, то ли такие эксцессы редкость в этом прибежище снобов, и секьюрити разленились. А, может, это я стал резким, как понос. Но, пнув одного в коленный сустав - не сильно, чтобы не поломать - а второго ткнув пальцами в горло, я вырвался и, изо всех сил стараясь сохранять достоинство, вышел на улицу. Как и в прошлое посещение, обернулся и таки ударил ребром ладони по сгибу локтя. Надеюсь, ребята оценили. И, расхохотался, поймав отражение в стеклянной двери. Одновременно поняв причину всех напастей.

На мне надеты старые застиранные джинсы. Синяя ковбойская рубашка в крупную клетку не заправлена. А бейсболка, так и вообще напялена задом на перёд. Велик ещё этот. Наверное, в их практике такое впервые. Чтобы к пяти, или столько он там у них, звёздочному отелю, подъезжали на велосипеде. А-а, нехай спасибо скажут, что не попросил припарковать. Не удивительно, что холуй принял меня за клошара. Может, не так уж он и виноват. Ведь, как и у нас, здесь встречают по одёжке. Однако извиняться я не собирался и, подобрав транспортное средство, направился в клоповник, давший мне приют в первый приезд сюда.

Назывался он "Для господ коммерсантов" и поселили меня безо всяких вопросов. Душ, правда, в коридоре. Да и удобства тоже. Но разве ж это главное? Главное что, заплатив сколько положено, я стал обладателем отдельного номера и никто не дал мне почувствовать себя недочеловеком. Утомлённый всеми этими хлопотами я захотел есть и, решив не рисковать, направился прямиком в "Медвежий Угол". Конечно, можно слегка приодеться и пойти, к примеру, в ресторацию, где Ленка нанимала меня во второй раз. Но, как видно, всем мом посещениям мест классом повыше суждено оборачиваться неприятностями. Хотя, в милой сердцу забегаловке, где подают валящие с ног коктейли, драки происходят постоянно. И ничего. Там это в порядке вещей. А, придя в чуть более приличное заведение, я прямо физически начинаю испытывать дискомфорт. Так сказать, "не в своей тарелке". Вот и сегодня… Не, урод, он и в Париже урод. Маловато я ему вломил.

На ум пришёл фильм с Джеймсом Белуши. Тоже похожая ситуация. Сперва бомжа выгоняют. Потом он, значит, нарядившись, приходит в ресторан снова. Весь из себя такой приличный. Метрдотель улыбается: "Чего изволите"? Белуши тоже усмехается и даёт метрдотелю в морду. Да, пожалуй, ради этого стоит сменить гардеробчик. Может, если станет совсем уж скучно, как нибудь вернусь к этому вопросу…

В дневное время в кабачке тихо и пустынно. Бармен, как ни странно узнал меня и приветливо заулыбался.

– Привет.

– Привет, привет.

– Что будешь?

– Да, как всегда.

Он на секунду задумался и поставил передо мной кружку пива и тарелку с горячими бутербродами.

Я отхлебнул добрый глоток и впился зубами в хлеб, на котором лежал внушительный ломоть мяса.

– Давненько тебя не видно…

– Угу.

Сделав ещё один глоток, я предложил:

– Налей и себе. За мой счёт.

Окинув взглядом зал, в котором кроме нас сидело два человека, он наполнил кружку и поднял её в салюте. Я жевал, а он медленно тянул пиво, гладя на меня поверх бокала.

– Где пропадал-то?

– Да так. Долго рассказывать.

Мне было не удобно спрашивать, но я поинтересовался:

– А… ты, случайно, Анну не встречал?

– Случайно, встречал.

– И, как она?

– Надеюсь, вполне счастлива.

– И… давно?

– Сегодня утром. - Ответил он и, видя мой удивлённый взгляд, добавил: - Она моя жена.

Я стушевался.

– Извини.

– Да нет, ничего. Если бы ты не пропал тогда, вряд ли бы она согласилась выйти за меня.

– Как она, в порядке?

– Ты про "сейчас", или про "тогда"?

– Про сейчас. И… про тогда.

Он ещё отхлебнул пива и посмотрел на меня в упор.

– Зачем ты пришёл?

И, в самом деле, зачем? Вот уж, действительно прав был тот, кто сказал, что ни в коем случае нельзя возвращаться туда, где было хорошо. Вряд ли он поймёт про мою ностальгию по бесшабашным временам. Я неуверенно пожал плечами и выгреб из кармана жменю червонцев.

– Сколько с меня?

– Угощаю. - Бросил он. И, гладя мне прямо в глаза, попросил. - Юра, не приходи сюда больше.

– Конечно.

Я кивнул и, оставив недопитым пиво и недоеденным бутерброд, вышел на улицу.

Анна вышла замуж. Вообще-то глупо было бы ожидать что женщина, подобная ей, станет в течении двух с половиной лет лить слёзы, и хранить верность случайному любовнику. Да и не Анны мне было жаль, а именно тех времён, когда я был на два с половиной года моложе. Что ж, совет да любовь. И, надеюсь, детки. Здоровые и жизнерадостные карапузы, такие, как Анька с Ванькой.

Я покатил, куда глаза глядят. И, незаметно для себя оказался в колониальном квартале. Надо сказать, что всё, что располагалось южнее сороковой параллели, правительства обоих государств относили к колониям. То есть, конечно, как-то там они назывались но, по сути, это были сырьевые придатки. Само собой, исходя из географического положения, Российской Империи досталась Северная Африка, а Сибирским Штатам - То, что у нас называется Азией. Деньги тут и там имели хождение соответственно те же, что и в метрополии. Так что, колониальный квартал населён, в основном, людьми похожими на арабов. Эта часть Парижа мало напоминала современный европейский город. Скорее, невероятное переплетение извилистых улочек, расположенных безо всякого порядка и разбегающихся во все стороны, смахивала на Бейрут. Как и в том, расположенном в нашем мире городе, они чрезвычайно узки. И, раскинув руки, можно достать до стен домов, расположенных на противоположной стороне. Для жаркого южного климата лучше не придумаешь, ведь в таких "каменных" джунглях" постоянная тень. И, хотя климат здесь вполне умеренный, традиции оказались сильнее.

Но, как и все восточные города, колониальный квартал оказался коварен. И, спустя минут пять я почувствовал, что заблудился. Когда же в третий раз проехал мимо лавочки с пытающимся ухватить за рубашку торговцем, то понял, что без посторонней помощи мне не выбраться. И я притормозил, отдавшись на милость лавочника, пытавшегося всучить мне какую-то шкатулку с чем-то бухающим внутри. Хитрющий коммерсант всем своим видом изображал готовность помочь в затруднениях, но - потом. Глядя на мой понурый вид он, что-то гомоня, заволок меня внутрь и перешёл на русский.

– Вы не можете уйти, не попробовав кофе.

Кофе так кофе. Я сидел на плоской подушке в ожидании, пока принесут напиток.

Но, всё же я зашёл не в европейское кафе, а почти насильно затащен в лавку купца. Наверное, у меня от всего пережитого притупилась бдительность, так как позволил ему втянуть меня в увлекательнейший процесс купли-продажи. Весь кайф состоял ещё и в том, что предлагали буквально кота в мешке. Как говорится: "что это такое по-арабски не знаю, а на русский не переводится". Купи - и всё тут. Должно быть, это у них своего рода спорт. И лавочники заключают между собой пари, кто быстрее сможет продать хоть что-нибудь зазевавшемуся гостю. И именно ставки служат основным доходом, а вовсе не выручка от продаж.

Но, услышав цену, я в срочном порядке изменил мнение. Ибо она оказалась поистине неимоверной. Двадцать червонцев. На лбу у меня написано, что ли, что я лох?

Восточная торговля, должен вам сказать - нечто особенное. Мне предлагали купить - я отказывался. Тогда хозяин начинал хвалить мою "ханум" и желать здоровья и долголетия мне, моей семье и моим детям, пусть Аллах пошлёт их как можно больше. Потом снова назвалась неимоверная цена. Я - естественно делал круглые глаза и, бочком бочком начинал пробираться к выходу. Сладкоречивый хозяин хватал за рукав и снова спрашивал, сколько я готов заплатить.

В отчаянии, ляпнул, что согласен отдать за то, что он укажет мне выход в европейскую часть Парижа, один золотой. Блин, тут то и началось самое интересное. Я, судя по воплям, сволочь эдакая, хочу пустить его по миру, оставить голодными его детей и свести парня в могилу, так и не дав дождаться внуков. Но, решив что, в крайнем случае "выйду в коридор" я упёрся рогом. Главное, не набавлять цену, пока хозяин её снижает. Стеная и хватаясь за голову, лавочник минут через тридцать понуро кивнул.

– Давайте ваш золотой.

Я протяну монетку, и тут принесли кофе.

Чашечка по виду напоминала напёрсток. "Тут и пить-то нечего" - мелькнула мысль. Сделав один глоток, я почувствовал, что на второй может и не хватить. Да плюс ещё основательный слой гущи на дне. "Маловато", подумал я, и тут же понял, что больше и не надо. Сердце заколотилось, словно только что пробежал стометровку. И - прилив бодрости. А улыбающийся хозяин уже протягивает чёртову шкатулку с чем-то громыхающим внутри.

– Послушайте, уважаемый, а как же дорога?

Тот, скалясь, открыл заднюю дверь и я увидел широкий проспект, по которому весело бежали машины. Невдалеке виднелась Эйфелева башня. Мистика какая-то. Извинившись, я вышел на улочку и, взяв в охапку велосипед, попёрся прямо через магазин.

Шкатулку деть было некуда и я намеривался уже выбросить её в ближайшую мусорку. Но, вспомнив Инку и её страсть ко всякого рода безделушкам, снял рубашку и, завязав в неё приобретение, повесил за спину. Ну и что, что с голым торсом? За клошара сегодня уже приняли, так что плевать.