"Поединок сердец" - читать интересную книгу автора (Эдвардс Мэриан)

Глава 11

– Этот перстень – ответ на их молитвы, – пробормотал про себя Брам. Хвала Всевышнему, ума Бетани не занимать. Он поднес перстень к свету. – Герб ни с чем не спутаешь. Это перстень Вильгельма.

Судя по всему, Бетани слышала об этой истории. Девчонка знает, что Вильгельм – их последняя надежда. И хотя шотландскому лэрду было трудно признать поражение, он понимал, что вынужден положиться на честь Вильгельма, на то, что нормандский принц помнит о долге, которым обязан Гэвину Мактавишу, покойному брату Брама. Иного выхода нет: надо отправляться в Англию, в Лондон.

Меньше чем через месяц, если на то будет Божья воля, он вызволит своих родственников из нормандского плена. Брам Мактавиш окинул взглядом пустую комнату, вспоминая, как лежала в его объятиях после бурной ночи любви мать Бетани. Тогда, давно, он подвел ее, но он не подведет ее детей. За Мери и Брета он в долгу перед своим братом, за Бетани – перед Хейли.

Зажав перстень в кулак, Брам мысленно произнес клятву. Он не пришел на помощь к своей возлюбленной в минуту нужды. Такого не повторится, он не оставит в беде их дочь.

Время тянулось медленно. Бетани ждала возвращения Ройса, обещавшего объявить о наложенном на нее наказании. Вдруг она услышала донёсшийся из коридора плач. Распахнув дверь, она увидела Брета, прижимающего ладонь к щеке и пытающегося унять всхлипывания. Опустившись на колени, Бетани подхватила брата на руки и прижала его к груди.

– Что случилось, Брет?

– Плохая тетя ударила меня.

Бетани застыла от ужаса:

– Кто?

– Та, с блестящими камнями.

В замке Ренвиг только одна женщина носит драгоценности. Нормандка.

– Ш-ш, все будет хорошо. – Она обняла брата и дождалась, когда тот перестанет всхлипывать.

– Почему она ударила тебя? Ты плохо себя вел?

– Нет! Я нес тебе вот это. Его передал мне главный нормандский рыцарь; здесь твое наказание.

Мальчик протянул руку, и Бетани схватила послание.

Она быстро пробежала взглядом записку, написанную аккуратным круглым почерком Мери, и стиснула зубы, прочтя подробный перечень дел, порученных ей в наказание за замысел неудавшегося побега. Единственным утешением было то, что всю вину за попытку усыпить стражу Ройс возложил на нее, а не на Майду.

– Гром и молния, – пробормотала Бетани. Начистить оружие и кольчугу – красноречивое свидетельство ее поражения – эта работа должна напомнить ей о том положении, в котором она находится. Кипя от ярости, Бетани свернула записку и сунула ее за фартук.

– А какое наказание наложено на Мери? – спросила она.

– Мери должна вставать рано утром и помогать Майде печь хлеб, – шмыгнул носом Брет, пытаясь унять икоту. – Дамиана, увидев меня, сказала, что я должен прочесть ей записку Ройса. Я не смог сделать этого, и она ударила меня.

– Не беспокойся, Брет. Я с ней разберусь.

В сердце Бетани вскипала ярость, глаза ее застилала красная пелена.

– Я хочу, чтобы она уехала отсюда, – прохныкал Брет.

Держа брата на руках, Бетани поднялась на ноги и стала спускаться по лестнице. День клонился к закату, и в главной зале накрывались столы к вечерней трапезе. Дамиана сидела между Ги и Ройсом. Подойдя к Мери, Бетани передала ей Брета и направилась к Дамиане. Только та удивленно подняла взгляд, как Бетани отвесила ей звонкую пощечину.

– Если ты еще хоть раз тронешь моего брата, я тебя убью. Хорошенько запомни это, – произнесла она тихим ровным голосом, скрывая бушующую в душе бурю.

В зале стало тихо. Взгляды нормандцев обратились на дерзкую рабыню; два воина схватили Бетани за руки. Безразличная к тому, что с нею будет, Бетани обратилась к Ройсу:

– Разве ваши законы позволяют жестокое обращение с детьми?

Ройс попытался было заговорить, но Бетани оборвала его:

– Знай же, я не дам в обиду своих близких.

Ройс повернулся к брызжущей слюной Дамиане:

– Ты действительно ударила мальчика?

– Oui. Щенок отказался выполнить мою просьбу. Но я лишь легонько похлопала его по щеке.

Ройс, внимательно изучив красное пятно, закрывшее половину лица Брета, раскрыл свои объятия, и мальчик, соскочив с коленей Мери, радостно бросился к нему.

– Что произошло, мой маленький воин?

– Она, – гневно ткнул пальцем в сторону Дамианы Брет, – ударила меня, когда я нес сестре твое послание. – Он поднял к Ройсу заплаканное лицо. – Я не смог его прочесть, и она назвала меня тупым болваном.

Ройс повернулся к Дамиане:

– Как ты посмела вмешиваться в мои дела!

– Cheri, ты все неправильно понял. Я вовсе не собиралась вторгаться в твою епархию. Мне показалось, это послание посвящено делам домашним, уделу хозяйки.

Ройс посмотрел на Бетани, спокойно выдержавшую его взгляд. По-видимому, удовлетворенный ее хладнокровием, он снова повернулся к Брету:

– Не проявил ли ты каким-либо словом или действием непочтение к этой даме?

Округлив глаза, Брет отчаянно замотал головой. Ройс осторожно прикоснулся к его щеке:

– Дамиана, и ты говоришь, что только «легонько похлопала» его?

Дамиана взглянула на мальчика с безразличием, от которого у Бетани застыла кровь в жилах.

– Какое тебе дело до этого щенка? Это послужит ему хорошим уроком, и впредь он будет следить внимательнее за тем, чтобы не вызывать мое недовольство. – Она потерла щеку. – Я требую, чтобы эта шлюха была наказана. Как смеет она угрожать будущей владелице этого замка и даже поднимать на нее руку!

Голос Ройса был ровным и твердым:

– Здесь я решаю, кого и как наказывать. Никто другой не вправе делать этого за меня. И мои люди подчиняются только моим приказам. – Он повернулся к воинам, держащим Бетани: – Отпустите ее.

Потрясенная, леди Дамиана отшатнулась.

– Ройс, ты сошел с ума? Необходимо заставить эту рабыню знать свое место!

– Если до меня дойдет, что ты снова поднимаешь руку на моих людей, я посоветую тебе отправиться на поиски монастыря, где бы ты смогла скрыться от моего гнева, – безучастным тоном обронил Ройс.

Краска схлынула с лица Дамианы.

– Ты слишком много времени провел среди этих дикарей.

Поднявшись из-за стола, она направилась к лестнице.

– Не думай, что, если ты уйдешь из-за стола, тебе позволят закончить трапезу у себя в комнате. Я не допущу неуважения к себе.

Очаровательно улыбнувшись, Дамиана повернулась к нему:

– Если ты хочешь жениться на мне, cheri, советую не забываться. Помни, как близка моя семья к королеве.

– Дамиана, уясни хорошенько: я добьюсь всего, чего хочу добиться. Ты выйдешь за меня замуж, потому что у тебя нет выбора. Твоя семья осталась без гроша, и у вас есть одно лишь знатное имя. Когда-то я был ослеплен твоей красотой и очарованием, но теперь все в прошлом. Несколько лет назад я видел перед собой красавицу. – Он помолчал, окинув ее взглядом с головы до пят так, словно прицениваясь к товару. – Теперь же я вижу пустую, самовлюбленную особу.

Дамиана надменно вскинула голову:

– Если это все, милорд, позвольте мне удалиться к себе.

В ответ Ройс лишь слегка склонил голову, и Дамиана, взбешенная его спокойствием, быстро покинула залу с лицом, искаженным бессильной яростью.

– Хвала Всевышнему, ты наконец-то одумался, – отвесил шутливый поклон брату Ги. – Одно время мне казалось, эта мегера заворожила тебя.

– Ги, я больше не могу увидеть то, что когда-то меня в ней привлекало. Время изменило нас обоих.

– Да будет оно благословенно! Да, ты действительно поумнел и возмужал. Боюсь, о Дамиане этого не скажешь.

– Пусть так, но мои намерения остаются прежними. Я возьму ее в жены.

– Но почему, брат? При дворе ты все равно останешься незаконнорожденным. Ты ничем не сможешь смыть это клеймо.

– Я оставлю чистое имя в наследство своим сыновьям.

– Упрямый ты человек. Лучше бы ты оставил им в наследство любовь и понимание. Научил бы их на своем примере, чего можно достичь в жизни. Это было бы гораздо важнее, чем титул.

– А я ищу не титул. Мне нужно, чтобы никто не смотрел свысока на моих детей. Ни один мой ребенок не должен стесняться своего происхождения. И если в жилах моих сыновей будет течь кровь Дамианы, никто и никогда не посмеет обойтись с ними пренебрежительно.

– Значит, ты все это затеял не ради себя?

– Non. О себе я никогда не думал, – пожал плечами Ройс. – Я давным-давно перестал обращать внимание на то, что обо мне говорят.

– А мне кажется, это до сих пор тебя задевает, – возразил Ги.

– Я научился жить с этим.

Брет, сидевший на коленях у Ройса, завозился.

– В чем дело? – спросил тот.

– Она будет бить меня?

– Non, mon petit,[9] не бойся. Знай, что впредь наказан ты будешь только в том случае, если совершишь проступок.

– Я буду вести себя хорошо. – Робко подняв взгляд на Ройса, мальчик, поколебавшись, выпалил: – А сестру вы тоже не станете наказывать, ведь так?

– Non. Она всего лишь защищала тебя, – произнес Ройс с нежностью, отсутствующей в его голосе, когда он говорил с другими.

Рыцарь посмотрел на Бетани, но та не позволила себе выразить ему признательность. Да пусть он будет хоть самим мудрым Соломоном. Все равно спокойствие и безопасность она и ее родные обретут, только вырвавшись из рук врагов. Сейчас же они всецело зависят от чьей-то прихоти. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы так продолжалось и впредь.

– Отныне со всеми своими бедами ты должен приходить ко мне. Понятно?

Бетани вскинула голову:

– Мой господин все сказал?

– Oui, все. А ты хорошенько запомни мои слова.

– Послушай меня, Мери.

Утреннее солнце наполнило светом комнату. Бетани, прекратив заправлять кровать, повернулась к сестре.

– Знаю, тебе не по душе леди Дамиана. – Это имя обожгло ей уста, но девушка заставила себя продолжать: – Ей не с кем поговорить, она здесь никого не считает ровней себе. Я хочу, чтобы ты подружилась с ней. Нормандцы уже давно живут здесь, и знание их языка возвращается к тебе. Я знаю, что ты уже многое понимаешь из их разговоров, хотя сама еще не говоришь по-французски. Ты должна выполнить то, о чем я тебя прошу.

– Она ужасная, – скривила розовые губки Мери.

– Знаю, но, если ты добьешься ее доверия, мы сможем из первых рук узнавать обо всех замыслах врагов. Скрепя сердце я обращаюсь к тебе с этой просьбой, но иного выхода нет.

– Знаю, у тебя болит за нас душа. Я сделаю то, о чем ты меня просишь, но, по-моему, нам следует лучше подумать о том, как выбраться отсюда.

– Мы уже дважды терпели неудачу. Я не собираюсь опускать руки, но, боюсь, нормандец отпустит нас только тогда, когда получит назад сокровища нашего замка.

– Дядя Брам никогда не согласится на это, – сказала Мери.

– Возможно, когда все средства будут исчерпаны, ему придется смириться. А до тех пор мы должны быть постоянно настороже. Я, например, больше не желаю быть застигнутой врасплох.

Рассуждения Бетани прервал стук в дверь.

– Войдите, – откликнулась она, зная, что это не Ройс. Тот безо всяких церемоний сразу вошел бы в комнату.

Открывший дверь Ги застыл, увидев в комнате Мери.

– Прошу прощения, милые дамы, могу ли я переговорить наедине с леди Бетани?

Мери сделала реверанс.

– Не буду вам мешать, – сказала она Ги, поворачиваясь к сестре и беря ее за руки. На лице Мери отражалось нескрываемое любопытство. – Мы с тобой еще поговорим, – тихо добавила она, выходя из комнаты.

– В чем дело, Ги? – спросила Бетани.

– Не здесь, – сказал он, открывая перед ней дверь.

– Что стряслось?

Наблюдая его таинственное поведение, Бетани начинала тревожиться все больше и больше.

– Я все вам расскажу, когда мы уединимся в укромном месте, где нам никто не помешает. Доверьтесь мне.

Ги повел ее в небольшое круглое помещение, расположенное наверху левой башни.

– Ги, уже поздно. Я опоздаю на завтрак, – взмолилась Бетани, услышав голоса собирающихся в большую залу воинов.

– Не беспокойтесь. У нас еще полно времени до того, как накроют на стол. Ройс ничего не узнает.

– Какую игру вы затеяли, Ги?

Его смешок откликнулся гулкими отголосками на пустынной лестнице.

– Самую древнюю на свете, миледи. Ту, которая началась с яблока.

– С яблока? – переспросила Бетани, когда они проходили мимо воина, стоящего на часах.

– Qui. Но, в отличие от вас, у Евы не было соперниц.

– Я не буду принимать участие в борьбе за чувства вашего брата.

– О, моя милая дикарка, вы уже давно вовлечены в нее, но у вас недостает навыков. Вы должны победить в этом состязании, или же то, что случилось вчера, будет повторяться до бесконечности.

Ответом на эти слова было молчание. Бетани вспомнила, как жестоко обошлась с Бретом Дамиана.

Отворив дверь, Ги протянул руку, приглашая Бетани войти первой.

– Сегодня у нас будет первый урок, миледи, – сказал он, закрывая за собой дверь и запирая ее деревянным засовом.

– Урок? – удивленно взглянула на него Бетани.

– Oui, урок умения строить из себя настоящую благородную даму, что считает очень важным Ройс. Дамиана – мастер по части изображения собственной значимости – и чувственности. – Обойдя вокруг Бетани, Ги внимательно оглядел ее платье и задумчиво почесал подбородок. – Да, в этом у вас серьезный недостаток. Лиф скроен свободно и висит мешком.

Услышав подобное оскорбление, Бетани вспыхнула, сверкнув на него глазами. Она нисколько не стеснялась своего наряда.

– Я не собираюсь угождать вкусам вашего брата.

– Ройс привык видеть роскошно одетых женщин, блистающих при дворе. В этом бесформенном тряпье… – Ги с отвращением приподнял складку свободного платья, – …вы выглядите так же привлекательно, как и простолюдинка в лохмотьях.

– Я не стыжусь своего происхождения и буду одеваться так, как одеваются сакские женщины, – выдернула у него из рук ткань Бетани.

– И все же я попрошу вас пойти на уступки и надеть что-нибудь поизящнее.

– Нет. Я не стыжусь своего наряда.

Ги печально покачал головой:

– Плохо, что Ройс позволил вам носить ваши платья. В мужских рейтузах и коротком камзоле ваши прелести выглядели куда соблазнительнее! А сейчас все приходится дорисовывать воображением.

Он ухмыльнулся.

Бетани покраснела, вспомнив мужскую одежду и то, какое неприглядное зрелище она в ней представляла. При воспоминании об этом позоре и унижении у нее навернулись слезы.

– Гром и молния, Бетани, я не хотел обидеть вас; наоборот, я думал, вы примете мои слова как комплимент! – воскликнул Ги, протягивая ей платок. Он вздохнул. – Мадемуазель, до чего же вы упрямы! Что ж, раз вы отказываетесь надеть красивое платье, сосредоточимся на том, как вы подаете себя. Вы должны в присутствии Ройса полностью сменить образ поведения.

– Как? – шмыгнула носом Бетани.

– Вытрите глазки и улыбнитесь, и я посвящу вас в прекрасное искусство флирта. Когда вы его освоите, миледи, эти навыки позволят вам завоевать сердце любого мужчины.

Девушка, смахнув слезы, удивленно взглянула на него, а Ги, галантно подав руку, проводил ее к небольшому столику.

– Миледи, садитесь и приготовьтесь слушать. Вот как нужно соблазнять мужчину.

– Соблазнять мужчину? – переспросила Бетани.

– Mais oui.[10] Разве вы забыли, миледи? Я же говорил, что научу вас всем основным тонкостям в деле совращения мужчин. Главное – пленить его взор и привлечь к себе внимание.

Девушка испуганно отшатнулась от него:

– В деле совращения мужчин?

– Миледи, – хихикнул Ги, – в этом упражнении я приму участие только в том случае, если вы сами этого захотите. Вашей чести ничто не угрожает.

Бетани вздохнула:

– Ну хорошо, показывайте, как пробудить интерес мужчины.

– Во-первых, ваша походка должна стать другой.

– Другой?

– Oui. Когда вы идете по замку, вы каждым шагом бросаете Ройсу вызов, показывая, что заправляет здесь не он, а вы. Вам нужно научиться изящно покачивать бедрами при ходьбе.

– Покачивать бедрами? – подозрительно спросила Бетани, надеясь, что Ги не станет заставлять ее перенять наглую походку Дамианы.

– Oui, покачивать бедрами. Бетани, вы должны ходить, показывая, что вам приятны взгляды мужчин; вы же напрочь их не замечаете.

– И как это делается?

Ги взъерошил волосы.

– Полагаю, мне нужно вам показать, – полным отчаяния голосом произнес он.

Положив одну руку на талию, он протянул другую перед собой, неестественно задрав ее вверх.

– Вот так.

Ги медленно прошелся по комнате, утрированно покачивая бедрами и помахивая рукой.

Бетани, не сдержавшись, захихикала. Ги выглядел ужасно нелепо.

– Вы смеете смеяться, когда я пытаюсь просветить вас, как ведут себя перед благородными кавалерами некоторые из моих соотечественниц, одну из которых вы имеете счастье знать?

Это притворно строгое замечание сопровождалось лукавым взглядом и язвительной усмешкой, не оставившей у Бетани сомнений в том, что Ги шутит.

– Приношу свои глубочайшие извинения. Пожалуйста, продолжайте.

Схватив со стола накидку, Ги обмотал ее вокруг талии наподобие юбки.

– Не забывайте время от времени слегка обнажать ножку, – назидательно произнес он, снова принимаясь расхаживать по комнате.

Да уж, ножку! Бетани едва сдержала новый приступ смеха, глядя, как Ги выхаживает вокруг нее, задирая накидку. Странные понятия о красоте у этих нормандцев.

– Неужели это нравится мужчинам?

Широко улыбнувшись, Ги шагнул к Бетани и взялся руками за стол по обе стороны от нее. Он подался вперед, и девушке пришлось отодвинуться назад.

– Non, Бетани, я показал вам лишь кое-какие из женских уловок, к которым они прибегают, чтобы привлечь внимание мужчин. Но сделать так, чтобы мужчине не наскучить, – это уже другая задача. – Он стал совершенно серьезным. – Мужчина выбирает себе в спутницы жизни женщину, отвечающую его чаяниям. Избранница Ройса должна будет предложить ему… – Ги помолчал, заглянув ей в глаза, – …любовь, не ставящую никаких условий, и верность.

Бетани с шумом втянула воздух.

– Он мой враг. – Опустив взгляд, она прошептала: – Я никогда не смогу отдать ему свое сердце.

– Ну хорошо, если вы не в силах дать моему брату любовь, дайте ему то, что предлагает Дамиана… станьте очаровательной женщиной, наполните каждое движение чувством, не оставляющим никаких сомнений по поводу того, что тело ваше изнывает по мужскому прикосновению.

– Что? – недоверчиво спросила Бетани.

– Именно так, – усмехнулся Ги. – И в речи, и в походке Дамианы постоянно присутствует соблазн. Ее платья, более тесные, чем того требует мода, подчеркивают каждый изгиб ее роскошного тела. Раз вы не можете полюбить моего брата, вам придется сражаться с Дамианой ее же оружием.

Его взгляд снова прошелся по груди Бетани; криво ухмыльнувшись, Ги снова предложил:

– Вам надо ушить лиф, чтобы он обтягивал грудь.

Бетани вспыхнула от стыда.

– Ги, перестаньте! – воскликнула она, отталкивая его от себя.

– Бетани, я говорю истинную правду. Если вы собираетесь вступить в борьбу с Дамианой за благосклонность Ройса, вам необходимо отыскать в себе женственность и выставить ее напоказ.

Кто дернул ее за язык? Зачем она согласилась на эти уроки?

– Я все поняла. Мы закончили?

– На сегодня – да. Вы воспользуетесь кое-чем из предложенного мною?

Ха! Ни за что на свете она не будет вести себя так непристойно. Стыд и срам.

– Брет передал мне, что вы будете на конюшне. – С опаской оглядевшись вокруг, отец Джон придвинулся к Бетани. – Вот возьмите, – протянул он ей запечатанное послание. – Это от вашего дяди.

Охваченная радостным предчувствием, девушка вскрыла письмо; когда она узнала его содержание, лицо ее озарилось улыбкой.

– Кажется, сам Господь Бог отвечает на наши молитвы. Дядя Брам отправился в Лондон выручать нас, – сказала Бетани, пряча письмо за пазуху.

– Я буду вспоминать вашего дядю в молитвах.

Потрепав девушку по плечу, священник ушел. Бетани вышла во двор конюшни.

Вдоль изгороди беспокойно кружил своенравный жеребец, черный, как ночное небо. С безумно горящими глазами, раздувая ноздри, благородное животное носилось вокруг остальных лошадей, заставляя их держаться вместе надежнее высокого забора.

Бетани очень соскучилась по прогулкам верхом на своем любимце.

– Иди сюда, Морлок, дай мне заглянуть в твою уродливую мордаху! – Конь послушно подбежал к ней. – Любимый ты мой, застоялся! Эх, помчаться бы сейчас на тебе по полям. Добрая скачка излечила бы тебя от тоски по раздолью и позволила бы мне выплеснуть бурлящую внутри ярость. Помнишь, как мы неслись с тобой, не выбирая дороги, точно за нами гнались демоны! Но от тех забот, что свалились на нас сейчас, никуда не уйти.

– Ты хочешь прокатиться верхом на этом жеребце?

Бетани вздрогнула, застигнутая врасплох внезапным появлением Ройса. Испуг ее тотчас же сменился подозрительной осторожностью. Девушка взглянула ему в глаза.

– Хочу.

– В таком случае я возьму тебя с собой.

Самодовольное выражение его лица не предвещало Бетани ничего хорошего.

– Нет, в этом нет необходи…

Ройс поднял руку, останавливая ее.

– Мне бы хотелось переговорить с тобой наедине.

Бетани, начисто забыв о тревоге, думала теперь только о возможности прокатиться верхом.

– Знаете, все эти знаки внимания испортят меня.

– Не бери это в голову, Анни. Ты по-прежнему остаешься моей рабыней.

– Мне не угрожает опасность забыть об этом. Вы всегда любезно напомните мне о моем месте.

– Морлок – странная кличка для коня. Какой же у него норов? – спросил Ройс, пропуская мимо ушей колкость.

– Сперва я хотела назвать его Ворлоком,[11] но отец не позволил мне искушать судьбу.

– О, – мягко усмехнулся он, – это превосходное животное. Достойное любого имени.

– Да. Я его люблю. – Бетани ласково погладила коня по холке. – Мы каждый день часами напролет скакали по полям и лугам, состязаясь с ветром. Мне недостает той свободы. Ничто не сравнится с ней.

– Большинство женщин смотрит на поездки верхом как на неизбежное зло.

– Нет, я не такая. По-моему, это ни с чем не сравнимое наслаждение. Морлок силен и телом, и духом; и это сочетание делает его прекрасным конем. Но он обладает еще одним, крайне редким качеством: у него есть сердце. Этот конь скорее умрет, чем уступит без борьбы.

Ройс задумчиво посмотрел на нее:

– У вас с этим животным очень много общего. Вы оба не можете признать себя побежденными.

– Мы саксы.

– Это уж точно. Война окончена, Анни. Когда ты прекратишь сопротивление? Нормандцы покорили и вашу страну, и людей.

– Признать себя побежденными могут только те, кто потерял надежду. Я же веры не теряла и сдамся только тогда, когда мне не останется ничего другого, как лечь и умереть.

– Боюсь, такой конец гораздо ближе, чем ты думаешь.

– Вы полагаете, услышав ваши слова, я затрясусь от страха?

– Non. Однако, боюсь, ради тех, кто идет за тобой, тебе придется поступиться некоторыми убеждениями.

– Не читайте мне нравоучений по поводу моих убеждений, – заявила Бетани, понимая, что попытка выполнить просьбу Ройса превратит ее жизнь в сущий ад, где ее будет ждать вечное проклятие.

– Ты вождь, и нравится тебе или нет, люди идут за тобой. Мне доносят, что всякий раз, когда ты получаешь нагоняй, в деревне начинаются волнения. Я не могу терпеть подобное в своих владениях, – сказал Ройс, жестом приглашая конюха подготовить лошадей. – Если бы ты думала о своих людях, ты бы смирилась со своей участью.

– Как вы смеете говорить, что я не думаю о них? Вся моя жизнь посвящена им.

Его слова болью резанули по сердцу Бетани. Доставшиеся ей в наследство обязанности давили на плечи. Нельзя допустить, чтобы люди страдали из-за ее упрямства.

– Предлагаю заключить договор, – сказал Ройс, словно почувствовав, на каком распутье очутилась Бетани. – Если ты перестанешь мне перечить, я отошлю твоих брата и сестру в Шотландию. И в этот день ты в соответствии с нашими законами поклянешься мне в преданности.

Бетани была поражена. Если ее родные будут в безопасности, она вытерпит все, что угодно.

– Поклянитесь всем, что для вас свято.

– Oui. Клянусь.

– Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое обещание?

– Я дал слово, женщина. Это достаточная гарантия! – сердито воскликнул он.

Странно, но негодование Ройса убедило Бетани больше, чем его слова. Только человек чести был бы оскорблен подобным вопросом.

– В таком случае я больше не буду идти против вас, – радостно воскликнула она. – Мои сестра и брат могут уехать сегодня же вечером.

– Non. Они уедут только тогда, когда я буду убежден, что ты твердо решила сдержать данное обещание.

– Я дала слово, Ройс де Бельмар. Понятие чести для меня значит ничуть не меньше, чем для тебя. Я еще никогда не нарушала свое обещание.

– Мне нужно время, чтобы в этом убедиться.

– Ты увидишь, что саксы относятся к данной клятве так же серьезно, как и нормандцы.

– Значит, ты торжественно клянешься своей честью, что в течение одного года не будешь враждовать со мной и чинить препятствий моим начинаниям?

Год! Это слово гулким эхом отдалось в ее голове. Двенадцать долгих месяцев с покорно склоненной головой, не имея возможности сказать ни слова поперек этому человеку. Нет, надеяться на чудо бесполезно.

– Шесть месяцев, – сказала Бетани, в надежде выторговать более приемлемый срок.

– Non. Год – и ни дня меньше, – сказал Ройс, но его голос тотчас же смягчился: – Анни, для меня в этом договоре нет никакой выгоды. Я просто пытаюсь предоставить тебе возможность выйти из этой ситуации с честью.

Поколебавшись немного, Бетани кивнула:

– Но знай, нормандец: я иду на это только ради безопасности своих родных.

– Ну а что будет после того, как истекут двенадцать месяцев? – спросил Ройс.

– Наш договор заключается сроком на один год. Ради того, чтобы переправить брата и сестру в Шотландию, я дала тебе слово, но насчет того, что будет дальше, я ничего не обещаю.

– Не волнуйся, моя маленькая Анни, я принимаю твой вызов и позабочусь о том, чтобы ты продолжала соблюдать установленные правила и по истечении срока договора.

– Вы полагаете, все будет так просто?

– Non, но я не сомневаюсь в своих способностях.

– А я – в своих, – с воодушевлением сказала Бетани, впервые чувствуя себя спокойной.

Ройс усмехнулся:

– Если бы мы с тобой поменялись местами, ты действовала бы так же, как и я.

– Да. Но дела обстоят так, как они обстоят. Я вынуждена пойти на все ради тех, кого люблю.

– Ты мне дашь свою руку?

Бетани протянула ему руку. Она не могла поверить, что Ройс примет ее слово так, словно она мужчина. Это только подняло бы его в ее глазах, а она ни в коем случае не желала признавать его благородство.

– Итак, по рукам, – сказал Ройс. – Вернемся к делам настоящим. Поскольку мы разобрались с нашими разногласиями, предлагаю заключить на весь сегодняшний день перемирие.

– Перемирие, – задумчиво повторила Бетани. – Ты хочешь сказать, мы не будем больше говорить о вражде наших народов?

– Oui, именно так.

Бетани покачала головой, дивясь нелепости предложения Ройса. А вдруг и действительно можно будет хоть на какое-то время забыть о бедах? Это было бы замечательно.

– Это недостижимая мечта.

– Тебе достаточно лишь дать согласие.

– Правда? А почему бы и нет? – помимо воли улыбнулась Бетани.

Конюх подвел лошадей. Ройс помог ей сесть на Морлока, затем вскочил на своего белого боевого скакуна.

– Скачи за мной.

Пришпорив коня, он с головокружительной скоростью понесся по полю.

Бетани спокойно проводила рыцаря взглядом; Морлок без труда догонит его. Она легонько сжала бока коня коленями, и тот, молниеносно откликнувшись на команду, пустился в карьер в погоню.

Но белый жеребец Ройса вопреки ожиданиям Бетани продолжал скакать впереди. Невозможно было удержаться от восхищения при виде могучего всадника на белом коне.

Через некоторое время Ройс, натянув поводья разгоряченного скакуна, позволил Бетани догнать его, и они поехали бок о бок.

– Здесь все совсем не так, как у меня дома, но все равно очень красиво.

Она украдкой взглянула на него. Ройс говорил, как благожелательный гость, а не как пришелец, силой оружия захвативший эти земли. Она огляделась вокруг, пытаясь увидеть свои владения его глазами; но перед ее взглядом расстилались знакомые осенние картины: тучные черные поля, щедро политые дождем, словно обнаженные после уборки урожая, наполняющие воздух терпким запахом земли. Вспаханная земля терялась вдали, скрываясь за бескрайними волнами холмов, покрытых бурой ноябрьской травой.

День стоял не по времени года теплый, и прогулка верхом доставляла истинное удовольствие. Всадники, проехав мимо сжатых полей, пересекли рощу и приблизились к небольшому пруду.

– Откуда вы знаете про это место? – спросила Бетани, гадая, неужели Ройс успел изучить каждую пядь ее владений.

– Но, Анни, ведь это ты сама привела нас сюда.

Пораженная, Бетани вынуждена была признать, что он прав. «Этот нормандский рыцарь – нет, этот мужчина, – поправилась она, соблюдая условия перемирия, – не перестает удивлять меня».

– По-моему, это прекрасное место для отдыха, – сказал Ройс, окидывая взглядом пруд. – Любопытно, как часто ты искала уединения в этом маленьком раю?

Спешившись, он помог Бетани слезть с Морлока.

– Очень часто, – ответила она, и при воспоминаниях о времени, проведенном в этом излюбленном месте, ее лицо осветила улыбка.

Ройс внимательнее огляделся вокруг. Темную гладь пруда окружало кольцо деревьев, летом покрытых густой листвой, но сейчас голых, приготовившихся к зимней спячке.

– Здесь чувствуется какое-то необычайное умиротворение. Тебе становилось легче, когда ты приезжала сюда?

– Да, как правило. Здесь, в этом тихом уединении, я находила ответы на вопросы, которые не могла разрешить дома. – Вскинув руки над головой, Бетани закружилась на месте. – Это мое сокровенное место.

– А теперь тебе некуда спрятаться, негде искать успокоения, – заметил Ройс.

Его пугающая проницательность задела какие-то нежные струны в ее душе. Бетани испуганно взглянула на него, гадая, остались ли у нее от него хоть какие-то тайны.

– Почему ты не можешь просто принять данное судьбой? Это очень облегчило бы тебе жизнь.

– Вероятно, от вашего внимания ускользнуло, что я не лошадь и меня нельзя объездить.

– Ты дала мне слово. Теперь ты уже идешь на попятную?

– Нет, – убежденно закачала головой Бетани. – Но если бы существовал другой выход, я бы не преминула им воспользоваться.

– Ну вот, ты сама видишь, что сопротивление тебе ничего не даст, – сказал Ройс, беря ее за руку.

– Нет! – воскликнула Бетани, высвобождая руку и поворачиваясь так, чтобы смотреть ему прямо в лицо. – Просто в настоящий момент я могу добиться большего, прекратив сопротивление. В этом большая разница, – с вызовом добавила она.

– Oui, ты права, – согласился Ройс, обнимая ее за плечи.

– Что такое? – насмешливо спросила Бетани, нарочито внимательно взглянув на его руки, а затем снова посмотрев ему в лицо. – В кои-то веки мы достигнем согласия?

– Мы уже достигли его, – сказал Ройс, нежно скользя руками вниз по ее плечам. – Кажется, государственные мужи называют это миром, или по крайней мере началом мирных переговоров.

Не в силах отчетливо соображать от захлестнувших ее приятных чувств, Бетани выпалила:

– Давайте будем держать свое слово. Сегодня мы не представители враждующих сторон, а просто мужчина и женщина.

Ройс улыбнулся, открывая безукоризненные зубы.

– И снова, Анни, ты права, – сказал он, охватывая ладонями ее лицо.

– Ройс, – предостерегающе произнесла Бетани, понимая, что не сможет устоять перед ним.

– О том, что ты – женщина, а я – мужчина, я никогда не смогу забыть, – промолвил Ройс. – И мы оба можем по достоинству это оценить.

Встретившись с ним взглядом, Бетани увидела у него в глазах скрытый огонь.

– Как тебе это удается?

– Что? – спросил Ройс с невинным выражением, таким чарующим и интригующим.

– Заставлять меня чувствовать себя неловко, – сказала она, отворачиваясь от полуночно-синих глаз.

– Анни, ma cherie,[12] я хочу лишь того, чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности. Разве в моих объятиях ты не испытываешь прилив страсти?

Нежно обвив Бетани руками, он повернул ее лицом к себе, ласково поглаживая по спине.

Его терпкий мужской запах дурманил голову; страсть вспыхнула от одного прикосновения. Бетани буквально изнывала от желания быть вместе с этим мужчиной. Но она не может, не должна признаться в этом.

Бетани попыталась высвободиться из объятий Ройса.

– Анни, ты согласилась на перемирие. Я лишь продолжаю мирные переговоры. В таких случаях всегда надо идти на определенные уступки. Я дал согласие отпустить твоих брата и сестру к дяде в Шотландию, не требуя платы за их освобождение, – сказал он.

– Да, но…

Ройс прижал палец к ее губам.

– А ты что обещала мне в обмен на свободу родных?

Скрывая улыбку, Бетани ответила:

– Прекратить бороться с тобой.

– В таком случае все очень просто. Не сопротивляйся.

Его губы накрыли рот девушки пламенным поцелуем. Она задыхалась, но не могла оторваться, чтобы сделать вдох. Ройс медленно проложил дорогу от ее губ до уха нежными поцелуями, невесомыми, словно крылья бабочек.

– Ты же хочешь меня, – прошептал он. – К чему бороться с этим чувством, моя маленькая леди?

Бетани не желала произносить слова, которые он ждал от нее. Даже если то, что он говорит, – правда, она ни за что на свете не признается в этом вслух. Но ее уста, признавая полное поражение, жадно искали губы Ройса.

Он медленно, как будто продляя это мгновение, расстегнул на ней платье, сопровождая каждое движение поцелуем. Расстелив на земле свой плащ, Ройс опустил на него Бетани. Быстро скинув с себя одежду, он улегся рядом с ней на мягкую ткань.

Руки Ройса скользнули вниз по ее телу, и Бетани сладостно содрогнулась. Каждый кусочек ее кожи, вспыхнув, оживал от его прикосновения. Захлестнутая волной желания, она купалась в море наслаждения.

Ройс опустился еще ниже, и ее затопил теплый прилив. Его губы, жадно пожирающие тело Бетани, задержались на ее груди. Он слегка прикусил зубами сосок, и Бетани вскрикнула, пронзенная сладостным восторгом. Язык Ройса мучительно медленно прошелся вокруг набухшего соска, и с ее уст сорвался стон экстаза. Возбужденный такой реакцией, Ройс, обхватив губами сосок, нежно сдавил его, и Бетани выгнула спину, стремясь прильнуть ближе к нему. Ройс перешел к другому соску, и Бетани стиснула его плечи, вонзая ногти в кожу.

Она старалась привлечь Ройса к себе, а он прижимал ее к земле, продолжая совершать опустошительные набеги на ее тело, соблазнительно лаская. Его язык одарил щедрым вниманием пупок Бетани, а рука проникла между ее ног – и неподвижно застыла там. Волна наслаждения захлестнула Бетани.

– Ройс, пожалуйста, – взмолилась Бетани, не зная, хочет ли она просить его не торопиться или же, наоборот, не медлить больше ни секунды.

– Что ты хочешь, Анни?

«Я хочу, чтобы ты полюбил меня разумом, сердцем, душой и телом», – произнесла она про себя. «Полюбил…» – отголоски этого слова наполнили ее мысли. Неужели это все-таки произошло? Неужели она полюбила врага?

Гром и молния! Она попала в собственную ловушку, пав жертвой ласк Ройса.

– Ройс, я для тебя хоть что-нибудь значу? – с надеждой и страхом спросила Бетани, сознавая, что независимо от ответа обрекает себя на чистилище, худшее, чем ад.

Оторвавшись от нее, Ройс заглянул ей в глаза.

– Я буду любить тебя до конца дней своих. Но предпочту ли я тебя другим? Non, cherie. He могу.

Прикоснувшись поцелуем к ее губам, он прошептал:

– Если хочешь, я остановлюсь. Анни, одно только слово.

Бетани зажмурилась, сознавая, что погибла. Но честь, положение больше ничего для нее не значили. Ройс заполнил все ее помыслы и чаяния.

Возможно, завтра она посмотрит на все это по-иному. Впрочем, Бетани сомневалась в этом.

По ее щекам скользнули две слезинки.

– Спаси меня, Господи! Я хочу тебя, Ройс.

Услышав эти слова, он дал волю сдерживаемым с огромным трудом чувствам.

Его шершавые ладони гладили нежную кожу Бетани с первобытной жаждой, на которую она откликнулась дрожью предчувствия. За каждым прикосновением сильных мужских рук следовала ослепительно белая вспышка молнии страсти.

Отвечая на жаркие ласки Ройса, Бетани двигалась в такт ему. Потеревшись бедрами о его торс, соблазнительно обхватив ногами его колено, она вдруг ощутила нестерпимое желание. Набросившись с безумными поцелуями на губы Ройса, она изо всех сил прижалась к нему, вдавившись грудью в поросль волос у него на груди, вжимая чувственные выпуклости своего тела в его каменно-твердые мышцы.

Между двумя телами не оставалось больше ни малейшего расстояния; скользнув руками по литым мускулам на его плечах, Бетани вонзила ногти Ройсу в спину и ягодицы. Выгнувшись в испепеляющем порыве страсти, она открылась ему навстречу. Схватив ее за бедра, Ройс подался вперед, в диком порыве соединяя их тела. Его поцелуй был наполнен беспощадной жаждой обладания, и Бетани с готовностью откликнулась на его требование. Проникнув в нее, Ройс начал двигаться, и она содрогнулась, терзаемая сладостной дрожью. Его движения стали быстрыми и ритмичными, и Бетани подхватила его ритм, полностью доверившись зову своего тела. Неистовое безумство любви завершилось вспышкой упоительного наслаждения. Бетани прильнула к Ройсу, ощущая, как ее захлестывают одна за другой волны удовольствия. Через считанные мгновения его мышцы под ее руками напряглись, безошибочно свидетельствуя о том, что и он достиг вершины.

– Анни, – выдохнул Ройс, обессиленно падая на нее.

Учащенно дыша, он изо всех сил стиснул Бетани в своих объятиях, едва не задушив ее.

Бетани попыталась натянуть платье через голову. Расшалившийся словно ребенок, Ройс прерывал все ее попытки одеться.

– В такой чудесный день не хочется возвращаться к делам, – прошептал он, целуя ее в шею и широкими размашистыми движениями поглаживая по спине.

– Стыдись. Еще только полдень, – сказала Бетани и, вспыхнув, поспешила переменить тему: – И ты можешь валяться вот так весь день, когда тебя ждут дела?

– Oui, если рядом со мной такая привлекательная женщина, как ты.

Бетани покачала головой, все еще не в силах оправиться от потрясения из-за того, чем они занимались среди бела дня.

Словно прочтя ее мысли, Ройс улыбнулся:

– Я был рад исправить это небольшое заблуждение.

– Представляю, как ты потешаешься на мой счет. Неопытная дикарка, которую мудрый нормандский рыцарь наставляет на путь истинный.

Бетани смахнула с глаз навернувшиеся слезы. Ну почему она показала себя полной дурой именно перед этим мужчиной?

– Бетани, не пытайся испортить этот счастливый день. Я должен признать, что твою неопытность нахожу весьма привлекательной. – Взяв Бетани за подбородок, он заставил ее взглянуть ему в глаза. – Некоторые готовы отдать целое состояние за подобную неопытность. Так что тебе нечего стыдиться.

– Теперь мне стыдно за свой опыт.

Ее слова застигли Ройса врасплох.

– Возвращаться назад поздно. Да и не думаю, что я не повторил бы того, что сделал. Какой бы мужчина, хоть раз увидев тебя, не взял бы то, что принадлежит ему по праву?

– Значит, я должна быть признательна тебе за то, что ты почтил меня своей милостью?

– Ты хочешь сказать, тебе не было приятно?

– Лгать я не стану. Но мне очень стыдно за ту тягу, которую я испытываю к тебе. Никогда прежде я не знавала такого наслаждения – и такой боли.

Высвободившись из его объятий, Бетани взяла платье. Из него вывалилось послание дяди Брама.

Ройс поднял с земли свиток.

– Что здесь написано?

– Разве ты не можешь читать написанное на нашем варварском языке? – спросила она, вспоминая, что распоряжения рыцаря писала Мери. – Какой стыд!

– Я не говорил, что не могу читать. Я спросил тебя, что здесь написано. Сейчас ты прочтешь мне это послание, и помни: ты дала слово – если оно что-либо значит – повиноваться мне во всем.

Бетани взглянула на письмо. Никто не может поручиться, что Ройс не умеет читать на ее родном языке; впрочем, не исключено, что он действительно не понимает, что там написано. Если бы не данное слово, она наплела бы ему все, что угодно.

– Мой дядя Брам отправляется просить Вильгельма Завоевателя освободить нас.

Некоторое время Ройс смотрел на нее так, словно она совершенно спятила. Затем он взглянул на письмо.

– Сказанное тобой настолько нелепо, что не может быть вымыслом. И все же я попрошу Ги проверить, так ли это на самом деле.

– Ты мне не веришь? – подбоченясь, спросила Бетани. – Я же дала слово.

– Я просто хочу убедиться, можно ли ему верить.

– Какой же ты подозрительный!

– Я начну верить тебе, моя маленькая леди, лишь после того, как ты докажешь, что тебе верить можно, – но не раньше. Мне кажется весьма сомнительным, чтобы твой дядя-шотландец отправился через всю Англию выпрашивать у нормандского принца свободу плененной саксонке.

– Значит, ты плохо знаком с историей нашей семьи, но в ближайшее время это будет исправлено.

Судя по мрачному выражению лица Ройса, ему не понравились ни слова Бетани, ни тон, каким они были произнесены.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Уясни себе твердо, рыцарь: я не обладаю ни силой, ни могуществом, но я буду свободна. Со мной нельзя не считаться, и даже ваш принц вынужден будет это признать.

– По-моему, у тебя не все в порядке с головой.

Бетани пропустила мимо ушей его язвительное замечание:

– Повторяю: я буду свободна.

Ройс не унимался:

– Ты возлагаешь тщетные надежды на родственника, пытавшегося спасти тебя с помощью недочеловека.

– Не похваляйтесь слишком громко, милорд. Этот, как вы его называете, недочеловек едва не одержал над вами верх.