"Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева" - читать интересную книгу автора (Булгаков Михаил Афанасьевич)Корреспонденция вторая ЛЖЕДИМИТРИЙ ЛУНАЧАРСКИЙ[1] В нашем славном Благодатском учреждении имеется выдающийся секретарь. Мы так и смотрим на него, что он на отлете. Конечно, ему не в Благодатском сидеть, а в Москве или, в крайнем случае, в Ленинграде. Тем более что он говорил, что у него есть связи. Над собой повесил надпись: «Рукопожатия переносят заразу», «Если ты пришел к занятому человеку, не мешай ему», «Посторонние разговоры по телефону строго воспрещаются», и кроме этого, выстроил решетку, как возле нашего памятника Карла Либкнехта, и таким образом оторвался от массы начисто. Кто рот ни раскроет сквозь решетку, он ему говорит одно только слово: «Короче!» Короче. Короче. Каркает, как ворона на суку. В один прекрасный день появляется возле решетки молодой человек. Одет очень хорошо, реглан-пальто. Рыженький. Усики. Галстук бабочкой. Взял стул, сидит. Секретарь всех откаркал от решетки и к нему: — Вам что, товарищ? Короче! А тот отвечает: — Ничего, товарищ, я подожду. Вы заняты. Голос у него великолепный, интеллигентный. Тот брови нахмурил и говорит: — Нет, вы говорите. Короче. Тот отвечает: — Я, видите ли, товарищ, к вам сюда назначен. Тот брови поднял: — Как ваша фамилия? А тот: — Луначарский. — Молодой человек так скромно кашлянул. Вежливый. — Луначарский. Тот открыл загородку, вышел, говорит: — Пожалуйте сюда (уже «короче» не говорит), — и спрашивает: — Виноват (заметьте: «виноват»), вы не родственник Анатолию Васильевичу? А тот: — Это не важно. Я — его брат. Хорошенькое «не важно»! Загородку к черту. Стул. — Вы курите? Садитесь! Позвольте узнать, а на какую должность? А тот: — За заведующего. Здорово. А заведующего нашего как раз вызвали в Москву для объяснений по поводу паровой мельницы, и мы знаем, что другой будет. Что тут было с секретарем и со всеми, трудно даже описать — такое восхищение. Оказывается, что у Дмитрия Васильевича украли все документы, пока он к нам ехал, и деньги в поезде под самым Красноземском, а оттуда он доехал до нашего Благодатска на телеге, которая мануфактуру везла. Главное, говорит, курьезно, что чемодан украли с бельем. Все собрались в восторге, что могут оказать помощь. И вот список наших карьеристов: 1) Секретарь дал, смеясь, 8 червонцев. 2) Кассир — 3 червонца. 3) Заведующий столом личного состава — 2 червонца, мыло, полотенце, простыню и бритву (не вернул). 4) Бухгалтер — 42 рубля и три пачки папирос «Посольских». 5) Кроме того, брату Луначарского выписали авансом 50 рублей в счет жалованья. И отправились осматривать учреждения и принимать дела. Оказался необыкновенно воспитанный, принял заявления и на каждом написал «Удовлетворить». Секретарь стал, как бес, все время не ходил, а бегал, как пушинка. Предлагал тотчас же телеграмму в Москву насчет документов, но столичный гость придумал лучше: «Я, — говорит, — все равно отправлюсь сейчас же инспектировать уезд, доеду до самого Красноземска, а оттуда лично по прямому проводу все сделаю». Все подивились страшной быстроте его энергии. Единственная у нас машина в Благодатске, как вам известно, и на ней Дмитрий Васильевич отбыл на прямой провод (при этом: одеяло дал секретарь, два фунта колбасы, белого хлеба и в виде сюрприза положил бутылку английской горькой). До Красноземска три часа езды на машине. Ну, скажем, на прямом проводе один час, обратно — три часа. Вернулась машина в 11 часов вечера, шофер пьяный и говорит, что Дмитрий Васильевич остался ночевать у тамошнего председателя и распорядился прислать машину завтра, в 3 часа дня. Завтра послали машину. Приезжает и — нету Дмитрия Васильевича. В чем дело — никто не может понять. Секретарь сейчас сам — скок в машину и в Красноземск. Возвращается на следующее утро — туча тучей и никому не смотрит в глаза. Мы ничего не можем понять. Бухгалтер что-то почуял насчет 42 целковых и спрашивает дрожащим голосом: — А где же Дмитрий Васильевич? Не заболел ли? А тот вдруг закусил губу и: — Асс-тавьте меня в покое, товарищ Прокундин! — Дверью хлопнул и ушел. Мы к шоферу. Тот ухмыляется. Оказывается, прямо колдовство какое-то. Никакого Дмитрия Васильевича в Красноземске у председателя не ночевало. На прямом проводе, секретарь спрашивает, не разговаривал ли Луначарский — так прямо думали, что он с ума сошел. Секретарь даже на вокзал кидался, спрашивал, не видали ли молодого человека с одеялом. Говорят, видели с ускоренным поездом. Но только галстук не такой. Мы прямо ужаснулись. Какое-то наваждение. Точно призрак побывал в нашем городе. Как вдруг кассир спрашивает у шофера: — Не зеленый ли галстук? — Во-во. Тут кассир вдруг говорит: — Прямо признаюсь, я ему, осел, кроме трех червей еще шелковый галстук одолжил. Тут мы ахнули и догадались, что самозванец. На 222 рубля наказал подлиз наших. Не считая вещей и закусок. Вот тебе и «короче». Ваш корреспондент |
||
|