"Тень на шторе" - читать интересную книгу автора (Сименон Жорж)

Глава 6 Температура сорок

— Тише! Она уснула. Заходите, пожалуйста. — Мартен с подавленным видом впустил в квартиру Мегрэ.

Хозяин был озабочен тем, что предстал перед посторонним в неглиже, с отвислыми зеленоватыми — это свидетельствовало о том, что он их красит, — усами, озабочен тем, что в квартире царил беспорядок.

Мартен провел бессонную ночь, чувствовал себя разбитым, плохо реагировал на окружающее.

На цыпочках он подошел к двери в спальню, в которой можно было видеть ножку кровати и стоящий на полу таз, и прикрыл ее.

— Консьержка вам уже сказала? — прошептал он, бросая беспокойные взгляды на дверь. За это время он Успел выключить газовую плитку, на которой разогревал кофе. — Чашечку кофе? — предложил он.

— Спасибо. Я зашел ненадолго. Мне хотелось узнать о здоровье госпожи Мартен.

— Вы очень любезны, — сказал Мартен. — Какой кошмар эти приступы!

— И часто они случаются у госпожи Мартен?

— Нет, редко. И главное, не такие сильные! Она ведь очень нервная. — Мартен посмотрел на него взглядом побитой собаки, едва выдавив из себя признание: — Я вынужден ее оберегать. Одно возражение — и она уже в ярости!

— Вчера вечером у вашей жены были неприятности?

— Нет, нет…

Он задыхался, с испугом озираясь.

— Заходил к ней кто-нибудь? Сын, к примеру…

— Нет. Сначала пришли вы. Потом мы пообедали.

Затем…

— Что затем?

— Ничего! Не знаю… Все произошло само собой. Она ведь такая чувствительная. И столько пережила!

Думал ли он о том, что говорит? Мегрэ казалось, что Мартен болтает для того, чтобы убедить в чем-то самого себя.

— В принципе, что вы сами думаете об этом преступлении?

Мартен выронил из рук чашку. Неужели у него тоже не в порядке нервы.

— Почему я должен об этом думать? Уверяю вас…

Если я что-то думаю, то я…

— Вы?

— Не знаю! Но это ужасно. И все произошло в тот момент, когда на службе так много работы.

Он провел своей худой рукой по лбу, сообразив, что ему надо собрать осколки чашки. Долго искал тряпку, чтобы вытереть пол.

— Если бы она меня послушалась, — сказал он, — мы не жили бы в этом доме.

Ясно, что он боялся. Его терзал страх.

— Вы ведь, господин Мартен, человек смелый и честный?

— Тридцать два года службы и…

— Значит, если бы вы знали что-либо, что могло помочь правосудию найти виновного, вы сочли бы своим долгом сообщить мне об этом?

— Разумеется, я бы сообщил… Но мне ничего не известно. Я сам бы хотел узнать. Ужас какой-то, а не жизнь!

— Что вы думаете о своем пасынке?

Мартен удивленно взглянул на Мегрэ:

— О Роже? Это…

— Бездельник, не так ли?

— Клянусь вам, он неплохой парень… Во всем виноват его отец. Моя жена всегда говорила, что нельзя давать столько денег молодым людям. И она права!

Я тоже думаю, что Куше делал это не от чистого сердца, не из любви к сыну, к нему он был безразличен.

Он давал деньги, чтобы избавиться от него и успокоить свою совесть.

— Совесть?

— Он же дурно поступил с Жюльеттой, не правда ли? — спросил он вполголоса.

— Жюльеттой?

— Да, моей женой… Своей первой супругой… Что он для нее сделал? Ничего! Обходился с ней, как со служанкой. Но она же помогала ему в трудные минуты. А позднее…

— По-видимому, он ей ничего не давал? Однако она снова вышла замуж.

Мартен покраснел. Мегрэ с жалостью и удивлением смотрел на него. Он понимал, что этот человек был ни при чем в этой потрясающей ситуации. Мартен лишь твердил то, что должен был сотни раз слышать от своей жены.

Куше был богат. А она — бедная… Значит…

Вдруг Мартен прислушался:

— Вы что-нибудь слышали?

Какое-то мгновение они молчали. Из соседней комнаты донесся едва различимый зов. Мартен открыл дверь.

— Что ты там ему болтаешь? — спросила госпожа Мартен.

— Но… я же…

— Это ведь пришел комиссар? Что еще ему нужно?

— Комиссар зашел узнать о твоем здоровье.

— Проси. Подожди! Дай мне мокрую салфетку и зеркало. И еще расческу.

— Ты опять разволнуешься…

— Держи зеркало прямо! Нет, опусти. Даже на это ты не способен. Убери этот таз! Ах, эти мужчины! Стоит женщине заболеть, как дом превращается в конюшню.

Подобно столовой, комната была мрачной и скучной, плохо обставленной, забитой пыльными портьерами, старыми тряпками, выцветшими половиками, Мегрэ с порога почувствовал на себе пристальный, спокойный взгляд госпожи Мартен. Он заметил, как на усталом лице больной появилась слащавая улыбка.

— Не обращайте внимания, — сказала она. — Все в ужасном беспорядке! Это из-за приступа. — И она грустно посмотрела перед собой. — Но мне уже лучше. Мне надо завтра встать, чтобы быть на похоронах. Они ведь завтра?

— Да. Вы подвержены этим припадкам…

— Еще девочкой я страдала ими. Но моя сестра…

— У вас есть сестра?

— Были, даже две. Самая младшая тоже страдала от приступов. Она вышла замуж. Ее муж оказался негодяем и в один прекрасный день, воспользовавшись таким приступом, упрятал ее в психолечебницу. Через неделю она умерла.

— Не волнуйся! — умолял растерянный Мартен.

— Она сошла с ума? — спросил Мегрэ.

Черты лица у женщины стали резкими, в голосе зазвучала обида:

— Просто муж хотел от нее избавиться! Не прошло и полгода, как он женился на другой. Ведь все мужчины одинаковы. Ты им преданна, разбиваешься в лепешку…

— Умоляю тебя! — вздохнул муж.

— Я же не о тебе говорю! Хотя и ты не лучше других.

И Мегрэ внезапно почувствовал в ее словах как бы дуновение ненависти.

— Правда, если бы меня не было здесь… — продолжала она.

Разве не прозвучала в ее голосе угроза? Муж не знал, что делать. Ради приличия он отсчитывал в стакан по каплям микстуру.

— Доктор сказал…

— Наплевать мне на доктора!

— Все-таки ее надо принять. Держи! Пей медленно.

Это не горько.

Она посмотрела на него, потом на Мегрэ и наконец выпила микстуру, как-то отрешенно пожав плечами.

— Вы в самом деле пришли только для того, чтобы справиться о моем здоровье? — недоверчиво спросила она.

— Я шел в лабораторию, когда консьержка сказала мне…

— Вы обнаружили что-нибудь?

— Пока нет.

Она закрыла глаза, словно демонстрируя свою усталость. Мартен уставился на Мегрэ, вставшего со стула.

— Ну хорошо. Желаю вам скорого выздоровления.

Вам ведь уже лучше.

Она не сказала в ответ ни слова. Мегрэ просил Мартена не провожать его:

— Оставайтесь с ней, прошу вас.

Какой жалкий тип! Похоже, что он боялся остаться с ней наедине.

— Вы увидите, ничего не случится.

Проходя по столовой, он услышал в коридоре шорохи. И успел застать старую Матильду в момент, когда она возвращалась к себе в комнату.

— Здравствуйте, мадам.

Молча, со страхом она смотрела на Мегрэ, держась за ручку двери.

Мегрэ говорил тихо. Он думал, что госпожа Мартен подслушивает, ведь она была способна подняться и тоже стоять, притаившись у двери.

— Я, как вам, без сомнения, известно, комиссар, ведущий расследование.

Он уже знал, что не сможет ничего вытянуть из этой женщины с таким невозмутимым круглым лицом.

— Чего вы от меня хотите?

— Просто спросить вас, не можете ли вы мне что-нибудь рассказать. Вы давно живете в этом доме?

— Сорок лет, — сухо ответила она.

— Вы здесь знаете всех.

— Я ни с кем не разговариваю.

— Я полагал, что вы, может быть, видели или слышали что-либо. Иногда самого незначительного знака достаточно, чтобы направить полицию на правильный след.

В комнате кто-то пошевелился. Но старуха упорно держалась за дверь.

— Вы ничего не заметили?

Она молчала.

— И ничего не слышали?

— Лучше бы вы попросили хозяина провести мне газ.

— Какой газ?

— В доме у всех есть газ. Только мне, потому что у него нет права увеличить мою квартирную плату, он отказывается установить газ. Ему очень бы хотелось вышвырнуть меня на улицу! Он все делает, чтобы я отсюда уехала. Но первым из дома уйдет он, ногами вперед. Так и передайте ему от меня!

— У вас есть визитка?

Слуга в полосатом жилете взял у Мегрэ визитную карточку и исчез в комнате, необыкновенно светлой благодаря высоким пятиметровым окнам, каких почти нигде уже не осталось, кроме как в домах на площади Вогезов и острове Сен-Луи.

Комнаты были огромны. Где-то жужжал пылесос. Кормилица в белой кофте прошла из одной комнаты в другую, бросив на Мегрэ любопытный взгляд.

Совсем рядом раздался голос:

— Попросите комиссара войти.

Господин де Сен-Марк в халате, с тщательно причесанными седыми волосами находился в кабинете.

Прежде всего он закрыл дверь, за которой Мегрэ успел заметить стильную кровать и на подушке лицо молодой женщины.

— Садитесь, прошу вас. Разумеется, вы хотите говорить со мной об этом чудовищном деле Куше.

Несмотря на возраст, он выглядел крепким и здоровым. И в квартире царила атмосфера счастливого дома, где все безмятежно и радостно.

— Я тем более потрясен этой драмой, что она разыгралась в очень волнующий для меня момент.

— Я знаю…

В глазах бывшего посла появился хвастливый огонек. Он гордился тем, что в таком возрасте имеет ребенка.

— Я просил бы вас говорить не так громко, потому что предпочитаю скрывать эту историю от госпожи де Сен-Марк. В ее состоянии было бы прискорбно… Но ближе к делу, о чем вы хотели меня спросить? Я почти не знал этого Куше. Встречал два-три раза во дворе. Он принадлежал к одному из тех кругов с бульвара Осман, где я изредка бываю. Однако он почти там не появлялся. Я только что нашел его фамилию в недавно вышедшем телефонном справочнике. По-моему, он был пошловат, вам не кажется?

— То есть он вышел из народа… Ему стоило труда стать тем, кем он стал.

— Жена мне говорила, что он женился на девушке из очень хорошей семьи, ее бывшей подруге по пансиону. Вот одна из причин, по которым было бы лучше не ставить ее в известность. Так что же вы хотели спросить?

Из больших окон видна была площадь Вогезов, залитая неяркими лучами солнца. В сквере поливали лужайки и клумбы. С тяжелым шумом проезжали грузовики.

— Совсем немногое. Я знаю, что несколько раз вы, взволнованный ожиданием, прогуливались по двору. Не встречался ли вам кто-нибудь? Не заметили ли вы кого-либо, кто шел в сторону служебных помещений?

Господин де Сен-Марк задумался, поигрывая ножом для разрезания бумаги:

— Постойте! Нет, не думаю. Надо сказать, меня тогда тревожило совсем другое. Консьержка могла бы лучше…

— Она ничего не знает.

— Я тоже. Нет, погодите. Но это не должно иметь отношения к делу.

— Расскажите все-таки.

— В какой-то момент я услышал шум со стороны помойки. Делать мне было нечего. Я подошел и увидел соседку с третьего этажа.

— Госпожу Мартен?

— Кажется, ее действительно так зовут. Признаюсь, я плохо знаю соседей. Она рылась в мусорном ящике.

Помню, как она мне сказала: «Серебряная ложка случайно попала в отбросы». — «И вы нашли ее?» — спросил я. «Да, да», — довольно резко ответила она.

— Что она сделала потом? — задал вопрос Мегрэ.

— Она быстро поднялась к себе. Это маленькая нервная особа, у нее такой вид, будто она вечно куда-то торопится. Если мне не изменяет память, мы тоже таким образом потеряли дорогое кольцо. И самое поразительное, что его принес консьержке мусорщик, который нашел кольцо, орудуя своей палкой в отбросах.

— Не могли бы вы сказать, в какое время произошел этот инцидент с ложкой?

— Затрудняюсь ответить. Погодите. Я не хотел ужинать. Однако примерно в половине девятого Альбер — мой слуга — упросил меня съесть хоть что-нибудь. А так как я отказывался садиться за стол, он принес мне бутерброд с анчоусами в салон. Это было раньше…

— Раньше половины девятого?

— Да… Положим, что инцидент, как вы говорите, произошел в самом начале девятого. Но не думаю, чтобы это имело хоть какой-нибудь интерес. Каково ваше мнение об этом деле? Со своей стороны, я отказываюсь верить — как говорят, об этом уже пошли слухи, — что преступление совершено кем-то из жильцов дома. Вы только представьте себе, что любой с улицы может проникнуть во двор. Впрочем, я уже направил хозяину просьбу о том, чтобы ворота под аркой запирались с наступлением сумерек.

Мегрэ встал.

— У меня еще нет мнения об этом деле, — сказал он.

Консьержка принесла почту и, так как дверь в прихожую оставалась открытой, заметила вдруг комиссара, беседующего наедине с господином де Сен-Марком.

Ох, уж эта мадам Бурсье! Ее это совсем поразило.

Взгляд ее выражал страшное беспокойство.

Неужели Мегрэ позволяет себе докучать своими расспросами месье Сен-Марку?

— Благодарю вас, месье. И прошу извинения за этот визит.

— Не хотите ли сигару?

Господин де Сен-Марк был очень аристократичен, с тем почти неуловимым налетом снисходительной фамильярности, который гораздо больше выдавал в нем политика, чем дипломата.

— Я полностью в вашем распоряжении…

Слуга закрыл за комиссаром дверь. Мегрэ медленно спустился по лестнице, вышел во двор, где служащий какого-то крупного магазина тщетно разыскивал консьержку.

В ее комнате не было никого, кроме собаки, кошки и двух детей, мазавших друг другу физиономии молочным супом.

— А где же мама?

— Сейчас она придет, месье… Пошла относить почту.

В самом углу двора, возле комнатки консьержки, стояли четыре цинковых ящика, в которые с наступлением вечера жильцы выбрасывали мусор.

В шесть утра консьержка открывала ворота и мусорщики увозили отбросы.

Что же здесь искала госпожа Мартен в тот момент, когда был убит Куше?

Может быть, ей тоже пришла в голову мысль поискать перчатку своего мужа?

«Нет! — пробормотал про себя Мегрэ, вдруг что-то вспомнив. — Мартен выносил мусор гораздо позднее».

Но что же тогда произошло? О потерянной ложке не могло быть и речи! Ведь днем жильцы не имеют право ничего выбрасывать в мусорные ящики.

Что же тогда они искали в них?

Мадам Мартен даже сама рылась в помойке.

Мартен крутился вокруг, светя ей спичками.

А утром перчатка неожиданно нашлась.

— Вы видели малыша? — послышался голос за спиной Мегрэ.

Это пришла консьержка, которая говорила о ребенке Сен-Марков с большим чувством, нежели о собственных детях.

— Надеюсь, вы ничего не сказали госпоже? Ей не нужно знать…

— Разумеется, разумеется!

— Венок, я имею в виду венок от жильцов… Не знаю только, должны ли мы сегодня отнести его в дом или, по обычаю, возложить во время похорон. Служащие из похоронного бюро были очень шикарными. Они сорвали с нас триста франков.

И, повернувшись к подошедшему посыльному из магазина, она спросила:

— Что вам угодно?

— Где живет господин де Сен-Марк?

— По лестнице направо. Второй этаж с фасада. Только звоните тише!

Потом обернулась к Мегрэ:

— Если бы вы знали, сколько ей приносят цветов!

Они просто не знают, куда их девать. Большую часть букетов они должны были разместить в комнатах прислуги. Может быть, зайдете к нам?

Но комиссар все разглядывал мусорные ящики. Какого черта могли там искать Мартены?

— Утром, как положено, вы выставляете их на тротуар!

— Нет. С тех пор как я овдовела, это мне делать тяжело. Мне следовало бы нанять кого-нибудь, чтобы их выносить, одной мне с этим не справиться. Но мусорщики очень любезны. Время от времени я подношу им по стаканчику, и они забирают ящики прямо со двора.

— Значит, старьевщики не могут в них рыться?

— Почему же не могут? Они заходят прямо во двор… иногда даже втроем-вчетвером, и разводят дикую грязь…

— Благодарю вас.

И Мегрэ ушел, задумавшись, забыв или не считая нужным нанести новый визит в служебные помещения фирмы Куше.

Когда он пришел на набережную Орфевр, ему сообщили:

— Кто-то звонил вам. Какой-то полковник!

Но Мегрэ думал о своем. Входя в кабинет инспектора, он сказал:

— Люкас, немедленно отправляйся на задание. Ты должен расспросить всех старьевщиков, что обычно собирают мусор вблизи площади Вогезов. Если надо, поедешь в Сен-Дени, где сжигают мусор. Нужно узнать, не было ли позавчера утром замечено что-либо необычное в мусорных ящиках из дома № 61 на площади Вогезов.

Он сел в кресло и вдруг вспомнил о полковнике.

Что еще за полковник? Никакого полковника он не знал.

Однако некий полковник имел отношение к делу Куше. Это был дядя госпожи Куше.

— Алло! Элизе, 17—62? С вами говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. С кем имею честь? А, полковник Дормуа? Слушаю, слушаю. Алло! Это вы, полковник? В чем дело? Завещание… Я вас плохо слышу. Нет, нет, напротив, говорите потише. Теперь лучше… Так в чем же дело? Вы нашли какое-то немыслимое завещание? И даже незапечатанное? Ясно! Я приеду через полчаса.