"Мирные действия" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)

Глава 4

Айвен уже закончил свои дела в оперативном отделе Генштаба – отвез туда сотню написанных каллиграфическим почерком приглашений на императорскую свадьбу, которые потом разошлют за пределы планеты избранным офицерским кадрам, – когда столкнулся в вестибюле с Алексеем Формонкрифом, проходившим через сканеры безопасности.

– Айвен! – приветствовал его Алексей. – Ты-то мне и нужен! Подожди.

Айвен на секунду задержался в автоматических дверях, мысленно придумывая возможное поручение от Той, Которой Следует Повиноваться До Окончания Свадьбы на случай, если ему придется сбежать. Алексей не был самым смехотворным занудой Форбарр-Султаны – нынче за это звание соперничали несколько джентльменов старшего поколения – но он, разумеется, мог бы им стать достойной заменой. С другой стороны, Айвену было чрезвычайно любопытно узнать, не принесло ли каких-нибудь забавных плодов то семечко, которое он заронил в мысли Алексея пару недель назад.

Алексей уладил все с охраной и, слегка запыхавшись, заторопился на улицу. – Я только что со службы, а ты? Могу я угостить тебя порцией выпивки, а, Айвен? У меня есть кое-какие новости, и ты заслуживаешь того, чтобы узнать их первым. – Он переминался с ноги на ногу.

Если платит Алексей, то почему бы нет?

–Конечно.

Вместе с Алексеем Айвен направился в ближайший бар на противоположной стороне улицы – место, которое офицеры оперативного отдела считали своей общей собственностью. Это было одно из заведений, открывшихся через десять-пятнадцать минут после того, как оперативный отдел въехал в свое – тогда новое – здание вскоре после окончания мятежа Фордариана. Нарочито потрепанная обстановка без слов сохраняла за ним статус чисто мужского оплота.

Они проскользнули к столику в задней части помещения; мужчина в хорошо скроенной гражданской одежде, сидящий, развалясь, у стойки бара, обернулся в их сторону. Айвен узнал Бая Форратьера. Большая часть городских бездельников редко бывала в офицерском баре, но Бая можно было встретить где угодно. У него были чертовские связи. Бай вскинул руку, приветствуя Формонкрифа шутливым салютом, и тот тут же с энтузиазмом пригласил его присоединиться. Айвен приподнял бровь. У Байерли была репутация человека, презиравшего тех, кто, как он выражался, прибывал невооруженным на сражение остроумия. Айвен не мог себе представить, зачем же тот обхаживал Формонкрифа. Противоположности сходятся?

– Садись, садись,– говорил ему Формонкриф. – Плачу я.

– Тогда конечно, – сказал Бай и спокойно устроился рядом. Он радушно кивнул Айвену; тот с некоторой опаской ответил тем же. Будь рядом Майлз, его присутствие при разговоре прикрыло бы Айвена точно защитное поле. Бай никогда не поддевал Айвена, когда Майлз был рядом. Айвен не был точно уверен, было ли это из-за незаметного вмешательства его кузена, или потому что Бай предпочитал более вызывающую цель. Возможно, вмешательство Майлза состояло именно в том, что он сам был гораздо более вызывающей целью. С другой стороны, может, кузен расценивал Айвена как свою собственную мишень для насмешек и просто не хотел ею делиться. Семейная солидарность или скорее собственнические чувства Майлза?

Они набрали заказы на клавиатуре, и Алексей вставил в прорезь свою кредитку.

– О, кстати, мои искренние соболезнования по поводу смерти твоего кузена Пьера, – сказал он Байерли. – Я все забывал упомянуть об этом, потому что ты не носишь траура твоего Дома. Знаешь, тебе не стоит этим пренебрегать. У тебя есть на это право, ваше кровное родство достаточно близко. Уже выяснили, отчего он умер?

– О, да. Его сразил сердечный приступ.

– Мгновенно?

– Да, насколько можно догадываться. Он был правящим графом, поэтому было сделано доскональное вскрытие тела. Ну, не будь он таким антиобщественным нелюдимом, его тело могли бы найти прежде, чем в мозгу произошли необратимые изменения.

– Такой молодой, едва за пятьдесят. Жалко, что он умер, не оставив потомства.

– Куда жальче, что многие мои дяди по линии Форратьеров не умерли без потомства, – вздохнул Бай. – У меня новая работа.

– Не знал, что ты жаждал получить Округ Форратьеров, Бай, – сказал Айвен. – Граф Байерли? Политическая карьера?

– Упаси Бог. У меня нет никакого желания попасть в зал в замке Форхартунг, полный этими спорящими ископаемыми, а Округ надоел мне до слез. Тоскливое место. Если бы только мой плодовитый кузен Ришар не был бы таким законченным сукиным сыном – разумеется, это не оскорбление в адрес моей покойной тети – я бы пожелал ему всяческого успеха в его начинаниях. Если он сможет осуществить их. К сожалению, удовольствие, которое получает он, отнимает всякое удовольствие у меня.

– А что не так с Ришаром? – спросил Алексей безучастно. – Я встречал его какое-то время назад, он мне показался основательным мужчиной. Политически здравым.

– Неважно, Алексей.

Алексей покачал головой в удивлении. – Бай, у тебя что, нет никаких нормальных семейных чувств?

Бай отмахнулся небрежным жестом «а-чего-вы-хотели?». – У меня нет и нормальной семьи. Мое основное чувство – отвращение. Возможно, с одним-двумя исключенями.

Айвен наморщил лоб, когда разобрался, что же именно вскользь бросил Бай. – Если он может осуществить их? А что ему в этом мешает? – Ришар – старший сын старшего сына, взрослый человек, и, насколько Айвен знал, в здравом уме. Традиционно определение «сукин сын» никогда не рассматривалось как достаточная причина для исключения из Совета Графов, а то бы его состав заметно поредел. Препятствием могло служить лишь незаконное происхождение. – Никто не выяснил что он тайный цетагандиец, вроде бедного Рене Форбреттена?

– К сожалению, нет. – Бай искоса поглядел на Айвена, и странно расчетливое выражение мелькнуло в его глазах. – Но леди Донна – полагаю, ты с ней знаком, Айвен – подала формальное заявление протеста в Совет через день после смерти Пьера, что временно приостановило процесс утверждения Ришара.

– Я кое-что слышал. Но не обратил внимания. – Айвен не встречался с младшей сестрой Пьера леди Донной во плоти – и какой восхитительной плоти! – с тех пор, как она овдовела в третий раз. Тогда, отказавшись от части светских обязанностей, она удалилась в Округ Форратьер: официально – в роли хозяйки графского дома, а фактически – как представитель Округа. Говорили, что у нее было больше влияния на текущие дела Округа, чем у самого Пьера. Айвен был готов в это поверить. Теперь ей должно быть около сорока; интересно, не располнела ли она. Ей бы это пошло. Кожа цвета слоновой кости, непослушные черные волосы до бедер и тлеющие как угли карие глаза…

– О, а я-то удивлялся, почему же Ришара так долго не утверждают, – сказал Алексей.

Бай пожал плечами. – Увидим, если, вернувшись с Беты, леди Донна сумеет заставить Cовет рассмотреть ее иск.

– Моей матери показалось странным, что она уехала до похорон, – сказал Айвен. – Она ничего не слышала об каких-либо неладах между Донной и Пьером.

– На самом деле они были в довольно хороших отношениях, по меркам моего семейства. Но ей срочно потребовалось уехать.

Собственный опыт Айвена с Донной был незабываем. Он был новоиспеченным офицером, она – на десять лет старше и в тот момент не замужем. Они не особенно говорили о своих родственниках. Он так и не сказал ей, что именно ее головокружительные уроки сохранили его задницу несколькими годами позже, во время той почти катастрофической дипломатической миссии на Цетаганде. Ему и правда стоило бы навестить ее, когда она вернется с Колонии Бета. Да, ее наверняка гнетет то что с годами она не делается моложе, и ее нужно бы утешить…

– Так как она сформулировала свой иск? – спросил Формонкриф. – И какое отношение ко всему этому имеет Колония Бета?

– А, вот когда Донна вернется, тогда и увидим, во что это выльется. Это будет сюрприз. Я желаю ей всяческого успеха. – Бай скривил губы в своей особой улыбочке.

Им принесли выпивку. – О, отлично. – Формонкриф поднял свой стакан. – Господа, за супружество! Я послал сваху.

Айвен замер, не донеся стакан до губ. – Прости?

– Я встретил одну женщину, – сказал Алексей самодовольно. – По сути, вернее сказать – эту женщину. И все благодаря теье, Айвен. Если бы не твоя маленькая подсказка, я бы никогда и не узнал о ее существовании. Бай ее разок видел – она во всех отношениях подходит на роль мадам Формонкриф, верно, Бай? Большие связи – она племянница лорда аудитора Фортица. Как ты узнал о ней, Айвен?

– Я… встретил ее у моего двоюродного брата Майлза. Она занимается для него планировкой сада. – И как Алексей успел зайти так далеко и так быстро?

– Не знал, что лорд Форкосиган интересуется садами. Впрочем, о вкусах не спорят. Во всяком случае, я повел с ней как бы случайно беседу о родословных и сумел получить имя и адрес ее отца. Южный Континент. Мне пришлось купить для свахи билет в оба конца, но она одна из самых лучших посредников в Форбарр-Султане, а их немного осталось. Нанимайте самых лучших, я всегда так говорю.

– Мадам Форсуассон приняла твое предложение? – выговорил ошеломленный Айвен. Я никогда не намеревался доводить дело до такого…

– Ну, полагаю, она согласится. Когда я сделаю ей предложение. Почти никто больше не пользуется старой формальной системой. Надеюсь, для нее это будет романтическим сюрпризом. Просто ошеломительным. – Его самодовольство слегка отдавало беспокойством, и он постарался залить его большим глотком пива. Бай Форратьер отпил из своего бокала, сглотнув вместе с вином и любую возможную реплику.

– Думаешь, согласится? – осторожно спросил Айвен.

– Женщине в ее положении нет причины отказываться. Это для нее единственная возможность снова обзавестись собственным домом, вернуться к привычной ей семейной жизни. Она – настоящий фор и, разумеется, должна оценить такую изысканность. К тому же это позволит мне опередить на ход майора Замори.

Она пока не согласилась. Еще остается надежда. Формонкриф не празднует, а лишь под нервную болтовню ищет успокоения в вине. Да, это здравая идея, и Айвен отпил большой глоток. Подожди-ка…

– Замори? Я не рассказывал Замори о вдове.

Айвен заботливо выбрал Формонкрифа как достаточно правдоподобную опасность, которая заставит Майлза разозлиться, но реально не будет угрожать его ухаживаниям. По своему общественному положению простой фор и не-лорд, конечно, не может составить конкуренцию графскому наследнику и Имперскому Аудитору. Физически… Гм. Возможно, он недостаточно это продумал. Формонкриф вполне неплохо смотрится. Когда госпожа Форсуассон находится вне харизматического поля Майлза, сравнение могло бы быть… довольно болезненным. Но Формонкриф – кретин… конечно, она не может выбрать его… а как много женатых кретинов ты знаешь? Кто-то же их выбирает. Это может и не оказаться большим препятствием. Но Замори – человек серьезный и вовсе не дурак.

– Боюсь, я где-то проболтался, – Формонкриф пожал плечами. – Неважно. Он не фор. Это мое неоспоримое преимущество перед Замори с точки зрения ее семьи. В конце концов, она уже была замужем за фором. И она должна знать, что растить сына – не дело одинокой женщины. Как только нас свяжут брачные узы, то, наверное, я вскоре смогу – если возмусь за это твердо, – убедить ее отдать мальчика в настоящую форскую школу, хотя это и будет напряженно с финансовой точки зрения. Нужно сделать из него человека, выбить из него все несносные склонности, пока они не перерасли в привычку.

Они допили пиво; Айвен заказал еще по одной. Формонкриф вышел, чтобы освежить голову.

Айвен, не сводя глаз с Бая, впился зубами в костяшки собственных пальцев.

– Проблемы, Айвен? – спросил тот непринужденно.

– Мой кузен Майлз ухаживает за госпожой Форсуассон. Он велел мне отстать от нее под угрозой его изобретательности.

Бай дернул бровью. – Тогда ты должен развлекаться, наблюдая, как он изничтожит Формонкрифа. Или это будет косвенным способом ее очаровать?

– Он решит меня наизнанку через задницу вывернуть, когда выяснит, что это я навел Формонкрифа на вдову. И Замори, о Боже…

Бай коротко улыбнулся одним уголком рта. – Ну, ну. Я был там. Формонкриф ей до слез надоел.

– Да, но… возможно она сейчас в неудобном положении. Тогда она могла бы схватиться за первую же возможность… стоп, ты? А ты как туда попал?

– Алексей… проболтался. Есть у него такая привычка.

– Не знал, что ты подыскиваешь себе жену.

– Я – нет. Не паникуй. Я не собираюсь присылать сваху – о господи, какой анахронизм – к бедной женщине. Хотя, могу заметить, я-то ей не наскучил. Мне показалось, она была даже капельку заинтригована. Неплохо для первого знакомства. В будущем, когда я решу завязать с кем-то роман, я даже смогу брать Формонкрифа с собой – для лестного контраста. – Бай кинул в сторону быстрый взгляд, убедился, что обсуждаемый ими субъект еще не возвращается, и склонился вперед, понизив голос до более доверительного тона. Но не стал упражняться в остроумии, развивая свою последнюю фразу, а вместо этого тихо проговорил: – Знаешь, я думаю, моя кузина леди Донна была бы очень довольна твоей поддержкой в ее будущей тяжбе. Ты мог бы оказаться ей действительно полезен. К тебе прислушиваются такие люди, как лорд Аудитор – низенький, но удивительно убедительный в своей новой роли, я был просто поражен, – леди Элис и даже сам Грегор. Значительные люди.

– Они – значительные. Но не я. – Какого черта Бай льстил ему? Он явно чего-то хочет… и очень сильно.

– Ты хотел бы повидаться с леди Донной, когда она вернется?

– О, – Айвен моргнул – С удовольствием. Но… – Все же он думал об этом. – Я не совсем уверен, чего она хочет достичь. Даже если она не допустит утверждения Ришара, графство может достаться только одному из его сыновей или младших братьев. Если вы не планируете массового убийства на следующем семейном сборище – что несколько превышает мои ожидания в отношении вас – я не вижу, какую выгоду вы можете извлечь.

Бай мимолетно улыбнулся. – Я же сказал, мне графство не нужно. Повидайтся с Донной. Она все объяснит.

– Ладно… хорошо. Удачи ей, в любом случае.

Бай откинулся на спинку стула. – Хорошо.

Вернувшийся Формонкриф продолжал изливать во вторую кружку пива описание своих форских матримониальных хтростей. Айвен безуспешно пытался изменить тему разговора. Байерли отчалил непосредственно перед тем, как настала его очередь покупать пиво на всех. Айвен извинился, сославшись на некие Имперские обязанностеи, и наконец-то сбежал.

Как спастись от Майлза? Пока не кончится эта проклятая свадьба, нет никакой возможности устроить себе перевод в какое-нибудь дальнее посольство. А потом станет слишком поздно. Можно еще дезертировать, подумал он мрачно – возможно, сбежать и вступить в Кшатрианский Иностранный Легион. Нет, у Майлза столько галактических связей, что во всей пронизанной П-В туннелями вселенной нет никакой, даже самой глухой, дыры, где Айвен мог бы спастись от его ярости. И изобретательности. Айвен должен довериться удаче, шутовской персоне Формонкрифа, а Замори – что бы для него придумать? похищение? убийство? Может быть, познакомить его с другими женщинами? О, да! Но не с леди Донной. Ее Айвен хотел бы оставить для себя.

Леди Донна. Она-то не только что созревшая плебейка. Никакой муж не посмел бы разглагольствовать в ее присутствии, она бы его живо подсекла под колени. Изящная, искушенная, уверенная… женщина, знающая, чего она хочет и как может это получить. Женщина его собственного класса, понимающая правила игры. Чуть старше его, да, но раз сейчас жизнь делается все дольше, какое это может иметь значение? Посмотрите на бетанцев; у бетанской бабушки Майлза – а ей, по слухам, за девяносто – есть приятель, джентльмен восьмидесяти лет. И почему он не подумал о Донне раньше?

Донна. Донна, Донна, Донна. М-м… Эту встречу он ни за что не пропустит.

– Я оставил ее подождать в вестибюле у библиотеки, милорд, – донесся до ушей Карин знакомый рокот Пима. – Не прикажете ли принести вам чего нибудь или… чего нибудь?

– Нет. Спасибо, – отозвался более мягкий голос лорда Марка. – Благодарю, это все, мне больше ничего не нужно.

Шаги Марка эхом отозвались от выложенного плитками пола: три быстрых и размашистых, два прыжка, крошечная заминка… и уже более размеренной походкой он двинулся в сторону сводчатого прохода в вестибюль. Прыгает? Марк? Карин вскочила на ноги, как только он показался из-за угла. О боже, ему явно не к лицу такое быстрое похудание – она привыкла видеть его столь выразительно энергичным и солидным, а теперь он выглядел бы вялым, если не усмешка и сверкающие глаза.

– А! Ну-ка стой там! – приказал он ей, схватил скамеечку для ног, поставил перед нею, забрался и заключил Карин в объятия. Она тоже обхватила его руками, и разговор на мгновение был погребен под неистовыми поцелуями, которыми они обменивались и возвращали с удвоенной силой.

Он набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы спросить, – Как ты попала сюда? – а затем целую минуту не давал ей возможности ответить.

– Пешком, – произнесла она, задыхаясь.

– Пешком! Здесь почти полтора километра!

Она положила руки ему на плечи и отступила достаточно далеко, чтобы сфокусировать взгляд на его лице. Слишком бледный, почти одутловатый – подумала она неодобрительно. Но что еще хуже, его подавляемое сходство с Майлзом проступало на поверхность вместе с костями. Она знала, что такое наблюдение испугало бы его, поэтому промолчала.

– Ну и что? Мой отец, когда был помощником Лорда Регента, обычно в хорошую погоду ходил сюда на работу пешком, просто с тростью.

– Если бы ты позвонила, я бы прислал Пима с машиной – черт, нет, лучше бы я сам к тебе прилетел. Майлз сказал, я могу брать его флаер, когда захочу.

– Флаер, чтобы добраться за шесть кварталов? – негодующе вскрикнула она между парой поцелуев. – В такое красивое весеннее утро?

– Ладно, у них здесь нет бегущих дорожек… ммм… О, замечательно… – он ткнулся носом в ее ухо, вдохнул ее щекочущие кудряшки и проложил спиральную линию поцелуев от ушной раковины до ключицы. Она крепко обнимала его. Поцелуи, казалось, горели на ее коже как маленькие пламенные следы. – Я так скучал без тебя, скучал, скучал…

– И я тоже скучала – скучала – скучала… – Хотя они могли бы отправиться домой вместе, если бы он не настоял на том, чтобы сделать крюк на Эскобар.

– По крайней мере прогулка разгорячила тебя… ты могла бы пойти в мою комнату и снять всю эту жаркую одежду… и Пыхтун мог бы выбраться поиграть, а…?

– Здесь? В Доме Форкосиганов? Со всеми этими оруженосцами вокруг?

– Я ведь теперь здесь живу. – На сей раз уже прервался он, отклонившись назад на такое расстояние, чтобы можно было сфокусировать взгляд. – А оруженосцев только трое, и один из них спит в дневную смену. – Он беспокойно сдвинул брови, нахмурившись. – А у тебя дома…? – рискнул он спросить.

– Еще хуже. Там полно родителей. И сестриц. Сплетничающих сестриц.

– Снять комнату? – предложил он, лишь на секунду придя в замещательство.

Она покачала головой, пытаясь найти объяснение тем запутанным чувствам, которые едва понимала и сама.

– Мы могли бы позаимствовать флаер Майлза…

Она непроизвольно хихикнула. – Там действительно не хватит места. Даже если бы мы оба принимали твои гадкие лекарства.

– Да, он не подумал, когда купил эту штуку. Лучше огромный аэрокар, с широкими удобными сиденьями, обитыми тканью. Чтобы их можно было откинуть. Вроде того бронированного лимузина, который остался от времен Регентства – эй! Мы могли бы заползти в задний отсек, сделать непрозрачными стекла…

Карин беспомощно покачала головой.

– Хоть где-нибудь на Барраяре?

– Это и проблема, – сказала она. – Барраяр.

– На орбите…? – Он с надеждой указал ввысь.

Она от души рассмеялась. – Ну, не знаю, не знаю…

– Карин, что не так? – Он выглядел теперь очень встревоженным. – Я чего-то такое сделал? Или сказал? Это потому, что я… ты по-прежнему сердишься из-за лекарств? Извини. Прости меня. Я это прекращу. Я… я снова наберу вес. Все что хочешь.

– Не в этом дело. – Она отступила на полшага назад, хотя рук друг друга они не отпустили. Она покачала головой. – Хотя я не понимаю, почему, похудев, ты внезапно стал смотреться на полголовы ниже. Какой причудливый оптический обман. Как масса влияет на рост, психологически? Но нет. Это не из-за тебя. Из-за меня.

Стиснув ее руки, он уставился на нее в неподдельном испуге. – Я не понимаю.

– Я размышляла об этом целых десять дней, пока ждала здесь, когда ты доберешься домой. О тебе, обо мне, о нас. Всю неделю я чувствовала себя все «страньше и страньше». На Колонии Бета все казалось настолько правильным, настолько разумным. Открытым, официальным, одобряемым. Здесь… Я не смогла рассказать о нас своим родителям. Я пыталась что-нибудь с этим сделать. Но не смогла рассказать даже сестрам. Возможно, если бы мы приехали домой вместе, я бы нашла силы… но я не смогла.

– А… помнишь эту барраярскую народную сказку, где родственники девушки поймали ее любовника, убили и положили его голову в горшок с базиликом?

– Горшок с базиликом? Нет!

– А я думал о ней… знаешь, я полагаю, что твои сестры были бы способны на это, собравшись все вместе. Я имею в виду, вручить мне мою же голову. И ваша мать тоже могла бы, это же она вас всех научила.

– Как мне жаль, что здесь нет тети Корделии ! – Стоп, скорее всего в таком контексте это замечание неудачное. Горшок с базиликом, о боже. Марк такой параноик… Неважно. – Я совсем не думала о тебе.

– О, – его голос сделался совсем безжизненным.

– Да не в этом смысле! Я думала о тебе день и ночь. О нас. Но мне так неловко, с тех пор как я сюда вернулась. Словно я могу ощутить себя лишь забравшись снова в мое прежнее месте в эту клетку барраярской культуры. Я это чувствую, но не могу остановить. Это ужасно.

– Защитная окраска? – Его тон наводил на мысль, что он может понять ее желание закамуфлироваться. Его пальцы вновь пробежали по ее ключице, прокрались вокруг шеи. Как было бы хорошо, если бы он прямо сейчас размял ей шею, как чудесно… Он так старательно учился прикасаться и позволять трогать себя, преодолевать панику и вздрагивание, ласкать. Он задышал быстрее.

– Кое-что вроде этого. Но я ненавижу тайны и ложь.

– Может ты просто… скажешь своим?

– Я пыталась. Я просто не могу. А ты можешь?

Он выглядел, словно его поставили в затруднительное положение. – Ты хочешь, чтобы я это сделал? Это наверняка кончится базиликом.

– Нет, нет, я имею в виду гипотетически.

– Я мог бы рассказать своей матери.

– Твоей матери я бы тоже могла. Она бетанка. Она из другого мира, из того, где с нами было все правильно. Но с моей мамой я об этом заговорить не могу. А раньше всегда могла. – Она поняла, что слегка дрожит. Марк смог ощутить это, касаясь ее руки; она поняла это по пораженному выражению его глаз, когда он поднял к ней лицо.

– Не понимаю, как это может казаться таким правильным там и таким неверным здесь, – сказала Карин. – Это не должно быть неправильно здесь. Или не здесь. Или еще что-то.

– Бессмыслица какая-то. Здесь или там, какая разница?

– Если нет никакой разницы, зачем ты пошел на все эти неприятности с потерей веса прежде чем снова ступить на Барраяр?

Он открыл рот и тут же закрыл. Наконец он нашелся, – Ладно, пусть так. Но это только на пару месяцев. Я могу потратить пару месяцев.

– Все еще хуже. Ох, Марк! Я не могу вернуться на Колонию Бета.

– Что? Почему не можешь? Мы же планировали – ты планировала – что, твои родители нас подозревают? Он запретили тебе….

– Нет, не запретили. По крайней мере, не думаю. Это просто деньги. Вернее, отсутствие денег. Я бы не поехала туда и в прошлом году без стипендии графини. Мама и Па говорят, что стеснены в средствах, и я не представляю, как смогу заработать столько за какие-то несколько месяцев. – Она прикусила губу, снова набравшись решимости. – Но я собираюсь подумать, как мне сделать это.

– Но если ты не сможешь… я еще не все закончил на Колонии Бета, – протянул он жалобно. – Мне нужен еще год и обучения, и терапии.

Или больше. – Но ты же хочешь вернуться на Барраяр потом, правда?

– Думаю, да. Но целый год порознь… – он еще крепче стиснул ее, как будто воображаемые родители уже набросились на них, чтобы вырвать её в трудную минуту из его объятий. – Это было бы без тебя… слишком трудно, – приглушенно пробормотал он, уткнувшись лицом в ее грудь. Небольшое преуменьшение….

Прошло мгновение, он глубоко вздохнул, оторвался от нее и стал целовать ее руки. – Нет необходимости впадать в панику, – искренне заверил он ее пальцы. – У нас есть месяцы, чтобы кое в чем разобраться. И может случиться еще что-нибудь. – Он поднял глаза и изобразил нормальную улыбку. – Все равно, я рад, что ты здесь. Ты должна пойти посмотреть моих масляных жуков. – Он спрыгнул со скамеечки.

– Твоих кого?

– И почему у всех с этим названием какие-то сложности? Мне казалось, все достаточно просто. Масляные жуки. А если бы я не поехал на Эскобар, я бы на них никогда не наткнулся, так что из этой поездки вышло много хорошего. Меня на них навела Лилли Дюрона, точнее – на Энрике, он тогда был по уши в неприятностях. Гениальный биохимик, но никакого соображения относительно денег. Я вытащил его под залог из тюрьмы и помог ему спасти результаты его экспериментов из лап конфисковавших их идиотов-кредиторов. Ты бы смеялась, если бы видела, как мы блуждали впотьмах, когда устроили этот налет на лабораторию. Пойдем, посмотрим…

Пока он тащил ее за собой за руку через весь огромный дом, Карин спросила с сомнением, – Налет? На Эскобаре?

– Возможно, «налет» – неверное слово. Все каким-то чудом прошло тихо. Наверное, правильнее сказать «кража». Веришь или нет, но мне удалось стряхнуть пыль кое-с-чего, чему меня раньше учили.

– Звучит не очень-то… законным.

– Нет, зато справедливым. Это собственные жуки Энрике – он их сделал, в конце концов. И он любит их как домашних зверюшек. Он ревел, когда одна из его любимых королев умерла. Это было просто трогательно – ну, в некотором смысле. Не будь у меня тогда желания придушить его, я вправду был бы очень тронут.

Только Карин успела задуматься, не было ли у этих проклятых препаратов для потери веса еще и каких-то побочных психиатрических эффектов, в которые Марк не счел ее нужным посвящать – как они дошли до комнаты, раньше знакомой в качестве одной из подвальных прачечных особняка Форкосиганов. Она не была в этой части дома с тех пор, как еще детьми они с сестрами играли здесь в прятки. Из высоко прорезанных в каменных стенах окон падали полосы солнечного света. Долговязый парень с кудрявыми темными волосами, на вид самое большее двадцати с небольшим лет, встревоженно и без всякого результата возился в груде полураспакованных коробок.

– Марк, – обратился он к ним. – Мне нужно больше стеллажей. И лабораторных столов. И освещение. И здесь должно быть жарче. Мои крошки совсем вялые. Ты обещал.

– Прежде чем бежать в магазин за новым оборудованием, посмотрите на чердаках, – практично предложила Карин.

– О, хорошая идея. Карин, это – доктор Энрике Боргос с Эскобара. Энрике – это моя… мой друг, Карин Куделка. Мой самый лучший друг. – Марк крепко и властно сжал ее руку при этих словах. Но Энрике лишь рассеянно кивнул ей.

Марк повернулся к широкому закрытому металлическому лотку, неустойчиво балансирующему на ящике. – Не смотри пока, – сказал он ей через плечо.

В памяти Карин всплыло, как старшие сестры говорили ей: Открой рот и закрой глаза, будет большой сюрприз… Она благоразумно не подчинилась его приказу и придвинулась поближе, чтобы видеть, что же он делает.

Он снял крышку с лотка, открыв взгляду массу каких-то коричневых с белым извивающихся штук, слабо стрекочущих и ползающих друг по другу. Ее пораженный взгляд наконец выхватил один элемент из множество – крупное насекомое, сплошные ноги и колышущиеся усики…

Марк запустил руку в копошащуюся массу, и Карин непроизвольно ойкнула.

– Все нормально. Они не кусают и не жалят, – с усмешкой заверил он. – Вот, посмотри. Карин, познакомься с масляным жуком. Жук, это Карин. – Он протянул ей на ладони одно насекомое размером с ее большой палец.

Он действительно хочет, чтобы я потрогала эту штуку? Ладно, в конце концов она же прошла через бетанское сексуальное образование. Что за черт. Разрываясь между любопытством и отвращением, она протянула руку, и Марк вывалил ей на ладонь жука.

Крошечные когтистые лапки защекотали ей кожу, и она нервно засмеялась. Она. пожалуй, в жизни не встречала более потрясающе уродливой живой твари. Хотя в прошлом году во время бетанского курса ксенозоологии ей случалось анатомировать образцы и попротивнее; формалин ничему не добавляет привлекательности. Жуки пахли не так уж плохо, чем-то вроде зелени, словно скошенное сено. Вот ученому следовало бы постирать свою рубашку.

Марк пустился в объяснения, как именно жуки перерабатывают органическую материю в своих отвратительно выглядящих животах, но его постоянно сбивал с толку педантичными техническими поправками насчет биохимических деталей его новый приятель Энрике. Насколько могла понять Карин, в этом был биологический смысл.

Энрике оторвал один лепесток от бледной розы, лежащей в коробке с вместе полудюжиной других. Коробку, тоже покачивающуюся на стопке упаковок, отмечал знак одного из лучших цветочных магазинов Форбарр-Султаны. Он положил лепесток на ладонь Карин; насекомое тут же ухватило его передними лапками и стало обгрызать с мягкого края. Он ласково улыбнулся. – Ох, кстати, Марк, – добавил он, – девочкам нужно больше еды и как можно скорее. Я это взял сегодня утром, но такого количества и на день не хватит. – Он махнул рукой в строну цветочной коробки.

Марк, не сводивший встревоженного взгляда с рассматривающей жука Карин, казалось, только что заметил эти розы. – Откуда ты взял цветы? Подожди… ты купил розы, чтобы кормить жуков?

– Я спросил у твоеего брата, где взять немного земных растений из тех, которые нравятся девочкам. Он сказал мне позвонить туда и заказать. А кто такой Айвен? Но оказалось ужасно дорого. Боюсь, нам придется пересмотреть бюджет.

Марк неискренне улыбнулся и вроде бы сосчитал до пяти, прежде чем ответить. – Вижу. Боюсь, это незначительное недопонимание. Айвен – это наш кузен. Ты рано или поздно с ним познакомишься. А земную растительную органику можно получить гораздо дешевле. Думаю, ты сможешь набрать немного снаружи…. – нет, наверное, тебе лучше не ходить туда одному… – Он уставился на Энрике с выражением крайне неоднозначных чувств, почти так же, как Карин – на масляного жука на своей ладони. А тот уже до половины дожевал розовый лепесток.

– О, и еще мне как можно скорее нужен ассистент в лабораторию, – добавил Энрике, – если уж я собираюсь беспрепятственно погрузиться в новые исследования. И доступ к знанием здешних обитателей о местной биохимии. Мы не должны тратить драгоценное время впустую, заново изобретая колесо.

– Думаю, у моего брата есть некоторые контакты в университете Форбарр-Султаны. И в Имперском Научном институте. Уверен, он мог бы обеспечить вам доступ к чему-нибудь такому, что не защищено секретностью. – Марк мягко прикусил губу и нахмурил брови, совершенно по-майлзовски демонстрируя бешеную работу мысли. – Карин… ты вроде говорила, что ищешь работу?

– Да…

– Тебе бы понравилась работа ассистента? У тебя была пара бетанских курсов биологии в прошлом году…

– Бетанское образование? – оживился Энрике. – Человек с бетанским образованием, в этом отсталом месте?

– Только пара базовых курсов, – объяснила Карин торопливо. – И на Барраяре есть масса людей с галактическим образованием всех видов. – Он что, думает что сейчас Период Изоляции?

– Это для начала, – сказал Энрике с выражением разумного одобрения. – Но я собирался спросить, Марк, достаточно ли у нас денег, чтобы кого-то нанять?

– М-м.., – проговорил Марк.

– У тебя кончились деньги? – переспросила его Карин со страхом. – Что же ты делал на Эскобаре?

– Они не кончились. Но непосредственно сейчас они связаны неликвидными способами, и я потратил немного больше чем запланировал – так что у нас просто временная проблема с наличностью. Я разберусь с этим к концу будущего года. Но должен признаться, я действительно рад, что смог бесплатно устроить здесь Энрике вместе с его проектом на какое-то время.

– Мы могли бы снова продавать акции, – предложил Энрике, и пояснил Карин: – Я так раньше делал.

Марк вздрогнул. – Не думаю. Я уже объяснял тебе про закрытое акционирование.

– Так и набирают капитал в рискованное предприятие, – заметила Карин.

– Но никто обычно не продает 580% ресурсов своей компании, – вполголоса разъяснил ей Марк.

– О-о…

– Я собирался возместить все их расходы, – возразил Энрике с негодованием. – Я был так близок к крупному успеху, что не мог тогда остановиться!

– Гм… Извини, Энрике, мы на минуточку. – Марк взял Карин под руку, вывел ее в коридор и плотно прикрыл за собой дверь прачечной. Он повернулся к ней. – Ему не нужен ассистент. Ему нужна нянька. Боже, Карин, ты даже понятия не имеешь, каким благодеянием было бы с твоей стороны помочь мне управлять этим человеком. Я мог бы со спокойным сердцем отдать кредитные карточки тебе, а ты вела бы отчеты и понемногу подкидывала бы ему деньги на карманные расходы, и не давала бы ему гулять в одиночку по темным переулкам, или рвать императорские цветы, или вступать в пререкания с охранниками СБ, или что-нибудь еще в той же степени самоубийственное, что там он может выкинуть в следующий раз. Это, гм.., – он заколебался. – Ты согласилась бы вместо зарплаты получить часть акций как совладелец, по крайней мере до конца года? Ты не будешь в большом выигрыше, знаю, но ты же говорила, что …

Она с сомнением посмотрела на масляного жука, все еще щекочущего ее ладонь и уже доевшего розовый лепесток. – Ты действительно можешь дать мне акции? Акции чего? Но… если это не сработает так, как ты надеешься, то у меня уже не будет других возможностей вернуться.

– Сработает, – торопливо обещал он. – Я заставлю это работать. Я владею пятьдесят одним процентом предприятия. Ципис поможет мне официально зарегистрировать нас за пределами Хассадара как компанию по исследованиям и разработкам.

Ей придется поставить их совместное будущее на странное увлечение Марка био-предпринимательством, а она даже не уверена, в здравом ли он рассудке. – И что, э-э, думает обо всем этом твоя «черная команда»?

– Это никак не в их компетенции.

Ладно, успокоил. Идея, скорее всего, исходила от его доминирующей личности, лорда Марка – полноценного человека, – а не была уловкой одной из его масок для достижения их собственных целей.

– Ты правда думаешь, что Энрике почти гений? Знаешь, Марк, я подумала, что там в лаборатории пахло от жуков, а оказалось что – от него. Когда он в последний раз принимал ванну?

– Он, наверное, забыл об этом. Не стесняйся напоминать ему. Он не обидится. По сути, думай об этом как о части твоей работы. Заставляй его мыться и есть, возьми на себя ответственность за кредитную карточку, организуй лабораторию, смотри, чтобы он оглядывался в обе стороны, переходя улицу. И это стало бы для тебя поводом пожить здесь, в особняке Форкосиганов.

Если так на это посмотреть… и кроме того, Марк кинул на нее свой умоляющий собачий взгляд… в своей собственной странной манере Марк почти столь же хорошо, как и Майлз, умел втягивать людей в такие дела, о которых потом они бы могли глубоко пожалеть. Заразительная навязчивая идея – семейная черта Форкосиганов.

– Ну… – Тихий звук отрыжки заставил ее опустить глаза. – Ох, нет, Марк! Твой жук заболел. – Несколько миллилитров густой белой жидкости вылилось из челюстей насекомого ей на ладонь.

– Что? – Марк в тревоге рванулся вперед. – Почему ты так думаешь?

– Он срыгнул. Бр-р… Может быть, это из-за скачковой задержки? От этого некоторых людей тошнит несколько дней подряд. – Она отчаянно огляделась, ища место, куда бы положить это создание, пока оно не лопнуло или что-то в этом роде. А дальше у жука начнется понос?

– Ох, нет, все в порядке. Они специально созданы, чтобы так делать. Это он дает жучиное масло. Хорошая девочка, – промурлыкал он насекомому. По крайней мере, Карин решила, что он обращался к жуку.

Карин твердо взяла его за руку, развернула ладонью вверх и свалила скользкого жука на нее. Она вытерла свою руку о его рубашку. – Твой жук. Ты и держи.

– Наши жуки..? – предположил он, хотя и взял его без возражений. – Пожалуйста..?

На самом деле эта штука пахла совсем неплохо. Если честно – розами; розами и мороженым. Тем не менее она вполне смогла противостоять своему порыву слизать эту липкую гадость со своей руки. А вот противостоять соблазну Марком… было куда труднее. – О, отлично. – Не знаю, как он уговаривает меня на такие вещи. – Договорились.