"Зенитный угол" - читать интересную книгу автора (Стерлинг Брюс)ГЛАВА 8Со спутниками-шпионами у БКПКИ отношения складывались тяжело. Орбитальная группировка представляла собой инфраструктуру, критически и неотъемлемо важную для национальной безопасности. А «чёрный» бюджет у ее программ был такой, что желающие примазаться выстраивались в очередь. Крошечное бюро находилось не в том положении, чтобы требовать себе королевские регалии орбитального шпионства. Как цинично заметил Тони Кэрью, скорей всего БКПКИ будет уготована роль козла отпущения. И всё же с приземлённой, технической точки зрения спутник КН-13 был сломан. Очевидно было, что следует найти достаточно талантливого инженера и починить аппарат, потому что до сих пор это никому не удалось. Если КН-13 выйдет из строя, это будет катастрофа – экономическая, техническая, производственная и военная. Ван полагал, что предотвращать катастрофы в некотором роде его долг. А на что он ещё годен? За что ему деньги платят? Что он ещё делает в Вашингтоне? Ван знал, что на повестке дня бюро стоит множество насущных проблем. То были серьёзные политические задачи, неизбежно встающие при любых реформах в области компьютерной безопасности: как распределить логотипы сертификатов безопасности, как установить базовые стандарты этой самой безопасности, как разумно поделить расходы на соответствие нормам, как справиться с устрашающе нелегкой задачей онлайнового выпуска патчей, как ценить опасность потенциальных ошибок и уязвимостей, каково обнаружить, что некоторые ошибки исправлять будет слишком дорого… Список продолжался до бесконечности. Общее у этих проблем было, в принципе, только одно: их не могли разрешить ни программисты, ни инженеры. Решить их можно было только путем долгих, честных переговоров между полностью информированными заинтересованными сторонами. Поэтому для их решения практически ничего не делалось. Ситуация ставила с ног на голову дедовские принципы инженерной работы – в особенности жгучую потребность держаться гаек и шестерёнок. Из гаек и шестерёнок был сделан КН-13. Ван решил, что здесь сможет показать себя. Он понимал, что чинить спутник-шпион – занятие рискованное. Рассуждая практически, как может один профессор компьютерных наук подлатать захворавший многомиллиардодолларовый сателлит? Но Ван понимал и то, что занятие сие ни в коем случае не безнадежное. В жизни такое происходит порой. Вот например: Ричард Фейнман был всего лишь физиком. Но Фейнман уронил обрезок резинового уплотнителя в стакан ледяной воды и показал всему миру в прямом эфире, как может взорваться шаттл. Если Ван каким-то образом разрешит… надцатимиллиардную задачку Хикока, то покажет, что он, Дерек Вандевеер, – специалист высшего класса. Уровня Ричарда Фейнмана. Ван многим пожертвовал ради своего поста в бюро. Он лишился домашнего уюта, семейной жизни, гражданской карьеры, спокойной совести и уймы денег. Теперь Ван желал получить отдачу от жертвоприношений. Он хотел совершить подвиг. КН-13 был, вероятно, величайшей и самой секретной штуковиной в американских арсеналах. Если Ван сумеет отыскать лопнувший на спутнике уплотнитель, он вернёт стране способность вести орбитальные съемки в любой точке планеты, в видимом и тепловом спектре, в любое время, с разрешением в три дюйма на точку. Это было важно. Ван поставил вопрос перед Джебом, стараясь не выдать, какой совет дал ему Тони. Джеб мгновенно оценил возможные последствия. Да, БКПКИ заработает немалый престиж, если сумеет перемудрить ВВС, ВКС, НОР, НАСА и толпу федеральных подрядчиков, которые работали над строительством спутников со времен фон Брауна. Рядом с ними работники БКПКИ покажутся гениями. На конгрессменов это произведёт впечатление. С другой стороны, впереди маячила пугающая перспектива зарваться и попасть в козлы отпущения. Джеб, в свою очередь, обсудил вопрос с давними приятелями по работе из DAPRA и бюро спецпроектов министерства обороны. Возник план действий – стратегия брандмауэра. Джеб защищал БКПКИ, выдвинув Вана из рядов организации. Для работы над спутниковыми системами он «одолжил» Вана новообразованному Бюро преобразования архитектуры связи, совместному детищу Управления информационного обеспечения Минобороны и помощника министра обороны по делам командования, управления, связи и разведки. Работать в Бюро преобразования архитектуры связи было очень просто, потому что такого бюро не существовало в природе. Оно представляло собою лишь пустую клеточку в одном из претенциозных планов Дональда Рамсфельда по реорганизации министерства обороны. А Рамсфельда боялись даже НРО и АНБ. Когда-то Рамсфельд был руководителем группы футурологов корпорации РЭНД. У него был ужасающий талант задавать простые, ошеломительные вопросы, задать которые до тех пор никому не приходило в голову. Вопросы кибервойны Рамсфельда, похоже, интересовали. Всякий раз, как они всплывали на совещаниях в АНБ, Рамсфельд живо включался в обсуждение. Мечта Тома Риджа – Агентство внутренней безопасности – буксовала на все четыре колеса, но перспективы министерства обороны под водительством Рамсфельда обнадёживали. Для БКПКИ министр был в кабинете Буша персоной, максимально приближённой к понятию «покровитель». Так что Джеб, подобно многим политиканам при нынешней администрации, взялся учить рамсфельдовский жаргон. В обмен на разрешение Вану повозиться со спутником КН-13 Джеб объявил, что «Гренделю», его «пилотному проекту», требуется «передача в рамках делегации ответственному органу для структурной перестройки». Ныть и жаловаться на несправедливость Вану тоже не полагалось. Вместо этого Джеб посоветовал ему «отказаться от сверхконтроля» и «расширить кадровое поле». Хикок перевел эту речь на простой английский. – Твой босс отберет у тебя любимую игрушку, приятель, и продаст с аукциона. Этот твой «Грендель» теперь не больше чем наживка для высоких чинов. Джеб хочет посмотреть, как они перебивают друг другу ставки ради того, чтобы наложить на проект лапу, понимаешь? Это позволит ему взять настоящую цену. – Но я построил «Грендель», – запротестовал Ван. – И оплатил его, кстати, из собственного кармана. – И что? Расширить систему ты не можешь. У тебя нет на это ни денег, ни людей. Ну и наплюй! Если какая-то крупная контора хочет делать за тебя грязную работу – так это большая победа! Хикок просиял. Лишившись «Гренделя», Ван мог больше времени посвящать его проблемам. Вот таким образом Ван добился официального разрешения похимичить со спутником. Неофициально оно было пустой формальностью, потому что Ван уже зарылся в голубую папочку с головой. А Майкл Хикок, парень, который передал ему эти документы, в одночасье превратился в его лучшего приятеля. Им приходилось держаться вместе, потому что к секретным бумагам по программе КН-13 Хикок был прикован цепью. Всякий раз, когда Ван обращался к документации, Хикок обязан был находиться с ним в одной комнате. Жгучее любопытство, технотрепет, которые Ван испытал впервые, когда перелистывал запретные, загадочные чертежи самого сложного на свете летающего шпиона, так и не оставляли программиста. Поначалу, пока Ван был одержан донесениями о неполадках на КН-13, Хикок просто болтался по бетонному логову БКПКИ. Он флиртовал с Фанни, звонил по мобильнику многочисленным распутницам и листал буклеты по основам компьютерной безопасности. Но Майкл Хикок был человеком действия. Убивать зря время было не по нему. Изучив должностные обязанности Вана, он нашел способ быть ему полезным. Самым ненавистным занятием для Вана было демонстрировать всякие приспособления многочисленным склеповским фанатам «кибервояк». Каждый божий день на стол Вану ложились всё новые гаджеты. Ключи-заглушки и декрипторы. Радиочастотные опознаватели-наклейки. Безопасные кабели в оплетке из кевлара и тефлона. Инвентарные бирки и штрих-коды. Нелепые ЭМП-лучеметы, сработанные на колене из фольги и шляпных стоек. Крошечные замки на чипсетах, врезанные прямо в монокристаллический кремний при помощи сверхвысокотехнологичной фотолитографии… БКПКИ превращалось в информационный центр по инструментам информационной войны. Ван тратил массу бесценного сверхурочного времени, оценивая хитроумные приспособления для войск специального назначения. Отряд «Дельта», «морские котики»… им доставались любые гаджеты, какие только пожелает душа, но для того, чтобы поддерживать собственные исследовательские лаборатории, они были слишком малы. Приходилось зависеть от чужой милости. Хикок быстро освоил искусство изображать перед гостями шарманку, раз за разом повторяющую ЧаВО по технике безопасности. Умопомрачающее это занятие Ван ненавидел. А когда невежды, не удосужившись прочесть инструкцию, начинали задавать дурацкие вопросы, в программисте пробуждался кактус. Понаблюдав немного, как Ван мямлит, огрызается и продирается сквозь очередной брифинг, Хикок отодвинул программиста в сторону и занялся этим сам. Получалось у него превосходно. У Хикока обнаружился талант сводить сложные технические вопросы к понятным даже для карьерных бюрократов разъяснениям на уровне инструктажа. Приятный баритон, суровая привлекательность и руки, способные переломить кирпич, делали Майкла Хикока превосходным агентом по сбыту компьютерной техники. Во всяком случае, лучшего рекламного агента у БКПКИ не бывало. Хикок пугал федеральных чинуш до истерики. К тому времени, когда он заканчивал трепать нервы очередной стайке, те дрожащими бледными руками доставали визитки и тут же вызывали «скорую». Новый лучший приятель Вана не был программистом. Он был деревенщиной с высшим образованием. Хикок любил виски, похабные шутки, музыку «хеви-метал» и доступных женщин – кроме воскресенья, потому что по воскресеньям он всегда ходил в церковь. Более простодушного друга у Вана ещё не бывало. Сомневаться в себе Хикок не привык. К сложным идеям не проявлял никакого интереса. Интеллектуальные загадки его попросту раздражали. Ван находил его отношение к жизни бодрящим. Чтобы из сотрудников стать товарищами, потребовалась ещё одна деталь. Оружие. Стрельба для Майкла Хикока была не просто увлечением. Она была основой всей его жизни. Дважды в неделю по рабочим дням и вечером в воскресенье, после церковной службы, они выезжали вдвоем напивались, играли в боулинг и стреляли из автоматического оружия. На третью неделю с боулингом завязали, потому что Ван был отличным игроком, а Хикок ненавидел проигрывать в чём бы то ни было. Поэтому от боулинга отказались, а с выпивкой подвязали. Остались автоматы. Ван был только счастлив побольше узнать об оружии. Хикок знал о нем много, а Ван был отличным учеником. Вану не приходилось держать в руках оружие с тех пор, как он палил по кроликам из охотничьего ружья на дедовом ранчо. В обществе Хикока он научился пользоваться очками и затычками для ушей. От «ингремов» и «узи» он с грохотом очередей пришел к опытным моделям, у которых не было даже названий – только пентагоновские аббревиатуры. Моделям вроде квадратного OICW, М249 SAW и фантастического четырехствольного мини-ракетомета калибра 15 мм, разработанного центром пехотных вооружений армии США в Натике, штат Массачусетс. Связи Хикока в мире испытателей специальных вооружений были невероятны. Он знавал таких маньяков-оружейников, рядом с которыми Чарлтон Хестон показался бы Винни-Пухом. Ван быстро обнаружил, что винтовки – это исключительно любопытные технические устройства. Его завораживала изобретательность, с которой гениальные оружейники решали встающие перед ними задачи. Для Вана не имело значения, что он страдал близорукостью и стрелком был в лучшем случае посредственным. На стрельбище он большую часть времени проводил, разбирая игрушки Хикока и собирая вновь. Получив возможность повозиться с оружием, Ван научился многому. При желании он теперь сумел бы сконструировать винтовку сам. Разумеется, это была бы цифровая кибервинтовка. Интерактивная, толковая, точная, быстрая. Чтобы укладывала каждую пулю точно в яблочко. И заполняла могилы почище «чёрной смерти». Ван обнаружил, что общение со смертоносным «железом» прочищает мозг. Оружие вдохновляло его, открывало новые пути. Когда Ван возвращался со стрельбища, чтобы всё внимание посвятить спутнику КН-13, стоящие перед ним задачи начинали поддаваться. А потом – решаться. На протяжении восемнадцатичасовых рабочих дней и глухими ночами Ван не находил себе покоя. Он упирался в тупики и ловил за хвост озарение. Привлёк к делу всех, кто был ему чем-то обязан. Он выкладывался полностью. Работал молча и торопливо. А потом внезапно к нему пришёл ответ. Истина заключалась в том, что так называемые проблемы с программным обеспечением спутника ничего общего с программами не имели. Программное обеспечение спутника было невероятно надёжным. Оно создавалось по ошеломительным, неслыханным стандартам безопасности. По сравнению с ним программы коммутаторов АТ amp;Т – самые параноидальные коммерческие программы, над какими Вану приходилось работать, – казались расхристанными, точно пьяный матрос в увольнительной. Эти программы писали и отлаживали триста мрачных и скучных «белых воротничков» в центре авиаэлектронных систем в Клир-Лейк-сити, Техас. На борту КН-13 стояли три раздельных управляющих компьютера, каждый из которых независимо обрабатывал 420 000 строк программного кода. Ремень, плюс подтяжки, плюс смирительная рубашка. На эти 420 000 строк приходился ровным счетом один полностью задокументированный, вполне понятный баг. Это было неслыханно. Лучшие коммерческие программы подобного объема страдали бы от добрых пяти тысяч ошибок. Более скучного, нетворческого, дисциплинированного, упертого программирования Ван ещё не видывал. Его это пугало. Трезвая, обстоятельно, ужасающе методичная работа. Одни только технические спецификации программы занимали тридцать томов. Каждая строка из 420 000 была подробно откомментирована. В комментариях значилось, сколько раз её меняли от начала работы над программой, зачем, когда, кто и каким образом. Каждая правка была тщательно увязана со строгими указаниями в спецификациях. В этой титанической сводной хронике зафиксировано было буквально всё, что когда-либо производилось с программным кодом, до последней мелочи. А поскольку программа базировалась на уже выверенных обрывках кода с ранних спутников-шпионов, хроника эта уходила в прошлое на добрых тридцать лет. В программном обеспечении КН-13 было нечто неподдельно кошмарное – полное отсутствие воображения, творческого начала, веселого хакерского разгильдяйства. Серая, трезвая, стальная надежность банковского сейфа. С ужасом в сердце Ван осознал, что это и есть тот золотой стандарт, который он и БКПКИ пытаются теперь навязать бестолковому, сумасбродному, чокнутому миру программистов. В идеальном будущем компьютерной безопасности так должны выглядеть Но не только программисты, при всём их чудовищном канцелярстве, создавали спутник-шпион. Аппарат аэрокосмической бюрократии, которому поручено было создание КН-13, действовал исключительно на принципе необходимого знания. Это означало, что целиком КН-13 не рассматривал никто и никогда. В познаниях Вана тоже зияли большие и черные дыры. Устройство такого размера и сложности не в силах целиком окинуть мысленным взглядом ни один человек. Но Ван подошел к задаче неординарным способом и понимал о КН-13 то, чего не осознавал никто иной на всём белом свете. О триумфальных своих успехах Ван отчитался Джебу. Ему не терпелось изложить своё оригинальное решение человеку, который в силах его оценить. К несчастью, допуска к конструкционным деталям спутников-шпионов у Джеба не было – эта труба ещё не расплавилась. Поэтому он только поблагодарил Вана, поздравил с успехом и выдал новое задание. Теперь Вану предстояло «организовать» презентацию новой технологии для грядущего «федерального саммита по вопросам информационной стратегии» в Виргинии. Конференция эта, кульминационный пункт всех усилий БКПКИ, завладела вниманием Джеба всецело. Он утверждал, что жизненно важно для «сообщества бойцов информационного фронта» извлечь из грядущего слета «наметки политического руководства и стратегического продвижения». Иначе говоря, совещание в Виргинии было Чтобы доложить результаты своего расследования в соответствующие инстанции, Вану пришлось затребовать разрешения у Джеба. Потом пришлось искать нужные инстанции, поскольку, как лишь теперь понял Ван, никто всерьёз не ожидая, что Хикок найдет кого-нибудь, кто разрешит проблему. Когда в запутанной бюрократической иерархии космических войск обнаружилась наконец подходящая жертва, Хикок настоял на том, чтобы самому отвезти Вана из Вашингтона прямо на гору Шайен. Под мешковатым корпусом из стеклопластика специальный курьерский «хаммер» прятал телескопическую антенну и стальные стойки на девятнадцать дюймов под платы контроллеров для связи с FLTSATCOM, MILSTAR, NAVSTAR, INTELSAT, INMARSAT, EUTELSAT и пентагоновской Глобальной стратегической оперативной системой. На протяжении всего пути электронные письма поступали к Вану по флотским спутниковым каналам, созданным для связи авианосцами. Профессиональная карьера Хикока казалась Вану до странности знакомой. В неё вовлечены были элитные команды торопливых спецназовцев, чья работа заключалась в том, чтобы совершать невозможное вчера и без огласки. Их имена не попадали в газеты. Они никогда не хвастались. Они всегда были очень заняты. Короче говоря, они походили на программистов экстра-класса во всём, кроме одного: то были не толстые бледные очкарики за клавиатурой, а спортсмены с холодными глазами, накачанные до безумных стандартов стенобитного орудия. Баранку «хаммера» Хикок держал стальной хваткой. Машина его мчалась, словно штурмовик на бреющем полете над трассой смерти в Кувейте. По скорости реакции Хикок настолько превосходил обычных водителей, что летел сквозь пробки, едва поводя руками, как автогонщик. Ван приучил себя смотреть на дорогу, словно на экран видеоигры. Куда спокойнее было убедить себя, что у них двоих есть в запасе ещё пара жизней. Когда Хикоку требовался отдых, он перебирался на просторное заднее сиденье и развлекался там: жевал купленные навынос двойные чизбургеры, потягивал клубничный коктейль и поглощал обычное свое чтиво – христианско-апокалиптические романы. Читать в машине на ходу не составляло для него труда. Хикок прежде служил в спецназе ВВС и не страдал морской болезнью. Желудок его спокойно переносил пять или шесть «же». Ещё Хикок оказался большим поклонником серии бестселлеров под общим названием «Сила бедствий». В мире после близящегося Армагеддона Вознесение захватило всех верующих христиан, оставив насмешников-либералов, скептиков и атеистов отбивать атаки грешных войск Антихриста. Самые кровавые эпизоды Хикок обожал зачитывать вслух, подхихикивая про себя. – Зна-ашь… – пропел внезапно «морской котик». Ван стиснул рулевое колесо. Он вымотался до обморока, но вести машину самому было всё же не так утомительно, как терпеть, когда за рулем сидит Хикок. – Что, Майк? – Мы как-то ничего не говорили о твоей секретарше. – Что Фанни опять натворила? – Ты не разбирался, почему она носит хирургические перчатки? – Майк, я всего лишь её начальник. – Что у неё с этой аллергией? У неё на всё аллергия. И почему всё присыпано тальком? Может, это у нее нервное? Жалко было смотреть, как Хикок ищет совета по обхождению с «синими чулками». У Вана уже был свой «синий чулок». И в отличие от чудовищно и легкомысленно неразборчивого Хикока он отчаянно хотел сохранить семью. Дотти была единственной женщиной в его жизни, которая Вана понимала. Теперь, выбравшись из кабинета в бомбоубежище и высунув нос из инструктажных сводок, Ван мог виновато осознать, какой ад прошел и сколько горя причинил сам себе. Какого чёрта он, женатый человек, треплет языком с приятелем из соседнего окопа? Ван знал, что Дотти любит его беспредельно, искренне, безусловно. Но как же сковывали ими самими поставленные границы! Все эти прозорливо отложенные ради дела личные заботы, ответственность учёного, долги и обязательства. И самое скверное – всё делалось из наилучших побуждений. Не то чтобы они сознательно пренебрегали друг другом – они просто выстроили свою жизнь так, чтобы это в любой момент было возможно. И как-то уговорили на это друг друга – сверяли планы но электронной почте, перебирали альтернативы, составляли таблицы, серьёзно обсуждали, как лучше будет поступить в долгосрочной перспективе. А перспективы не было. Все свои интеллект и образование они употребили на то, чтобы отсечь время, которое могли проводить вместе. Что-то бесчеловечное проступало в двоих старательных трудоголиках – то, что разрушает брак, ломает семью, иссушает сердца влюбленных. То, что их обоих когда-нибудь прикончит. Вдали от жены и сына в душе Вана начинали лопаться скрепы. Ему казалось, будто некая незаметная, но очень важная часть его сердца по кусочку отправляется в шреддер. Почему он никогда не мог рассказать об этом Дотти? Она никогда не отказывала ему – когда он просил о помощи. Но сейчас, сточенный до огрызка, точно карандаш, он не мог даже найти в себе сил попросить. Они были словно пара глухонемых, которым отрезали пальцы по одному. Так не пойдет. Нет. Гора Шайен. Всего лишь одна из дурацких Скалистых гор. Но Дотти сейчас в горах Колорадо. Правильно. Он поедет к Дотти и попробует с ней помириться. Ван уже отправил ей письмо по электронной почте. День был иссохший и ясный. Солнце играло на крутых склонах, на задержавшихся среди голых красных скал сугробах. Гора Шайен выглядела столь огромной, мрачной и плешивой, что Ван ощутил головокружение. Легендарная база ВВС «Шайен» программиста несколько разочаровала. Отсюда велось управление американскими МКБР. Отсюда можно было уничтожить весь мир. База просто не могла выглядеть настолько банально. А «Шайен» выглядел так, словно обыкновенную базу ВВС утрамбовали в каменный мешок. Ни травы, ни флагштоков. Тусклые лампы над головой. Миля за милей обнаженных труб и пыльных вентиляционных коробов. Вся база покоилась на выкрашенных белилами титанических стальных пружинах. Даже если половина горы Шайен испарится в пламени пятидесяти мегатонн превентивного удара, бункер лишь покачнется слегка на своей перине. Механизмы ядерного возмездия не сойдут с рельсов. Охранники отобрали у Вана мобильник и швейцарский складной нож. Сняли копию с водительских прав от штата Нью-Джерси и записали номер социального страхования. Тяжёлый рюкзак с эмблемой СНБ и выложенный изнутри пробкой чемодан с инструментами ему оставили, но без ножа и телефона Ван чувствовал себя ограбленным и раздетым. Хикок заранее назначил встречу с генерал-майором Весслером. Тот считался главой программы КН-13, но официально начальником Хикока не был. Майкл Хикок не значился в организационной структуре правительственных организаций, так что начальников у него тоже не было. Заинтересованные стороны он именовал своими «спонсорами». Генерал-майор Эдвин А. Весслер оказался рослым, лысеющим, щекастым типом в очках без оправы. На базу «Шайен» сто только что перевели со станции слежения на Тихом океане, и гавайский загар ещё не сошел. В новом кабинете он пока не успел обжиться. Вокруг видны были только бежевая краска, стальные полки и разбросанные голубые папки. Если верить картинке на экране новенького «Делла», Весслер работал над презентацией в «Пауэрпойнте» на тему «GEODDS[39], камеры Бейкера-Нанна[40] и ШОГ[41] ВВС США». – ОЕСШОБ, – пробормотал Ван, потирая виски. – Точно так, сэр! – прогрохотал генерал Весслер. – ОЕСШОБ может засечь на орбите предмет размером с баскетбольный мяч! Ван опустил на пол свои рюкзак и чемодан. Спина болела, запястья ныли, а высота его просто убивала. В каменных пещерах высотная болезнь отчего-то усугублялась. Весслер щелкнул по визитке Хикока чистым пожелтевшим ногтем. – «Административные методики». И что это за контора, мастер-сержант? – Это долгая история, сэр. О группе «Карлайл» не слышали? – Сегодня мне не до бесконечных историй, – с натянутой улыбкой сообщил Весслер. Генерал-майор Весслер был не простой генерал. Он имел научную степень в области аэронавтики, степень МБА, работал в НАТО и HACA. Он был в буквальном смысле слова «ракетчик». Одет он был в облегающий синий комбинезон с погонами на плечах и нашивкой «Военно-космические силы США» на груди. Подтянутый, смуглый, он словно был готов запрыгнуть на борт шаттла при ближайшем старте. Несмотря на то, что в жизни не занимался ничем более романтичным, чем пялиться в экран радара. Вану показалось совершенно диким повстречать натурального, без шуток, генерала Космических сил. Ещё нелепее было, что ВКС США обладают базами по всей планете и насчитывают сорок тысяч человек личного состава. Космические войска были созданы двадцать лет назад. Как получилось, что он никогда не видел солдат ВКС в кино? Или по телевизору. Хотя бы в «Секретных материалах». Ван подавился сухим горным воздухом. Весслер убрал книги с железного конторского стула. – Дай отдых ногам, плоскатик! Я прикажу дневальному принести пепси. Пепси Ван ненавидел, но на стул опустился с удовольствием. Воспалённые глаза его остановились на стопке новеньких книг. На корешках значилось: «Война на крыше мира», «Турнир теней» и «Приз: героический поход за нефтью, деньгами и властью». Между страницами гроздьями торчали желтые листки для заметок. Весслер пролаял приказ в алую телефонную трубку. – Я вам привез кое-что интересное, сэр, – проговорил Хикок. – Отыскать это было непросто. Пришлось перецеловать горы лягушек. Но, сэр, я полагаю, что этот подход может дать результат! Весслер нахмурил брови. За ними простиралось с полторы мили глянцевого лысого скальпа. – Почему вы ушли из ВВС, мистер Хикок? – Ну… – Хикок изумился. – Мне показалось, что пришло время идти дальше, сэр. – Не втирайте мне очки! Почему мы потеряли такого летчика, как вы? А теперь вы расскажете мне, что умеете обращаться со спутниками, мастер-сержант? Что за чертовщина? – Знаете, сэр, – выпалил Хикок, подобравшись, – если хотите знать правду, почему я ушел из ВВС, – стало слишком очевидно, кто играет первую скрипку у нас в Косово. Чёртовы ооновцы, вот кто! Веселеру эта реплика пришлась не по душе. Ван встревожился. Они с Хикоком заранее договорились, что выступать будет сержант, потому что Космические войска – это подразделение внутри ВВС, а Хикок служил в спецназе – тоже ВВС. Два крыла воздушных сил должны махать в унисон. Если удастся их заставить. – Мистер Хикок сейчас, возможно, считается гражданским лицом, – заметил Ван, – но я работаю на СНБ. – Ваша визитка утверждает иное, доктор Вандевеер! Она утверждает, что вы приписаны к Минобороны! «Бюро преобразования архитектуры связи министерства обороны США», – внимательно прочел Весслер и недобро сверкнул очками. – Такого бюро пока не существует в природе! Объявлено только о его создании!… – Ну, мы несколько обогнали график… – пробормотал Ван. Спасло его прибытие молоденького лётчика с обещанным пепси в здоровенной пластмассовой кружке с эмблемой «Лос-Анджелес лейкерс». – Сэр, – сказал Хикок, – эта реорганизация ВКС, которую затеяли в Пентагоне, не наша с доком забота, он программист. Так что не надо поминать при нас «преобразования архитектуры». Если вы просто выслушаете нас в течение минуты… Мы приехали издалека и… э-э… привезли пару толковых мыслей. Весслер поддернул эластичный пояс синего комбинезона и уселся за стол. – Слушаю. Хикок бросил на Вана отчаянный взгляд. Программист с перепугу поставил стакан с пепси на пол. – Ну, – выпалил Ван, – э-э… сэр, когда я впервые увидел эти отчеты об орсах, я подумал вначале о сбоях, вызванных перегревом. Результат тепловой атаки. Но, конечно, на спутнике стоят самые лучшие инфракрасные камеры. Так что если бы они засекли что-то неладное, то нагрев – в первую очередь. – Мне говорили, что вы программист. – Это верно. – Ну так переходите к делу! Что случилось с программным обеспечением? – Ничего, – откликнулся Ван, вцепившись в запотевший стакан с пепси. – Это аппаратная проблема. Во-первых, мне пришлось установить корреляцию выявленных аномалий с положением спутника на орбите. Весслер уставился на него: – Вы отслеживали его зенитные углы? – Ну… да. – Этого вообще никто знать не должен! Орбитальный период спутника – это самый охраняемый наш секрет! Если об этом узнает противник, то сможет проводить маскировку и дезинформацию! – Это было нетрудно просчитать, – ответил Ван. Правительства других стран уже знали о КН-13: выяснять такие вещи – работа разведки. Поэтому Ван воспользовался сателлитными фотографиями, которые легко было купить через Интернет у французской коммерческой сети СПОТ. На этих фотографиях индийские ученые в различных центрах разработки ядерных вооружений деловито перегоняли грузовики, стараясь сбить с толку камеры КН-13. Индусы, как всегда, пытались скрыть лихорадочную активность вокруг своих ядерных реакторов от нового американского спутника-шпиона. А учитывая, что индусы определенно знали параметры орбиты спутника, Вану оставалось только перекачать из астрофизической лаборатории Дотти программу-симулятор и вычислить их. Дотти сама помогла ему разыскать подходящую программу и ничего не заподозрила. – КН-тринадцать выведен на стандартную для американских спутников-шпионов низкую полярную орбиту, – продолжал Ван, – с апогеем пятьсот тридцать и перигеем двести пятьдесят шесть… – Дальше не надо! – Ван торопливо кивнул. – Так что, когда я выявил орбитальный период, стало очевидно, что сбои происходят вовсе не случайно. А только в те моменты, когда ваша птица переходит из полярных, электрически заряженных регионов в средние широты. Это известие сбило генерала Весслера с наезженной колеи. – И что вы хотите сказать? – поинтересовался он, нервно поигрывая колесиком мыши. – Это разряды с поверхности? Дуговые? – Отчасти, – ответил Ван. – Мне пришлось проверить SD-SURF. – «Космический мусор»? Да, мы проводили диагностику чуть меньше года тому назад. – Да, вы всегда пользуетесь этой программой, – согласился Ван. – Но SD-SURF писали в восемьдесят третьем году ещё на Фортране. Поэтому программа обрабатывает поверхность спутника как сложный многогранник. А эта модель не вполне точна, поскольку выдает потоковые волны и пики вероятности, которые на самом деле являются артефактами модульности. Это всё потому, что подпрограмма выдает запрос поверхности баллистического предела… Ван осекся. Хикок и Весслер смотрели на него совершенно пустыми глазами, ничего не понимая. Программист откашлялся. – В общем, я переписал программу и отослал своим знакомым в НЦИА. – НЦИА… в Боулдер? Центр исследований атмосферы? – Aгa. То есть да, сэр. – Но НЦИА не относится к вооруженным силам. У них нет допуска! – В SD-SURF нет ничего секретного. Программа в открытом доступе. Ее можно скачать с веб-сайта НАСА. Весслер торопливо черкнул что-то на бумажке. – Это мы сейчас же исправим. – В общем, я попросил НЦИА прогнать мой улучшенный вариант SD-SURF на их прогностическом суперкомпьютере. А заодно заставил их прошерстить архивы на предмет погоды на орбите. Солнечный ветер, вспышки в фотосфере, всё такое. Вообще всё. Весслер прищурился. – О нет. – Никакой корреляции, – продолжал Ван. – Поначалу. Но, чтобы сохранить секретность, я попросил своего знакомого проверить вообще – Вы имеете в виду погоду на Земле? Ван кивнул. Он ненавидел столько болтать. У него разболелась голова. – Доктор Вандевеер, могу я вам напомнить кое о чём? До спутника двести пятьдесят миль. Вверх. – Я знаю, генерал. Но мы ещё многого не знаем о верхней термосфере. Мой знакомый в НЦИА помог связаться с Весслер подергал себя за ухо. – Эльфам?! – И спрайтам. Эльфы и спрайты – это колоссальные разряды на верхушках грозовых облаков, – пояснил Ван. – С молниями ничего общего. Они уходят Покуда Хикок отстегивался от чемодана на запястье, Ван заставил себя отхлебнуть пепси. На вкус оказалось ещё гнусней, чем ему помнилось. Весслер перебрал стопку глянцевых распечаток из HACA. – Итак, доктор Вандевеер, вы утверждаете, что на мой спутник напали эльфы. – Это лишь одна из гипотез, – ответил Ван. – Но я могу утверждать, что не наблюдалось ни единого эпизода нарушений, которые не были бы связаны с грозовыми фронтами. Только когда я изучил архивы наблюдений за погодой, стало понятно, что эпизодов было не четыре, как говорится в вашем отчете. Их было семь, включая три незначительные грозы, связанные с тремя незначительными проблемами. Хуже всего повлияла на спутник страшная гроза прошлой зимой. Семнадцатого декабря. Нарушения в бортовой системе питания. – Скверно было, – мрачно заметил Весслер. – Мы тогда уже подумали, что потеряли птичку. Видно было, что фотографии эльфов его потрясли. Ван, когда впервые их увидел, чувствовал себя так же. Странно было сознавать, что в верхних слоях земной атмосферы происходят титанические взрывы, которых не видел никто, кроме пилотов и астронавтов. Спрайты и эльфы, «кратковременные разряды». Звучало это ещё нелепей, чем «летающие тарелки», но эльфы и спрайты существовали на самом деле. Так же как северное сияние. – Что касается декабрьской атаки, – продолжал Ван. – Очень похожие скачки напряжения наблюдались на «Хаббле», прежде чем команда шаттла починила на нем каптоновые муфты. Это значит, что солнечные батареи вибрировали на креплениях. – Ван потряс кистями рук. – Проще сказать, что-то едва не оторвало вашему спутнику крылья. Ван отставил стакан с пепси. Он был совершенно вымотан. Но с лица Весслера не сходило прокурорское выражение. – У нас наблюдались, как вы говорите, «эпизоды». Но сейчас мы имеем постоянные сбои в работе бортовых систем. Что вы на это скажете? На этот вопрос Ван мог ответить. – БАМПЕР – ваша программа обсчёта столкновений с космическим мусором. Я по ней тоже прошелся. Оказалось, что в техническом задании на программу имелось необоснованное предположение. Она по умолчанию считает, что мусор не может сталкиваться со спутником с векторов, более чем на десять градусов отклоняющихся от плоскости, касательной к орбите и перпендикулярной нормали. Весслер почесал загривок. – Разумеется. Иначе мусор тут же войдет в атмосферу Земли и сгорит. Нет, поправил Ван. Этого не случится, если источником обломков является сам спутник. Некрупных, понятное дело, обломков. Тонкая пыль. Отслоившаяся. Ионизированная. Частицы, отделившиеся в результате ударов. Электрический заряд притянет их обратно, и они станут оседать на определенные участки корпуса. – Как в микроволновке, сэр, – попытался помочь Хикок. – В космосе даже дыма не получишь, потому что там воздуха нет, но если спутник попадет под разряд эльфа или спрайта, или как их там, пыль и газ всё равно образуются. Как облако горячей смазки. – Я понимаю, о чём идет речь, – процедил Весслер. Хикок пожал плечами. – Ну, тут вы меня обогнали. – Понимаю, но пока не вижу оснований верить, – продолжал генерал. – С какой стати я вдруг должен поверить в эльфов? – Не знаю, – ответил Ван. – У меня не было времени полностью разобраться в проблеме. Но временное решение у меня для вас имеется. – Вот тут мы с доктором Вандевеером расходимся, сэр, – перебил его Хикок. – Потому что я знаю. Никакие это не эльфы! На нас напали, сэр! Это космическая война! – Напали? – переспросил генерал. – Как? Кто? Русские? – А почему бы и не русские? – парировал Хикок. – Я видел русских, сэр. От них всего можно ожидать. – Не могут русские ничего против нас запустить! Я лично инспектировал их космические центры. Они банкроты! Они счета за электричество оплатить не могут. – И красные китайцы строят ракеты, сэр! – настаивал Хикок. – Полезная нагрузка у них огромная! Думаю, это они нас песочат. Весслер поднял брови. – А вы что думаете об этой концепции, доктор Вандевеер? – Я не верю в кинетические атаки, – ответил Ван. – Песок не самое эффективное орбитальное оружие. Мелкие частицы быстро ионизируются и сходят с орбиты. Кроме того, облако песка причинит повреждения другим сателлитам, а мы не видели следов этого. – Ван подергал бороду. – Не видели, генерал? Весслер поджал губы. На эту тему ему сказать было нечего. Ван попытался улыбнуться. – Давайте рассуждать здраво. Не будем приплетать к делу эльфов, НЛО или коммунистов. – Он прокашлялся. – Скажем… неизвестная причина или причины. Сосредоточимся на том, чтобы разрешить проблему. Физиономия Весслера окаменела. Ван понял, что лучше поспешить с разъяснениями. – Майк, ты мне не поможешь с чемоданом? Хикок открыл выложенный пробкой ящик для инструментов. Ван снял дополнительную пенопластовую набивку. К счастью, макет пережил дорогу из Вашингтона. Паяльный пистолет деда пришлось оставить в багажнике «хаммера». А программист так привык работать бластером, что с обычным паяльником уже и не справился бы. Ван понял, что эта демонстрация – его последний шанс. – Как я говорил, космическая пыль… – промямлил он. – У меня есть знакомый в национальной лаборатории Лос-Аламос, который моделирует поведение частиц в электрическом поле. – У вас, доктор Вандевеер, просто толпы безымянных друзей. – Генерал, – огрызнулся Ван, – у нас в Совете национальной безопасности хватает полезных связей. Весслер отодвинул в сторону груду папок, чтобы уместить на столе коробку. – Прошу. Располагайтесь. Ван перевел дух. – Заряженная пыль стремится к противоположно заряженным участкам поверхности. Поэтому она откладывается там, куда направляют ее электрические поля. – Он вытащил из чемодана совершенно секретную распечатку и показал пальцем: – Это значит, что облако пыли оседает на вылетах датчиков, на краях рамы и особенно вот здесь. Вот сильно заряженный участок на самом краю миларового изолятора. Под обшивкой в этом месте расположена крупная деталь – конденсатор MIL-STD-1541, тайваньский. Точно такой, как в этой коробке. Весслер уставился на коробку. – Где вы его взяли? – Это стандартная деталь. Моя секретарша ее купила на eBay. – Ван вздохнул. – В идеале я бы ещё поставил опыт на трех контрольных процессорах военного образца, но это уже не по моей зарплате. – Он положил руку на выключатель. – Так, генерал, мы готовы. Смотрите внимательно на вольтметр. Майк, заводи модель. Хикок взялся за серую пластмассовую рукоятку. Внутри модели затрещало. – Видите, как пляшет стрелка? – спросил Ван. – Теперь посмотрите на ваши отчёты об орсах. Бац, бац, провал, провал, бин. Такие же серии, те же пики, та же скорость затухания. Вот, пожалуйста, генерал, – вот ваш баг, вот ваша текущая эксплуатационная аномалия. Типичный аппаратный сбой в этом вот конденсаторе. Его так засыпало пылью, что он перегрелся. – Вы утверждаете, что на нем скопилась пыль, – проговорил Весслер. – Но не можете объяснить, – Нет, сэр, не могу. Но могу посоветовать, как от нее избавиться. Надо раскрутить спутник. – Раскрутить, – повторил Весслер. – Раскрутить вдоль продольной оси. Лишняя пыль слетит, и если эти… хм… эпизоды будут повторяться… ну, вращение поможет распределить нагрузку по всей поверхности равномерно. Так что не будет этого питтин-га… э-э… то есть напыления… – У Вана начал заплетаться язык. Он только что сказал «текущая эксплуатационная аномалия», а живые люди так не разговаривают. – Майк, объясни ты! – Наша птичка крутится, как курица на вертеле, сэр. Не пригорает с одного боку, а румянится. Но какой смысл иметь спутник, если мы лишаемся стабильной, неподвижной камеры?! – Нет, – возразил Ван. – Смысл в том, чтобы получать стабильные изображения. Кадры, снятые камерой с вращающегося спутника, можно преобразовать в нормальные. – Это невозможно. – Да нет, вполне возможно. В этом серьёзную помощь могли бы оказать астрономы. Ван не обмолвился Дотти ни словом об этой идее, но знал, что подобного эффекта можно добиться. – Спецэффекты – как в Голливуде, сэр! – гордо объявил Хикок. – Обработаем при монтаже, вот и всё. Как «Парк юрского периода»! Весслер поднялся из-за стола и сунул обе руки в карманы. Видно было, что ему очень хочется выпить. Раскрутив камеру, вы потеряете два, может быть, три процента резкости, – признал Ван. – Но вы уже потеряли столько же на так называемом помутнении ПЗС. Это, кстати, вовсе не ПЗС шалит. Это пыль сдувает со спутника, и она оседает на линзах. – У нас нет горючего, чтобы раскрутить пташку. – Весслер не останавливался. – На орбите нет заправок с гидразином. Верно. И вы потеряете месяцев пятнадцать из девяти лет ожидаемой стабильной работы. Но такими темпами, как сейчас… спутник и два года не протянет. – Наша птичка под угрозой! – вскочив, страстно воскликнул Хикок. – Там что-то творится, сэр! Я не знаю, как это случилось, но то, что проблема возникла во время «войны с террором», никак не может быть случайностью. Какой-то негодяй нас прижучил, сэр. Я это точно знаю. Весслер снова сел. – Не каждый день слышишь подобные отчеты. – Да, – согласился Ван. – Где вас такого откопали, доктор Вандевеер? Вы отличный специалист, а я никогда о вас даже не слышал. – МТИ, – ответил Ван. – Стэнфорд. «Мондиаль». Весслер уставился на него, словно Вана стошнило лягушками. – Вы из – Ушам своим не верю! – взревел Весслер, поднимаясь на ноги. – Недоумки сучьи! Моя Ван не сдержал стона. – Пострадала вся отрасль… – Я не могу сказать лучшим своим работникам, чтобы они ковырялись в потрохах сателлита по одному слову какого-то олуха из «Мондиаля»! – Я знаю! – выпалил Ван, отчаянно взмахнув руками. – Я знаю, что из-за «Мондиаля» пострадало множество людей. Но вы же не обязаны мне верить на слово! Проблема же не в этом! Я не собираюсь приписывать себе все заслуги – нет-нет! Но вы только посмотрите на него. И всё. Посмотрите на спутник. И вы увидите повреждения. Следы разрядов или сажи. И всё! – Как? – Отправьте шаттл. – Вы представляете, сколько стоит один рейс шаттла? А график? Старые челноки скоро развалятся! – Наведите на него «Хаббл». Поищите опалины. – Гражданские телескопы не в нашем ведении. – Да посмотрите на него, вот и всё! – умолял Ван. – С Земли. – Нет! Наземным обсерваториям категорически запрещено проводить съемки американских спутников-шпионов, и я не собираюсь выдавать им на это разрешение. Кроме того, у них хватит разрешающей способности. Ответить Вану было нечего. Новому, на адаптивной оптике, телескопу Дотти разрешающей способности хватило бы. Но он вступит в строй только через два года. К этому времени от него уже не будет толку. Хикок глядел на программиста, ожидая завершающего, финального чуда, а Ван уже понял, что проигрывает. Он не мог поверить, что его план рухнул только из-за «Мондиаля», но в этом была своя жуткая логика – за последние месяцы из-за «Мондиаля» пошла наперекосяк вся его жизнь. Большие шишки, выманившие его из Стэнфорда большими деньгами, выходили теперь на прогулку гуськом и в наручниках. Мошенники. Неудачники. Разорители. Обманщики. Из вожаков цифровой революции они превратились в жуликов и лжецов. Ван сделал всё, что мог. И проиграл. – Какого чёрта?! – рявкнул Хикок. – Я нашел решение ваших проблем, генерал! А вы даже глянуть не хотите?! – Этот тип из «Мондиаля»! – Можно подумать, «Локхид» чем-то лучше! Для спецназовских корректировщиков в Афгане этот спутник – просто спасение! А вы мне что пытаетесь сказать – что вам не под силу его чинить? Подключите КН-одиннадцать! – Это уже совершенно за рамками стандартной процедуры! – Вы позволите врагу уничтожать наш лучший инструмент разведки, пока сами сидите тут болваном?! Весслер побагровел. – Мистер Хикок. Бредовые лекции о летающих тарелках не помогут вам запугать офицера Военно-космических сил. Мы – Какое мне дело, что считают возможным ваши разъевшиеся лоточники? Наша птичка дохнет! Я рвал задницу! Я приволок вам натурального, дипломированного компьютерного гения! Он может починить чёртову хреновину! И если вы на это не согласитесь, вы – именно вы! – предаете наших бойцов. Весслер пошевелил кадыком. Ван сообразил, что генерал медленно считает про себя до десяти. До сих пор ему не приходилось видеть, чтобы так делал взрослый человек. Выглядело жутко. – Полагаю, – выдавил наконец Весслер, – я уделил вам, двум дилетантам, достаточно времени. – Всё! – объявил Хикок. – Я ухожу в отставку. – Он вытащил из кармана ключ, отстегнул наручники и швырнул чемодан на стул. – Ваша птичка сдохла уже давно! Теперь это не моё дело! А вы, безмозглые сукины дети, даже конкурс авиамоделистов не смогли бы устроить! Весслер уставился на него. Его налитая кровью физиономия выражала одновременно ярость, омерзение и жалость. – Эта игра, я полагаю, не в вашей компетенции, мастер-сержант. Хикок уставил на него убийственный взгляд: – Так для вас это игра? Асимметричная угроза в вашем куцем мозгу не умещается, генерал? Не диво, что на чёртов Пентагон самолёты падают с ясного неба! Да я скорее стану окопы в Ливане долбить, чем болтаться тут с вами, игроками! Гос-споди Иисусе… – Майк, – проговорил Ван. – Что? – Пойдем, Майк. Ладно? Просто… Идем. |
||
|