"Потомки Шаннары" - читать интересную книгу автора (Брукс Терри)

ГЛАВА 28

После встречи с Угрюмом-из-Озера Уолкер Бо вернулся в долину Каменного Очага и почти всю неделю размышлял об услышанном от злого духа. Дни стояли солнечные, воздух был напоен ароматами леса, цветов и свежестью ручьев. В своей долине он чувствовал себя в безопасности, ему нравилось уединение. Общества Слуха было для него достаточно. Большой болотный кот бродил за Уолкером по пятам во время долгих прогулок, заполнявших эти дни, мягко ступая по узким тропинкам векового леса, по мшистым берегам ручьев. Его почти незаметное присутствие успокаивало. Ночами они сидели на крыльце: кот дремал, а человек смотрел в небо — на звездный полог и луну.

И все это время он думал. Пророчества злого духа преследовали его даже здесь, дома, где, казалось, ничто не могло его испугать. Они беспрестанно вертелись у него в мозгу, заставляя спорить, думать, что же из того, что нашептал ему призрак, ложь и сколько к ней примешано правды. Еще перед тем как отправиться к Угрюму, он знал, каким будет их разговор, знал, что услышит туманные и неприятные для него речи, что злой дух будет говорить загадками и он останется с клубком перепутанных нитей, из которых только одна ведет к верному ответу.

О местонахождении черного эльфийского камня Уолкер догадался почти сразу же. Существовало только одно место, где взгляд может превратить человека в камень, а голоса свести с ума, только одно место, где в кромешной тьме лежат мертвые, — Чертог Королей, расположенный в глубине Зубов Дракона. Известно, что Чертог Королей сооружен еще до времен друидов. Это огромный и непроходимый лабиринт пещер, где хоронили монархов Четырех Земель, своего рода большой склеп, куда живым вход запрещен. Его защищали темнота, сфинксы-изваяния в образе полулюдей-полуживотных, которые могли превращать живых в камень, и бестелесные создания баньши, обитавшие в одной из множества пещер, называемых Коридором Ветров. Своими завываниями баньши мгновенно сводили человека с ума.

И наконец, сама расписанная рунами гробница, под которой лежит черный эльфийский камень. Его охраняет змей Валг, если, конечно, этот змей еще жив. Во времена Шиа Омсворда, когда Алланон, а с ним еще несколько храбрецов отправились на поиски меча Шаннары, между ними и Валгом произошла ожесточенная схватка. Они наткнулись на змея неожиданно и вынуждены были силой прокладывать себе дорогу. Неизвестно, остался ли змей живым после этой схватки. Насколько Уолкер знал, больше туда никто не ходил, чтобы проверить это.

Конечно, Алланон мог побывать там еще раз. Но он никогда этого не рассказывал.

Трудность заключалась не в том, чтобы определить, где находится черный эльфийский камень, а в том, чтобы решить, стоит ли за ним отправляться. Чертог Королей считался местом, опасным даже для Уолкера, вообще мало чего боявшегося. Магия, даже магия друидов, в этом месте могла оказаться недостаточной защитой, а Уолкер знал, что его магия слабее той, которой владел в свое время Алланон. Беспокоило его и то, о чем злой дух мог умолчать. Многое наверняка осталось недосказанным. Угрюм никогда не открывал всего, что знал. Всегда оставлял что-то при себе, и это что-то могло стать роковым.

И еще он думал о видениях. Их было три, и каждое последующее казалось более зловещим, чем предыдущее. В первом Уолкер стоял на облаках, возвышаясь над остальными членами маленькой группы, пришедшей на берег Хейдисхорна для встречи с призраком Алланона. Одна рука Уолкера была отрублена, словно в насмешку над его сказанными в запальчивости словами: скорее он отрубит себе руку, чем сделает что-нибудь для возвращения друидов. Во втором видении он обрекал на смерть женщину с серебристыми волосами, волшебное создание неземной красоты. В третьем его крепко держал Алланон, а смерть тянулась, чтобы забрать его к себе.

Уолкер знал, что в каждом из этих видений присутствовала доля правды, поэтому нельзя не принимать их во внимание и считать просто уловками призрака. Видения имели под собой какой-то реальный смысл, злой дух предоставил ему самому догадываться, какой именно.

Дни напролет Уолкер спорил сам с собой. Но время шло, а ответы на вопросы не приходили. Единственное, было что известно точно, — местонахождение черного эльфийского камня, и камень все сильнее притягивал Уолкера к себе, словно огонь мотылька, знающего, что пламя для него смертельно опасно, но все равно летящего на свет. Он перебирал все детали своей встречи с призраком до тех пор, пока у него ум не зашел за разум. Под конец он решил, что на самые важные вопросы он ответы нашел. Теперь не оставалось ничего другого, как отправиться в Чертог Королей и узнать то, что он не мог узнать никаким другим способом. Это опасно, но он и раньше попадал в опасные переделки и выходил из них живым. Нужно не бояться, но проявлять разумную осторожность.

Через неделю после разговора с Угрюмом он покинул долину, взяв с собой только заплечный мешок с едой. Все прочее он найдет в пути. Он шел на запад, в Темный Предел, и не оглядывался, пока Каменный Очаг не пропал из виду.

Слух остался дома. Уолкеру нелегко было принять такое решение. Если бы огромный кот шел рядом с ним, он чувствовал бы себя гораздо спокойнее: не многие из живых существ могут бросить вызов взрослому болотному коту. Но Слух подвергся бы такой же опасности, как и он сам. А цель похода касалась только Уолкера, и никого другого.

Временами он иронизировал над собой и своим решением отправиться за черным камнем. Ведь он поклялся не иметь ничего общего с друидами. Он нехотя отправился с Паром на Хейдисхорн. А после встречи с призраком Алланона ушел, убежденный в том, что друид просто дурачит Омсвордов, используя их для каких-то своих тайных целей. Уолкер практически прогнал Коглина из его собственного дома, заявив, что всякие попытки научить его секретам магии принесли ему больше вреда, чем пользы.

Он грозился бросить «Историю друидов», которую оставил ему старик, в самое глубокое болото.

Но когда он прочел о черном эльфийском камне, все непонятным образом переменилось. Он так до сих пор и не понял, что же с ним произошло. Частично виной этого было его любопытство, его ненасытная жажда знаний. Существует ли на самом деле черный эльфийский камень? Можно ли вернуть Паранор, как говорится в книге? Ответов на эти вопросы не знал никто. Но секреты должны быть раскрыты, загадки — решены. Это то, что необходимо познать. А познанию он посвятил всю свою жизнь.

Уолкеру хотелось верить, что его заставило отправиться в путь также и чувство справедливости и сострадания. Он по-прежнему плохо относился к друидам, однако допускал, что в Параноре — если, конечно, крепость друидов вообще можно вернуть в мир смертных — есть что-то такое, что поможет Четырем Землям избавиться от порождений Тьмы. Его беспокоила мысль, что, оставаясь на месте, он не сделает ничего, чтобы предотвратить то будущее, какое показал им призрак Алланона.

Отправляясь в путь, он обещал себе, что будет делать не больше того, что должен, и уж точно не больше того, что сам сочтет необходимым. Сейчас и всегда он будет распоряжаться собственной судьбой сам и не станет послушной игрушкой в руках призрака Алланона.

Погода стояла безветренная, и, пока он пробирался через лесные дебри, зной все усиливался. На западе, где-то неподалеку от Зубов Дракона, собирались облака. Похоже, в горах его ожидает гроза.

Он проследовал вдоль русла Гремящего Потока и поднялся в Вольфстааг. Через три дня он был в Сторлоке, где пополнил запасы еды, и утром четвертого дня снова отправился в путь — ему предстояло пересечь равнины Рэбб. Там его настигла гроза, перешедшая в мелкий затяжной дождь, окутавший все вокруг серой пеленой. Несколько раз в тумане возникали солдаты Федерации на лошадях, сопровождавшие караваны купцов, и исчезали из виду, словно призраки. Вдалеке грохотал гром, еле слышный в жарком, душном воздухе, отдаваясь в тишине жалобным эхом.

Уолкер остановился заночевать на равнинах Рэбб, найдя себе убежище в небольшой роще. Сушняка для костра поблизости не было, а Уолкер промок и поэтому, когда он спал завернувшись в плащ, вздрагивал во сне от холода и сырости.

К утру дождь поутих, слой облаков поредел, и сквозь него на землю падал рассеянный солнечный свет. Уолкер поднялся, наскоро перекусил фруктами и сыром и снова отправился в путь. Перед ним темной, угрюмой громадой высились Зубы Дракона. Он подошел к проходу, ведущему в Сланцевую долину и к Хейдисхорну, за которыми находится Чертог Королей.

За этот день он прошел достаточно. Уолкер устроил привал под нависающей скалой, где земля осталась сухой, набрал дров, развел костер, высушил одежду и согрелся сам. Когда наступит следующий день и придет пора спускаться в пещеры, он должен быть в полном порядке. Он приготовил себе ужин на костре и сидел, наблюдая, как сгущается темнота, накрывая черным покровом ночи, облаков и тумана безлюдные просторы. Он вспомнил свое детство, раздумывая, что следовало бы сделать, чтобы оно оказалось иным. Снова пошел дождь, и весь мир за пределами светлого круга его костра исчез.

Он спал крепко, без снов, за всю ночь ни разу не проснувшись. Открыв глаза, Уолкер почувствовал себя отдохнувшим и готовым достойно встретить все, что уготовила ему судьба. Он был спокоен, но не беспечен. Дождь прекратился. Он прислушался к просыпающимся звукам утра, ища в них какое-нибудь скрытое предостережение, но ничего настораживающего не услышал.

Уолкер набросил на плечи плащ, поднял заплечный мешок и пошел вперед.

Он поднимался вверх все утро. Теперь он двигался осторожнее, ощупывая взглядом пустынные скалы, ущелья, трещины, стараясь не проглядеть какое-либо угрожающее движение, осторожно выбирая тропинки. Его слух анализировал все звуки, стараясь выделить те, что могут нести опасность. Он двигался, обдумывая каждый шаг, пристально разглядывая все, что находится впереди. Горы вокруг выглядели пустынными, огромными и неподвижными, словно спящие гиганты, за время своего сна так глубоко вросшие в землю, что если они когда-нибудь и проснутся, то обнаружат, что не могут пошевелиться.

Он вошел в Сланцевую долину. Внутри ее каменной чаши влажно блестели черные скалы, воды Хейдисхорна бурлили, похожие на густую похлебку зеленоватого цвета. Он осторожно обошел озеро и отправился дальше.

Склон стал круче, и взбираться по нему становилось труднее. Поднявшийся ветер разогнал туман. Похолодание сначала было не очень заметно, но потом температура упала ниже точки замерзания воды. На скалах появился лед, и перед лицом Уолкера закружились снежинки. Он поплотнее закутался в плащ и продолжал подниматься выше.

Скорость его продвижения замедлилась, и Уолкеру стало казаться, что он вообще топчется на месте. Неровная тропа, усеянная обломками скал, вилась и петляла среди огромных скал. Ветер безжалостно бил в лицо, стегал по рукам и всему телу. Иногда его порывы становились шквальными и угрожали сбить Уолкера с ног. Горный пейзаж выглядел так однообразно, что невозможно было определить, сколько он уже прошел. Уолкер не оглядывался по сторонам, весь сосредоточившись на том, куда поставить ногу, и ушел в себя настолько, что не чувствовал холода.

Он не переставая думал о черном эльфийском камне, о том, как тот выглядит, каков на ощупь и каково действие его магии. Уолкер радовался, представляя его себе, отгородившись от мира, через который шел, и неудобств, которые ощущал. Видение это стояло перед его глазами, как маяк, освещающий ему путь.

Был уже полдень, когда он вошел в широкий каньон между двумя высокими вершинами, окутанными облаками. Каньон переходил в долину, а затем в узкий извилистый проход, исчезавший в скалах. Уолкер прошел по каньону и углубился в проход. Ветер стих, слабым эхом отдаваясь в неожиданно окутавшей все тишине. Уолкер тряхнул головой и вернулся в окружающий мир, снова стал внимательным и настороженным, пристально всматриваясь в темные расселины и щели узкого прохода, по которому шел.

И вот стены разошлись в стороны — путешествие подошло к концу.

Он оказался перед входом в Чертог Королей, выступающим из скалы порталом черного мавзолея, по бокам которого стояли каменные стражи — воины в полном вооружении; острия их мечей были направлены вниз. Стражи глядели на него из своих ниш, черты их лиц, иссеченные ветрами и временем, утратили четкость, но глаза пристально смотрели на Уолкера, словно они действительно могли видеть.

Уолкер замедлил шаг, потом остановился. Путь был окутан темнотой и молчанием. Ветер, отголоски которого все еще отдавались у него в ушах, совсем стих. Туман исчез. Даже холод сменился какой-то вызывающей оцепенение, зловещей прохладой.

Уолкер безошибочно определил, что он чувствует в этот момент. Это чувство обволокло его всего, проникло до самых костей — ощущение смерти.

Он прислушался к тишине, вгляделся в темноту. Он ждал. Его разум пытливо исследовал окружающее. Но он не заметил никакой опасности.

Проходили минуты.

Наконец Уолкер решительно выпрямился, вскинул свой мешок на плечо и снова двинулся вперед.

В Западных Землях, там, где южнее прожаренных солнцем берегов Мермидона простирается Тирфинг, солнце уже клонилось к закату. Лето выдалось сухим, трава пожухла даже в тени, а там, где тени не было, простиралась совершенно выжженная земля.

Рен Омсворд сидела, прислонившись спиной к стволу раскидистого дуба, неподалеку от лошадей, пивших мутную воду из большой лужи, и наблюдала, как солнце, опускаясь к горизонту, заливает алым светом западную сторону неба. Его отблески слепили ее, и, чтобы лучше видеть, она прикрыла глаза рукой. Одно дело — быть захваченной врасплох Гартом во время очередной игры-тренировки, совсем другое — не заметить того, кто их выслеживает на самом деле.

Она задумчиво закусила губу. Рен и Гарт заметили, что за ними кто-то следит, два дня назад; скорее не заметили, а почувствовали, поскольку этот неизвестный постоянно оставался вне поля их зрения. Они не знали, кто это, — он, она, оно? Сегодня утром Гарт решил все выяснить, пройдя по их следу. Он снял свою светлую одежду, вымазал лицо, руки и волосы глиной и растворился в жарком воздухе, как призрак.

Кто бы их ни выслеживал, его ждал неприятный сюрприз.

Но день уже кончался, а гигант скиталец все еще не появился. Возможно, их преследователь оказался умнее, чем они думали.

— И что ему надо? — бормотала Рен.

Утром она задала этот вопрос Гарту, в ответ он выразительно провел пальцем поперек горла. Она не поверила, но и не нашла никаких доводов против такой вероятности. С одинаковым успехом по их следам действительно мог идти наемный убийца и кто угодно другой. Она пристально оглядывала равнины на востоке. Неприятно чувствовать, когда тебя вот так выслеживают.

Еще более неприятно сознавать, что это может быть связано с ее поисками эльфов.

Она вздохнула, слегка раздраженная тем, как идут дела. После встречи с призраком Алланона она вернулась в смятении, не удовлетворенная услышанным. Она не знала, что ей теперь делать. Здравый смысл подсказывал: призрак требует от нее невозможного. Но что-то внутри нее, то самое шестое чувство, на которое она всегда так полагалась, нашептывало ей, что, возможно задание не так уж и невыполнимо, что задачи, которые друиды ставили перед людьми, всегда имели под собой реальную почву. Пар верил в это. Возможно, он уже отправился на поиски меча Шаннары. И гнев Уолкера, покинувшего их и поклявшегося не иметь ничего общего с друидами, скорее всего отчасти наигранный. Уолкер слишком разумный, слишком уравновешенный человек, чтобы так легко все отбросить. Возможно, он, подобно ей, уже переменил свое решение.

Рен невесело покачала головой. Первое время она считала, что ее решение непоколебимо. Она убедила себя, что должна согласовывать свои действия со здравым смыслом, и вернулась к своему народу, оставив все связанное с Алланоном и пропавшими эльфами. Но сомнения по-прежнему терзали ее. Так, сначала через силу, она начала расспрашивать тут и там об эльфах. Это было совсем не сложно. Скитальцы постоянно странствовали, пересекая Западные Земли из конца в конец, выменивая то, в чем нуждались, на то, что у них было. Деревни и поселки оставались позади, все время появлялись новые люди, с кем можно было поговорить, — и что плохого в том, что человек интересуется эльфами?

Иногда она задавала вопросы прямо, иногда — как бы в шутку. Но везде получала одни и те же ответы. Эльфы исчезли во времена, которые не помнит никто из живущих, — больше четырех поколений назад. Никто никогда не видел ни одного эльфа. Многие вообще сомневались в том, что они когда-либо существовали. Ее расспросы стали казаться ей глупыми и бессмысленными, она решила больше этим не заниматься и ушла поохотиться с Гартом, чтобы поразмыслить в одиночестве, полагая, что, если ей никто не будет мешать, она найдет ответ на вопрос, что ей делать дальше.

Но затем появилась какая-то тень, преследующая их. Рен задумалась: что же за всем этим кроется?

Уголком глаза она заметила легкое движение, неясное пятнышко на равнине, изнемогавшей от зноя, и осторожно поднялась на ноги. Она стояла в тени дуба не двигаясь и наблюдала, как пятно постепенно приобретает очертания, превратившись наконец в Гарта. Скиталец бежал, — казалось, он совсем не устал — огромная неутомимая машина, на которую даже летний зной не оказывает никакого влияния. Очевидно, тот, кто за ними следил, был достаточно ловок и ускользнул от Гарта.

Рен встретилась с ним взглядом и протянула ему фляжку с водой. Пока он пил, она, прислонившись к грубой коре дуба, всматривалась в пустынную равнину. Ее рука бессознательно поднялась и коснулась кожаного мешочка, висевшего у нее на шее. Она задумчиво перекатывала пальцами его содержимое. Вселяющие в нее уверенность эльфийские камни. Талисман, приносящий ей удачу. Что же они принесут ей сейчас?

Она отмела в сторону свои тревоги, на загорелом лице появилось выражение упрямой решимости. Хватит с нее. Ей не нравится, когда за ней следят, и она положит этому конец. Они изменят маршрут, замаскируют следы, сделают петлю или две — сколько будет необходимо, — они проведут всю ночь в седле, но сбросят с хвоста невидимого преследователя.

Иногда человек сам должен помочь своей удаче.

Уолкер Бо вошел в Чертог Королей, ступая бесшумно, как кошка. Он проследовал между каменными стражами и шагнул через порог в темноту. Постоял, чтобы привыкли глаза. Однако там был свет — слабое зеленоватое свечение, исходившее от каменных стен. Ему не понадобится зажигать факел, чтобы найти дорогу.

В голове Уолкера мгновенно возникла карта пещер, помогая разобраться в том, что ему предстоит увидеть. Однажды, давным-давно, Коглин нарисовал ее для Уолкера. Сам старик никогда в пещерах не был, но некоторые друиды — и Алланон в том числе — там побывали. Коглин изучил нарисованные ими карты, а потом восстановил их по памяти для своего ученика. Уолкер был уверен, что не заблудится в пещерах.

Он двинулся вперед.

Проход был широким и ровным, в полу и стенах — ни выступов, ни углублений. Все, что находилось поблизости от него, казалось погруженным в глубокую тишину, нарушаемую только едва слышным скрипом его сапог.

Пещерный холод пробирал до костей. Этот холод царил здесь много столетий. Уолкер дрожал, несмотря на шерстяной плащ. Кроме того, его начали мучить неприятные чувства: чувство одиночества, собственной незначительности, тщетности усилий. Пещеры словно подчеркивали его ничтожность, сводили его до размеров пылинки, крошечного создания, само присутствие которого в таком месте является оскорблением. Он стал бороться с этими чувствами, понимая, чем может все это обернуться, и после короткой борьбы они растаяли в холоде и тишине.

Вскоре Уолкер достиг пещеры, где обитали сфинксы. Он снова остановился, на этот раз чтобы успокоить свой разум, погрузившись глубоко внутрь себя, туда, куда каменные призраки не могли добраться. После этого он пошел вперед — глаза опущены на пыльный каменный пол и видят вперед только на расстояние нескольких шагов, которые надо пройти.

Внутренним зрением он видел нависающих над ним сфинксов, их огромные фигуры, высеченные из камня той же рукой, что изваяла стражей у входа. О сфинксах говорили, что у них человеческая голова на теле зверя, что это создания другой эпохи, — их не видел никто из смертных. Они были невообразимо древними. Настолько древними, что их возраст измерялся сотнями поколений человеческих жизней. Много монархов пронесли под их взглядами из мира живых в бесконечный покой гробниц! Очень много… И ни один не вернулся назад.

— Посмотри на нас! — шептали сфинксы. — Посмотри, как мы восхитительны!

Уолкер чувствовал на себе их взгляды, их шепот проникал в мозг, он понимал, как они пытаются пробиться через защитные оболочки, которыми он себя окружил. Теперь он шел быстрее, стараясь не обращать внимания на этот шепот, противясь желанию повиноваться ему. Тогда каменные монстры стали рычать на него, завывать грубо и настойчиво:

— Уолкер Бо! Посмотри на нас! Ты должен посмотреть!

Он спешил дальше, его мозг изнемогал от этих голосов, его решимость ослабевала. Несмотря на холод, его лицо заливал пот, а мышцы до боли сводило судорогой. Он стиснул зубы, борясь со своей слабостью, и внезапно вспомнил Алланона и то, что друид проходил когда-то по этому пути, ведя под своей защитой сразу семерых человек, и все-таки не поддался голосам.

Он тоже устоит. И только подумал об этом, как оказалось, что уже достиг конца пещеры. Голоса затихли. Сфинксы остались позади. Он поднял глаза, сопротивляясь желанию оглянуться, и снова пошел вперед.

Проход сузился и пошел вниз под уклон. Уолкер замедлил шаг, опасаясь, не таится ли кто-нибудь в засаде в темных углах. Только в некоторых местах стены светились зеленым светом, а весь коридор был погружен в полутьму. Он пригнулся, готовый встретить нападение, уверенный, что кто-то выжидает, чтобы броситься на него, — присутствие врага с каждым шагом ощущалось все сильнее. В какое-то мгновение он решил воспользоваться магией, чтобы осветить путь и увидеть того, кто его поджидает, но тут же отбросил эту мысль. Если он призовет магию, то тем самым даст знать неизвестному врагу, что повелевает особыми силами. Лучше, если это оружие будет неожиданным для противника.

Но никто не появлялся. Он отбросил беспокойные мысли и пошел вперед. Проход начал расширяться. И тут раздался вой.

Уолкер знал, что это неизбежно, что когда-то это на него обрушится, и все же оказался неподготовленным. Это свалилось на него, нанесло удар, сковало, будто стальными цепями, потащило вперед. Слышался вой ветра в ущелье, рев разбушевавшейся бури, грохот штормовых волн о прибрежные скалы. И сквозь эту какофонию раздались душераздирающие стоны истязаемых душ мертвых, скрежет их костей о каменные плиты.

Уолкер Бо тут же привел в действие все свои защитные силы. Он находился в Коридоре Ветров, и на него обрушились баньши. Он отгородился от этих стенаний, словно каменной стеной, могучим усилием воли, сосредоточившись на том, чтобы закрепить в своем сознании единственный образ — образ самого себя. Уолкер подавлял крики баньш, пока они не превратились в странное гудение вокруг него, тщетно пытающееся пробить его защиту. Он смотрел, как Коридор Ветров проплывает мимо него, — мрачная, бесцветная, пустая пещера, где ничего не видно, но стоит страшный вой, а временами вспыхивают снопы искр, освещая, словно молния, кромешную темноту.

Уолкер Бо недооценил силу баньш. Их крики и вопли, словно живые существа, истязали его, швыряли в разные стороны.

Он чувствовал, что, как и раньше, в Коридоре Сфинксов, его сила иссякает и защита ослабевает. Ярость, с которой его атаковали, была неистовой. Он отбивался, но отчаяние уже охватывало его — собственный образ в его сознании стал дрожать и размываться. Уолкер терял контроль над собой. Еще минута, может быть, две — и его защита перестанет ему помогать.

И снова, как в прошлый раз, кошмар кончился, когда он уже начал отступать в борьбе. Он, спотыкаясь, вывалился из Коридора Ветров в маленькую пещеру. Крики баньш утихли позади. Уолкер привалился к каменной стене и сполз по ней на пол, трясясь в ознобе. Он дышал глубоко и медленно, приходя в себя и собираясь с силой. Время замедлило свой ход, и на мгновение он закрыл глаза.

Когда он снова их открыл, его взгляд уперся в массивные двустворчатые двери на железных петлях, вделанных прямо в скалу. Двери были исписаны древними рунами, пылающими огнем.

Он достиг Чертога, где покоились короли Четырех Земель.

Уолкер встал на ноги, забросил мешок на плечо и подошел к дверям. Некоторое время он внимательно разглядывал знаки, потом осторожно положил на них ладонь и толкнул. Двери широко распахнулись, и Уолкер Бо вошел внутрь.

Он опустился на колени — одинокая фигура посреди пещеры. Он протер надпись на каменной плите, попытался прочесть ее. Но скоро его терпение истощилось, и он сдался, толкнул камень обеими руками в сторону, и камень беззвучно сдвинулся со своего места.

Уолкер почувствовал сильное возбуждение.

В углублении под камнем было темно, и он не мог ничего разглядеть. Но что-то там было…

Позабыв об осторожности, которая так хорошо служила ему все это время, Уолкер Бо сунул руку в отверстие.

И тут же вокруг кисти что-то обвилось, стиснув ее. Он почувствовал невыносимую боль, потом рука стала неметь. Он попытался вытащить ее из отверстия, но не мог ею даже пошевелить.

В отчаянии Уолкер призвал на помощь магию, собрал свободной рукой вспышку света и послал ее в отверстие. От того, что он увидел, его охватил ледяной холод. Черного эльфийского камня там не было. Вместо камня Уолкер увидел небольшую змею, крепко обвившую его руку. Это была не простая змея, а нечто гораздо страшнее: асфинкс, существо из легенд старого мира, созданное одновременно со сфинксами — его огромными каменными сородичами. Но асфинкс был обречен оставаться созданием из плоти и крови до тех пор, пока не нанесет удар. Тогда он превратится в камень.

И его жертва вместе с ним.

Поняв, что произошло, Уолкер стиснул зубы. Его рука начала уже сереть, асфинкс крепко обвивался вокруг нее, он уже твердел, хвостом прирастая к полу и становясь каменной спиралью, которую невозможно разбить.

Уолкер Бо отчаянно рванулся, стараясь избавиться от мертвой хватки змеи. Но спасения не было. Он оказался прикованным к камню, к асфинксу и каменному полу.

Страх пронзил его, будто лезвие ножа. Так же как асфинкс, он будет теперь превращаться в камень. Медленно. Неотвратимо.

До тех пор, пока не станет статуей.