"Лодка" - читать интересную книгу автора (Бровкин Владимир Николаевич)Бровкин Владимир НиколаевичЛодкаВладимир Николаевич Бровкин ЛОДКА Чюлюкин - умный мужик. До всего дотошный. А главное - мастеровой. В свое время лодку как-то смастерил. Прс-о-ри-ги-наль-нейшую. Какую еще никто никогда в жизни не видывал. В селе его. В Пунькино. Смотрят все на лодку, удивляются - это же надо таку башку иметь. Аи да Чюлюкин! Аи да Чюлюкин! И уж не помню, кто, но кто-то надоумил его отвезти ту лодку в район. И там ее показать - дескать, вот у нас какие люди. В Пунькино. Тот послушался. Выбрал свободное время, заявляется в соответствующее районное учреждение. Дескать, так и так, я такой-то и такой, вот смастерил лодку, не изволите ли ее рассмотреть и резолюцию мне на нее дать. - Изволим, - отвечают те. - Только критики-то не боишься? - Не боюсь, - отвечает Чюлюкин. А чего ему бояться - вон какая лодка добрая. Все в Пунькино это подтвердят - на такой хоть в Тихни океан. - Ну тогда, - говорят они ему, - жди, мы вот тут комиссию соберем. Чюлюкин ждет. Те собрались, неспешно стали лодку осматривать, Затем стали на лодку критику наводить. - Только, - предупреждают, - наперед условие - не обижаться. Мы обидчивых не любим. Первый говорит: - Хороший самолет. Но, по-моему, не пойму - нет у него пропеллера? Второй ему возражает: - С чего вы взяли (и навеличивает первого), что это самолет? Это, заявляю авторитетно и ответственно, прежде всего - автомобиль. Только почему, - и уже обращается непосредственно к Чюлюкину, - мы не видим у вашего автомобиля колес? - Нет, нет, - перечит первым двум третий, - это паровоз... За третьим - следующие со своим мнением. Вытаращил Чюлюкин глаза на комиссию и не поймет что зa обструкция? Сказано ведь русским языком - перед вами лодка. - Нет, нет, - кричит очередной член комиссии, распалясь, - это вертолет. Только ответьте мне, почему лопасти у винта такие маленькие и сам винт расположен не там, где ему положено быть, сверху, но снизу и в таком неудобном месте? Тут уж Чюлюкин осерчать захотел - что за чушь, тем более, вот и надпись. Но затем вспомнил, кто он да где он, застеснялся и передумал. - Так это, - говорит, - не самолет, не грузовик, не пароиоз, ну п. естественно, не вертолет. Честное слово. Лодка это. - Ну-ну, - понимающе усмехается в ответ ему первый (дескать, на чем-на чем, но на этой-то мякинке ты, дорогой друг, нас не проведешь), - лодки такие не бывают. - А я, - говорит второй, - настаиваю на том, что это паровоз. Скажите-ка на милость, где вы видели такие лодки? Но Чюлюкин не сдается. - Лодка это, - стоит на своем Чюлюкин. - Она плавала у нас в Пунькино. В озере. - Знаем, - отвечают. - Но вот то, что ты нам показываешь, за лодку, извини, признать не можем Стоит Чюлюкин перед ними, пот со лба вытирает, не возьмет никак в толк, какой же еще ему довод применить, чтобы убедить тех в том, что сделанная им лодка - лодка. А те свое: - Нет, нет - какая ж это лодка? Уж ты поверь нашему опыту... И с подковыркой далее: - Образование-то у вас какое? Видит Чюлюкин - крыть нечем, да в другую тогда крайность. - А хочeте, - говорит, - я продемонстрирую, как она плавает. На такой дешевке хотел купить их. Да не тут-то было. Не на тех нарвался. Это кого другого бы испугал. Народ-то в комиссии тертый. - О каком плавании речь вы ведете? - те ему. -- И так наперед видно плавать она не будет. Так что вы уж тут бросьте нам сказки-то свои рассказывать. Видит Чюлюкин, что более с ними сейчас ни о чем не договоришься, ругнулся про себя кучеряво и вышел. Вышел, конечно, не без обиды - понятное дело, рефлексия разная в голову лезет. - Что за чушь и парадокс: ты им - брито, они тебе - стрижено. Понятное дело, рефлексия не только злая, но местами также и доброжелательная. - Конечно, - рассуждает, - в чем-то они правы. Самолет без пропеллера - не самолет. Автомобиль без колес - не автомобиль. Паровоз без... (Хотя, к примеру, тот же самолет может быть и без пропеллера.) Но ведь делал-то я, если я еще в своем уме и насколько мне помнится, лодку. И теперь уже так подумает и так - что же он делал? А то, может быть, и в самом деле - не лодку. Да нет - лодку делал. Лод-ку! С тем бы Чюлюкин, наверное, и сел. (Дяди у Чюлюкина в районе нет, по физкультурной части и характером Чюлюкин тоже слаб. Да и куда сильно-то в районе со своей городушкой разбежишься.) Да надоумил его кто то тут снова сходить к одному большого якобы сердоболия товарищу и попросить у него содействии. Тот слыл в районе первым по части компетентности, -л главное, очень уж славился своей чуткостью. Смелость день-другой подкопив, Чюлюкин к нему: войдите в положение, имею со всех сторон непонимание, но в вас вижу надежду. - Понятно, - тот ему. - Но прислушиваться к мнению людей все же надо. Да - надо. - Не возражаю, - ему Чюлюкин. - Только ведь смотря к чему прислушиваться. - Тем не менее, тем не менее, - гнет тот свое. - Да и не может быть такого, чтобы абсолютно все говорили не по существу. - А если говорят? - Такого быть не может. - А если такое есть? - Нет, нет, так не бывает. Не бывает так, да и все тут - вот ты тут с ним и подискутируй. Поговорил с ним Чюлюкин, поговорил и вежливости, какая в нем была, как не бывало, видит - с ним не договориться. - Курва ты! - говорит тому. На прощанье. Только и слов нашел. Остальные куда-то все улетучились. И без всяких извинений дверью снова - хлоп, и был таков. Подостывши, как человек умный и рассудительный, так решил, обмозговывая происшедшее: "Все, завязываю раз и навсегда, и окончательно в эту дурочку играть; чтобы я так-то вот ходил, а все бы мне голову морочили... Да что мне, делать больше нечего?" И так бы нерушимым оставил свое слово. Да тут снова его кто-то надоумил: дескать, под лежачий камень вода не течет, а борьба - она двигатель прогресса, а поскольку ты за прогресс, то тогда вставай и двигай его. Чюлюкин - снова по инстанциям. Да в переписку ударился. Говорят, инстанций двадцать за каких-то там полгода обхлестал... Правда, что то за учреждения, того я не знаю - меня в ту пору там не было, но только знаю я доподлинно теперь. что большую часть своей зарплаты тратит он ныне на элениум да прочие там всякие успокоительного действия и свойства микстуры. Теперь несколько слов про мораль. Кaк известии, всякому рассказу желательно в самом конце иметь мораль. Чтобы читатель не вынес из рассказа, упаси бог, чего худого. Чтобы он понял сказанное правильно. Но не превратно. Так вот тут, и я тоже заявляю об этом ответственно и авторитетно, нет никакой морали. Лодка - есть. Есть башковитый мужик Чюлюкин. Есть микстуры и элениум. А морали, как и внедрения, - нет. Нет - вот и вся туг мораль. Что же до лодки, надо и о ней теперь сообщить, то та - рассохшаяся и ржавая, нынче никому не нужная, в лопухах за баней у него лежит. И ее он, и всего прочего изобретательства теперь уже не касается. Почему? А потому что вовремя понял, как человек умный, что важнее здоровья на белом свете ничего нет и не может быть. Правда, в последнее время разработал он самостоятельно весьма оригинальную методику лечения неврозов, Успешно применяет ее на себе. Но поедет ли он с ней в район - сомнительно. P. S. А в соседнем районе, говорят, некто кандидат каких-то там наук (фамилию его точно не помню - нетоНанырии, не то Болдырин) недавно точно такую лодку изобрел. Я о нем большую статью с фотографией в нашей Веселовской газете как-то читал. Эффект, пишут, - невообразимый. Главное, пишут, - изобретение актуально. И страшно ко времени. Так из района нашего, я слышал, экстренно в тот район обстоятельную депутацию уже отрядили. Из представителей того самого учреждения, куда Чюлюкин заходил. Отрядили опыт перенимать. |
|
|