"Мрак над Джексонвиллем" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)

8

Уилкокс с трудом поднялся: на жестких деревянных нарах спина и поясница онемели. Во рту пересохло, болела голова. «Староват ты для такой работенки, – ворчал он сам на себя, поднимаясь, – на пенсию пора!»

В конторе Хейс и Вестертон что-то горячо обсуждали с Бойлзом. Черные очки Бойлза развернулись в сторону Уилкокса, и все сразу замолчали.

– Продолжайте-продолжайте; я сейчас кофе себе налью…

Бойлз откашлялся:

– Понимаете, шеф, Вестертон составила территориальную схему, и получается, что…

– Территориальную? А астральную она не хочет составить?

Саманта быстро шагнула к нему и протянула листок бумаги с аккуратными пометками:

– Не прикидывайтесь совсем уж медведем, Уилкокс, иначе я в конце концов решу, что вы относитесь к тому типу сердитых мужчин, что панически боятся женщин… Вот, смотрите…

Да, эта столичная девица за словом в карман не полезет! Уилкокс, посмеиваясь в бороду, взял листок и взглянул на него. Там была обозначена стоянка возле супермаркета, река, на берегу которой нашли Сибиллу, старая рига, полицейский участок, морг и дом Льюиса.

– Что вам сразу же бросается в глаза? – противным тоном школьной учительницы спросила Сэм.

Уилкокс отхлебнул кофе.

– Угадаю – пять баллов поставите?

И, не дав ей возможности ответить, продолжил:

– Все стратегические пункты расположены вокруг одного объекта, и этот объект – кладбище. Верно?

– В яблочко, шеф! – улыбаясь, подтвердил Хейс. И добавил: – Такого типа пространственные схемы мы составляем в случаях повторяющихся убийств, дабы определить район деятельности преступника, увидеть на карте эту территорию и выйти, таким образом, на его пристанище. А в данном случае места, где были обнаружены жертвы, можно обвести почти круглой линией, и, похоже, в центре этого круга оказывается кладбище.

– Какая-нибудь чокнутая секта трупоедов? Что ж, сюда вполне вписывается сперма, извлеченная из трупа, о которой говорил Льюис.

– Именно. Исключая тот момент, что Джексонвилль, по-моему, маловат для того, чтобы целая секта осталась незамеченной. С этим вполне могла справиться всего лишь пара сумасшедших, а то и вовсе псих-одиночка.

– И они, вы считаете, затаились на кладбище?

Хейс ослабил узел галстука. На рубашке у него расплылись пятна пота.

– Ничего я не считаю. Просто констатирую тот факт, что кладбище – центр, вокруг которого вершатся преступления. Может быть, это ритуал, и центр носит характер чисто символический.

Уилкокс допил последнюю каплю кофе.

– Нужно допросить Уэйтса, кладбищенского сторожа.

– Не возбуждая никаких подозрений, – добавил Хейс.

– Этим займусь я, – решительно объявила Сэм Вестертон, – нежность – это по моей части.

– Как говаривал Джейк Ла Мотта, – бесстрастно прокомментировал Уилкокс.

Агент Вестертон легонько ткнула его кулаком в плечо и взяла сумочку. Марвин Хейс надел куртку и поправил узел галстука.

– Прикрою тебя – на расстоянии. Никогда нельзя заранее знать, что может случиться.

Уилкокс прикурил сигарету и глубоко затянулся, с наслаждением ощущая, как дым проникает в легкие.

– А вам никто никогда не говорил, что вы малость экстравагантная парочка?

– Это специально, – ответила Сэм, – ведь никому и в голову не придет, что ФБР настолько глупо, чтобы посылать с секретным заданием здоровенного негра на пару с рыжей девицей. Пошли.

Они вышли в раскаленный полуденный зной, чуть не столкнувшись с Бигом Т., – тот обернулся им вслед.

– Федералы работают незаметно, – заявил он, вваливаясь в контору. – Ну, что новенького?

Бойлз принялся вводить его в курс дела. Уилкокс – похоже, задумавшись – молчал. Внезапно он спросил, указывая на забинтованную руку Бига Т.:

– А это что?

– Так, ерунда, – смутился старый вояка.

Ему не хотелось рассказывать о том, как он чуть не пал жертвой галлюцинации. Но раз уж оба товарища смотрели на него с вопросом в глазах, решил выложить карты на стол. Когда он закончил, Уилкокс с шумом втянул в себя воздух:

– Если я правильно понял, женщина говорила голосом твоей матери…

– Ну да, а мать умерла в шестидесятом.

– И рана загноилась?

– Еще как! Я уже решил, что гангрены не миновать.

Уилкокс вздохнул, звучно почесывая небритые щеки:

– А скажи-ка, Биг Т., как ты думаешь: могут мертвые возвращаться на землю?

– Надеюсь, нет, шеф, ведь если завтра мне придется встретиться нос к носу со всеми вьетнамцами, которых я отправил на тот свет…

Уилкокс изобразил на лице улыбку. Бойлз принялся чистить револьвер, насвистывая «Госпел Трэйн».


Хейсу показалось, что он вот-вот расплавится. С минуту поколебавшись, он все-таки снял куртку. Рубашка из шелка-сырца прилипла к телу, подчеркивая его удлиненные атлетические мускулы. Сэм, невзирая на жару, шагала очень быстро. И он в очередной раз задумался о том, способны ли вообще на нее повлиять какие-нибудь климатические явления. Равно как и пища, усталость или мужчины. Вот уже почти пять лет они работают вместе, а он о ней так ничего и не знает. Никакого тебе милого дружка, никаких явных хобби, никакой болтовни помимо службы. Личная жизнь агента Сэм Вестертон для всех была терра инкогнита.

В определенном смысле это и неплохо: Вильма, узнав о том, что у него теперь в напарниках женщина, было занервничала, но очень скоро успокоилась. Вильма… Сейчас она, должно быть, с детьми на озере. В вызывающем бикини, которое он подарил ей на день рождения. Сэм нетерпеливо обернулась, и он ускорил шаг, чтобы не отставать от нее. Что за нелепая идея – строить города в пустыне. Вдобавок попадавшиеся навстречу прохожие разглядывали их очень внимательно. Счастье еще, что прохожих здесь совсем немного.

За очередным поворотом город закончился, и перед ними возникла высокая стена кладбища. Они замедлили шаг. Хейс огляделся, но ничего особенного не заметил. Прекрасный июльский день, удушающая жара, типично американский городишко. Побеленная известью стена кладбища. Раскаленный воздух дрожит над ведущим в соседний штат шоссе №67. Старенькая заправочная станция. Мотель, над ним – пластиковая вывеска. И какая разница, что на дворе 1994 год, – точно так же это выглядело бы и в 1934-м.

Решетка кладбищенских ворот была распахнута. Они вошли и беззаботно, будто прогуливаясь, направились по аллее, словно охотничьи собаки, втягивая в себя влажный воздух; пройдя с десяток шагов, разделились.

– Я останусь здесь, – решил Хейс, – буду нужен – свистнешь.

Он похлопал по могильному камню, возле которого стоял, – современный памятник в форме белого куба, без всяких там финтифлюшек. Сэм двинулась вглубь аллеи.

Какое-то время она шла, прислушиваясь к звуку собственных шагов по гравию. Какого черта ей вздумалось напялить этот льняной костюм вместо того, чтобы надеть джинсы и футболку? Хотела, что ли, сразить наповал этого босяка, который здесь за шерифа? Сторож, должно быть, копается где-нибудь в уголке. Все выглядит так мирно. Трудно даже представить себе, чтобы какие-то там сатанисты имели привычку вершить тут свои обряды с жертвоприношениями. Весело чирикая, взлетела птичка. Воздух вибрировал от пения кузнечиков.

Сэм замерла в нерешительности, потом свернула в аллею, ведущую направо. Могила черного мрамора сверкала тысячью огоньков, а бьющее в ее позолоченный крест солнце заставило девушку сощуриться. Напротив красовалась восхитительная старая могила в испанском стиле, украшенная часовенкой. Возле оградки стояло ведро. Сэм подумала, что сторож, наверное, где-то рядом, и подошла поближе.

Ведро было наполнено красноватой пенистой жидкостью со странным запахом. Металлическим. Боковым зрением уловив какое-то движение, она быстро повернула голову: по обветшалому могильному камню несся огромный черный таракан. Проследив за ним взглядом – он скрылся за проржавевшим крестом, – она внезапно осознала, что они тут ползают десятками: снуют по белым могильным плитам, таятся в трещинах; она подумала о том, что там, внизу, на истлевших костях, они кишмя кишат. Дурацкие мысли. Она вновь обратила к ведру холодно-синий взор. Куда же девался сторож? Экзотических размеров таракан внезапно возник прямо у нее под ногами. От неожиданности Сэм отпрыгнула в сторону и оказалась возле самой оградки. Рассердившись на себя за столь глупое поведение, машинально заглянула внутрь часовенки – какие-то доли секунды глаза привыкали к темноте. И чуть не взвыла от ужаса. Оттуда, из темноты, снизу, выпученными белыми глазами смотрел на нее Томми Уэйтс. Он был распят – вверх ногами – на испещренной совершенно безумными надписями стене. По обескровленному лицу сновали полчища жирных тараканов, беспрерывной цепочкой заползая в рот и выползая оттуда; форма сторожа была вся в засохшей крови.

Тяжело дыша, Сэм открыла сумочку и достала оттуда свое оружие – «Револьвер-380» с двойным действием – штучка не толще сигареты, способная тем не менее с трех метров разнести вам череп на мелкие кусочки. Затем дважды громко свистнула, призывая Марвина на помощь. Что же здесь происходит? Марвин, скорее! Распятый человек пристально смотрел на нее мертвыми глазами, в чудовищной улыбке широко растянув губы. Непроизвольно отшатнувшись, она наткнулась на ведро; часть его содержимого выплеснулась, обдав ее брызгами. Почувствовав на голых икрах липкую красную жидкость, она передернулась от отвращения. Странный все-таки вид у этой штуки. Кровь. Сэм переключила внимание на распятый труп. Теперь, когда глаза привыкли к полумраку часовенки, она ясно видела длинные гвозди, вбитые в запястья и лодыжки. Сторож был прибит вниз головой к деревянному кресту в глубине ниши. На земле валялись осколки сброшенного и разбитого вдребезги бронзового Иисуса. Чья-то сумасшедшая рука исписала все стены часовни одним словом – «Зло», – да так, что надписи перекрывали одна другую. Глаза трупа открыты. И еще, отметила про себя Сэм, эта нескончаемая процессия насекомых: одна вереница – в рот, другая – обратно; удивительное все-таки явление. Жуткое, ты хочешь сказать, старушка, – жуткое…

Пристально разглядывая изуродованный труп, она вдруг осознала, что пахнет падалью и мочой. И – странное дело – смердило, похоже, отнюдь не распятое тело, а что-то у нее за спиной.

Сжав в руке револьвер, она резко развернулась – и поймала на мушку спешившего на помощь Хейса. Со вздохом облегчения она опустила руку. Он остановился, тяжело дыша:

– С трудом нашел тебя, тут столько дорожек… Что происходит?

Сэм молча кивнула в сторону часовенки. Он подошел, потом отшатнулся:

– Черт возьми, Сэм, тут и в самом деле центр! Тот, кто это сделал, возможно, все еще здесь…

Что-то как будто коснулось его лодыжки, и он опустил глаза. По белому носку усердно карабкался вверх таракан. Хейс сбросил его и растер подошвой. Сэм вдруг сказала:

– Парень на станции обслуживания говорил, что город последние две недели буквально наводнен тараканами. Из-за погоды. Я иду налево, ты – направо, – без всякой связи тут же добавила она.

Хейс кивнул. Этот распятый субъект с тараканами во рту… Они двинулись – каждый по своей дорожке меж могил. Черт возьми, такое впечатление, будто он издевательски смеется. Никогда еще такого не видел. Ветер зашумел в ветвях деревьев. Их было по меньшей мере двое – в одиночку мужика вверх ногами не подвесишь. Заслышав их шаги, сотни насекомых бросались врассыпную, заползая в темные трещины на могильных плитах. «Ну и расплодилась здесь эта нечисть», – подумал Хейс, стараясь ступать как можно тише. Слева раздался смех. Он резко развернулся, вытянув руку с оружием. Смех – похожий на серебристое журчание фонтана – раздался справа. Он развернулся туда. Вдоль запястья стекал пот, рука стала влажной. Согнувшись пополам, Хейс осторожно двинулся вперед. Пронзительный крик – он вздрогнул и едва не нажал на спусковой крючок. Но вовремя опомнился. Пожилая дама в лиловых брюках и ярко-желтой майке с глубоким вырезом, крепко прижимая к груди сумочку и букет цветов, заверещала, выпучив глаза:

– Опустите это, сейчас же опустите оружие, иначе я позову полицию!

Хейс выпрямился, опустил руку, размышляя о том, как же теперь выбраться из этой переделки, но тут появилась Сэм – улыбающаяся, безупречная в своем бежевом костюме.

– Что-то случилось, миссис? – любезно осведомилась она, будто и не замечая оружия в руках Хейса.

Пожилая дама дрожащим пальцем указала в его сторону:

– Видите, вон там, какой-то чернокожий, у него пистолет, и он в меня целился; нужно сообщить в полицию – он, по-моему, опасен.

Хейс приветливо улыбнулся:

– Я из полиции, мэм, не надо меня бояться, хотите, покажу удостоверение?

Сэм взглядом пригвоздила его к месту. Пожилая дама в полной растерянности смотрела то на одного, то на другого.

– Идемте, я провожу вас до ворот, – решительно взяв даму под руку, предложила Сэм.

Та повиновалась, через плечо встревоженно поглядывая на Хейса.

– Лучше всего не обращать на него никакого внимания, и все будет хорошо… – продолжила Сэм ободряющим тоном и прибавила шагу.

Немедленно убрать отсюда эту старушку. Пожилая дама затараторила на всю аллею:

– Понимаете, я хожу сюда раз в неделю, сменить цветы бедному Хьюберту, вот уже пятнадцать лет как он покинул этот мир, и я лишь однажды не пришла – когда ездила в Миннесоту навестить сестру, вы знаете, где это – Миннесота? Бедняжка Хьюберт всю жизнь мучился печенью, и уверяю вас: кого тут я только не встречала, но на такого черного громилу нарвалась впервые за пятнадцать лет, представляете – скачет по аллеям, выставив пистолет; я думала – у меня сердце остановится. Мистер Уэйтс, здешний сторож, пожалуй, тоже уже староват стал… Впрочем, что-то не пойму, куда он подевался…

Сэм смущенно потупила глаза:

– Вот мы и пришли.

Пожилая дама вдруг встряхнула зажатым в руке букетом красных камелий:

– Но я же не поставила цветы!

– Право, миссис…

– Миралес. Рут Миралес. Зовите меня просто Рут.

– Право, Рут, я полагаю, что сегодня, пожалуй, лучше туда не возвращаться.

Рут уставилась на нее маленькими живыми глазками. Лиловый перманент колыхался на ветру. Быстро оглянувшись, она вдруг понизила голос:

– Из-за них, да?

Сэм почувствовала легкое покалывание в желудке – признак того, что она напала на след.

– Вы о ком, Рут?

– О новеньких; о новеньких, что появились тут, на кладбище, об этих Мартинах: с тех пор как они здесь, все пошло наперекосяк.

Сэм с трудом удавалось сохранять хладнокровие.

– Разве на кладбище живут какие-то люди?

Рут тихонько хихикнула:

– Да их здесь больше, чем в городе, вам не кажется? Во всяком случае, как их тут похоронили, так и начались все эти странные вещи…

Ну вот! Ложный след. Слава Богу, что, хоть рассуждая о странных вещах, миссис Миралес и не подозревает, до какой степени она права…

Довольная тем, что у нее нашелся собеседник, старушка продолжала.

– Тут несколько раз оскверняли могилы – если я говорю: «оскверняли», то я знаю, о чем говорю… – возбужденно сообщила она. – Вроде того объявления, что на прошлой неделе они вывесили на могиле Гонсалесов: «Сдается внаем: три спальных места, сад, канализация, все удобства плюс гамбургеры с червями», – это мне совсем не понравилось, а старик Уэйтс просто в ярость пришел. Сначала он решил было, что это дети – для теперешних детей ничего святого нет, – но я думаю, что вряд ли это их рук дело: не могут дети устроить так, чтобы цветы завяли по всему кладбищу, а из камней кровь потекла, правда?

– Что вы такое говорите?

Голос Рут Миралес звучал, казалось, все пронзительнее, глаза сверкали все ярче, а Сэм как-то обмякла, и взять себя в руки ей стоило немалого труда.

– Говорю то, что есть: из камней иногда идет кровь, как-то раз вся могила Мартинов была кровью залита, а в другой раз цветы на кладбище завяли, вот так: фьюить – за одну ночь, – вы считаете, что это нормально, а?

«Да где уж там, – подумала Саманта, ничего так и не ответив. – Кровь на могилах? Человеческие жертвоприношения? Во всяком случае, по кладбищу кто-то рыскает. И этот кто-то способен распять старика. – Она тотчас подумала о том, что Хейс прочесывает там сейчас аллеи совсем один. – Да, здесь, несомненно, творится нечто чертовски поганое… »

Она наклонилась к Рут – та продолжала что-то говорить – да так и замерла: черный блестящий таракан, быстро пробегая по волнистой лиловой пряди волос, устремился ко лбу старушки.

– Простите, – перебила ее Сэм.

– Заткнись, шлюха!

Сэм содрогнулась.

– Понимаете, я так говорю вовсе не потому, что они были приезжими, – продолжала Рут, схватив ее за руку.

Сэм вздрогнула, услышав серебристый смешок за спиной. Освободилась от вцепившейся в нее Рут, что-бы обернуться. Смех раздался с другой стороны. Сэм повернулась к Рут – та смотрела на нее в полной растерянности. Сэм хотела было улыбнуться ей, но в лицо вдруг ударила вонь – вроде той, что была возле старой могилы. На мгновение ей показалось, что черты лица Рут расплываются, смешиваясь, – словно какая-то невидимая рука тянула их в разные стороны, заставляя старушку корчить самые невероятные гримасы. Пахло отвратительно. Разложившимся трупом. Жуткая вонь. Таракан, стараясь сохранить равновесие на лиловой пряди волос, пошевелил одной лапкой, потом – другой. Сэм, не раздумывая, быстро смахнула его рукой. Рут испуганно вскрикнула. Таракан свалился на землю, и Сэм с яростью раздавила его, с наслаждением услышав, как лопнул под подошвой его панцирь. Рут сконфуженно улыбнулась:

– Мне показалось, что вы хотели дать мне пощечину. Ну что за мерзкая тварь! Их сейчас везде полно, мне даже пришлось обрызгать инсектицидом могилу Хьюберта – они там так и ползали, стыд какой. Нужно непременно сказать об этом Томми Уэйтсу.

«А что толку – бедолага уже ничем помочь не сможет, – подумала Сэм, с отвращением сморщив нос. – Вонь. Вонь повсюду. Словно какая-то порочная рука, она гладит лицо, губы. Нужно уходить. Уходить немедленно». Эта фраза, мигая, светилась где-то в подсознании. Не дожидаясь, когда Рут перестанет тараторить, Сэм толкнула старушку к выходу. Воздух стал каким-то странным: густым, тяжелым, тягучим, и каждый шаг давался с трудом.

– Как жарко, – вдруг сказала Рут, – может, нам прилечь на минутку? – продолжила она, указывая на две ближайшие могильные плиты, сплошь покрытые замершими в неподвижности черными насекомыми.

«Господи, – подумала Сэм, – Господи, помоги мне». Из носа старушки хлынула кровь, на глаза набежали красные слезы. Сэм сделала шаг, потом – другой.

– Я так устала, – сказала Рут.

Вонь пыталась заползти в рот, Сэм изо всех сил сжала губы. Старушка повисла у нее на руке; Сэм, опустив глаза, увидела, что тараканы уже карабкаются по лодыжкам Рут. Выбраться из этой западни.

Ухватив поудобнее свою ношу, она бросилась вперед. Ворота были совсем рядом. Там с ревом проносились машины, внутри которых на всю катушку орало радио, что-то дернуло ее за волосы. Не оборачивайся, Сэм, смотри только вперед, ты должна сделать этот проклятый последний шаг к этим треклятым воротам… старушке стало плохо, ты тоже не лучшим образом себя чувствуешь, только и всего; ну же, шагай!

В отчаянии Сэм изо всех сил вышвырнула Рут за ворота и последовала за ней – свернувшись в клубок, как на тренировках. Тяжелая створка ворот захлопнулась за ними, хотя не было ни малейшего ветерка. С визгом затормозил грузовик, Сэм встала на ноги, – из машины высунулся ошеломленный шофер:

– Вам плохо, милочка?

– Нет, нет; все в порядке, спасибо, я просто споткнулась…

Шофер скептически покачал головой и включил сцепление. Очередная страдающая чувством неудовлетворенности дамочка накачалась невесть чем в четыре часа пополудни.

Рут стояла, прислонившись к пожарному крану. Кровь из носа больше не шла, но старушка, похоже, была в шоке. Сэм подошла к ней:

– Как вы, Рут?

– Сейчас пройдет, все из-за этой жары, сейчас пройдет… – с отсутствующим видом ответила она, машинально поправляя лиловые кудряшки.

Засохшие ручейки крови под носом были похожи на смешные усики. Марвин! Сэм повернулась в сторону кладбища. Марвин там, за стеной! Она положила руку Рут на плечо:

– Послушайте: вам нужно перейти на ту сторону шоссе и дойти до станции обслуживания, что напротив. Попросите у тамошнего парня стакан воды – вам станет лучше. Я подойду чуть погодя.

Рут кивнула – не слишком уверенно. Ее била дрожь. Сэм глубоко вздохнула и подошла к тяжелой, черной с золотом, узорчатой створке ворот. Толкнула ее, покрутила ручку – все напрасно, решетка даже не шелохнулась. Сэм чувствовала, как по всему телу у нее течет пот. За спиной раздался голос Рут – на грани истерики:

– Не ходите туда! Туда нельзя!

Сэм посмотрела ей прямо в глаза:

– Делайте то, что я сказала, – ступайте на станцию обслуживания и ждите меня там; прошу вас, Рут, это очень важно.

Она сбросила туфли, задрала юбку и принялась карабкаться вверх по решетке, время от времени оглядываясь через плечо. Рут, сотрясаясь от рыданий, семенила к станции обслуживания. Прекрасно. Теперь речь идет лишь о нас двоих. Взобравшись наверх, она замерла, оглядывая залитое солнцем кладбище. Хейса нигде не видно. Все тихо, никакого движения. При мысли о том, что придется сейчас спрыгнуть туда, она почувствовала резкий спазм в желудке. И еще сильнее – при мысли о том, что могло случиться с Марвином. Теперь уже не до конспирации – она крикнула:

– Хейс! Марвин! Марвин, ты меня слышишь?

В ответ раздалось лишь насмешливое щебетание птиц. Она представила себе Марвина – распятого на какой-нибудь могиле, отданного на съедение тараканам – и шлепнулась на гравий по ту сторону решетки, развернув колени и вытянув лодыжки, как учил их сержант Рэндалл во время бесконечно долгих тренировок. Раздался смешок. Детский – очень четкий и ясный. «Слуховые и зрительные галлюцинации могут происходить из-за ржаной спорыньи или иного растения, способного вызывать галлюцинации, – прилежно твердила она самой себе, одергивая юбку, – как, например, в деле о вилльямстонских ведьмах… »

– СЭМ!

Марвин, Господи, это же Марвин, голос донесся из аллеи справа; так кричат в полном отчаянии. Сжав в руке оружие, Сэм бросилась бегом; гравий больно впивался в голые ступни. Внезапно небо потемнело, покрыв ее мраком. Сэм продолжала бежать, не обращая на это внимания, потом вдруг осознала, что могилы вокруг нее по-прежнему залиты солнцем. Тень сконцентрировалась где-то над головой, передвигаясь вместе с Сэм, как если бы между нею и солнцем стояло какое-то препятствие… Она подняла голову и прямо перед собой увидела лицо сторожа Уэйтса – улыбаясь, оно висело в воздухе. Глаза дико вращались, а белая как мел кожа была покрыта какими-то кровянистыми кратерами. Он показал ей язык – длинный красный свистящий язык потянулся к ее волосам. Непроизвольно – исключительно от ужаса – Сэм разрядила всю обойму в широко разинутый старческий рот трупа и тут же споткнулась о какой-то корень. Упала, стукнулась головой о могильную плиту и – все еще прижимая палец к спусковому крючку – потеряла сознание.

Они склонились над ней, их сверкающие острые клыки готовы были вонзиться ей в глаза, щеки; похотливо посмеиваясь, они заламывали кисти рук, а она увязла в их слюне, словно какое-то насекомое, угодившее в паутину, и не могла сопротивляться; их щупальца подрагивали, производя при этом какой-то всасывающий звук…

– Сэм! Сэм!

Хейс пытался освободить ее; раздвигал острые как бритва нити слюны – руки у него кровоточили, отталкивал чудовищ в хитиновых панцирях, уклоняясь от полчищ острых клыков, растирал подошвой панцири, но их было так многовот-вот, шипя от удовольствия, они схватят его, проглотят, сожрут живьем.

– Сэм! Проснись! Прошу тебя, проснись!

С невероятным усилием инспектор Вестертон приоткрыла глаза. Перед ней возникло темное лицо Марвина – расплывчатое, искаженное, залитое кровью. Марвин. Неужели Марвин тоже мертв? Она уже собиралась опять закрыть глаза, но Марвин с силой тряс ее:

– Агент Вестертон! Откройте глаза! Это приказ!

Сэм вновь подняла веки и внезапно поняла, что перед ней действительно Марвин Хейс – из плоти и крови – и он трясет ее, пытаясь привести в чувства. Чуть повернув голову, она узнала знакомый тротуар возле шоссе. С помощью Хейса Сэм приподнялась, и ей удалось сесть. Пощупав висок, обнаружила там шишку величиной с голубиное яйцо. Взглянула на Марвина. Все лицо у него залито кровью; сначала она было решила, что это ее кровь, но почти тут же увидела порезы – нечто вроде длинных царапин на лбу и на щеках, – заметила, что рукава его нарядного костюма изодраны в клочья и тоже в крови – словно все черти ада пытались затащить его к себе…

– Что произошло?

Хейс помог ей встать на ноги – ему, похоже, хотелось поскорее уйти отсюда. И тогда только она заметила, что одежда на Марвине изодрана вся, а тело покрыто ранами – чернее его черной кожи.

– Марвин! Тебе нужно к врачу…

– Потом. Ты можешь идти?

– Думаю, да; Марвин, скажи все-таки, что произошло?

Он развернул ее лицом к себе и посмотрел ей прямо в глаза:

– Сам ни черта не пойму.

Впервые она слышала из уст Марвина такие грубые слова. Возле них остановилась какая-то машина. Сэм чуть было не крикнула: «Проваливайте отсюда!» – но вовремя заметила сине-белые полоски – полиция. Дверца распахнулась, и внутри они увидели Уилкокса с Бойлзом.

– Нас вызвал Дак; какая-то старушка сказала ему, что здесь драка и… Черт возьми, что с вами случилось? – с исказившимся вдруг лицом спросил он.

– Не здесь, – коротко ответил Хейс.

Уилкокс схватил Сэм за плечи и помог ей сесть в машину. На какой-то миг она прижалась к нему, и сквозь рубашку он почувствовал, как она дрожит. Совсем не к месту подумал о том, что у нее очень нежная кожа. Как будто у них было время на подобные глупости. У парня такой вид, словно его стервятники когтями рвали. Он кивнул в сторону станции обслуживания:

– Подождите меня пару минут, схожу узнаю, что там со старушкой. Бойлз, встань возле ворот, никого не впускай и не выпускай. И стреляй после первого предупреждения.

Он быстро перешел дорогу – спасибо жаре, чертовски повезло: никто этого не видит, – переговорил с Даком и Рут и двинулся обратно. Хейс, достав из перчаточного ящика бумажные носовые платки, промокал кровь на щеках, Сэм сидела молча. Бойлз украдкой поглядывал на них, стоя на посту и тихонько отбивая ногой ритм никому не слышной мелодии. Вернувшись, Уилкокс, ни слова не говоря, сел за руль – машина тронулась с места. Глянул в зеркальце заднего вида. Сэм Вестертон выглядела уже почти спокойной – причесывалась, как ни в чем не бывало. Должно быть, эта девица просто каучуковая. Он ткнул пальцем в сторону станции обслуживания:

– Я сказал им, что Хейс – наркоман в самом что ни на есть кризисном состоянии. Рут на все лады расхваливает вас, Вестертон. Я посоветовал ей вернуться домой, принять что-либо успокоительное и завалиться в постель либо устроиться перед телевизором. С ней все будет в порядке. А теперь мне бы очень хотелось узнать, что же все-таки с вами стряслось…

Сэм коротко изложила факты, избегая впадать в подробности относительно испытанных ею весьма своеобразных ощущений. Лишенным эмоций голосом упомянув о висевшем в воздухе прямо над ней теле сторожа, она заметила на лице Уилкокса откровенно скептическое выражение. Как только Сэм закончила, заговорил Марвин Хейс:

– А я какое-то время шел и шел по кладбищу, причем чувство было такое, что иду все по одной и той же аллее, а потом сразу увидел их.

– Кого?

Едва ли Уилкокс действительно повысил голос – просто в нем зазвучало сильное внутреннее напряжение.

– Не знаю. Их было трое. Они стояли под деревом, в тени. Мужчина, женщина и ребенок. Они… сидели и что-то жевали – как на пикнике. Мне это показалось странным, и я окликнул их. Они обернулись. Солнце било мне в глаза, я не мог их как следует разглядеть; было слишком далеко, но я видел, что они улыбаются. Потом ребенок что-то бросил в мою сторону – то, что перед этим грыз. Оно покатилось ко мне и замерло на гравии. Это была ступня. Ступня белого человека, с пучком светлых волос на толстом большом пальце. А они поднялись и двинулись в мою сторону. Я услышал выстрелы и решил, что Сэм тоже попала в переделку. Как и положено, я сделал предупреждение – дважды. Они по-прежнему шли на меня. Я выстрелил. Попал – в каждого из этой троицы, в яблочко, Уилкокс, в этом я уверен.

– И что?

– А то, что из них пошла кровь, я видел дырки у них в груди; женщина, смеясь, даже показала мне на это место: сунула руку в каждую из ран — а вы знаете, на что способен «Магнум-44», – и, представьте себе, сказала: «И в какую из этих дырок тебе хотелось бы сунуть свою толстую черную штуку, дядя Том?»

Они услышали, как Сэм на заднем сиденье громко сглотнула; Уилкокс, делая левый поворот, тормознул чуть позже, чем положено. Хейс провел рукой по лбу и продолжил:

– И тогда я… я, понимаете ли, попросту рванул от них – повернулся и со всех ног бросился бежать – этакий новый «черный метеор», с большим преимуществом побивший рекорд Карла Льюиса; за очередным поворотом увидел Сэм – она лежала на земле, усеянная тараканами. Они кишмя на тебе кишели, Сэм; пытались забраться в рот, в нос. Я бросился к тебе – в нескольких метрах поодаль лежал изрешеченный пулями труп сторожа, лицо – сплошная каша. Я… я пытался разогнать тараканов, но они не хотели уходить; они… они резали мне руки – они были острые как бритвы, Уилкокс, они порезали меня…

Голос его сорвался. Пронзительно взвизгнули шины – Уилкокс остановил машину возле полицейского участка.

– Продолжайте.

– Черт возьми, Уилкокс, не корчите вы из себя этакого хладнокровного индейского вождя – вы что, не видите, что они со мной сделали?

Он вытянул свои порезанные руки. Сэм, наклонившись вперед, потрепала его по плечу:

– Выпьем кофе, Марвин, и хорошенько все обдумаем, идет?

Уилкокс нисколько не дрогнул под безумным взглядом Хейса.

– И как вам удалось выбраться?

– Я… взвалил Сэм на спину и бросился к воротам. Я слышал, как они – мужчина, женщина и ребенок – хихикали где-то сзади; воздух был густым, липким, идти вперед оказалось очень трудно, я думал уже, что нам крышка. А потом вдруг воздух стал нормальным – так резко, что я едва не упал; тухлым мясом больше не пахло; я бросился к воротам, распахнул их и положил Сэм на тротуар, Створка ворот за спиной захлопнулась. Я обернулся. Никого. Ни тараканов, ни оживших трупов – лишь трава, могильные плиты да солнце.

Уилкокс открыл дверцу и вышел из машины.

– Сейчас отправлю Бойлзу подкрепление. Идемте.

Как только они вошли в контору, он достал из шкафа бежевую полицейскую форму и протянул ее Хейсу:

– Держите, это форма Мидли, она должна вам подойти – хотя бы рубашка. Рядом с камерами есть душ.

Мидли смотрел на них, от удивления разинув рот, – он печатал на машинке, да так и застыл, занеся палец над клавишей.

– Мидли, поезжай к Бойлзу на кладбище, и ждите там дальнейших распоряжений.

Мидли – от возбуждения его обычно румяное лицо стало просто-таки пунцовым – коротко кивнул и бросился вниз по лестнице с грацией динозавра, укушенного осой. Уилкокс ткнул пальцем в сторону Бига Т. Бюргера – тот возился возле кофеварки:

– Биг Т. Бюргер, один из моих добровольных помощников. Агенты Марвин Хейс и Саманта Вестертон.

Сэм с удивлением разглядывала старого вояку: военная форма, короткая стрижка, резкие черты лица, повязка поперек лба и карабин за плечом.

– Дедушка Рэмбо, надо полагать? – нежным голоском спросила она.

Биг Т. улыбнулся – блеснули крепкие белые зубы.

– А вы как раз играете в «Ширли Тампль против завоевателей»?.. Хотите кофе?

– С удовольствием, спасибо, Ширли Тампль сейчас больше всего нуждается именно в канцерогенном кофеине.

Она залпом осушила стаканчик. Уилкокс сидел на краешке заваленного бумажным хламом письменного стола и на кончике пальца вертел свою ковбойскую шляпу. Было слышно, как в душе шумит вода.

Он повернулся к Сэм:

– С Хейсом все в порядке?

– С Марвином? Без проблем. С Марвином вообще проблем не бывает. Разве что чуть слишком эмоционален.

На какой-то миг Уилкоксу захотелось сорвать маску с инспектора Вестертон, дабы увидеть, каким образом им так хорошо удается изображать из себя человеческие существа. Он вскинул бровь:

– Нужно сообщить об этом туда, в Вашингтон…

– О чем именно?

– Что они перепутали ваши компьютерные схемы со схемой какой-то магнитной торпеды – у вас схожие состояния души.

Сэм невольно расхохоталась, потом смутилась:

– Простите, это нервы.

Биг Т. протянул Уилкоксу стаканчик кофе и спросил:

– Мне можно узнать, что там случилось, или это Государственная Тайна?

Потягивая кофе, Уилкокс повернулся к Сэм:

– Биг Т. входит в дополнительный состав сил охраны порядка Джексонвилля. И с самого начала работает со мной над этим делом.

Затем вновь повернулся к Бигу Т. и кратко изложил происшедшее, не опустив при этом, однако, ничего важного.

Где-то вдали раздавались звуки духового оркестра – шла репетиция.