"Мрак над Джексонвиллем" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)

12

Джереми зашел в аптеку, купил жвачки. Теперь, внимательно вглядываясь во вполне мирную улицу, он возвращался назад, собираясь зайти к Лори. Никаких буйнопомешанных. Висят плакаты – парад начнется в три, – грузовичок с громкоговорителем разносит эту новость по всему городу. Навстречу попалась Дебби Фернандес, очень довольная, в короткой белой юбочке с блестками, украшенной лазурными помпончиками, – она шла репетировать с девочками праздничное шествие. Ну и дура же эта Дебби.

Вечно размалевывает себе лицо и ломается на все лады, отбрасывая назад жирные бесцветные волосы.

На улице было много взрослых – улыбающиеся, чисто одетые, они спешили за покупками, собираясь достойно отметить славный День Независимости; многие несли под мышкой целые упаковки пива. Общественное мнение относило теперь убийство Сибиллы на счет некоей шайки накачавшихся наркотиками рокеров, а в смерти Верны винили Дуга Арройо. Слухи расходятся быстро – теперь им аж до Рождества будет о чем языки почесать. А о самом Дуге Арройо, о Томми Уэйтсе, Пите Мидли и Бене Картере никто еще ничего не знал.

Джем внимательно рассматривал каждого прохожего, особое внимание обращая на ноги – прочно ли они стоят на земле – и на голову – не торчит ли из нее что-нибудь. И вдруг так и замер на месте.

Пожилая дама в домашнем платье в оранжевый горошек и домашних тапочках, выставив перед собой швабру, чуть ли не бегом бежала через дорогу. На голове подпрыгивали розовые бигуди. Она бежала прямо на него, и он поспешно отскочил в сторону. Рут окликнула его:

– Джереми Хокинз! Иди-ка сюда!

Он узнал старую миссис Миралес. Иногда она заходила к Деду купить «какую-нибудь добрую старую вещицу, еще способную послужить». Джем метнул на нее подозрительный взгляд. Штуки с метлами мы уже проходили. Старая дама просто кипела от возбуждения и негодования.

– Нужно предупредить полицию! Беги за шерифом Уилкоксом! Поторопись, мальчик мой, слышишь! Позор, какой позор!

Слово «полиция» несколько успокоило Джема.

– Что случилось?

– Случилось то, что этот город летит к чертям в ад! Посмотри, ты только посмотри, что они сделали с моим домом! Посмотри!

Джем повернул голову в том направлении, куда она ткнула шваброй, и заметил небольшой особнячок – он был совершенно черным.

– Они выкрасили его в черный цвет?

Швабра взметнулась, Джем быстро нащупал рукой нож в кармане шортов.

– Они захватили его, сантиметр за сантиметром, они его захватили, а теперь празднуют победу – смотри, как они разгуливают по стенам, и знаешь, что они при этом делают? Поют! Издеваются, распевая своими ужасными дьявольскими голосами! И это в праздничный день – какой позор! Беги скорее, малыш!

– Но о ком вы говорите?

– О тараканах! Разве ты не видишь их? Не видишь, как они пожирают дом?

Джем сощурил глаза и почувствовал словно бы легкий толчок в солнечное сплетение. Дом не был выкрашен в черный цвет, он был покрыт черными копошащимися тварями; создавалось такое впечатление, будто изнутри его колышет легкий ветерок, заставляя стены шевелиться. Тут уже нет смысла бежать за инсектицидной бомбой. Тут разве что настоящая бомба сгодится… Он огляделся, размышляя о том, как поступить, потом махнул в сторону капота стоящей рядом машины:

– Присядьте сюда на пару минут, я сбегаю за фараонами.

– Поторопись! Если они доберутся до меня…

Джем уже не слушал – он бросился бежать. Голос старой дамы прокричал ему вслед:

– И будь осторожен: если встретишь женщину с сынишкой, не открывай им дверь!

Какую дверь? Он же не черепаха, чтобы таскать на спине свой дом. А если старушка спятила и он побеспокоит Уилкокса зазря? Хуже всего то, что Уилкокс – вылитый Дед. Он обернулся, взглянул на дом – весь, до самого основания, он ходил ходуном, будто плясал. Нет, она совсем не спятила. Джем пустился быстрее.

На пустынной стоянке возле городской библиотеки он заметил грузовик. Мотор выключен, из-за опущенного брезента не видно, что там внутри. Джем пулей несся вперед, искоса разглядывая машину. Это, конечно же, обещанное подкрепление – солдаты приехали из-за проклятого отравляющего газа! Но сами-то они где? Тут он обо что-то споткнулся и упал. Вскочил – коленки ободраны – и со злостью глянул вниз – посмотреть, обо что же споткнулся. На земле лежала винтовка и вцепившаяся в нее рука. Большая белая рука с квадратными ногтями и обручальным кольцом на среднем пальце. Поросшая рыжими волосами. На запястье висел огрызок рукава военной формы.

Джереми остолбенело уставился на руку. Он даже не испытывал отвращения. Прекрасно видел, что это – настоящая человеческая рука, но никак не мог ощутить, казалось бы, неизбежного в таких случаях ужаса. «Шоковое состояние», – констатировал он, неотрывно глядя на руку. Рука солдата. Он поднял глаза на грузовик. Сзади брезент приподняло ветром. Он сощурил глаза. Брезент снова приподнялся, оттуда высунулась какая-то рука – на сей раз вполне живая – и поманила его. Женская рука. Мелькнули длинные черные волосы и палец, который манил его. Ведьма – это о ней предупреждала его миссис Миралес! Он повернулся, собираясь убежать.

– Привет, Джереми.

На него, ухмыляясь, смотрел Пол Мартин – губы вымазаны свежей кровью, темный костюм порван, белая рубашка уляпана красными, розовыми, коричневыми пятнами. На шее болтаются связанные между собой шнурками ботинки. Из них торчат куски посиневших лодыжек.

Этого не может быть. Пол мертв. Джереми сжал в руке нож.

– Я прекрасно знаю, что ты – галлюцинация! Пошел вон!

– Ты все такой же дурак, Джем; если я – галлюцинация, то почему ты меня боишься?

У Джереми возникло ощущение, будто его собственный мозг замигал, словно пораженный вирусом компьютер. «Галлюцинация» смотрела на него злющими красными глазками, от «галлюцинации» разило какой-то гниющей гадостью. Он твердил себе, что Пол Мартин не может быть реальностью, – он ведь умер, и его закопали в землю, а значит, перед ним сейчас нет ничего, кроме его собственного страха, – совсем как в серии книжонок «Героическая фантастика». Или эти атомные штучки перевернули весь жизненный процесс?

Пол Мартин выплюнул застрявший меж желтых зубов кусочек мяса. Ногти у него были черные, запачканные землей. Кожа на лице имела мерзкий оттенок перезревшего банана.

– Вот увидишь: на кладбище жить просто классно. Тебе понравится быть мертвым, – тонким девчоночьим голоском объявил он.

– На кладбищах не живут, – возразил Джем весьма нерешительно, ибо сознавал, что несет невесть что.

– Как это не живут? А мы, по-твоему, кто? Крысиное дерьмо, что ли? Огорчаешь ты меня, Джем, ох как огорчаешь. Мы, обитатели кладбищ, не слишком любим, когда нас огорчают. Мы, знаешь ли, очень чувствительны.

Он засунул палец в нос, извлек оттуда жирного белого червя и раздавил его большим и указательным пальцами.

– Не представляешь, до чего эти твари достали…

– Ты – видение, паршивое видение, и стал еще паршивее, чем был при жизни!

Но вообще-то ты не так уж похож на видение. Пол рассмеялся – странным перекатистым смехом.

– Из твоей смерти мы сделаем настоящий бум; зажжем все блуждающие огоньки, блуждающие огоньки у нас вместо прожекторов; во всех склепах будут танцевать – как в Париже в Сен-Жермен-де-Пре! Мы вообще любим танцевать. Компанейские традиции храним свято… Знаешь что, дурень, сейчас я тебя поимею! – заявил он вдруг, улыбнувшись во весь рот, так что стали видны обнаженные кости десен.

Какие острые у него зубы! И еще этот тонкий длинный красный язык, которым он облизывает лицо… Галлюцинация или нет, но Джем вытащил нож и, запинаясь, проговорил, самым плачевным образом пытаясь изобразить из себя какого-то главаря банды:

– Мотай отсюда, а то порежу!

– Ну это уж слишком, Джем, это уж слишком!

Пол смеялся, но его красные, неподвижные, похожие на кончики зажженных сигарет глаза совсем не смеялись и пристально смотрели на Джема.

Слева раздался какой-то шум. Краем глаза Джем увидел, что под грузовиком ползет женщина с черными волосами. Ее розовое с белым летнее платье было грязным и почти утратило свой цвет. Я сейчас умру. Он резко отскочил в сторону. Пол яростно взвизгнул, выбросил вперед руку, и длинные обнаженные кости пальцев царапнули плечо Джема. Джем почувствовал, как разорвалась кожа и брызнула кровь. Разве галлюцинации царапаются?

– Давай, Пол, давай, – взвыла женщина и принялась швыряться кусками человеческих тел; потом схватила попавшееся под руку мускулистое бедро и устроилась на корточках под грузовиком, занявшись своей добычей.

Я не могу умереть, потому что Пола на самом деле нет. Я не могу умереть. Вместо того чтобы попытаться убежать, Джем отскочил в сторону и, схватив болтавшиеся на шее Пола ботинки, изо всех сил их стянул, пытаясь его придушить, одновременно молотя противника коленом в живот. Пол отрыгнул – куча червей пополам со слизью полетела прямо в лицо Джему.

По идее Джем, наверное, должен был потерять сознание. Но вместо этого, не выпуская из рук «галлюцинации», он лишь помотал головой, стряхивая с себя налипшую дрянь, и продолжал тянуть за ботинки; он видел, как шнурки вонзились в шею Пола, похожую на плоть мертвого цыпленка, – желтая кожа внезапно лопнула, а из дыры валом повалили вонючие тараканы. Тараканы! Так, значит, они вылезают из мертвецов! Отрезанная голова Пола покатилась по бетонному покрытию стоянки – рот был разинут в яростном вое. Услышав вой, женщина перестала грызть бедро и подняла голову; потом бросила свою добычу и кинулась к детям. Джем со всех ног бросился прочь.

За спиной Пол Мартин, изрыгая проклятия, в ярости гонял по бетону собственную голову.

– Ох, поимею я тебя, Джем, ох поимею, затолкаю еще тебе что-нибудь в твою хорошенькую глотку, подпевала ты этакий; все вы скоро подохнете, слышишь! Все!

Джем бежал по улицам, а в ушах все еще звенел невероятно пронзительный голос Пола. Локти – к корпусу, колени – выше, раз-два, раз-два – Джем несся со скоростью Толстого Котенка, которому привязали к хвосту динамит. И едва не растянулся, со всего размаху налетев на Чеви Алонсо, – тот шел со своим неразлучным приятелем Б. 2.

– Ослеп ты, засранец, что ли? – зарычал Чеви, отпустив ему затрещину.

– Не ходите туда, ребята! – задыхаясь, крикнул Джем.

– А с чего это вдруг, а, засранец? Мы с Б. 2 как раз туда и собирались…

– Там мертвецы бродят, – в отчаянии проговорил Джем.

– Как же, идиот, так мы тебе и поверили! Сейчас мы тебя издеваться-то над нами научим; Б. 2, держи его.

– Нет! – взвыл Джем, изо всех сил двинул Б. 2 ногой в пах и сломя голову бросился бежать.

– Ну, идиотина, мы тебя еще за это прибьем! – заорал Чеви, поддерживая Б. 2, – тот, согнувшись пополам, ревел, как младенец.

Да уж, конечно. Черт, я стал уже настоящим убийцей. Брюсом Ли Джексонвилля; ну, берегитесь, ребята, я вас предупредил; вот черткогда они нарвутся на Пола… Быстрее спринтера он вылетел на главную улицу; в легких будто огонь горел. Господи! Миссис Миралес! Одна посреди улицы, и защитить некому. Джем взлетел по ступенькам, ведущим в полицейский участок, даже не постучав, толкнул плечом дверь и, бледный как смерть, задыхаясь, ввалился внутрь.

Восемь пар глаз вопросительно уставились на него в полной тишине. Схватившись за бок, он попытался отдышаться. Никогда в жизни ему не приходилось бегать с такой скоростью… Шериф Уилкокс сидел за письменным столом; перед ним лежал недоеденный сандвич. Женщина-фараон и черный гигант с озадаченным видом стояли по обеим сторонам стола. Еще в конторе был Стивен Бойлз – сидел за пишущей машинкой и смотрел на него своими черными очками – ну вылитый садист. И тощий мускулистый тип, затянутый в форму коммандос, – тот стоял спиной.

– Ну, Джереми, что случилось? – с видом Всевышнего – но очень усталого и нетерпеливого Всевышнего – спросил Герби Уилкокс, взглянув при этом в окно, куда-то во двор.

– Я по поводу миссис Миралес и еще… Пола Мартина.

– То есть?

Джем забормотал с бешеной скоростью, прекрасно понимая, что выглядит сумасшедшим. Когда он закончил, повисла тишина – просто невероятная. Потом Уилкокс повернулся к военному:

– Вот с такого рода проблемами нам приходится иметь дело, капитан. Нужно, чтобы вы попытались навести здесь хоть относительный порядок. Если пронюхает пресса, то получится сумасшедший дом похлеще Перл-Харбора.

– С прессой проблем не будет. Я приказал закрыть город санитарным кордоном. Теперь ни въехать, ни выехать никто не сможет. Государственный секрет, операция оборонного характера. Мы разобьем территорию на квадраты и быстро выясним, что тут происходит. Или выявим то, что за этим кроется. А пока, как вы понимаете, – полный карантин.

Саманта удивленно спросила:

– В бюро полагают, что мы можем заразиться?

– Не знаю, мисс. Я всего лишь выполняю приказ. Санитарный кордон, комендантский час, законы военного времени – пока не восстановится общественный порядок. Джексонвилль объявлен зоной ограниченного передвижения. Если позволите, я пойду – мне надо проинструктировать подчиненных.

– А как же миссис Миралес? – не удержался Джем.

Капитан взглянул на него холодными черными глазами:

– Не беспокойся, мы сделаем все необходимое, если отыщем ее.

– Капитан Строберри прислан нам в подкрепление, – пояснил Уилкокс; очевидная попытка придать голосу побольше энтузиазма успехом явно не увенчалась.

Джем, запинаясь, пробормотал:

– Но ведь вы же не поняли: грузовик, солдаты, они…

Капитан Строберри потрепал его по голове жесткой, словно железка, рукой:

– Любишь пофантазировать, а?

Он пошлепал по рации на поясе:

– Я постоянно поддерживаю связь с сержантом Уилкинсоном. Если бы что-то случилось, я бы уже об этом знал. Через час – собрание в штабе. До встречи, дамы и господа!

Он галантно откланялся и повернулся к Джему. Орлиный нос, черные волосы, тонкие усики и стройная прямая фигура придавали ему сходство с тореадором. Джем смешался. Капитан Строберри стоял спиной ко всем, и лишь Джему было видно его лицо. Капитан сделал следующее: подмигнул правым глазом, вытряхнул из носа пару белых червей и подхватил их кончиком языка. А потом проглотил, с удовлетворением прищелкнув языком. Изумленный Джем, не веря своим глазам, ткнул в сторону капитана пальцем, но не смог выдавить из себя ни звука.

А капитан был уже на улице – оттуда доносился звук его шагов по раскаленному асфальту. Уилкокс, взлохматив свою тронутую сединой шевелюру, вздохнул:

– Ну и сухарь этот Строберри.

Он тоскливо взглянул на настенный календарь, где обнаженная девушка любовно оглаживала японский садово-огородный трактор.

– И подумать только, всего лишь пару дней назад всего и забот было, что решить, где же все-таки выпить пива: у Сэмми или у Мосса… «Заражение». «Закрыть карантином». Не знаю, как вам, но мне все это здорово напоминает какую-то сценку из кино – что-нибудь на предмет «радиоактивного заражения».

Джем изо всех сил старался успокоиться и быстро все обдумать. Судя по всему, капитан Строберри заодно с этой шайкой трупов. Но как убедить в этом остальных?

Саманта опять пыталась набрать какой-то номер. Нетерпеливо стучала пальцами по кнопкам.

– Опять ничего не слышно. Не понимаю, что случилось, – Болдуин мог бы и перезвонить. Черт возьми, у вас тут даже информационной системы нет!

– Знаете, здесь ведь самая задница Америки. Оплот цивилизации посреди пустыни. В окружении индейских резерваций, одурманенных Санта ТВ. А вопрос об информационной системе включен в повестку дня следующего муниципального собрания.

– Кстати, может, имеет смысл созвать его сейчас, это муниципальное собрание? – спросил Хейс.

– А чем оно сможет помочь? Поставит на голосование закон о введении запрета на сумасшествие? У меня и так уже Андерсон в печенках сидит – этого за глаза и за уши достаточно. Вы отдаете себе отчет в том, что все это началось каких-то четыре дня назад?

– Успокойтесь, Великий Вождь, если и дальше будете так нервничать, вас кондрашка хватит, – язвительно бросила Саманта.

Покраснев как рак, Уилкокс развернулся к ней, потом коротко сказал:

– Будь я на двадцать лет помоложе!..

– И не мечтайте, товарищ шериф, что вам удастся развести здесь дискриминацию женщин! – парировала Саманта.

Вдруг она, похоже, вспомнила о существовании Джема – он стоял неестественно тихо, с расширенными от ужаса зрачками.

– Капитан Строберри позаботится о миссис Миралес. Знаешь, а я ведь с ней знакома – очень милая старая дама.

– Она не сумасшедшая…

– А я и не говорю, что она…

– Да уж – капитан о ней позаботится, все солдаты погибли, а вы не понимаете, что он со всеми этими заодно!

Все два метра Хейса разом повернулись к нему.

– То есть?

– Капитан тоже из этих! Убьет он ее, вот и все!

– Ну-ка успокойся, Джем, – вмешался Уилкокс, – мы все тут устали. Возвращайся и сиди дома, о'кей? А мы всем этим займемся.

– Вчера вы то же самое говорили! А Пол Мартин вылез из могилы! И тараканы чуть не убили миссис Миралес. А я не хочу, чтобы меня съели! Вы что, не видите, что вокруг полно зомби?

Джем как с цепи сорвался. Все накопившееся за три дня напряжение внезапно вылилось в безудержный словесный взрыв. Он чувствовал, что вот-вот заплачет, и изо всех сил старался сдержать слезы.

Саманта встала, подошла к нему, но он гневно шарахнулся от нее.

– Слушай, малыш, ты должен нам доверять, – примирительно сказал Хейс. – Ни о каких зомби и речи нет. Понимаешь, это все – галлюцинации. Скоро приедут военные специалисты. Район очистят, и все опять будет нормально.

– Да что вы понимаете? Где они, ваши военные? Где специалисты?

– Джереми! Прекрати сейчас же!

В голосе Уилкокса ясно слышался гнев.

– Нам и без тебя тут неприятностей хватает. Ступай домой. Пожалуйста. Мы делаем все, что можем, понимаешь? Все, что можем, а большего здесь и не сделаешь.

Джем вгляделся в окружавшие его осунувшиеся, усталые, напряженные лица и понял, что они из последних сил стараются держаться. Последний оплот на пути страшного безумия, которое вот-вот захлестнет Джексонвилль. И оплот не слишком крепкий. Крошечный колеблющийся огонек среди нарастающей тьмы. Но они ошибаются. Даже если зомби на самом деле и не существует, их тем не менее в городе полно.

Джем молча вышел, оставив их тешить себя иллюзиями. Жар со всех сторон охватил его, словно он попал в сауну. Ни ветерка. На клумбах засыхают цветы. Кондиционеры работают на полную мощность, из них на тротуар падают капельки воды. Прохожих мало – час обеда, по всему городу разносится запах жареного мяса. Как следует поджаренные отбивные, веселое праздничное шествие, а потом – добрая пьянка – так представляет себе сегодняшний день подавляющее большинство жителей Джексонвилля. О случившихся убийствах сейчас и вовсе забыли или, по крайней мере, отложили все это до понедельника.

Джем смотрел, как через дорогу неспешно переходят мистер и миссис Херрера: Хосе Херрера все еще сильной рукой поддерживал жену; длинные седые волосы миссис Херрера, как всегда, стянуты в узел на затылке; оба вежливо раскланиваются с Тони Ллойдом – тот сидит за рулем своего «универсала», набитого светловолосой ребятней. Машина удаляется, вместе с ней – грохочущие ритмы рэпа.

Джереми попытался совместить свое восприятие мирного, улыбающегося, залитого солнцем Джексонвилля с образами Томми Уэйтса, миссис Миралес, Пола Мартина и всем прочим, но одно с другим никак не сочеталось. Он потер виски, с силой надавил на глаза, до крови укусил себя за большой палец. Ничего тут не поделаешь. У него было такое ощущение, будто мерзкий запах Пола Мартина въелся в кожу и отравляет все вокруг. В плече пульсировала острая боль, и он чуть не свернул себе шею, пытаясь разглядеть рану. По футболке расплылось темное пятно, но кровь, похоже, больше не шла. Тем не менее мысль о том, что когти Пола – ну и чудесакогти Пола – вонзились в его тело, наполняла его отвращением. Не мешало бы продезинфицировать рану. Джем стянул с себя футболку – она была омерзительно грязной – и, невзирая на боль, сильно сдавил края раны – оттуда снова пошла кровь; он направился к украшенному языческим божком фонтану в центре площади и принялся старательно промывать рану.

– Ты поранился, Джереми?

О черт. Мистер Джонс в своем бесподобном тренировочном костюме из полиамида ярко-фиолетового цвета.

– Да нет, ерунда.

– Но ведь кровь идет сильно. Надо это обработать каким-нибудь антисептиком, ты ведь знаешь, что это опасно: раны необходимо дезинфицировать.

– Да, мистер Джонс. – Спокойнее, Джем, спокойнее. – Я сейчас пойду домой и смажу ее меркурохромом.

– Подожди, у меня с собой есть как раз то, что нужно.

Ох нет, катился бы ты отсюда!

Мистер Джонс порылся в маленькой сумочке на поясе и вытащил оттуда антисептик и бинт.

– Я всегда ношу с собой все, что необходимо для оказания первой помощи, никогда не знаешь, что может случиться…

Джем терпеливо ждал, пока его перевяжут, – пальцы мистера Джонса двигались слишком уж нежно и мягко… Ну что ж, хоть какая-то от тебя польза, жалкий старикан…

Ну вот, готово.

– Большое спасибо, мистер Джонс, до свидания, мистер Джонс.

Шел бы ты к черту, мистер Джонс.

Джем! Эта гадкая футболка – твоя?

Голос Джонса сорвался на петушиный крик.

Я сейчас убью его, еще одна минутаи просто убью… ладно, сматываюсь.

Ничего страшного, мистер Джонс, ее просто один мертвец заблевал… – невинно объяснил Джем и со всех ног бросился прочь.

– Джем! Дерзить себе я не позволю, слышишь!

Но Джем был уже далеко. Весьма сожалею, мистер Джонс, но, поскольку все эти зомби решили прогуляться, мне и в самом деле некогда вести с вами беседы, понимаете? На ходу натягивая чертову футболку – она и вправду совсем загвазданная, — он бежал к тому месту, где должна была его ждать Рут Миралес. Нужно предупредить ее, чтобы спряталась куда-нибудь. С ребятами Рут всегда была в хороших отношениях – не то что те тетеньки, что поднимают жуткий визг из-за закатившегося на их лужайку мяча. Этот болван Джонс отнял у него массу времени. На бегу Джем искоса оглядывал каждого прохожего, ожидая самого худшего. Но в настоящий момент Джексонвилль был совершенно нормальным городом.

Рут на месте не оказалось. Джем подошел к старенькому «бьюику», возле которого оставил ее, и огляделся. Ушла. Он вздохнул. Лишь бы только не к себе домой! Отчаявшись, он уже собирался уйти, как вдруг увидел, что на пыльном ветровом стекле что-то написано. Неужели она оставила ему записку? Он встал на цыпочки и прочитал: «Они повсюду. Спасайся». Джем огляделся еще раз. Откуда ему знать: вдруг это вовсе и не Рут написала?

Внезапно ему в голову пришла жуткая мысль, от которой желудок перевернулся: а что, если она лежит внутри, на сиденье – со вспоротым животом, разорванная на кусочки. Он закрыл глаза и прислонился лбом к стеклу, готовясь к худшему. Сосчитал до трех и открыл глаза. В машине было пусто. Должно быть, Рут куда-то убежала и спряталась. Если, конечно, есть еще в этом городе место, где можно спрятаться. Какое-то мгновение он раздумывал, потом рысцой пустился к дому Лори. Этой доброй надежной рожи ему сейчас очень не хватало.


Когда Рут, обернувшись, увидела, что, безупречным движением козырнув, ее приветствуют двое солдат с пустыми, полными тараканов глазницами, она поняла, что город уже целиком во власти Дьявола. Она поспешно написала записку Джему и, не выпуская швабры из рук, кинулась бежать – насколько позволяли старые ноги.

Навстречу то и дело попадались знакомые – завидев ее, они сторонились. Она бежала мимо, не отвечая на их вопросы и даже не пытаясь разглядеть, нормальные они или уже одержимы Дьяволом. Добежала до церкви – старой католической церкви, где в свое время венчалась, – со шваброй в руке быстро поднялась по истертым ступенькам и лишь в центральном нефе, перед слабо освещенным алтарем, замедлила шаги. Сквозь старинный испанский витраж струился голубоватый умиротворяющий свет.

Рут буквально рухнула на некрашеную деревянную скамью и стала ждать, когда наконец успокоится ее старое сердце. В церкви было так тихо. Так спокойно. Из скрытого динамика лилась негромкая божественная мелодия. Рут и не заметила, как глаза у нее закрылись и она уснула, чувствуя себя под надежной охраной огромного распятия над алтарем.


Джем уже подходил к дому Лори, как вдруг жирный бежевый голубь, насмешливо что-то проворковав, взлетел и ляпнул ему на голову добрую порцию дерьма. Джем кое-как вытерся, проклиная всех голубей на свете, – эти летающие крысы вполне заслуживают того, чтобы завершить свой жизненный путь рубленым бифштексом посреди шоссе.

Из дома Лори не доносилось ни звука. Почему-то вдруг дом показался Джему куда больше, выше и уже, чем обычно. Он как будто склонился над ним. Констатировав про себя, что становится уже законченным идиотом, Джем позвонил. Дверь почти тотчас отворилась. На него молча и пристально смотрел мистер Робсон. У Джема по всему телу пробежала ледяная дрожь. Может, мистер Робсон тоже… Он заставил себя взглянуть в черные глаза Робсона. Они были совсем не злыми, нет; они выглядели скорее… потерянными. Но это еще ничего не значит. Джем был уверен в том, что здесь что-то не так.

– Заходи, Джем, заходи, мальчик мой, – каким-то механическим голосом проговорил Тоби Робсон.

В лицо ударил запах помойного ведра, и Джем подумал о том, что миссис Робсон, должно быть, и в самом деле пьяница, раз даже и уборкой не занимается. Пьяница или… Джем почувствовал, что обливается холодным потом. Проходя мимо мистера Робсона, он подумал о том, что ни в коем случае нельзя подавать виду, что что-то подозреваешь. Сначала нужно вытащить отсюда Лори. Немедленно. А там видно будет.

Без всякой видимой причины мистер Робсон огляделся и сказал:

– Ладно тебе, иди.

Он уже не улыбался и выглядел очень усталым, грустным и измученным. Но Джем, даже не взглянув на него, прыгая через две ступеньки, взлетел наверх и ввалился к Лори.

– Привет, Джем, у нас тут с Джимми разговорчик получается просто фантастический!

– Там погода обалденная, прогуляться не хочешь? – громко, так, чтобы слышал весь дом, спросил Джереми.

Лори изумленно уставился на него:

– Сейчас? Слушай, Джимми выдает мне потрясные штуки; представляешь, он хочет, чтобы я сбежал отсюда!

Джем бросился к компьютеру:

– Как это? Покажи!

– Я всего-то хотел позабавиться и решил составить свой гороскоп на сегодняшний день – ввел свои цифровые данные и уравнение, соответствующее положению звезд, ведь Джимми, знаешь ли, умеет мыслить только математически, и вот…

– Лори!

– Ну что ты за торопыга! Вот, смотри.

На экране мигала цепочка цифр. Джем встряхнул Лори:

– Переведи!

Лори нажал какую-то кнопку, и серия цифр превратилась в мигающие буквы:

Б. Е. Г. С. Т. В. О.

Джем провел рукой по взмокшему лбу:

– Спроси у него почему.

Лори поднял глаза:

– Но, Джем, ты же сам говорил, что он – всего лишь машина; откуда же, по-твоему, ему знать такие вещи…

Джем вцепился рукой в плечо Лори:

– Спроси у него почему; нет, постой – набери Джексонвилль и положение звезд на сегодня.

Лори послушно принялся набирать. Его пальцы быстро бегали по кнопкам. Компьютер пискнул, и на зеленом экране появилась новая серия цифр.

– Черт возьми… – прошептал Лори.

– Что? Что там?

Пальцы Джема изо всех сил впились в плечо Лори, а тот опять нажимал на какие-то кнопки; наконец на экране замигало слово:

М. Р. А. К.

– Господи, – прошептал Джем, – Господи, Лори, мне нужно рассказать тебе кое-что… но здесь я не могу говорить.

– Дееети, что вы там дееелаете?

Хриплый, плывущий голос миссис Робсон.

– Мы с Лори собираемся пойти поиграть в бейсбол, миссис… – откликнулся Джем.

М. Р. А. К.

Под тяжелыми шагами ходуном заходила лестница.

– Все в поряяядке?

Опять голос миссис Робсон. Теперь уже ближе и… как-то иначе звучит.

М. Р. А. К.

Джем уткнулся губами в ухо Лори:

– Лори, слушай меня внимательно: мы сбежим через окно, о'кей – ничего не говори, вставай и иди за мной.

Лори покрутил пальцем у виска. Ненормально тяжелыми шагами Тельма Робсон поднялась еще на пару ступенек; одновременно раздались другие шаги – кто-то спешил за ней по лестнице, затем послышалось нечто очень похожее на звуки ожесточенной схватки. Лори принялся кашлять, а Джем уже сидел верхом на подоконнике и отчаянно жестикулировал. Что они там делают? Неужели папа с мамой дерутся? Нужно пойти посмотреть.

Лори! У нас нет времени! Я все тебе потом объясню! – прошипел с подоконника Джем; одна нога у него уже висела в пространстве.

Лори стоял, безвольно опустив руки, и в нерешительности вертел головой, глядя то на Джема, то в сторону лестницы, откуда доносилось глухое рычание. В последний раз повернув голову к Джему, который знаками показывал, что надо поторапливаться, потом – к двери, за которой творилось Бог знает что, – неужели они дерутся? — он наконец принял решение. И крикнул:

– Все в порядке, мам, мы играем с Джимми…

М. Р. А. К.

Скрипнула еще одна ступенька. Послышался глухой голос Тоби Робсона – вполне отчетливо – он говорил: «Нет, Тельма, я запрещаю тебе делать это, ради всех святых!» – а Тельма при этом дико хихикала. Лори схватил Джимми, сунул под мышку и одним прыжком подскочил к окну. Уселся на подоконник и посмотрел вниз – в четырех метрах под ними проходила бетонная дорожка.

– Мы переломаем себе ноги…

– Нужно постараться упасть на крышу машины.

– Это же машина моего отца – ты что, спятил?

– Лори, если кто-то тут и спятил, то уж не я!

Дверь резко распахнулась, обдав их волной зловония, и необыкновенно хриплый, запыхавшийся и алчущий женский голос зашептал:

– Кууу-кууу, дееети, а вооот и я…

Мама?

Лори хотел обернуться, но Джем изо всех сил резко двинул ему в спину, и он с криком полетел вниз. Почувствовал, как проломилась под ногами крыша машины, подскочил и скатился на землю, раздавив Джимми и поранив себе бока. Перед глазами мелькнули исцарапанные ноги Джема. Из комнаты наверху послышался вой. Лори вскочил на ноги:

– Джем, это же мама, с ней что-то случилось!

– Нет! Бежим!

Джем изо всех сил потянул его за руку.

– Постой, а Джимми… – упирался Лори.

Разбитый компьютер покоился на засыпанной гравием площадке, его вывалившиеся внутренности поблескивали в лучах солнца. Распахнулась входная дверь, на пороге возник мистер Робсон – в растерзанной рубашке, с расцарапанными, кровоточащими щеками – и закричал:

– Лори, прости ее, Лори…

Нечто – наполовину скрытое кисейными занавесками – высунулось из окна наверху, и зловонный запах волной покатился во двор. Джем затолкал Лори в машину, нажал кнопку зажигания и надавил на газ, одновременно включая устройство, которое автоматически запирало все дверцы. У него было такое ощущение, будто всю жизнь он только этим и занимался, – словно попал в один из тех фильмов, которых за свои несчастные двенадцать лет существования на земле ему пришлось проглотить многие сотни.

Машина взвыла и рванулась вперед, едва не раздавив бежавшего к ней мистера Робсона. Перед Лори мелькнуло залитое слезами лицо отца – тот ухватился за дверцу. Сцепив зубы, он закрыл глаза. Джем, чуть ли не стоя на педали газа, прибавил скорость. Тоби Робсон отпустил дверцу и упал на колени на засыпанную гравием площадку, схватившись руками за голову. Лори закрыл ладонями лицо. Позади остался загубленный Джимми – он тем не менее продолжал мигать, неустанно вырисовывая на разбитом экране одни и те же знаки: три точки, три тире, три точки, три тире…

Джему не хватало роста на те, чтобы как следует видеть дорогу через ветровое стекло. Он вел машину слишком быстро, слишком резко поворачивал руль. Снес добрую половину изгороди, опрокинул пару мусорных бачков, раздавил чей-то трехколесный велосипед, на скорости восемьдесят километров в час вылетел на шоссе, резко развернулся перед огромным дизельным грузовиком – тот отчаянно сигналил – и замер в нескольких сантиметрах от кладбищенской стены, уже просто стоя на тормозах. По другую сторону шоссе стояли Дак и Френки и, разинув рты, смотрели на них.

Джем вытолкал Лори наружу:

– Быстро, бежим ко мне!

Бросив машину как есть – поперек обочины, – они пустились бежать, не обращая внимания на Дака, который им что-то кричал.

На веранде никого не было. На дверях висела записка Деда: «Вернусь к семи».

Ни слова не говоря, оба бросились на землю.

Джем толкнул дверь – ее никогда не запирали, – они устремились в его комнату и рухнули там на пол.

– Мы пропали, подохнем, как какие-то ничтожества, так и не познав любви…

– Черт возьми, Лори, время ли сейчас для шуточек?

– Что могу, то и говорю; могу завыть, если тебе это больше понравится, и выть не переставая. Как ты думаешь, Джимми можно будет починить?

Джем не ответил – встав на четвереньки, он осторожно выглянул в окно. Никого. Никаких зомби не видно. Полное спокойствие.

– Никого нет.

Они немножко приободрились, и Джем осмелел настолько, что дополз до холодильника и приволок оттуда бутылку апельсинового сока.

– Как же я пить-то, оказывается, хотел, старик, – прошептал Лори.

Потом без перехода добавил:

– Фараоны убьют моих родителей?

Джем подавился соком. Ну что он мог ответить? Кто кого убьет – это еще вопрос. Лори свернулся калачиком, закрыв руками лицо, и замолчал.

Внезапно раздался резкий звонок. Оба разом в ужасе вскочили. Потом Джем облегченно вздохнул:

– Это один из приемников…

Что-то затрещало, затем послышался умоляющий голос:

– Я ничего плохого не сделала, ничего плохого, клянусь! Дайте мне еще немножко времени!

– Это мисс Аннабелла с почты, я узнал ее голос, – запинаясь, проговорил Лори.

– И как же, по-твоему, голос мисс Аннабеллы вдруг оказался в приемнике?

– Говорю тебе, это она! Слушай, старик, твой Дед, наверное, вмонтировал туда настоящий пользователь частотных полос, и, наверное, он имеет какое-то отношение ко всему происходящему – может, шпион или что-то вроде того…

– Извини, а ты случайно не прошляпил известие о крушении блока социалистических государств?

– Если учесть то, что мы знаем, то он вполне может работать и на внеземную цивилизацию…

– Ну, приехали; браво, Лори, это что-то новенькое…

– Прошу вас, – сквозь потрескивание приемника прокричал голос, – ведь меня сейчас разорвет…

Раздался странный звук – будто рвали на части ткань, – потом послышалось какое-то бульканье – и все. Радио «Веранда» умолкло.

– Слушай, пойдем посмотрим, – шепнул Джем.

Согнувшись пополам, они вышли. Любовно отлакированные старые приемники сверкали. Лори коснулся одного из них и тут же с воплем отдернул руку:

– Черт, горячий!

Джем взял другой и повернул его – внутренности выглядели совершенно обыкновенно для старой, вышедшей из строя штуковины. Он внимательно осмотрел темное нутро приемника, хитро переплетающиеся металлические детальки, кусочки проводов. Протянул было палец, но передумал – духу не хватало поковыряться в этой чертовой машинке. Лори выглядывал у него из-за плеча.

– Обычный старый приемник; нужно заглянуть в другие.

В тот же миг опять послышалось бульканье – именно из того приемника, что держал в руках Джереми. Ребята отшатнулись, будто эта штука могла их укусить. Ручка настройки быстро повернулась, словно по мановению невидимой руки, и сквозь помехи раздался голос:

– Я не нарушила ни одной заповеди, вы должны сделать что-нибудь, я не могу больше показываться на улице и вынуждена прятаться дома… Теперь я все вспомнила, Лен, все…

– Как видишь, обычная для радиолюбителя штука, – шепнул Лори.

– Но там же ничего не работает, – возразил Джереми; он был очень бледен.

– А что это там выгравировано?

Лори указал на маленькую медную пластинку на внутренней стенке приемника.

– Имя изготовителя, что же еще.

– Может, это фирма, которая специализируется на магии…

Джереми пожал плечами. Радио умолкло. Он быстро провел пальцем по пластинке, стирая пыль. Там было всего одно слово, выгравированное явно вручную: «Аннабелла».

И чуть не закричал – так сильно Лори сжал ему предплечье.

– Говорил я тебе, старик! Давай скорее посмотрим в остальных!

Они набросились на старые приемники, поворачивая их один за другим. В некоторых ничего не было. А штук тридцать оказалось с пластинками. На одной из них было выгравировано: «Тельма» – конечно же, Тельма Робсон, – Джем поспешно развернулся к Лори, но тот задумчиво поглаживал огромный транзистор с надписью «Льюис». Лори поднял голову:

– Как ты думаешь, Джем: твой Дед сделал порчу на всех этих людей? Что-то вроде тех штучек, что устраивают колдуны вуду, а?

Не зная, что сказать в ответ, и думая только о том, как бы увести Лори подальше от приемника по имени Тельма, Джем взял Лори за руку и повел к очень красивому маленькому радио черного дерева и показал, что на нем написано. На пластинке – новенькой и блестящей – позолоченными буквами значилось: «Френки». Лори задумчиво провел пальцем по приемнику:

– Старик, у меня такое впечатление, что мы по уши в дерьме…

– Ничего, кожа у тебя от этого темнее не станет, Пень Горелый… – заявил вдруг какой-то шипящий голос.

– Мэрилу! – заорал Лори, оборачиваясь.

На верхней ступеньке лестницы стояла крольчиха – прижав уши и оскалив зубы, она смотрела на них. Шерсть у нее стояла дыбом, а глаза горели рубиновым огнем.

– Мэрилу? – тихо повторил Джем.

Она саркастически улыбнулась и спросила:

– Знаете сказку про Пасхального Кролика, который решил угостить себя праздничным обедом?

Джем, разинув рот, повернулся к Лори и с большим трудом проговорил:

– Это что – фокус с чревовещанием?

Лори помотал головой:

– Нет, она сама говорит, такое с ней уже случалось.

– Как тебе понравится, если я зафитилю тебе морковку в зад, зайчик мой? – с какой-то похабной гримасой, сощуривая красные глазки, предложила Мэрилу и разразилась громким сальным смехом, что было уже совсем неожиданно, ведь вообще-то она – всего лишь хорошенький белый кролик.

– Изыди во ад! – взвыл Лори и, схватив один из приемников, запустил им в Мэрилу.

Прочный деревянный корпус обрушился на череп крольчихи и проломил его – глаза у нее выскочили из орбит, покатились по щекам и, как на ниточках, повисли на зрительных нервах. Пасть невероятно широко разинулась, и оттуда, извиваясь будто змея, выскочил красный язык. Длинные желтоватые зубы превратились в сверкающие клыки, и мальчики увидели, как напрягаются белые лапки, явно готовясь к прыжку. Теперь Джем схватил один из приемников и швырнул в то, что прежде было Мэрилу. Раздался лязг металла, треск дерева и ломающихся костей. Затем все стихло. Лишь из-под тяжеленного приемника торчала белая лапка – она дергалась и чудовищно напоминала при этом Пан-Пана, веселого товарища Бэмби.

– Готова… – не своим голосом сказал Джем.

– А кто это был?

– Ты о ком?

– Приемник, которым ты запустил, это был кто? Какое там стояло имя?

Джем скроил идиотскую морду и сощурил глаза.

По трухлявому полу расплывалось темное пятно крови. Белая лапка перестала дергаться. Джем сделал вид, что вспомнил:

– Аннабелла…

– Нужно туда сходить, Джем, нужно зайти к ней; она, может, умерла!

– Я полагаю, Лори, она давно уже умерла. В городе, я думаю, полно живых трупов, а Дед – их главарь…

– Тем более надо отсюда сматываться. А еще нужно предупредить Дака.

– Тогда поедем на велосипеде – быстрее получится.

Джем оседлал старенький велосипед, Лори примостился сзади, и они поехали – Джем изо всех сил жал на педали. Они и не заметили, что к дому шел Дед; вид у него был озабоченный.

Дом Аннабеллы Уилкис стоял на другом конце города. Древнее суровое жилище, построенное еще дедом старой дамы, – в те времена, когда еще не было автоматической связи, там размещалась телефонная станция. Все детство, молодость и последующие годы Аннабелла Уилкис провела в Джексонвилле, если не считать короткого пребывания в Вайоминге. В 1974 году, весело отметив свое сорокапятилетие неисправимой старой девы, она вдруг не смогла устоять перед мужскими чарами некоего скотовода и сочеталась с ним законным браком. Спустя полгода она вернулась в Джексонвилль, и никто никогда так и не узнал, что же произошло. Как будто почтенного Чарли Вустера и вовсе не было. Аннабелла Вустер опять жила под девичьей фамилией – Уилкис – и снова работала на своей ненаглядной почте. Но несколько изменилась: совсем перестала улыбаться, словно под маской черствой неуживчивой женщины скрывала какую-то тайную драму.

Взвизгнули несмазанные тормоза – Джем остановил велосипед возле большого дома. На третьем этаже билась распахнутая створка окна. Джем поднял голову: надвигалась гроза, большие черные тучи быстро набегали друг на друга. Лори уже сошел с велосипеда и, стоя на тротуаре, недоверчиво оглядывал дом. Они робко подошли к массивной дубовой двери. Одна из створок была приоткрыта. Лори позвонил. Никакой реакции. Он позвонил еще раз – с тем же успехом. Джем, ткнув его локтем в бок, попытался разрядить атмосферу:

– Граф Дракула ждет нас…

Он тихонько толкнул дверь, ожидая, что она самым чудовищным образом заскрипит, но дверь растворилась совершенно бесшумно. Гостиная Уилкисов оказалась просто забитой самыми разнообразными безделушками – пыль с них была тщательно стерта. Большой – на двенадцать приборов – круглый стол был застелен ручной работы кружевной скатертью, на нем – ваза с огромным букетом белых роз. Со стены сурово взирал портрет мистера Уилкиса, отца Аннабеллы. Лори показал ему язык: будучи сторонником расовой сегрегации, старик всю жизнь во всеуслышание рьяно отстаивал свои убеждения.

Кухня была обставлена в традиционном американском сельском стиле. Джем машинально открыл дверцу холодильника – внутри оказалось пусто, если не считать какого-то блюдечка. Он достал его. На блюдечке лежал прогорклый кусок масла и три большие синие мухи с подрагивающими крылышками. Блюдце выскользнуло из рук и разбилось о черно-белый кафель пола. Лори молча посмотрел на мух, потом раздавил их подошвой кроссовки. Они вышли из кухни, обследовали библиотеку, где самая современная книга оказалась чуть ли не столетней давности, и двинулись вверх по весьма внушительной лестнице. Дойдя до площадки второго этажа, замерли в нерешительности. И тут услышали голоса. Детский – он что-то противно канючил. И мужской – серьезный и властный.

Переглянувшись, они на цыпочках направились к двери, за которой раздавались голоса. Детский голос ныл:

– Не могу больше ждать, я есть хочу!

– Прекрати! Сначала нужно заняться этими документами. Мы должны попытаться склонить на свои позиции остальных.

– Но, папа, это же деревенщина, они слишком тупы!

Противный тонкий ноющий голосок, бесспорно, принадлежал Полу Мартину. Друзья переглянулись, и Джем рискнул заглянуть в замочную скважину.

Комната, наверное, когда-то была детской. Пол – или призрак Пола – сидит верхом на голубой детской качалке-лошадке с облупившейся краской. Голова у него уже на месте, только чуть набок. Стены комнаты оклеены пожелтевшими выцветшими обоями в розовый цветочек. На этажерках теснятся деревянные игрушки. Стоящий у окна мужчина держит в руках плюшевого медвежонка со вспоротым животом, набитым газетными вырезками и какими-то пожелтевшими листками.

Мужчина – высокий, темноволосый, с худым лицом и напряженными черными глазами – по пояс раздет и до такой степени исполосован шрамами, что торс его напоминает какую-то головоломку. Нездорового вида белое тело было одутловатым, а кожа на лице местами как-то странно натянулась. Носа у него не было. Лишь две блестящих дырки посреди лица. Несмотря на это, Джем узнал Френка Мартина, отца Пола. Самодовольный тип, всегда стоявший особняком в маленьком обществе Джексонвилля. В данный момент Френк Мартин торопливо читал газетные вырезки. С худых бедер лохмотьями свисали серые брюки, сквозь дыры в них виднелось тело – местами лопнувшее до костей.

Лори оттолкнул Джема, чтобы тоже взглянуть, затем в недоумении отшатнулся. И медленно перекрестился, стоя в коридоре, где приятно пахло пчелиным воском.

Джем снова приник к замочной скважине. В детской кроватке с решетчатыми белыми бортиками лежало нечто вроде закутанной в тряпки большой куклы. Вдруг Пол Мартин вскочил с деревянной лошадки и, нахмурившись, принюхался:

– Пап, мясом пахнет!

– Пол, ты меня раздражаешь… Лучше помоги все это вытащить. Если кто-нибудь найдет эти бумаги…

– Папа! Никому и в голову не придет их искать! Здесь же просто средневековье какое-то.

Он опять принюхался:

– Говорю тебе: мясом пахнет! Где мама?

– Не знаю. Она, кажется, собиралась зайти к Моссу…

Джем был поражен. Ну и зрелище: мертвые самым натуральным образом рассуждают о том о сем! Внезапно мерзкая желтая голова Пола молниеносным движением гремучей змеи повернулась в сторону двери.

Джем отскочил, схватил Лори за руку, и едва они успели заскочить в комнату напротив детской и забраться в стенной шкаф, как в коридоре раздался пронзительный, насмешливый голос Пола. Он напевал, изображая из себя Большого Злого Волка:

– Я нацепил свои большие башмаки…

Сдерживая дыхание, Лори тихонько повернул ключ, запирая изнутри шкаф, и они забились в самую его глубину, под платья мисс Уилкис.

– Я нацепил свои большие когти…

Они поняли, что Пол уже в комнате – не столько по звуку шагов, сколько по запаху.

– Я нацепил свои большие зубы…

Лори впился ногтями в руку Джема, а тот почувствовал, как волосы на голове встали дыбом.

Запах шел прямо на них. Он проник в шкаф, ощупал их лица, руки, ноздри, приподнял атласные нижние юбки мисс Уилкис. И тут снаружи что-то зарычало. То было глухое рычание голодного зверя.

Джем закрыл глаза и вверил душу Господу.