"Семейные тайны" - читать интересную книгу автора (Пикарт Джоан Эллиотт)

10

«Экскалибер пикчерз», самую крупную киностудию Голливуда, никто не мог бы назвать патриархом местного кино в смысле возраста – возраст был вполне еще щенячий. Это побочное дитя группы американских бизнесменов, сколотивших колоссальные суммы на поставках оружия и амуниции за океан в годы второй мировой. Первоначальными спонсорами были десять человек, ни один из которых ничего не смыслил в кинопроизводстве.

Благодаря умению совета директоров организовать процесс управления и послевоенной тяге к увеселениям и забвению в мире грез, студия расцвела. «Экскалибер пикчерз» шаг за шагом прокладывала себе дорогу к вершине могущества, чем бы таковое ни измерялось – размером ли капитала, репутацией ли – и прочно удерживала лидирующие позиции.

С годами состав совета директоров претерпевал изменения: часть его членов умерла, другие перепродали свой пакет акций и причитающиеся права, и политика компании стала более консервативной. Фильм, снимавшийся на киностудии, начинал приносить деньги еще до первого съемочного дня. Здесь работали только лучшие из лучших, и им платили огромные деньги. В глазах голливудской публики работать на «Экскалибер пикчерз» было большой честью, и руководство умело создать впечатление, что его выбор всегда безупречен и плохих фильмов на студии снимать не могут по определению.

За двадцать лет работы в качестве президента компании Карл Мартин привык получать только одобрительные отзывы о своей деятельности. Все фильмы, на которые он дал добро, принесли в копилку компании прибыль. Каждые три месяца Карл держал отчет перед учредителями, и все шло как нельзя лучше.

Для Карла Мартина не было вещи более важной, чем престиж «Экскалибер пикчерз». Его жена ушла от него лет пятнадцать назад, и он никогда о ней не тосковал. Скорее, он был рад избавиться от обузы, от вечных женских посягательств на драгоценное рабочее время. У него был сын, с которым Мартин ни разу не встретился и даже не знал, где сейчас находится и чем занимается этот двадцативосьмилетний мужчина. В последний раз он разговаривал с ним, когда мальчику было тринадцать.

На каждом мероприятии Карл приближал к себе очередную обаятельную молоденькую актрису, которая висела у него на руке весь вечер, а по его окончании с готовностью шла в постель в надежде, что теперь-то ее карьера сделана. С карьерой ничего не менялось, а на следующем вечере Мартина видели уже с новой девицей.

Карл Мартин был человеком порядка, гордился своим умением прятать от посторонних глаз эмоции и держать себя в руках в любой ситуации. Он редко выходил из себя. Он был одним из королей Голливуда, упивался своей властью, грелся в ее лучах, с почти чувственным наслаждением держал ее в руках. «Экскалибер пикчерз» был его вотчиной, совет директоров – необходимой глупостью, с которой приходилось считаться по условиям контракта.

…Встав из-за стола, Карл пожал руку Клэйтону Фонтану. Фонтэн в свои сорок пять выглядел на десять лет моложе. Он был высоким, загорелым мужчиной, достаточно красивым, чтобы при необходимости сыграть главную мужскую роль, и его темные волосы только-только начали седеть на висках. Ко всему прочему, он один из наиболее популярных режиссеров Америки, и не только ее. Привлечь Фонтэна на студию было давней мечтой Карла, и вот режиссер сидел напротив в кресле, а на столе лежал заранее подготовленный текст договора с золотой печатью «Экскалибер пикчерз».

Карл здоровался, не выходя из-за стола – он никогда не оставлял своего трона, тем самым демонстрируя посетителям, кто главный в империи под грифом «Экскалибер».

– Рад видеть вас, Клэйтон, – сказал Карл. – Выпить?

– Нет, в такую рань не употребляю, – сказал Клэйтон, усаживаясь в кресло, где неделей раньше сидел Бен. – Кроме того, у меня так же мало времени, как и у вас.

– Тогда сразу перейдем к делу. У вашего адвоката есть копия контракта. – Карл кивнул в направлении бумаг, разложенных на столе. – Моя политика вам известна: адвокаты выискивают блох, но контракт вы подписываете сами и в моем присутствии. Если у вас нет вопросов, приступим?..

– Сегодня утром мне звонил адвокат, – сказал Клэйтон. – Он не получил приложения об участии Бена Уайтейкера в качестве ассистента режиссера в съемках фильма. Какая-нибудь неувязка при рассылке документов, так надо полагать?

– Ах, Бен Уайтейкер, – сказал Карл, сладко улыбаясь. – Сын всемогущего Джейка Уайтейкера. За год после смерти Джейка стало совершенно очевидно, что сынок целиком выезжал на репутации отца. Вы этот год пробыли за океаном, поэтому, очевидно, не в курсе происходящего. Отсутствие приложения о Бене – это мой подарок вам, Фонтэн. Я избавляю вас от бездарного помощника, который держался только за счет своего дутого авторитета. К счастью для «Экскалибер пикчерз», наши взаимные обязанности распространяются лишь на очередной фильм, поэтому я смог расстаться с ним, не устраивая тяжбы в суде. А теперь давайте перейдем к подписанию документов.

Клэйтон прищурил глаза и в упор посмотрел на Карла.

– Так вы говорите, Бен Уайтейкер выезжал на имени отца.

– Абсолютно верно. Я слишком высоко ценю вас, Клэйтон, чтобы подкладывать вам такую свинью. Я не хочу, чтобы у вас по ходу работы возникли претензии к компании: вы должны работать спокойно, без головных болей. Надеюсь, это будет первым из тех многих фильмов, которые вы сделаете в сотрудничестве со мной. Я не хочу, чтобы первый блин вышел комом по вине таких людей, как Бен Уайтейкер.

– Я не допускаю ошибок, – сухо сообщил Клэйтон, и голос его не предвещал ничего хорошего, – а вот вы ее только что совершили.

– Вот как?

– Вы лжете мне в глаза, Карл. Я внимательно слежу за карьерой Бена. У него есть шестое чувство, и в каких-то отношениях он превосходит своего отца. Что произошло на самом деле, Карл? Бен отверг картину с моим участием? Или какая-то другая студия перехватила его после того, как вы не захотели подписать с ним устраивающий его контракт?

– Вы все это время пребывали за океаном, Клэйтон, – сказал Карл, с трудом сдерживая ярость. – Вы питаетесь непроверенными слухами и сплетнями о якобы выдающихся режиссерских качествах Бена. Я еще раз говорю вам, что это не так.

– Я дал согласие на сотрудничество с «Экскалибер пикчерз» только потому, что Бен Уайтейкер должен был стать моим ассистентом. Я в высшей степени уважительно отношусь к его профессиональным качествам и предвкушал тот момент, когда смогу приступить с ним к совместной работе. Без Бена мне на «Экскалибер пикчерз» ничего не нужно. – Он встал. – Что бы у вас ни было с Беном, я предлагаю пойти на попятную и вернуться к первоначальному тексту договора.

Карл вскочил.

– Вы больной, Клэйтон, – заорал он. – Или вы забыли, сколько я собираюсь заплатить вам?

– У меня есть столько денег, сколько мне нужно. Единственной приманкой в данной ситуации был Бенджамин Уайтейкер. – Клэйтон пожал плечами. – Итак, по-моему, я все обозначил. Не будет Бена, не будет фильма.

– Еще раз предлагаю взять ручку и подписать контракт.

– Черта с два. До встречи, Карл. Как-нибудь и где-нибудь увидимся. – Клэйтон остановился в дверях, чтобы улыбнуться напоследок, и вышел.

– Черт тебя подери! – закричал Карл, грохнув кулаками по столу. – Черт подери твою вонючую шкуру, Бен Уайтейкер!

Он сел, лицо его горело, дыхание было тяжелым. Внезапная боль пронзила грудь, и он схватился за лацкан пиджака, ловя ртом воздух.

– Ты за это заплатишь, Бен, – задыхаясь, прошептал он, шаря в столе в поисках валидола. – Клянусь Богом, заплатишь.

Джи Ди Мэтьюз покосилась на Бена. Он сидел рядом с ней в секции первого класса рейсового самолета и, забыв обо всем на свете, записывал что-то в желтом блокноте. Она долго смотрела на его гордый и красивый профиль, а затем повернула голову и стала глядеть в иллюминатор.

В причудливых нагроможденьях облаков Джи Ди внутренним взором видела картины и образы предыдущего вечера: себя в роскошном платье, обед в дорогом ресторане, приглашение на танец, твердая рука на талии, немыслимо обаятельный и головокружительный кавалер. Она чувствовала себя беззаботной и легкой. Прошло уже немало времени со встречи с Беном, а она по-прежнему просто радовалась жизни, не позволяя житейским заботам и денежным проблемам омрачать эту радость. Бен был великолепным партнером в деле и отдыхе, благодаря ему она в любой компании чувствовала себя красивой и незаурядной, он держался так, будто она, Джи Ди, была здесь единственной достойной женщиной. Конечно же, это была лишь изысканная вежливость с его стороны, но вчера вечером Джи Ди притворилась, что так оно и есть на самом деле.

Вообще-то, подумала Джи Ди, она не стала бы возражать, если бы Бен поцеловал ее: просто так взял бы притянул ее к себе и без всяких церемоний влепил поцелуй прямо в губы. Но, черт побери, он поцеловал ее в лоб – там, у дверей ее комнаты, – и поблагодарил за чудесный вечер – тоже мне, воплощение джентльмена.

Джи Ди вздохнула. Он был сто раз прав, и она не могла не признать этого. Они вместе делали дело, и что-то выходящее за их рамки могло бы просто замутить воду, создать ненужное напряжение. И тем не менее, Бен что-то расшевелил в ней, смутил ее женское начало, дремавшее до сих пор из-за того, что ей было просто некогда – ведь она писала «Дорогу чести»! Но что бы у нее ни клокотало внутри, все это ни к чему не приведет, поскольку вчера вечером мистер Уайтейкер предельно четко обозначил границу, дальше которой их неформальные отношения не могут зайти.

Джи Ди вздохнула и тут же подумала, что ведет себя, как глупый ребенок. Что ей действительно стоит сделать, так это набрать воздуха, решительно выдохнуть его и наконец-то всерьез обмозговать те кардинальные изменения, которые произошли в ее жизни. В какой-то блаженно-невесомый момент вчерашнего золушкиного бала под действием выпитого шампанского она дала согласие на переезд в Калифорнию. Вчера все это казалось очень резонным, но сегодня? Сидя в самолете, увозящем ее в Голливуд с его сиянием и блеском, она поставила под глубокое сомнение разумность вчерашнего решения.

Бен, отодвинув манжету на рубашке, глянул на часы и известил, что они приземлятся через двадцать минут. Линдси просила привести пресловутую Джи Ди прямиком в его квартиру, чтобы лично с ней познакомиться. В том, что сестра и Джи Ди понравятся друг другу, он не сомневался.

Какие сомнения, если и ему, Бену, нравилась эта женщина, не говоря уж о том, что он едва ли смог бы в полной мере выразить в словах свое преклонение перед ее талантом. И, черт бы побрал его мужское начало, он хотел ее. Вечер, который они провели вместе, был прекрасен до того момента, когда он положил руки ей на талию, пригласив на танец. Боже, он просто умирал. Она так подходила ему, заполняя все его чувства тонким женским ароматом и вызывая горячую сладкую боль в паху, от которой не смог избавить его даже холодный душ.

Ну, в одном-то он уверен на сто процентов. В такой ответственный момент его жизни он не позволит себе свалять дурака. Не в его принципах смешивать дело и удовольствие, а Джи Ди была делом и еще раз делом. Вот так-то, заключил Бен.

Объявление о скором прибытии оторвало Бена от раздумий. Он с легкой усмешкой взглянул на ее красную майку и универсальные, для всех случаев жизни, джинсы. Рукава куртки, висевшей у иллюминатора, совершенно обтрепались, а из теннисных туфель вот-вот должны были показаться пальцы. Надо будет послать ее с Линдси в какой-нибудь универмаг, решил Бен. Он даст Джи Ди чек на круглую сумму, чтобы та могла снять приличное жилье и обзавестись приличным гардеробом. Причем ей лучше снять квартиру, а не дом – здесь можно будет установить надежную систему защиты, чтобы никто не смог пройти к ней незамеченным, ему очень важно, чтобы Джи Ди находилась в безопасности. Боже, и откуда у него это неистребимое чувство собственника? Смех и грех!

– Я вся на взводе, – неожиданно подала голос Джи Ди. – Больше того: у меня все поджилки трясутся.

Бен усмехнулся.

– У меня тоже иногда душа в пятки уходит, это уж поверь мне. Но где-то в глубине души во мне живет и не умирает вера, что все будет прекрасно. Я обязан верить в то, что делаю, потому что отвечаю за судьбу и благополучие тех, кто со мной связан, за тебя, например. Ведь ты поставила на мою карту, хотя уже сегодня вечером могла бы за кругленькую сумму продать сценарий Карлу Мартину из «Экскалибер пикчерз».

– Мы уже все обсудили, Бен, – сказала она с беспокойством. – «Дорога чести» – твоя. Наша…

– Спасибо, – сказал он тихо. Черт, у нее невероятные глаза. И эти губы. О чем это они говорили? Да, они – Бен Уайтейкер и Джи Ди Мэтьюз. – Сочинители грез… – сказал он, не заметив, что говорит вслух.

– Сочинители грез? – переспросила Джи Ди. – Не в бровь, а в глаз. Боже, как странно! Именно про это я думала всю прошлую ночь. Я вдруг поняла, что мы оба – сочинители грез…

– Или два величайших идиота века, – сказал он со смехом. – А впрочем, нет – мы должны на все смотреть оптимистически, ведь мы – на пути к вершине.

– Да, сэр, то есть, мистер Уайтейкер, как скажете, так оно и есть, – сказала она, улыбаясь. – Как бы то ни было, какое-то время я буду регулярно питаться, жить в доме, где не течет крыша. Ради одного этого стоило ввязаться в такое дело.

– Только не дом, а квартира. Полагаю, тебе надо поселиться в квартире с самой лучшей системой безопасности из всех, которые есть на свете. Это не Портленд, Джи Ди, и тебе потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– Здравствуй, Греховный Город, – драматически продекламировала она.

Бен рассмеялся; самолет тряхнуло – они ехали уже по взлетно-посадочной полосе.

– Ну, вот и приехали, – сказала Джи Ди.

Бен сжал ей руку и тут же выпустил.

– Добро пожаловать в мой родной город, – сказал он, не глядя на нее.

Она кивнула.

– На трон или на плаху, к будущему богатству или грядущей бедности – но мы отправляемся в путь.

– Аминь, – сухо сказал Бен.

Джи Ди секунду поколебалась, прежде чем сесть в отполированный лимузин, который ожидал их в аэропорту.

Когда Бен решил взглянуть на нее, лицо ее было повернуто в сторону бокового окна, а руки вновь плотно сжаты на коленях.

Это поза ее волнения, подумал Бен, умело пробираясь сквозь поток транспорта. Однажды он уже видел ее такой, когда они ехали из оставленного дома в «Хилтон», и она…

Бен нахмурился. Боже, он сидит здесь и читает язык телодвижений Джи Ди, как будто знает ее жизнь до малейших деталей. Но почему, почти ничего о ней не зная, он так хорошо понимает Джи Ди Мэтьюз? Почему малейшее изменение ее голоса сразу говорит ему о ней столь многое?!

– Расслабься, Джи Ди, – сказал он мягко и улыбнулся ей.

Девушка глубоко вздохнула и выпустила воздух.

– Я в состоянии себя контролировать. Я же женщина, а не ребенок, Бен.

Улыбка Бена медленно потухла.

– Знаю. Поверь мне, Джи Ди, я очень хорошо понимаю, что ты – женщина.

Она обернулась к нему, ожидая продолжения, но Бен замолчал, сосредоточившись на дороге. Джи Ди мельком взглянула на руки и поразилась, как побелели костяшки его пальцев, до того сильно он сжал ими руль. Ее губ коснулась мягкая улыбка, и она снова повернулась к боковому окну. Да, подумала она, при всем том, что их разделяет, между ними существует какое-то странное взаимное притяжение. Бен, очевидно, тоже чувствовал его. Вот и хорошо. Она ненавидит страдать в одиночку.

– Боже, – внезапно вырвалось у Джи Ди, – это не дорога, а кошмар какой-то, все гонят так, будто только что ограбили банк и спасаются от преследования полиции.

Бен усмехнулся.

– И к этому ты привыкнешь. – Он включил задние огни и поехал под уклон. – Ну, вот, – сказал он немного погодя, – мы на знаменитом бульваре Уилшайер.

Джи Ди наклонилась вперед, чтобы лучше видеть светящиеся изнутри небоскребы, верхушки которых исчезали в низко висящих облаках. Гигантские пальмы окаймляли широкую автостраду, пышная зеленая трава окружала строения.

Сердце города пульсирует, подумала она, пульсирует стремительно и заразительно. Город будто подталкивал ее, приглашая присоединиться к своему лихорадочному волнению.

– О, а что это? – спросила она. – Как красиво, взгляни только на эти пальмы.

– Это – Плаца. Мы сейчас на Беверли Хиллз, здесь проживают все кинозвезды. Плацу надо видеть весной, когда она вся в цветах. – Бен свернул. – Через пару минут мы будем в Санта-Монике, центральной части Беверли Хиллз, в конце этой улицы и расположен Голливуд.

– Как тут чудесно. Не совсем то, что я ожидала, но все равно очень красиво.

– Я рад, что тебе нравится. Я хочу, чтобы ты здесь была счастлива, Джи Ди.

Девушка быстро посмотрела на него.

– Спасибо, Бен. Очень любезно слышать это с твоей стороны. Хотя, если мне не изменяет память, мое счастье не предусмотрено контрактом.

– Ну… – начал Бен, замолчал и пожал плечами.

Джи Ди, улыбаясь, повернулась к окну, впитывая в себя все, что проносилось мимо нее.

Линдси ждала их в квартире Бена. Едва они вошли, она бросилась в объятия брата, а в следующее мгновение обнимала Джи Ди, которая поначалу ничего не понимала, а потом поневоле прониклась той же радостью встречи.

– Ну, что тебе сказать? – сказала Линдси Джи Ди. – «Дорога чести» – это просто замечательно. Я плакала, пока читала, ведра слез выплакала, честное слово! Теперь мы будем одной командой, все вместе, как хорошая семья.

Из глаз Джи Ди внезапно хлынули слезы.

– Вы… Спасибо, это так хорошо. У меня так давно нет семьи… Что я хочу сказать… Боже, я не в силах сдержаться.

– Пища, – сказал Бен, улыбаясь. – Пища телесная, вот что нам сейчас нужно. Мы сейчас организуем маленькую трапезу.

– Я приготовила бутерброды и фруктовый салат, – сказала Линдси. – Так что прошу к столу. Да, Бен, тебе звонили. Записка на столе в твоей комнате.

– Ладно, – сказал он. – Я пойду переоденусь и посмотрю, от кого записка. – Он пошел из комнаты. – Пища, и еще раз пища, женщины! Иначе я умру.

Линдси засмеялась и пошла было на кухню, но остановилась: Джи Ди стояла как вкопанная, не отрывая взгляда от двери, за которой скрылся Бен.

Очень интересно, подумала Линдси, улыбнувшись. Джи Ди Мэтьюз, кажется, не на шутку озабочена проблемами брата. А Бен? Какие у него соображения в отношении девушки? Линдси хотелось все знать, чтобы потом не оказаться перед фактом. Джи Ди казалась совершенно подавленной, но вместе с тем с первого взгляда произвела на Линдси самое благоприятное впечатление.

– Джи Ди? – позвала Линдси тихо.

– А? – вздрогнула она. – Извините, я где-то витала.

Не где-то, а в спальне Бена, с улыбкой подумала Линдси.

– Не хочешь вымыть руки перед ленчем? Ванная комната прямо около гостиной.

– Да, спасибо. И спасибо за такой теплый прием, Линдси.

– С твоей стороны это был мужественный шаг – отдать Бену права на экранизацию рукописи.

– Как сказать, – проговорила Джи Ди. – Просто, встретившись с Беном, я решила, что не хочу давать рукопись никому другому, ведь он… Что я хотела сказать?.. Пойду умоюсь с дороги.

Джи Ди поспешила из комнаты, а Линдси после ее ухода прыснула. Дело приобретало интригующий оборот.

Стол был накрыт, вернулась Джи Ди, а сразу вслед за нею появился и Бен – по-прежнему в костюме.

– Мне нужно срочно идти, – сказал он. – У меня прямо сейчас деловая встреча. Боже, в такое с трудом верится.

– Во что тебе с трудом верится? – спросила Линдси. – Что-то не так?

– Так ты ведь сама принимала телефонограмму.

– Да, и речь шла о том, что тебе нужно позвонить некоему Клэйтону Фонтэну. Где-то я это имя слышала, но не помню, где и по какому поводу. А кто он?

– Режиссер, – сказала Джи Ди. – Я о нем читала.

– Линдси не придает значения таким вещам, – сказал Бен. – У каждого свои странности. Фонтэн собирался ставить фильм на «Экскалибер пикчерз» при условии, что я буду ассистентом. А когда Мартин сообщил ему о моем увольнении, Фонтэн – можете себе представить – отказался подписать уже готовый контракт со студией. Просто взял и наплевал на них.

– О, Боже, – сказала Линдси, и глаза ее расширились. – Мартин, вероятно, рвет и мечет.

– Совершенно верно. А теперь Фонтэн предлагает встретиться за ленчем и поговорить о моих дальнейших планах. Боже, может быть, мне это снится? Клэйтон Фонтэн из-за меня отказывается от сотрудничества с самой могущественной кинокомпанией Голливуда.

– Значит, он парень с головой, – сказала Джи Ди, кивая.

– Да-а, дела, – покачала головой Линдси. – Ладно, иди, Бенджамин. Не стой, будто тебя пыльным мешком из-за угла ударили. Фонтэн, наверное, уже заждался.

– Да, ты права, – сказал он и направился к двери. – Все равно не могу поверить в это! – Он снова остановился и повернул голову. – Джи Ди, проконтролируй, чтобы сестра за ленчем выпила стакан молока. Уиллоу нуждается в молоке.

– А? – растерянно сказала Джи Ди.

– Клэйтон Фонтэн послал ко всем чертям Мартина… Невероятно!..

Когда дверь за Беном захлопнулась, Линдси рассмеялась и покачала головой.

– Трещотка, да и только. – Она нахмурилась. – Карл Мартин, после того как ему еще раз наступили на мозоль, должен быть в совершенной ярости. Вот это, Джи Ди, вещь нешуточная. Карл – могущественная фигура, у него большое влияние и связи. Ну что же, нам, женщинам, остается только сидеть и ждать, что будет происходить дальше. Пойдем перекусим.

– А о каком таком Уиллоу шла речь?

– Мы обо всем поговорим, Джи Ди, – сказала Линдси, взяв девушку за руку. – Я расскажу тебе про Уиллоу, и мы по-настоящему познакомимся друг с другом. У меня такое чувство, что мы подружимся.

– У меня тоже. Но кто бы этот Уиллоу ни был, босс приказал проследить, чтобы ты пила молоко. Веди к холодильнику – у меня задание.

Линдси рассмеялась, и они, не отпуская рук, пошли на кухню.

– Я без шуток рада, что ты приехала, Джи Ди, – сказала Линдси, уплетая бутерброд. – Мне так был нужен друг.

Джи Ди улыбнулась и оторвалась от салата.

– И мне. Писать – это обрекать себя на одиночество. Зато вдвойне приятно вернуться к жизни и движению.

– Извини, я мешаю тебе есть, но… Какое впечатление на тебя произвела гостиная Бена?

– Класс! Мне очень нравится. Излучает энергию и жизнь, а скульптура – та вообще прелесть!

– Вот как? Очень интересно, – сказала Линдси, продолжая улыбаться одними глазами.

Клэйтон Фонтэн, откинувшись в кресле, подождал, пока официант очистит стол от тарелок и чашек. Прищуренными глазами он долго изучал Бена, прежде чем заговорить.

– Ну, Бен, – произнес он наконец, – я все сказал. Мне кажется…

Бен от волнения покрылся холодным потом.

– …Что вы готовы для этого фильма, и давно. У вас есть все, что необходимо для режиссера, и прежде всего – талант и мастерство.

Бен чуть расслабился.

– Я давно наблюдаю за вами. Да, я был за океаном, но постоянно держал руку на пульсе и следил за всем, что происходит в нашем кино. Но вам нужно ни на минуту не забывать, что Карл так просто все не оставит. Мало того, что вы ушли, хлопнув дверью, по вашей вине сорвался крупный контракт. Этот человек – настоящий маньяк. Следите за тем, что происходит в тылу, Бен. Думаю, он приложит все силы, чтобы сделать вас банкротом, он страшный соперник и не знает жалости. От него можно ожидать чего угодно.

– Понимаю. Он уже пустил слухи о моей бездарности, чтобы отбить у меня спонсоров.

– Трудностей будет, хоть отбавляй, но ничего невозможного нет, – сказал Клэйтон, улыбнувшись. – Как вы мне нравитесь в этой ситуации! Я завидую смелости, с которой вы бросили ему перчатку. Боже, я до сих пор помню то напряжение чувств, с которым жил во время съемок своего первого фильма. Такие вещи не забываются, они на всю жизнь. – Клэйтон помолчал. – Рукопись действительно удачна?

– Она фантастически хороша, – сказал Бен. – Я давно искал именно такую. Теперь она у меня есть, и в моих силах превратить ее в фильм. Замечательный фильм. И я это сделаю, Клэйтон!

– Да, – кивнул Клэйтон, – сделаете. У вас огонь в глазах. Вы напоминаете мне самого себя много лет назад. Но я не хочу поворачивать время вспять. Лучше я останусь в Штатах на время съемок вашего фильма. Пропустить такое? Да ни за что! Вот что, Бен, я пользуюсь определенным влиянием в здешних кругах, не таким, как Карл Мартин, но ко мне здесь прислушиваются, мое суждение для многих является авторитетным. Может быть, мне и удастся привлечь для вас нескольких спонсоров, которые не испугаются Мартина с компанией.

– Почему вы беретесь помочь мне?

– Хотите честно? Я не любил вашего отца, Бен. Уважал его как режиссера, но мне было не по себе от его высокомерия. Я всегда считал его зарвавшимся жлобом… Извините, если я оскорбил вас.

– Не стоит, – сказал Вен. – Джейк Уайтейкер был именно тем, кем вы его назвали. Я всегда рассматривал его лишь как учителя, мастера, но не отца. Ни о чем, кроме съемок, мы и не разговаривали.

Клэйтон удивленно поднял брови.

– Вам здорово удавалось скрывать вашу размолвку. Ни от кого не доводилось слышать о ссорах между вами.

– Знаю.

– Я внимательно наблюдал за вами, Бен: за вашим ростом, учебой. Я все думал, не превратитесь ли вы в подонка, подобно вашему старику. Не превратились. Напротив, я все больше видел в вас себя: та же сила, желание отшлифовать до блеска. Когда я был еще молод, нашлись люди, которые дали мне шанс опробовать себя в этом деле. Теперь я могу вернуть долг. Я помогу вам найти спонсоров. Кроме того, Карла Мартина стоит немного проучить – он того заслужил. Так вот, для начала: я выписываю вам чек, и все необходимые бумаги будут доставлены вам сегодня днем.

Бен наклонился вперед.

– Вы становитесь одним из спонсоров? Но вы даже не читали рукописи, Клэйтон!

Он пожал плечами.

– Вы говорите, что она хороша – мне этого довольно. Потом я позабочусь о том, чтобы о моей поддержке вашего проекта, а также о кознях Карла Мартина стало известно другим. Будет отличная заварушка, и я прямо-таки вижу лицо Карла Мартина, когда он останется с носом. Мне бы хотелось быть у вас персоной грата, чтоб меня пускали в вашу студию, и я мог полюбопытствовать, как создается фильм.

– Само собой разумеется. Но сначала мой автор должен будет сделать сценарий.

– Отлично. Я, например, всегда отказываюсь делать фильм, если автор заявки не в силах сам написать сценарий. Это сводит до минимума возможные недоразумения и ошибки, а кроме того, помогает сохранить в нетронутом виде свежесть и первозданность замысла. Ладно. На сценарий уйдет пара месяцев – достаточный срок, чтобы при некоторой сноровке найти нужных вам людей, подписать контракты, снять частную студию. Вам еще многое предстоит сделать. Плюс, конечно, отыскать спонсоров. Но здесь не особо переживайте: я посмотрю, что тут можно сделать.

– Клэйтон, у меня не хватает слов, чтобы выразить свою признательность.

– Не стоит благодарностей. Я определенно получу массу удовольствия от участия в этом деле. Будем держать тесную связь, Бен. Я буду по мере поступления информации сообщать о денежных делах и о том, что задумал или делает этот чертов Мартин. – Клэйтон поднялся.

Бен тоже встал и пожал ему руку.

– Спасибо.

– Успеха и победы, Бен! Этот разговор у нас не последний. Между прочим, ленч – за ваш счет.

– Торжество справедливости, – рассмеялся Бен.

– Ждите посыльного с чеком на пять миллионов долларов.

– Пять? Целых пять?

Клэйтон захохотал и вышел, оставив ошеломленного Бенджамина Уайтейкера объясняться с официантом.