"Исчезновение венериан" - читать интересную книгу автора (Бреккет Ли)

Глава 1

Ветер дул ровно, не усиливаясь, не налетая внезапными шквалами, и силы его хватало ровно настолько, чтобы еле-еле наполнять паруса обшарпанной скорлупки и не спеша гнать ее по тихим морским волнам. Мэтт Харкер лежал у румпеля, считал струйки пота, стекающие по его голому телу, и угрюмыми тусклыми глазами поглядывал в темно-индиговые небеса. Из последних сил он сдерживал бессильную злобу, что поднималась у него в горле, как горькая отрыжка.

Море — венерианская жена Рури Маклерена называла его морем Утренних Опалов, — черное, пронизанное яркими подводными огоньками, чуть слышно плескалось за бортом корабля. Небо низко нависало над ним. Толстое облачное одеяние Венеры навсегда скрыло Солнце от изгнанников-землян, и теперь они почти забыли, как выглядит великое дневное светило. На горизонте синий мрак рассеялся, и узкая светлая полоска протянулась там, где небо сливалось с морем. Две тысячи восемьсот человек, экипажи двенадцати кораблей, чувствовали себя безнадежно заплутавшими на долгом пути между рождением и смертью.

Мэтт Харкер глянул на парус, затем на кормовой фонарь идущего впереди корабля. В туманном сиянии, которое не угасает на Венере даже ночью, было отчетливо видно его лицо, изможденное, осунувшееся, покрытое морщинами и шрамами — наследством той жизни, когда желаешь и не имеешь, умираешь, но не становишься мертвым. Харкер был тощим, жилистым, невысоким человеком со змеиной уверенностью в движениях.

Кто-то осторожно пробрался к нему, обходя спящих, чьи тела устилали всю палубу. Харкер равнодушно кивнул подошедшему:

— Привет, Рури.

— Привет, — ответил Рури Маклерен и сел.

Он был молод, наверное, вдвое моложе Харкера. На его лице, очень усталом, все еще светилась надежда. Некоторое время он сидел, ничего не говоря и никуда не глядя, а затем спросил:

— Ради Бога, скажи, Мэтт, на сколько нас еще хватит?

— Экая важность, парень! Что, терпение лопается?

— Не знаю. Возможно. Когда мы где-нибудь остановимся?

— Когда найдем место, где можно остановиться.

— А есть ли такое место? По-моему, судьба преследует нас с самого моего рождения. Вечно что-нибудь да не так. То набеги туземцев, то лихорадка, то скверная земля… Нет нам покоя. Но должно же это когда-нибудь кончиться? Можно ли выжить в таких условиях?

— Я предупреждал тебя: не заводи малыша! — заметил Харкер.

— При чем тут мой ребенок?

— Ты начал беспокоиться. Малыша еще нет, а ты уже тревожишься.

— Конечно, тревожусь.

Маклерен обхватил голову руками и выругался. Харкер понимал, что его собеседник с трудом удерживается от крика.

— Да, я не хочу, чтобы с моими женой и малышом случилось то же, что и с твоими. У нас на борту лихорадка.

На минуту глаза Харкера стали похожи на раскаленные угли. Затем он взглянул на парус и сказал:

— Может быть, смерть — лучший выход для них.

— Не говори так.

— Но это правда. Вот ты спрашиваешь меня, когда мы остановимся. Может быть, никогда. И не надо распускать нюни. Я подозревал это уже давно. Ты еще не родился, а я уже видел, как люди Облака сжигали наше первое поселение и распинали моих родителей в их собственном винограднике. Я был там, когда началось переселение в страну обетованную, обратно на Землю, и я все еще жду обещанного.

Мышцы на лице Харкера натянулись, как проволочные узлы, но голос оставался пугающе спокойным:

— Для твоих жены и малыша лучше было бы умереть сейчас, пока Вики еще молода и надеется на лучшее, а ребенок не успел открыть глаза.

На рассвете Сим, высоченный негр, несколько успокоил Харкера. Он тихонько запел что-то печальное, медленное, как ветер, и бесконечно красивое. Харкер проклял его и снова свернулся клубком, пытаясь уснуть, но песня осталась с ним.

«О, я смотрел на Иордан, и то, что я увидел, пришло, чтобы унести меня домой…»

Наконец Харкер уснул. Во сне он стонал и вертелся, а потом начал кричать. Люди вокруг проснулись и с интересом наблюдали за ним: днем Харкер был одиноким волком, его вечная злоба и холодный взгляд жестоких глаз не располагали к общению, и если время от времени он бредил во сне, никто не хотел и пальцем пошевелить, чтобы помочь ему.

Люди с любопытством заглядывали в душу Харкера, но вмешиваться в его дела не собирались.

Харкер же ни о чем не беспокоился. Он снова играл в снегу. Ему было семь лет.

Сугробы были белыми и высокими, а над ними висело небо, такое голубое и чистое, что иногда он даже задумывался, не моет ли Бог небеса каждую неделю, как мама — на кухне пол. Солнце сияло, оно походило на большую золотую монету, и снег блестел в его лучах, как мириады крошечных бриллиантов. Харкер протянул руку к солнцу, морозный воздух гладил его лицо чистыми ладонями, и мальчик смеялся.

А затем все исчезло.

— Гляньте-ка, — сказал кто-то, — он плачет.

— Ревет как маленький. Вы только послушайте.

— Эй, — сказал первый смущенно, — может, разбудим его?

— Ну его к черту, старого слюнтяя. Эй, послушай-ка…

— Папа, — прошептал Харкер, — я хочу домой.

Пришла заря, похожая на молочный огонь, просеянный через жемчужно-серые слои облаков. Сквозь сон Харкер слышал неясные крики. Ночь не принесла ему отдыха, и веки его упорно смыкались. Постепенно голоса обретали четкость, и наконец он услышал слово «Земля!» повторяемое снова и снова. Харкер заставил себя проснуться и встал.

В тумане морские волны блестели палевыми переливами. Стаи маленьких драконов с блестящей, как драгоценные камни, чешуей поднялись с дрейфующих повсюду травяных островов, выгнули шеи и захлопали крыльями.

Впереди маячил длинный низкий холмик грязной земли, поднимающийся среди болот. За ним к облакам вздымался гранитный утес, похожий на широкую стену. На него-то с надеждой и взирали десятки изгнанников.

Харкер обнаружил, что рядом с ним стоит Рури Маклерен в обнимку с Вики — своей женой. Вики была одной из немногих венерианок, вышедших замуж в земной колонии. Как всякую уроженку Венеры, ее отличали чистая белая кожа, блестящие серебристые волосы и ярко-красные губы. Глаза ее были изменчивы, словно море, и полны скрытой жизни Сейчас в них появилось особое выражение, какое бывает у женщин, готовящихся к продолжению рода.

Харкер оглянулся.

— Земля, — сказал Маклерен.

— Грязь, — ответил Харкер, — болото, лихорадка. Это похоже на все остальное.

— Мы можем остановиться здесь хотя бы ненадолго? — спросила Вики.

Харкер пожал плечами:

— Это решит Гиббонс.

Он хотел спросить, какая, к чертям, разница, где родится ребенок, но придержал язык и отвернулся. На досках лежали три тела, завернутые в рваные одеяла. Харкер криво улыбнулся:

— Мы, пожалуй, остановимся, чтобы похоронить их. Это не займет много времени.

Он взглянул в лицо Маклерена. В нем уже не осталось никакой надежды, оно было мертвое, как у всех переселенцев на Венере.

Гиббонс созвал старейшин своего корабля — вождей, воинов, охотников и моряков, — толстокожих людей, которые служили броней мягкому телу колонии. Среди созванных были и Харкер с Маклереном. Маклерен еще не вошел в возраст, но обладал качествами природного руководителя.

Гиббонс был стар — печальный, сжигаемый внутренним пламенем вождь пяти тысяч колонистов, приехавших с Земли, чтобы начать новую жизнь на новом месте. Трагедии, отчаяние и измены, которых он повидал на своем веку немало, жестоко отразились на нем, но голову он держал все еще высоко.

Иногда Харкер восхищался им, а иногда проклинал его нелепый романтический энтузиазм.

Началась привычная дискуссия о том, попытаться ли основать поселок на этом грязном плоскогорье или продолжать путь по бесконечным, не обозначенным на картах морям.

— Черт побери, — нетерпеливо выкрикнул Харкер, — посмотрим на месте. Вспомните прошлый раз, вспомните позапрошлый и прекратите скулеж.

— Люди страшно устали, — спокойно ответил Сим, черный гигант. — Человеку нужно где-то укорениться. Если мы не обнаружим землю, очень скоро начнутся неприятности.

— Ну так иди! Посмотрим, что ты тут найдешь! — парировал Харкер.

Гиббонс тяжело вздохнул:

— Он прав. У нас истерия, лихорадка, дизентерия и скука, а скука — хуже всего.

— Я голосую за поселение, — сказал Маклерен.

Харкер засмеялся и, выглянув из каюты, посмотрел на утесы. Серый гранит, похоже, поднимался прямо из болота. Харкер попытался разглядеть его вершину, но облака плотно укрывали ее от любопытных взоров. Темные глаза его сузились.

Старейшины еще продолжали жаркий спор, но Харкер уже не слышал их. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Внезапно обернувшись к собранию, он сказал:

— Сэр, я прошу разрешения посмотреть, что находится на вершине этих утесов.

Все замолкли.

— Такие плато встречались нам часто, — задумчиво произнес Гиббонс. — Мы потеряли слишком многих, выясняя, обитаемые ли они.

— Но ведь сейчас может и повезти. Наш первый поселок, как вы помните, стоял на высоком плато. Чистый воздух, хорошая земля, никакой лихорадки.

— Я помню, — кивнул Гиббонс и, помолчав, бросил проницательный взгляд на Харкера: — Я знаю тебя, Мэтт. Возможно, мы произведем разведку.

Харкер ухмыльнулся:

— В любом случае вы не много потеряете. Я больше не имею здесь никакого влияния. — Он шагнул к двери. — Дайте мне три недели. Надеюсь, вам не слишком надоело болтаться по морю в этом корыте? Потерпите еще немного — может быть, я принесу вам добрую весть.

— Я пойду с тобой, Мэтт, — сказал Маклерен.

Харкер поглядел ему в глаза:

— Тебе лучше остаться с Вики.

— Если наверху хорошая земля, а с тобой что-нибудь случится и ты не сможешь сообщить нам…

— Или, быть может, не сочту нужным вернуться?

— Этого я не говорил. Возможно, мы оба не вернемся. Но вдвоем лучше, чем одному.

Харкер улыбнулся загадочной и не слишком приятной улыбкой. Гиббонс повернулся к нему:

— Он прав, Мэтт.

Харкер пожал плечами. Тут встал Сим.

— Двое хорошо, — сказал он, — а трое лучше. — И обратился к Гиббонсу: — Здесь нас почти пятьсот человек, сэр. Если наверху новая страна, я обязан разделить тяжесть ее поисков.

Гиббонс кивнул. Харкер усмехнулся:

— Ты спятил, Сим. Зачем тебе карабкаться туда, где, может, и нет ничего?

Негр улыбнулся. На блестящем от пота черном лице зубы его казались невероятно белыми.

— Что ж, моему народу не привыкать к таким вещам, Мэтт. Карабкаться приходится много, а результат всегда нулевой.

Они приготовились к походу и легли спать. Маклерен простился с Вики. Она поняла, почему он хочет идти, поцеловала его и сказала просто:

— Береги себя.

— Я вернусь до того, как он родится, — пообещал Маклерен.

На рассвете путешественники пустились в путь, взяв с собой сушеной рыбы и порошка из водорослей.

У них были длинные ножи и веревки для подъема. Боеприпасы для бластеров давно кончились, а чтобы изготовить новые, не хватало оборудования. Все трое были мастерами по части метания копий, и поэтому каждый нес за спиной короткое копье.

Лил дождь, когда разведчики, погрузившись в густой туман, пересекали грязную низину. Харкер вел их через болото. Он прекрасно знал, как быстро умеют нападать растения, когда их мучит голод, такой же, как и у всякого живого существа. Венера представляла собой громадную оранжерею, и растения развивались здесь в столь же различных формах, как рептилии или млекопитающие. Детей в колонии с малых лет приучали не трогать яркие цветочные бутоны, потому что цветы тоже часто кусались.

Болото было узким, и люди благополучно преодолели его. Неподалеку закричал большой болотный дракон, но это был ночной охотник, а сейчас он чувствовал себя слишком сонным, чтобы гнаться за путешественниками. Наконец Харкер встал на твердую землю и осмотрел утес.

Скала была обрызгана жирной грязью и иссечена эрозией. То тут, то там виднелись полосы сланца и плиты, которые, казалось, могли упасть при одном прикосновении. Но Харкер кивнул.

— Можно лезть, — сказал он. — Вопрос в том, какая здесь высота.

Сим хмыкнул:

— Скала высока, как лестница, ведущая к Золотому городу. Все ли мы идем с чистой совестью? Бремя греха нельзя нести так далеко.

Рури Маклерен взглянул на Харкера.

— Ладно, — сказал тот, — исповедуюсь перед вами. Мне все равно, есть наверху земля или нет. Я хотел только одного: уйти к чертям с этого проклятого судна, пока совсем не спятил. Вот и весь мой грех.

Маклерен кивнул. Он, похоже, не удивился:

— Что ж, пора в путь.

На следующее утро разведчики поднялись к небесам. Они ползли вверх сквозь молочный туман, полужидкий, горячий, невыносимый. Так они карабкались еще два дня.

Первые две ночи Сим пел во время своей вахты, когда они отдыхали на каком-нибудь выступе, но потом тоже устал.

Маклерен начал выдыхаться, хотя и не признавался в этом. Мэтт Харкер стал еще более молчаливым и хмурым, если это вообще было возможно. Ничто вокруг них не менялось. Облака продолжали скрывать вершину утеса.

Во время очередной остановки Маклерен устало прохрипел:

— Будет ли когда-нибудь конец этим утесам? — Кожа его пожелтела, глаза горели лихорадочным блеском.

— Они, наверное, выходят за пределы атмосферы, — отозвался Харкер.

На него тоже напала лихорадка. Притаившись в костях, она долго ждала удобного момента, чтобы выползти наружу, овладеть всем телом, а потом снова отступить. Но иногда она не отступала.

— А тебе наплевать, куда мы в конце концов залезем? — спросил Маклерен.

— Я не уговаривал тебя идти.

— Заткнись!

Маклерен потянулся к горлу Харкера.

Тот очень осторожно и аккуратно оттолкнул его. Маклерен согнулся, обхватил руками голову и заплакал. Сим отошел, покачивая головой, а через некоторое время принялся напевать: «Ох, никто не знает моей беды…»

Харкер собирался с силами. В ушах у него звенело, тело дрожало, но выдержать вес Маклерена он еще мог. Они стали подниматься по ступеням выступа. Ступени были широкими, так что затруднений разведчики не испытывали. Но примерно через двести футов выступ резко шел под уклон. Сверху опускалась ребром выпуклая стена утеса, взобраться на которую могла разве что только муха.

Мужчины остановились. Харкер неторопливо выругался. Его тоже жестоко трепала лихорадка. Сим закрыл глаза и улыбнулся:

— Наверху Золотой город. Туда я и войду.

Он спустился по снижавшемуся выступу к ребру и, обогнув его, исчез. Харкер безумно захохотал. Маклерен высвободился из его рук и отправился за Симом.

Харкер пожал плечами и последовал за ними.

За ребром выступ начисто отсутствовал. Разведчики остановились. Сзади их подпирали облака пара, а впереди возвышалась гранитная стена, увешанная толстыми, мясистыми ползучими растениями. Это был тупик.

— Ну? — спросил Харкер.

Маклерен сел. Он не вскрикнул, ничего не сказал, просто сел. Сим стоял, опустив руки и склонив голову.

— Кто тут говорил о земле обетованной? — поинтересовался он. — Венера — это колесо шулерской рулетки, на нем нельзя выиграть.

И тут он заметил, что воздух уже не такой горячий, как раньше. Сначала он подумал, что его знобит от лихорадки, но нет — струя воздуха поднималась и ерошила его волосы.

Чистая, прохладная, она пробивалась из-под ползучей растительности.

Харкер принялся резать стебли ножом и обнаружил вход в пещеру — иззубренное отверстие, промытое в камне протекавшим здесь когда-то потоком.

— Эта тяга идет с вершины, — сказал Харкер. — Должно быть, там дует ветер.

У Маклерена и Сима медленно и робко стала появляться надежда. Все трое, не произнеся ни слова, вошли в туннель.