"Большой прыжок" - читать интересную книгу автора (Бреккет Ли)

9

Первое, что он услышал, был знакомый гул и пульсация вспомогательных двигателей. Этот гул помог ему вспомнить свое имя. Комин открыл глаза и сел. Вокруг была каюта, а под ним койка. Он чувствовал себя нормально. Ощущение корабля изменилось. Это было обычное ощущение тормозящего космического корабля.

Он поднялся и вышел в коридор. Лампы снова горели. Люди выходили из своих кают. Интересно, подумал он, я выгляжу так же, как они, — как выкопанные из могилы и воскрешенные? Ноги плохо работали, и он пошатнулся, когда попытался бежать. Но все шатались, и никто не заметил этого. Нарастал гул голосов. Корабль становился похожим на курятник на рассвете.

Комин вошел в кают-компанию. Он увидел лица со слезами, бегущими по щекам, не узнал их, но это не волновало его. Иллюминаторы были открыты. Впервые за миллион лет пустые стены распахнулись. Комин подскочил к ближайшему иллюминатору. Люди наступали ему на пятки, шумели их голоса, но он ничего не слышал и не чувствовал. Он прильнул к толстому кварцевому стеклу и уставился на прекрасную голубую черноту внешнего пространства. Он увидел звезды, которые больше не были извивающимися червяками света, но яркими солнцами, сверкающими голубым, красным, золотистым и зеленым. Они висели группами, цепочками или пылающими облаками на фоне первобытной ночи.

Кто-то сказал на одном долгом дрожащем дыхании:

— Мы сделали это, о Боже, мы сделали это, мы вышли назад!

Комин попытался унять дрожь. Он оглядел помещение, но людей, которых он хотел увидеть, здесь не было, и он пошел на мостик. Тормозные взрывы сотрясали плиты палубы под ногами, и это поднимало настроение. Они вышли назад. Они движутся. Все в порядке.

Питер, Симон и Стенли были на мостике. Здесь тоже были открыты иллюминаторы, и впереди мертвый космос украшала далекая звезда цвета ржавого железа — мрачный огонь, горящий в темноте. Приподнятое настроение Комина улетучилось. Они совершили второй Большой Прыжок, и теперь она ждала их под светом сумасшедшей, бешено летящей звезды — планета и судьба, которая ждала и Баллантайна в конце его долгого полета.

Стенли держал большой лист бумаги, покрытый вычислениями. Он протянул его навигатору.

— Вот наше место назначения, — сказал он.

Навигатор расправил лист на своем рабочем пульте и нахмурился над ним. Наконец он сказал:

— Вы даете мне слишком много, мистер. Планетарные координаты вроде бы в порядке, и орбитальная скорость, и уравнения гравиконстанты, и скорость приземления. Но вся эта мешанина здесь — расчеты относительного движения корабля Баллантайна и звезды Барнарда…

Комин выхватил листок из рук вздрогнувшего человека и отступил, игнорируя гневные слова, внезапно вылившиеся на него.

Он спросил Стенли:

— Вы запомнили все это?

— Конечно, — ответил Стенли и сделал попытку выхватить лист. — Будь ты проклят, Комин!

— Да, вы запомнили, — сказал Комин и порвал лист.

Бешеные крики вырвались сразу из нескольких глоток, и Комин сунул обрывки в карман. Затем улыбнулся Стенли:

— Можете написать снова.

Питер неприлично выругался.

— Что вы пытаетесь доказать, Комин? Разве все не достаточно трудно без…

— Он запомнил все это, — сказал Комин. — У него хорошая память. Он может запоминать трехмерные координаты, орбитальные скорости, скорости приземления и так далее. Дайте ему бумагу и ручку. Он сможет написать Это снова.

В глазах Питера мелькнули проблески понимания.

— Конечно, — сказал он. — Дай ему бумагу, Симон. Извини за эту случайность, Билл, но ничего не потеряно, кроме капельки труда.

— Капельки труда… — сказал Стенли. Он поглядел на Комина, как кобра на жертву, которую не может ужалить. Он произнес безобразные слова, но Комин не уделил им внимания. Он заметил внезапную перемену в Стенли.

— В чем дело? — спросил он. — Минуту назад вы были важны, как свинья на льду, а сейчас выглядите гораздо хуже. У вас ослабла память?

Вернулся Симон с карандашом и бумагой и нетерпеливо протянул их Стенли.

— Вот, займитесь. У нас нет времени на творчество.

— Времени, — сказал Стенли. — Если бы не вмешался Комин…

— Случилась очень странная штука, — медленно проговорил Питер. — Мне начинает нравиться Комин. У нас с ним много общего.

Стенли бросил карандаш на пол.

— Я не могу работать здесь, — заявил он. — И никто бы не смог. Я пойду в свою каюту. Это займет немного времени. Не мешайте. Если кто-нибудь мне помешает, вы все заплатите за это.

Он быстро вышел. Никто не проронил ни слова, пока он не ушел. Затем Комин нарушил молчание.

— Не произошло ничего непоправимого. Если что-то пойдет не так, листок можно снова сложить. Я порвал его аккуратно.

Симон сказал:

— У него нет с собой вахтенных журналов. Я сам обыскал весь багаж.

— Не сами книги, — сказал Комин, — а парочка микрофильмов, которые можно сунуть в сигаретную пачку или завернуть в носки.

— Ну, — сказал Симон, — идемте.

— Дай ему немного времени, — сказал Питер. — Пусть начнет. Мне нужна отмычка. Металлические двери сломать не так-то просто.

Они немного подождали, затем втроем очень тихо прошли через кают-компанию, где люди толпились у иллюминаторов, и прошли по коридору к каюте Стенли. Питер кивнул и вставил ключ в замок.

Дверь отворилась. Лишь несколько секунд потребовалось, чтобы, открыть ее, но Стенли, должно быть, сидел с рефлексами на спусковом крючке, прислушиваясь, боясь, не зная, медлить ему или спешить, и не осмеливаясь ни на то, ни на другое. На столе была большая пепельница с горевшим в ней огоньком, и Комин засек последнее движение, очевидно, начавшееся с первым прикосновением ключа к замку. Рулончик микрофильма упал в огонь, вспыхнул и исчез, и Стенли уже хватал второй, с которого снимал копию. Но это было не так-то легко, поскольку тот находился под маленькими, но очень сильными линзами.

Комин рванулся вперед, Питер и Симон за ним. Они ударили Стенли почти одновременно, сдернули со стула и швырнули на пол, в шесть рук вынимая крошечный снимок, который Стенли зажал в кулаке. Комин сжал Стенли запястье, Питер сказал: «Эй, не порви!», а Стенли пытался сбросить их свободной рукой и ногами. Он всхлипывал, как женщина, и ругался черными словами. Наконец, Симон ударил его по лицу. На секунду он обмяк, пальцы разжались, и Питер схватил микрофильм.

Они откатились в сторону и поднялись, оставив Стенли сидеть на полу, держась за лицо. Краешек рта был выпачкан кровью. Питер взглянул вниз, на него. Он тяжело дышал, и глаза были жестокие. Он сказал Симону:

— Забери у него документ.

Симон стал грубо обыскивать его. Стенли сказал высоким голосом: «Нет» и начал барахтаться. Он поймал голову Симона, тут же упустил, и Симон снова ударил его, на этот раз открытой ладонью, презрительно и сильно.

— Прекрати, — сказал он, — или я сломаю тебе челюсть.

Питер встал позади Стенли и схватил его за руки. Симон нашел документ.

— Дай сюда, — сказал Питер. Он отпустил Стенли и взял листок. Огонь в большой пепельнице еще не догорел. Он положил в нее гарантию Стенли на империю и смотрел, как она горит.

Стенли сказал:

— Ты не можешь сделать это. Это не так-то легко. — Голос его был визгливым. Тыльной стороной ладони он утер кровь с губ. — Второй рулончик сгорел. Последняя книга, где говорится о Трансуранидах. Я знаю, что в ней. Но вы это от меня не услышите.

Бумага догорела, и пепел стал серым. Питер Кохран сказал:

— Мы узнаем это, Билл. Ты не настолько сильный человек, чтобы шантажировать нас, и сам это знаешь. Настало время прекратить валять дурака.

— Чего ты ждешь от меня? — грубо спросил Стенли. — Чтобы я с тобой согласился?

— Я собираюсь сделать тебе предложение, — продолжал Питер. — Я дам тебе, на твое имя, справедливую долю «Трансурановых руд Кохранов», и не более этот, не больше, чем остальным, добровольно отправившимся в эту экспедицию. Кроме того, мы с Симоном согласны забыть твое нынешнее поведение.

Стенли расхохотался.

— А ты самонадеян! Послушай, скоро вы высадитесь на Барнарде-2. И если я не скажу вам, что было в книге, с вами случится то же, что случилось с Роджерсом, Викри, Стрэнгом и Кисселом… и Баллантайном. Вы не осмелитесь так рискнуть.

Комок шагнул вперед при упоминании имени Роджерса, но Питер остановил его.

— Позвольте это сделать мне… Хорошо, Билл, значит, это случится с нами и не случится с тобой? Где же ты будешь? Ты сможешь разделать под орех экспедицию, захватить домик наблюдателей — и, если не останется никого, вернуться один? Твои слова не более чем блеф.

Стенли процедил сквозь зубы:

— Это твои слова — чистый блеф. Фактически ты хочешь пойти на уступки…

Питер схватил Стенли за ворот рубашки.

— Вбей себе в голову одно, — тихо сказал он. — Я не иду ни на какие уступки. Я думаю о Клавдии. Благодари судьбу, что ты женился на представительнице Кохранов, если бы не это, я бы вышвырнул тебя ко всем свиньям собачьим.

Он оттолкнул его с такой яростью, что Стенли запнулся и почти упал на край койки.

— Ну, маленький дешевый гаденыш, — сказал Питер, — ты хочешь вернуть свою должность или нет?

Стенли все еще сидел на краю койки. Он неподвижно глядел на Питера и ответил ему четырьмя непечатными словами.

Затем добавил:

— Я еще увижу тебя вляпавшимся в дерьмо. Ты узнаешь о Трансуранидах и кое о чем еще на этой планете. Ты заплатишь за это знание и получишь то, что получил Баллантайн.

Питер резко сказал:

— Я знаю тебя давно, Билл. Ты силен за столом, но больше нигде. Ты возьмешь пай, который я предложу тебе, и будешь ему рад.

Он пошел к выходу. У Комина чесались кулаки, но он последовал за Питером. Стенли яростно прокричал им вслед:

— Ты даешь мне пай в «Трансурановых рудниках Кохранов»! Это смешно, это просто смешно. Я не знаю, какого черта ты раздаешь паи, но ты будешь, ты будешь…

Комин захлопнул дверь. Питер уставился на рулончик микрофильма.

— Именно это старый Джон говорил о любителях, которые действуют непредсказуемо. Но одно я знаю наверняка. Он боится, он смертельно боится

— причем не нас.

Через три дня они вышли на орбиту вокруг Барнарда-2 и стали опускаться.