"Наказание без преступления" - читать интересную книгу автора (Бредбери Рэй)Рэй Бредбери Наказание без преступления– Вы хотите убить свою жену? – спросил темноволосый человек, сидевший за письменным столом. – Да. То есть нет… Не совсем так. Я хотел бы… – Фамилия, имя? – Ее или мои? – Ваши. – Джордж Хилл. – Адрес? – Одиннадцать, Саут Сент-Джеймс, Гленвью. Человек бесстрастно записывал. – Имя вашей жены? – Кэтрин. – Возраст? – Тридцать один. Вопросы сыпались один за другим. Цвет волос, глаз, кожи, любимые духи, какая она на ощупь, размер одежды… – У вас есть ее стереофотоснимок? А пленка с записью голоса? А, я вижу, вы принесли. Хорошо. Теперь… Прошел целый час. Джорджа Хилла уже давно прошиб пот. – Все, – темноволосый человек встал и строго посмотрел на Джорджа. – Вы не передумали? – Нет. – Вы знаете, что это противозаконно? – Да. – И что мы не несем никакой ответственности за возможные последствия? – Ради бога, кончайте скорей! – крикнул Джордж. – Вон уже сколько вы меня держите. Делайте скорее. Человек еле заметно улыбнулся. – На изготовление куклы – копии вашей жены потребуется три часа. А вы пока вздремните – это вас немного успокоит. Третья зеркальная комната слева по коридору свободна. Джордж медленно, как оглушенный, пробрел в зеркальную комнату. Он лег на синюю бархатную кушетку, и давление его тела заставило вращаться зеркала на потолке. Нежный голос запел: "Спи… спи… спи…" – Кэтрин, я не хотел идти сюда. Это ты, ты заставила меня… Господи, я не хочу тут оставаться. Хочу домой… не хочу убивать тебя… – сонно бормотал Джордж. Зеркала бесшумно вращались и сверкали. Он уснул. Он видел во сне, что ему снова сорок один год, он и Кэти бегают по зеленому склону холма, они прилетели на пикник, и их вертолет стоит неподалеку. Ветер развевает золотые волосы Кэти, она смеется. Они с Кэти целуются и держат друг друга за руки и ничего не едят. Они читают стихи; только и делают, что читают стихи. Потом другие картины. Полет, быстрая смена красок. Они летят над Грецией, Италией, Швейцарией – той ясной, долгой осенью 1997 года! Летят и летят без остановок! И вдруг – кошмар, Кэти и Леонард Фелпс, Джордж вскрикнул во сне. Как это случилось? Откуда вдруг взялся Фелпс? Почему он вторгся в их мир? Почему жизнь не может быть простой и доброй? Неужели все это из-за разницы в возрасте? Джорджу под пятьдесят, а Кэти молода, так молода! Почему, почему?.. Эта сцена навсегда осталась в его памяти. Леонард Фелпс и Кэти в парке, за городом. Джордж появился из-за поворота дорожки как раз в тот момент, когда они целовались. Ярость. Драка. Попытка убить Фелпса. А потом еще дни, и еще кошмары.. Джордж проснулся в слезах. – Мистер Хилл, для вас все приготовлено. Неуклюже он поднялся с кушетки. Увидел себя в высоких и неподвижных теперь зеркалах. Да, выглядит он на все пятьдесят. Это была ужасная ошибка. Люди более привлекательные, чем он, брали себе в жены молодых женщин и потом убеждались, что они неизбежно ускользают из их объятий, растворяются, словно кристаллики сахара в воде. Он злобно разглядывал себя. Чуть-чуть толстоват живот. Чуть-чуть толстоват подбородок. Многовато соли с перцем в волосах и мало в теле… Темноволосый человек ввел его в другую комнату. У Джорджа перехватило дыхание. – Но это же комната Кэти! – Фирма старается максимально удовлетворять запросы клиентов. – Ее комната! До мельчайших деталей! Джордж Хилл подписал чек на десять тысяч долларов. Человек взял чек и ушел. В комнате было тихо и тепло. Джордж сел и потрогал пистолет в кармане. Да, куча денег… Но богатые люди могут позволить себе роскошь "очищающего убийства". Насилие без насилия. Смерть без смерти. Ему стало легче. Внезапно он успокоился. Он смотрел на дверь. Наконец-то приближается момент, которого он ждал целых полгода. Сейчас все будет кончено. Через мгновение в комнату войдет прекрасный робот, марионетка, управляемая невидимыми нитями, и… – Здравствуй, Джордж. – Кэти! Он стремительно повернулся. – Кэти! – вырвалось у него. Она стояла в дверях за его спиной. На ней было мягкое как пух зеленое платье, на ногах – золотые плетеные сандалии. Волосы светлыми волнами облегали шею, глаза сияли ясной голубизной. От потрясения он долго не мог выговорить ни слова. Наконец сказал: – Ты прекрасна. – Разве я когда-нибудь была иной? – Дай мне поглядеть на тебя, – сказал он медленно чужим голосом. Он простер к ней руки, неуверенно, как лунатик. Сердце его глухо колотилось. Он двигался тяжело, будто придавленный огромной толщей воды. Он все ходил, ходил вокруг нее, бережно прикасаясь к ее телу. – Ты что, не нагляделся на меня за все эти годы? – И никогда не нагляжусь… – сказал он, и глаза его налились слезами. – О чем ты хотел говорить со мной? – Подожди, пожалуйста, немного подожди. Он сел, внезапно ослабев, на кушетку, прижал дрожащие руки к груди. Зажмурился. – Это просто непостижимо. Это тоже кошмар. Как они сумели сделать тебя? – Нам запрещено говорить об этом. Нарушается иллюзия. – Какое-то колдовство. – Нет, наука. Руки у нее были теплые. Ногти – совершенны, как морские раковины. И нигде ни малейшего изъяна, ни единого шва. Он глядел на нее, и ему вспоминались слова, которые они так часто читали вместе в те счастливые дни: "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими… Как лента алая губы твои, и уста твои любезны… Два соска твои как двойники молодой серны, пасущиеся между лилиями… Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе". «Здесь и дальше цитаты из "Песни песней"» – Джордж! – Что? – Глаза у него были ледяные. Ему захотелось поцеловать ее. "…Мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана". – Джордж! Оглушительный шум в ушах. Комната перед глазами пошла ходуном. – Да, да, сейчас, одну минуту… – Он затряс головой, чтобы вытряхнуть из нее шум. "О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дочь княжеская! Округление бедер твоих как ожерелье, дело рук искусного художника…" – Как им это удалось? – вскричал он. Так быстро! За девять часов, пока он спал. Как это они – расплавили золото, укрепили тончайшие часовые пружинки, алмазы, блестки, конфетти, драгоценные рубины, жидкое серебро, медные проволочки? А ее волосы? Их спряли металлические насекомые? Нет, наверно, золотисто-желтое пламя залили в форму и дали ему затвердеть… – Если ты будешь говорить об этом, я сейчас же уйду, – сказала она. – Нет-нет, не уходи! – Тогда ближе к делу, – холодно сказала она. – Ты хотел говорить со мной о Леонарде. – Подожди, об этом немного позже. – Нет, сейчас, – настаивала она. В нем уже не было гнева. Все как будто смыло волной, когда он увидел ее. Он чувствовал себя гадким мальчишкой. – Зачем ты пришел ко мне? – спросила она без улыбки. – Прошу тебя… – Нет, отвечай. Если насчет Леонарда, то ты же знаешь, что я люблю его. – Замолчи! – Он зажал уши руками. Она не унималась: – Тебе отлично известно, что я сейчас все время с ним. Я теперь бываю с Леонардом там, где бывали мы с тобой. Помнишь лужайку на Монте-Верде? Мы с ним были там на прошлой неделе. Месяц назад мы летали в Афины, взяли с собой ящик шампанского. Он облизал пересохшие губы. – Ты не виновата, не виновата! – Он вскочил и схватил ее за руки. – Ты только что появилась на свет, ты – не она. Виновата она, не ты. Ты совсем другая. – Неправда, – сказала женщина. – Я и есть она. Я могу поступать только так, как она. Во мне нет ни грамма того, чего нет в ней. Практически мы с ней одно и то же. – Но ты же не вела себя так, как она. – Я вела себя именно так. Я целовала его. – Ты не могла, ты только что родилась! – Да, но из ее прошлого и из твоей памяти. – Послушай, – умолял он, тряся ее, пытаясь заставить себя слушать, – может быть, можно… Может быть, можно… ну, заплатить больше денег? И увезти тебя отсюда? Мы улетим в Париж, в Стокгольм, куда хочешь! Она рассмеялась. – Куклы не продаются. Их дают только напрокат. – Но у меня есть деньги! – Это уже пробовали, давным-давно. Нельзя. От этого люди сходят с ума. Даже то, что делается, незаконно, ты же знаешь. Мы существуем потому, что власти смотрят на нас сквозь пальцы. – Кэти, я хочу одного – быть с тобой. – Это невозможно – ведь я та же самая Кэти, вся до последней клетки. А потом, мы остерегаемся конкуренции. Кукол не разрешается вывозить из здания фирмы: при вскрытии могут разгадать наши секреты. И хватит об этом. Я же предупреждала тебя: об этом говорить не надо. Уничтожишь иллюзию. Уходя, будешь чувствовать себя неудовлетворенным. Ты ведь заплатил – так делай то, зачем пришел сюда. – Но я не хочу убивать тебя. – Часть твоего существа хочет. Ты просто подавляешь в себе это желание, не даешь ему прорваться. Он вынул пистолет из кармана. – Я старый дурак. Мне не надо было приходить сюда… Ты так прекрасна! – Сегодня вечером я снова встречусь с Леонардом. – Замолчи. – Завтра утром мы улетаем в Париж. – Ты слышала, что я сказал? – А оттуда в Стокгольм. – Она весело рассмеялась и потрепала его по подбородку: – Вот так, мой толстячок. Что-то зашевелилось в нем. Он побледнел. Он ясно понимал, что происходит: скрытый гнев, отвращение, ненависть пульсировали в нем, а тончайшие телепатические паутинки в феноменальном механизме ее головы улавливали эти сигналы смерти. Марионетка! Он сам и управлял ее телом с помощью невидимых нитей. – Пухленький чудачок. А ведь когда-то был красив. – Перестань! – Ты старый, старый, а мне ведь только тридцать один год. Ах, Джордж, как же слеп ты был – работал, а я тем временем опять влюбилась… А Леонард просто прелесть, правда? Он поднял пистолет, не глядя на нее. – Кэти. – "Голова его – чистое золото…" – прошептала она. – Кэти, не надо! – крикнул он. – "…Кудри его волнистые, черные, как ворон… Руки его – золотые кругляки, усаженные топазами!" Откуда у нее эти слова песни песней? Они звучат в его мозгу – как же получается, что она их произносит? – Кэти, не заставляй меня это делать! – "Щеки его – цветник ароматный… – бормотала она, закрыв глаза и неслышно ступая по комнате. – Живот его – как изваяние из слоновой кости… Голени его – мраморные столбы…" – Кэти! – взвизгнул он. – "Уста его – сладость…" Выстрел. – "…Вот кто возлюбленный мой…" Еще выстрел. Она упала. – Кэти, Кэти, Кэти!! Он всадил в нее еще четыре пули. Она лежала и дергалась. Ее бесчувственный рот широко раскрылся, и какой-то механизм, уже зверски изуродованный, заставлял ее повторять вновь и вновь: "Возлюбленный, возлюбленный, возлюбленный…" Джордж Хилл потерял сознание. Он очнулся от прикосновения прохладной влажной ткани к его лбу. – Все кончено, – сказал темноволосый человек. – Кончено? – шепотом переспросил Джордж. Темноволосый кивнул. Джордж бессильно глянул на свои руки. Он помнил, что они были в крови. Он упал на пол, когда потерял сознание, но и сейчас в нем еще жило воспоминание о том, что по его рукам потоком льется настоящая кровь. Сейчас руки его были чисто вымыты. – Мне нужно уйти, – сказал Джордж Хилл. – Если вы чувствуете, что можете… – Вполне. – Он встал. – Уеду в Париж. Начну все сначала. Звонить Кэти и вообще ничего такого делать, наверно, не следует. – Кэти мертва. – Ах да, конечно, я же убил ее! Господи, кровь была совсем как настоящая… – Мы очень гордимся этой деталью. Хилл спустился на лифте в вестибюль и вышел на улицу. Лил дождь. Но ему хотелось часами бродить по городу. Он очистился от гнева и жажды убийства. Воспоминание было так ужасно, что он понимал: ему уже никогда не захочется убить. Даже если настоящая Кэти появилась бы сейчас перед ним, он возблагодарил бы бога и упал, позабыв обо всем на свете, к ее ногам. Но она была мертва. Он сделал, что собирался. Он попрал закон, и никто об этом не узнает. Прохладные капли дождя освежали лицо. Он должен немедленно уехать, пока не прошло это чувство очищения. В конце концов, какой смысл в этих "очистительных" процедурах, если снова браться за старое? Главное назначение кукол в том и заключается, чтобы предупреждать Он остановился у края тротуара и смотрел на проносящиеся мимо машины. Он глубоко вдыхал свежий воздух и ощущал, как постепенно спадает напряжение. – Мистер Хилл? – проговорил голос рядом с ним. – Да. В чем дело? На его руке щелкнули наручники. – Вы арестованы. – Но… – Следуйте за мной. Смит, арестуйте остальных наверху. – Вы не имеете права… – За убийство – имеем. Гром грянул с неба. Без десяти девять вечера. Вот уже десять дней как льет, не переставая, дождь. Он и сейчас поливает стены тюрьмы. Джордж высунул руку через решетку окна, и капли дождя теперь собирались в маленькие лужицы на его дрожащих ладонях. Дверь лязгнула, но он не пошевелился, руки его по-прежнему мокнут под дождем. Адвокат глянул на спину Хилла, стоявшего на стуле у окна, и сказал: – Все кончено. Сегодня ночью вас казнят. – Я не убийца. Это была просто кукла, – сказал Хилл, прислушиваясь к шуму дождя. – Таков закон, и ничего тут не поделаешь. Вы знаете. Других ведь тоже приговорили. Президент компании "Марионетки, инкорпорейтед" умрет в полночь, три его помощника – в час ночи. Ваша очередь – полвторого. – Благодарю, – сказал Хилл. – Вы сделали все, что могли. Видимо, это все-таки было убийство, даже если убил я не живого человека. Намерение было, умысел и план тоже. Не хватало только живой Кэти. – Вы попали в неудачный момент, – сказал адвокат. – Десять лет назад вам бы не вынесли смертного приговора. Через десять лет вас бы тоже не тронули. А сейчас им нужен предметный урок – мальчик для битья. Ажиотаж вокруг кукол принял за последний год просто фантастические размеры. Надо припугнуть публику, и припугнуть всерьез. Иначе бог знает до чего мы можем докатиться. У этой проблемы есть ведь и религиозно-этический аспект: где начинается – или кончается – жизнь, что такое роботы – живые существа или машины? В чем-то они очень близки к живым: они реагируют на внешние импульсы, они даже мыслят. Вы же знаете – два месяца назад был издан закон "о живых роботах". Под действие этого закона вы и подпали. Просто неудачный момент, только и всего… – Правительство поступает правильно, теперь мне стало ясно, – сказал Хилл. – Я рад, что вы понимаете позицию правосудия. – Да. Не могут же они легализовать убийство. Даже такое условное – с применением телепатии, механизмов и воска. С их стороны было бы лицемерием отпустить меня безнаказанным. Я – Мне пора. Может быть, у вас есть какие-нибудь поручения? – Нет, спасибо, мне ничего не нужно. – Прощайте, мистер Хилл. Дверь захлопнулась. Джордж Хилл продолжал стоять на стуле у окна, сплетя мокрые от дождя руки за решеткой. На стене вспыхнула красная лампочка, и голос из репродуктора сказал: – Мистер Хилл, здесь ваша жена. Она просит свидания с вами. Он стиснул решетку руками. "Она мертва", – подумал он. – Мистер Хилл, – снова окликнул его голос. – Она мертва. Я убил ее. – Ваша жена ожидает здесь. Вы хотите ее видеть? – Я видел, как она упала, я застрелил ее, я видел, как она упала мертвая! – Мистер Хилл, вы меня слышите? – Да-да, – закричал он, колотя о стену кулаками. – Слышу! Слышу вас! Она мертва, мертва и пусть оставит меня в покое! Я убил ее, я не хочу ее видеть, она мертва! Пауза. – Хорошо, мистер Хилл, – пробормотал голос. Красный свет погас. В небе вспыхнула молния, озарила его лицо. Он прижался разгоряченной щекой к прутьям решетки и долго стоял так, а дождь лил и лил. Наконец где-то внизу открылась дверь, и из тюремной канцелярии вышли две фигуры в плащах. Они остановились под ярким дуговым фонарем и подняли головы. Это была Кэти. И рядом с ней Леонард Фелпс. – Кэти! Она отвернулась. Мужчина взял ее под руку. Они побежали под черным дождем через дорогу и сели в низкую машину. – Кэти! – Крича, он дергал прутья решетки, колотил кулаками по бетонному подоконнику. – Она жива! Эй, надзиратель! Я видел ее. Она жива! Я не убил ее, меня можно отпустить на свободу! Я никого не убивал, это все шутка, ошибка, я видел, видел ее! Кэти, вернись, скажи им, что ты жива! Кэти! В камеру вбежали надзиратели. – Вы не смеете казнить меня! Я не совершил никакого преступления! Кэти жива, я только сейчас видел ее! – Мы тоже видели ее, сэр. – Тогда освободите меня! Освободите! Этого не может быть, они просто сошли с ума! Он задохнулся и едва не упал. – Суд уже вынес свой приговор, сэр. – Но это несправедливо! Он подпрыгнул и вцепился в решетку, исступленно крича. Машина тронулась с места, она увозила Кэти и Леонарда. Увозила их в Париж, и в Афины, и в Венецию, а весной – в Лондон, летом – в Стокгольм, осенью – в Вену. – Кэти, вернись! Кэти, ты не можешь так со мной поступить! Красные фары машины удалялись, подмигивая сквозь завесу холодного дождя. Надзиратели надвинулись сзади и схватили его, а он все продолжал кричать. |
|
|