"Песнь хлыста" - читать интересную книгу автора (Брэнд Макс)

Глава 10

Кид остановил своего коня рядом с Рубрисом и Тонио Лэвери. Хулио Меркадо остался чуть позади.

— Теперь ты видишь, Матео, почему ватаге твоих молодцов тут нечего делать? — спросил Монтана.

Рубрис кивнул. С вершины холма им хорошо было видно все поместье Лерраса, раскинувшееся перед ними как карта. Внутреннее и наружное патио усадьбы освещались настолько ярко, что все просматривалось как на ладони. Именно здесь, на устланных циновками и превращенных в своеобразные залы дворах, принимали гостей. На помолвку дочери дона Томаса съехались дамы и кабальеро со всех отдаленных окрестностей. Сейчас, на закате дня, они расположились во внутреннем патио, слушая музыку, а затем должны перейти в наружное, где на длинных столах их уже ожидало угощение. Там им и объявят о предстоящей помолвке. Но кроме приглашённых на празднество почетных гостей, образовалась и другая оживленная толпа, поскольку каждая семья, на манер феодальных баронов, прибыла на торжества в сопровождении многочисленной вооруженной свиты. Таким образом, вокруг дома толпились сотни вооруженных до зубов всадников, отчаянных вояк по долгу службы и по призванию. Их было так много, что всякая попытка напасть на дом казалась просто немыслимой. В данный момент к ним выкатывались бочонки со спиртным. Для них на огромных вертелах зажаривались туши быков и козлят целиком, в гигантских котлах варились свиньи и цыплята… Здесь было все, что могла только пожелать душа мексиканца.

Днем наружное патио послужило местом начала торжеств. Высаженные в горшки деревья обеспечивали тень в течение всего жаркого времени. Теперь же, когда там выставили столы, деревья убрали, заменив их растениями помельче. Все эти действия выполнялись цепочкой пеонов, которые, словно муравьи, тащили душистые хвойные ветви.

Звуки музыки из внутреннего патио доносились до чутких ушей четырех наблюдателей. Так же хорошо им была видна кружащаяся яркая фигурка танцовщицы.

— Ух ты! Да это же Розита! — воскликнул Рубрис. — Если ты, дружище, женишься на ней, то станешь настоящим мексиканцем и никогда нас не покинешь.

— Никогда — это недели две, — обронил Тонио. — Если, конечно, ему не перережут глотку или не вздернут на дереве. А то и просто пристрелят, а?

— Это не девушка, а настоящее сокровище! — произнес Монтана. — Она разузнала, что Марию охраняют круглые сутки четверо охранников.

— Тогда одному там нечего делать, — заметил Рубрис.

— Конечно нет, — согласился Кид.

— А зачем ты вырядился как пеон? Похоже, собрался в самое пекло?

Монтана как раз прикуривал цигарку, и огонек спички осветил его лицо, ставшее благодаря соку грецкого ореха совсем коричневым. Потушив спичку, он улыбнулся и выпустил струйку дыма.

Потом жестом указал на свое облачение, состоявшее из белых штанов, такой же белой рубахи с низким вырезом на груди и пары гуарач 6. Наряд Монтаны дополняла широкополая соломенная шляпа — плетеное сомбреро, делающее мексиканских бедняков похожими друг на друга.

— Я хочу спуститься туда, но только посмотреть и послушать, — заявил Кид.

— Какой в этом прок? — резко спросил Рубрис. — Что ты можешь сделать в одиночку?

— По крайней мере, побуду немного вблизи места событий.

— Знаю, что у тебя на уме! — возразил Рубрис. — В твои годы я был точно таким же. Господи, до чего мы с тобой похожи, даже несмотря на то, что у тебя ноги прямые, а у меня колесом! Однако я понимаю твое желание забраться в самое пекло, чтобы почувствовать его жар. Что ж, если ты решил, то иди. Но прошу, будь осторожен, дружище! У пеонов глаза зорче, чем у кошки, они могут узнать тебя.

— Даже если они его узнают, то не выдадут, — неожиданно вмешался Меркадо.

— Вот как? — удивился Рубрис. — Откуда тебе это известно?

— Я говорю то, что знаю. А откуда — не могу сказать.

— Будем надеяться, что он прав, — подвел итог Монтана. — Но, Матео, если вдруг случится, что все двери в доме окажутся открытыми, а ангелы-хранители будут со мной и мне удастся выбраться оттуда вместе с Марией Меркадо, ты будешь ждать меня здесь, чтобы прикрыть отступление?

— Надеюсь, ты еще не сошел с ума, чтобы пойти на такое? — строго заметил Рубрис.

— Конечно нет, — успокоил его Кид.

— В любом случае я буду ждать тебя до тех пор, пока горы не рухнут и не превратятся в кочки. Пока, дружище!

Ведя коня в поводу, Монтана спустился с холма и добрался до группы больших камней, торчащих из земли словно замерзшие кочаны капусты. Там, неподалеку от поместья, он и оставил его на привязи пастись.

Наблюдавший за Монтаной Рубрис не удержался и воскликнул:

— Посмотрите, вот он, величайший прирожденный разбойник, хоть и отягощенный всякими предрассудками вроде совести! Боже милостивый! Какой бандит получился бы из него! Какой властитель наших гор, попирающий законы! Но он не может грабить никого, кроме врагов, и к тому же богатых! А разве такое возможно, чтобы вся земля оказалась усеянной врагами, которых можно было бы спокойно грабить? Скажи мне, Меркадо! Видел ли ты еще кого-нибудь, похожего на Эль-Кида?

— Нет, сеньор, — пылко заверил его пеон.

— Скажи, Тонио! — никак не унимался Рубрис. — Встречал ли ты в своей жизни подобных людей?

Но Тонио не ответил. Он напряженно всматривался в ярко освещенную усадьбу Лерраса.

Покуривая цигарку, Монтана направился прямо к тому месту, где пировали слуги приехавших господ. Подойдя ближе, чтобы лучше разглядеть детали происходящего, он, не в силах сдержать восхищения, остановился. Возле огромного котла собралось не меньше дюжины человек, которые вылавливали из бульона куски жирного бекона и тут же их поедали вместе со здоровенными ломтями черного хлеба.

Позади Монтаны остановилась лошадь.

— Ты кто такой? — раздался голос.

— Пришел посмотреть на праздник, сеньор.

— Ну и смотри издалека, дерьмо собачье! — грубо ответил тот же голос, и плечи Монтаны ожег удар плетью.

Хотя у Кида под рубахой были спрятаны нож и револьвер, он развернулся и побежал, как испуганный кролик, пока не очутился на главной дороге, ведущей к усадьбе.

Тут он немного постоял, чтобы отдышаться. На дороге, скрипя и громыхая, показалась телега. Когда она поравнялась с ним, Кид увидел колыхавшийся на ней сноп хвойных ветвей и почувствовал запах гор.

— Давайте, давайте, паразиты, поторапливайтесь! — нахлестывая мулов, покрикивал возница. — Мы и так опаздываем!

Монтана шмыгнул к задку телеги и ужом вполз между ветвей. Там, стараясь сделаться незаметным, сжался в комок. Было слышно, как колеса прогромыхали по небольшому, выгнутому дугой мостику, потом послышался шум голосов, и повозка остановилась.

Возница вскочил на ноги и закричал:

— Я Мигель Онате! Я Мигель Онате! Два дня назад господин лично велел мне привезти эти ветки. Никто не смеет меня задерживать! Никто не смеет!

— Ну ты, тупое рыло! — ответили ему. — Кому какое дело — остановили тебя или вовсе прибили. Мы обязаны проверять каждую повозку.

— Это еще зачем? — закричал Онате.

— Мы ищем Эль-Кида!

Онате покатился со смеху:

— О Господи! Да если бы в телеге у меня сидел Эль-Кид, неужели мои мулы не летели бы скакунами?

К его смеху присоединился еще один голос:

— Это точно. Ведь мулы, так же как и безмозглые пеоны, обожают Эль-Кида за то, что он сочувствует всем беспомощным… Эй, ты, давай обыскивай телегу!

Сзади на повозку взобрался стражник и длинным, почти в два фута, мачете принялся тыкать в ветви. Лица Монтаны коснулась холодная сталь… К счастью, это оказалась всего лишь тупая сторона клинка.

— Давай, Онате, проезжай!

Телега загромыхала дальше. Вскоре послышалось множество голосов, и Монтана, выскользнув из-под ветвей, спрыгнул на землю.

Тут он увидел, что телега подъехала к наружному патио, где ее сразу же обступили одетые в белое пеоны. Они дружно ухватились за копну веток, и вскоре все было сложено на землю.

Оглянувшись на заставу, которую он только что благополучно миновал, Монтана решил, что выбраться отсюда будет значительно труднее, чем сюда попасть. Затем направился прямо к толпе пеонов.

Одному из охранников Лерраса было поручено приглядывать за доставкой хвойных ветвей.

— Все, последняя повозка, — сообщил он. — Давайте, ребята, забирайте это и тащите в дом! Прямо в наружное патио! А потом возвращайтесь побыстрей, да не мешайтесь под ногами. Для вас есть еще работенка.

Пеоны принялись разбирать хвойные ветви, и Монтана, смешавшись с остальными, вскинул на плечо целое молодое деревце.

— Для одного тяжеловато, — заметил кто-то из пеонов и тут же ухватился за раскачивающуюся тонкую макушку.

И они влились в поток согнувшихся под тяжестью ноши пеонов, направлявшихся в сторону освещенных ворот патио.

Попадая в залитый светом двор, пеоны получали от вспотевшего мажордома указания, куда нести те или иные ветви. Деревце затащили прямо в самую гущу снующих домашних слуг, расставлявших зелень по местам. Теперь просторное наружное патио превратилось в некое подобие огромной душистой беседки, в центре которой были расставлены длинные столы. В лунном сиянии и в отблеске света ламп белые скатерти отливали серебром.

Монтана опустил на землю свой конец дерева и, отступив назад, затесался в толпу пеонов. И тут неожиданно раздался сдавленный возглас:

— Эль-Кид!

Обернувшись, Монтана увидел, что на него уставилось несколько широких, смуглых лиц. Потом кто-то резким толчком сбил наземь пеона, произнесшего опасное имя. Тот с шумом упал.

— В чем дело? — врезаясь в толпу, закричал охранник.

Жалобный голос ответил:

— Ничего, сеньор. Просто этот идиот, Хуан Педро, наступил мне на больную ногу, вот и все.

— И все, — подтвердило несколько голосов.

Пеоны вопросительно глядели на Монтану. До конца жизни он будет помнить блестящие белки их глаз.

— Ладно, — бросил охранник. — Тогда убирайтесь отсюда! Все прочь! Не думаете же вы, что кабальеро привыкли вдыхать аромат вашего вонючего пота, смешанного с чесноком? Давайте проваливайте! Вы здесь больше не нужны!

И пеоны поспешили прочь.

Монтана услышал, как ему в ухо зашептали:

— Прости, брат. Но когда я увидел тебя, твое имя невольно сорвалось с губ. Сюда… За мной. Мы тебя прикроем…

Краем глаза Монтана заметил двух пеонов, пытавшихся закатить по ступенькам на веранду большое дерево. Приблизившись к ним, он увидел, что они уже вспотели и выдохлись под тяжестью ствола. Но с помощью Кида быстро втащили дерево на веранду и поставили у стены.

— Ну вот! — отирая пот со лба и распрямляясь, произнес один из них. — Если бы ты, друг, не подоспел вовремя, я сорвал бы себе спину. А теперь уберем в дом эти лишние циновки, и с работой будет покончено. Господи Иисусе! Как красиво сверкает серебро на столах! А ведь за каждую ложку заплачено жизнью пеона!

Монтана не мешкая подхватил здоровенный рулон циновок, слегка покачнувшись под их весом, которого хватило бы и на двоих. Однако все же взвалил его на плечо и понес прямо в открытую дверь дома.

Там его взору предстал залитый ярким светом зал, а сбоку от него — тускло освещенный коридор. Туда-то он и направился со своим рулоном.

Мимо проскочил слуга в опрятной белой одежде.

— Куда это девать? — окликнул его Монтана.

— Съешь. Ослам вроде тебя это как раз по вкусу, — ответил тот и исчез.

Далее коридор сворачивал за угол. В нос Монтане ударил пьянящий запах специй и едкий от перца запах кухни. Справа он заметил брошенные на спинки стульев чистые белые куртки, в каких ходили слуги. Опустив на пол циновки, Кид взял одну из курток и примерил на себя. Она оказалась мала. Другая тоже была слегка тесновата, но в общем годилась.

— С дороги! С дороги! — послышался голос.

Мимо него пронеслись двое слуг с огромными серебряными подносами, на которых позвякивала стеклянная посуда. Кид торопливо засунул свое широкополое сомбреро в угол.

Выпрямившись, он огляделся. И тут издалека, откуда-то справа, донесся неожиданный взрыв аплодисментов. Затем послышался невнятный гул голосов, повторявших одно и то же имя, которое Монтана не сразу разобрал. Это гости приветствовали Розиту, упрашивая ее станцевать еще. Монтана улыбнулся: теперь он мог спокойно окунуться в замысловатый лабиринт большого дома.