"Мегрэ ошибается" - читать интересную книгу автора (Сименон Жорж)

Глава 7

Было около шести часов, когда автомобиль уголовной полиции остановился на авеню Карно, напротив дома, в котором жили супруги Гуэн. Рано стемнело, и в этот день, впрочем, как и в три предыдущих, солнце совершенно не могло пробиться сквозь тучи.

В комнате консьержки горел свет. Светились окна и на пятом этаже, у профессора, в левой части его квартиры. Окна некоторых квартир тоже сияли огнями.

Сидя на заднем сиденье автомобиля, в пальто, которое сковывало движение, с торчащей изо рта трубкой, Мегрэ казался таким мрачным, что водитель, вынув из кармана газету, спросил шепотом:

— Вы позволите?

Странно, что он мог читать при свете уличного фонаря.

Дурное настроение не покидало Мегрэ всю вторую половину дня. Хотя это и не было полностью дурным настроением, но коллеги знали об этом, и на набережной Орфевр пошли слухи, чтр комиссара сейчас лучше не трогать.

Он не покидал своего кабинета, лишь два-три раза заглядывал в комнату инспекторов, окидывая их таким взглядом, словно забывал, зачем он пришел.

Комиссар быстро закончил несколько дел, ожидавших своего завершения уже с неделю, примерно в половине пятого позвонил в больницу в Нейли.

— Профессор Гуэн сейчас на операции?

— Да. И кончит не раньше, чем через час. Кто его спрашивает?

Мегрэ положил трубку и еще раз перечитал рапорт Жанвье, касавшийся опроса жильцов дома на авеню Карно. Выстрела не слышал никто. На том же этаже, что и Луиза, жила мадам Меттефель, еще довольно молодая вдова, которая в понедельник вечером была в театре. Этажом ниже семья Кремье устраивала в это время ужин на двенадцать персон, закончившийся очень шумно. Они, естественно, ничего не слышали.

В половине шестого, когда Мегрэ снова позвонил в больницу, ему ответили, что операция закончилась и профессор переодевается. Именно тогда комиссар вызвал машину.

Авеню Карно была улицей довольно пустынной — ни прохожих, ни машин. Через плечо водителя Мегрэ прочитал заголовок на первой странице газеты: «Пьеро-музыкант на свободе».

Как он и обещал, комиссар передал эту информацию репортерам. Часы на приборной доске слабо светились, стрелки показывали двадцать минут седьмого. Если бы поблизости было бистро, комиссар с удовольствием пропустил бы стаканчик. Он даже пожалел, что с этой целью не остановился по пути.

Только без десяти семь перед домом остановилось такси.

Этьен Гуэн вышел первым и с минуту стоял неподвижно, ожидая, пока его ассистентка покинет машину.

Профессор стоял около фонаря, и его силует отчетливо вырисовывался на фоне улицы. Он был примерно на полголовы выше Мегрэ и так же широк в плечах. Судить же о фигуре профессора было трудно, поскольку развевающиеся полы пальто, слишком широкого и длинного, явно не по моде, скрывали ее очертания. Шляпа была надета набекрень, видимо, профессор не очень заботился о своем внешнем виде. Он производил впечатление когда-то сильного, но затем похудевшего мужчины.

Когда машина отъехала, Гуэн с минуту слушал, что ему говорила ассистентка. Скорее всего, она напоминала ему о завтрашних визитах.

Женщина прошла с профессором до подъезда, протянула ему темный кожаный портфель, который до этого она держала в руках, проводила его долгим взглядом, когда он шел к лифту, и, наконец, повернула в сторону площади Терн.

— Поезжай за ней.

— Хорошо, патрон.

Машина медленно катила по улице. Люси Деко шла быстро, не оглядываясь по сторонам. Это была невысокая брюнетка, довольно пухленькая. Она повернула за угол, на улицу Акаций, вошла в колбасный магазин, затем в булочную и лишь потом, метров через сто, скрылась в подъезде довольно старого дома.

Мегрэ еще минут десять просидел в машине, а затем направился в комнату консьержки, чье жилище разительно отличалось от помещения привратницы дома на авеню Карно. В маленькой комнатке теснились широкая тахта и детская кроватка.

— Мадам Деко?

— Пятый этаж, направо. Она только что пришла. Лифта в доме не было. Комиссар нажал кнопку звонка и услышал приближающиеся шаги.

— Кто там?

— Комиссар Мегрэ.

— Минутку.

В ее голосе не было ни удивления, ни испуга. Шаги отдалились, и мадам Деко открыла дверь лишь через несколько минут. Мегрэ понял почему, когда увидел ее в пеньюаре и домашних тапочках.

— Входите, — сказала она, с явным интересом глядя на комиссара.

Квартира, состоявшая из трех комнат и кухни, содержалась в необычайной чистоте, пол был натерт до той степени, что можно было поскользнуться. Мегрэ вошел в гостиную, в которой находились обитый полосатой материей диван, полки с книгами и проигрыватель со стопкой пластинок. Над камином, в котором только что был разожжен огонь, висела фотография Этьена Гуэна в рамке.

— Я могу снять пальто?

— Пожалуйста.

Красивой она не была. Черты лица неправильные, слишком толстые губы, но вся ее фигура излучала обаяние.

Указав комиссару рукой на кресло, она устроилась на краешке дивана, прикрыв полами халата голые колени.

Она ни о чем не спрашивала, а просто смотрела на комиссара так, как некоторые люди смотрят на какую-то знаменитость, о которой много слышали, но увидели впервые.

— Я не хотел беспокоить вас в больнице.

— Это было бы довольно трудно сделать, я все время находилась в операционной.

— Обычно вы ассистируете профессору при операциях?

— Всегда я.

— Давно?

— Десять лет. До этого я была его студенткой.

— Вы врач?

— Да.

— Сколько вам лет, простите?

— Тридцать шесть.

Она отвечала на вопросы комиссара без колебаний, довольно равнодушным голосом, но тем не менее Мегрэ уловил недоверие, а возможно, и некоторую враждебность.

— Я пришел, чтобы прояснить кое-какие детали в проводимом мною следствии. Вам, вероятно, известно, что у нас все должно проверяться.

Она спокойно ожидала вопроса комиссара.

— Если не ошибаюсь, в понедельник вечером вы приехали за шефом на авеню Карно около восьми?

— Верно. Я остановила такси и позвонила профессору из комнаты консьержки, сказав, что жду внизу.

— Вы всегда так поступаете?

— Да. Я поднимаюсь наверх только в том случае, когда надо что-то сделать в кабинете профессора или взять какие-нибудь документы.

— Где вы его ждете?

— У лифта.

— Значит, вы знаете, что он задержался по пути?

— Он на несколько минут задержался на четвертом этаже. Думаю, что вы в курсе событий…

— Да.

— Почему асе вы не спросили самого профессора?

Мегрэ предпочел промолчать.

— Ваш шеср вел себя как обычно? Вам не казалось, что он чем-то озабочен?

— Он был озабочен только состоянием здоровья больного.

— В такси он вам ничего не говорил?

— Он вообще неразговорчив.

— Вы приехали в больницу Кашен сразу после восьми. Что было потом?

— Сразу же направились в палату больного в сопровождении дежурного врача.

— И целый вечер провели в палате?

— Нет. Профессор провел там примерно полчаса, он опасался послеоперационных осложнений. Я предложила ему пойти отдохнуть.

— В какое время это было?

— Я знаю, что вы уже спрашивали об этом в больнице.

— Вам сказала об этом дежурная медсестра?

— Это не имеет значения.

— Так во сколько же профессор пошел наверх?

— Около девяти.

— Вы поднялись с ним?

— Я осталась с больным ребенком.

— Знаю. В котором часу профессор спустился вниз?

— Около одиннадцати я поднялась наверх предупредить его о том, что началось то, чего он ждал.

— Вы вошли в комнату, где он отдыхал?

— Да.

— Он был одет?

— В больнице профессор отдыхает, не раздеваясь. Он только снял пиджак и распустил узел галстука.

— Значит, с половины девятого до одиннадцати вы находились у постели больного ребенка. Мог профессор в это время уйти из больницы так, чтобы вы этого не заметили?

Она, по-видимому, ожидала этого вопроса, поскольку Мегрэ уже задавал его в больнице, ей наверняка об этом сообщили. Несмотря на это, комиссар почувствовал, что ее дыхание участилось. Приготовила ли она ответ заранее?

— Нет, этого не могло быть, поскольку в четверть одиннадцатого я зашла к нему спросить, не нужно ли ему чего.

На повышая голоса и глядя прямо в глаза мадам Деко, Мегрэ произнес:

— Вы лжете, да?

— Почему вы так решили?

— Потому, что вы лжете. Послушайте, мне не составляет особого труда установить, что вы делали в больнице в тот вечер. Даже если вы и подготовили весь персонал, всегда найдется кто-то, кто расскажет всю правду. Вы не поднимались наверх до одиннадцати часов.

— Профессор не покидал больницы.

— Откуда вам это известно?

— Я знаю его лучше, чем кто бы то ни был.

Она указала на лежавшую рядом вечернюю газету.

— Я прочитала заметку. Почему вы отпустили этого пар Она говорила о Пьеро.

— Вы уверены, что это не он?

— Я ни в чем не уверен.

— Но вы подозреваете профессора в убийстве этой девчонки?

Вместо ответа комиссар спросил:

— Вы ее знали?

— Вы забываете, что я ассистентка профессора Гуэна и присутствовала при операции этой девицы.

— Вы не любили ее?

— Отчего я должна не любить ее?

Она заметила, что Мегрэ держит в руках трубку, и сказала.

— Можете курить. Мне это не мешает.

— Правда ли, что между профессором и вами существуют более близкие, чем профессиональные, отношения?

— Вам об этом тоже сказали? — снисходительно произнесла она. — У вас такие же мещанские взгляды, комиссар?

— Все зависит от того, что вы под этим понимаете.

— Я пытаюсь понять, как вы относитесь к традиционной морали.

— Милая девочка, скоро исполнится тридцать пять лет как я работаю в полиции.

— Тогда ничего и не говорите об интимных отношениях Да, нас связывали личные отношения, вытекающие из совместной работы. Остальное не имеет значения.

— Означает ли это, что ваша связь не имела ничего общего с любовью?

— В том смысле, как вы это понимаете, наверняка нет. Но я обожаю профессора Гуэна. И по мере своих сил стараюсь быть ему полезной. Ежедневно по десять-двенадцать часов, а иногда и дольше, я нахожусь рядом с ним, а он даже не замечает меня, настолько мы привыкли друг к другу. Нам часто приходится проводить вместе ночи у постели больного. Когда он оперирует в провинции или за границей, я всегда сопровождаю его в поездках. Я плачу за такси, напоминаю о предстоящих встречах, я же звоню жене профессора, если он задерживается в больнице и не вернется на ночь домой. Ну и когда-то, в самом начале, произошло то, что происходит с мужчиной и женщиной, когда они находятся вместе. Профессор не придавал этому большого значения. Точно так же он поступал с медсестрами, да и с другими женщинами из своего окружения.

— Вы тоже не придавали этому значения?

— Ни в малейшей степени.

Она смотрела ему прямо в глаза, словно бросая вызов.

— Вы когда-нибудь влюблялись?

— В кого?

— В какого-нибудь мужчину. В профессора, например.

— Не в том смысле, как вы это понимаете.

— Но вы ведь посвятили профессору всю жизнь?

— Да.

— Это он предложил вам стать его ассистенткой?

— Я сама попросилась. Эта мысль засела у меня в голове после первой же лекции профессора.

— И все же между вами есть физическая близость?

— Вы превосходный исповедник, комиссар. Это и сейчас происходит от случая к случаю.

— В вашей квартире?

— Его ноги даже здесь не было. Да я и представить себе не могу профессора, поднимающегося пешком на пятый этаж и входящего в мою квартиру.

— В больнице?

— Иногда. А порой у него дома. Не забывайте, что я его секретарь, и мы порой проводим полдня в его квартире на авеню Карно.

— Вы хорошо знаете его жену?

— Мы встречаемся почти ежедневно.

— Какие у вас с ней отношения?

Комиссару показалось, что при этих словах в глазах мадам Деко промелькнул гнев.

— Безразличные, — бросила она.

— Она также относится к вам равнодушно?

— К чему вы клоните?

— Хочу узнать правду.

— Ну, скажем, мадам Гуэн относится ко мне так лее, как и к прислуге. Она словно старается каждый раз доказать, что именно она жена профессора. Вы ее видели?

Еще раз Мегрэ предпочел промолчать.

— Почему же тогда профессор женился на ней?

— Полагаю, чтобы не быть одному.

— Вы уже были тогда его ассистенткой?

— Да, уже несколько лет.

— У них в семье все в порядке?

— Профессор не тот человек, чтобы ссориться с кем-либо. Кроме того, у него необыкновенная способность игнорировать людей.

— Он и жену игнорирует?

— Иногда он с ней обедает.

— И это все?

— Насколько мне известно, все.

— Как вы думаете, почему она вышла за него замуж?

— Не забывайте, что она была тогда обычной медсестрой. Он же — человек богатый…

— Он действительно богат?

— Зарабатывает он много, но особо деньгами не интересуется.

— У него большое состояние?

Она кивнула головой и распрямила ноги, не забыв прикрыть их полами пеньюара.

— Выходит, по-вашему, он не особенно счастлив в семейной жизни?

— Это не совсем так. Его жена просто не способна сделать профессора счастливым.

— А Лулу?

— Лулу тоже, во всяком случае, я так думаю.

— Но если бы он не был в нее влюблен, то как объяснить, что свыше двух лет…

— Этого я не смогу вам объяснить. Подумайте сами и постарайтесь понять. Она стала чем-то вроде принадлежащей ему вещи.

— Но он бы не стал разводиться, чтобы жениться на ней?

Она с изумлением посмотрела на комиссара.

— Да никогда в жизни! Он никогда не станет усложнять себе жизнь разводом.

— Даже для того, чтобы жениться на вас?

— Такое ему и в голову не придет.

— А вам?

Она покраснела.

— А что бы мне это дало? Напротив, я бы многое потеряла. Без меня профессор почти ничего не делает. Я узнаю об его открытиях по мере того, как они зарождаются в его голове, и часто именно я провожу необходимые исследования. Если меня нет рядом, то он даже на такси никуда не поедет.

— Он боится внезапной смерти?

Казалось, ее поразила проницательность комиссара.

— Вот уже несколько лет как он узнал, что у него больное сердце. Он несколько раз консультировался со своими коллегами. Вы, по-видимому, не знаете, что большинство врачей больше боятся собственных болезней, чем их пациенты.

— Я знаю об этом.

— Естественно, он никогда не говорил со мной на эту тему, но постепенно взял за привычку никогда не быть одному.

— А если бы приступ случился, например, в такси, вы смогли бы что-нибудь сделать?

— Нет. Но я его понимаю.

— Значит, его пугает мысль об одинокой смерти?

— Господин комиссар, зачем вы ко мне пришли?

— Возможно, затем только, чтобы не морочить голову профессору. Его любовница была убита вечером в понедельник.

— Я не люблю этого слова. Оно не соответствует действительному состоянию вещей.

— Я употребил его только в том смысле, в котором оно обычно употребляется. У Гуэна была возможность совершить преступление. Как вы сами сказали минуту назад, он с без четверти девять и до одиннадцати находился на пятом этаже больницы один. Он с успехом мог выйти и поехать на авеню Карно.

— Если бы вы знали профессора, то вам никогда не пришла бы в голову мысль, что он способен кого-то убить.

— Естественно! — произнес Мегрэ.

Его голос звучал так категорично, что Люси Деко с удивлением взглянула на него, не осмеливаясь протестовать.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы согласны с тем, что его работа, карьера, его научные исследования, педагогическая и врачебная деятельность — назовите это как хотите, единственное, что для него имеет ценность?

— В определенном смысле — да.

— Не в каком-то, а в гораздо большем, чем для многих простых смертных. Кто-то употребил по отношению к нему выражение: «природная сила». Никто не думает о тех последствиях, которые может вызвать эта «сила». Если Лулу, по той или иной причине, стала угрозой его профессиональной деятельности…

— Чем она могла угрожать его профессиональной деятельности?

— Вам известно, что Лулу была беременна?

— А что это меняло?

Она не казалась удивленной.

— Вы знали об этом?

— Профессор мне сказал.

— Когда?

— В прошлую субботу.

— Вы уверены, что он говорил об этом именно в субботу?

— Абсолютно уверена. Мы ехали из больницы на такси. Он сказал об этом так, словно разговаривал сам с собой: «Мне кажется, что Лулу беременна».

— Каким тоном он это сказал?

— Нормальным. Скорее, ироническим, как он обычно говорит. Видите ли, многие вещи, которые другим людям кажутся очень важными, для него не имеют значения.

— Меня только удивляет, что профессор сказал вам об этом в. субботу, а Лулу сама узнала только в понедельник, около шести часов вечера.

— Не забывайте, что он врач и жил с ней..

— Как вы считаете, он сообщил об этом и своей ясене?

— Исключено.

— Предположим, что Луиза Филон вбила себе в голову, что выйдет за профессора замуж.

— Не думаю, чтобы такая мысль пришла ей в голову. А если даже и так, то он не стал бы ее убивать. Вы на ошибочном пути, комиссар. Возможно, человек, которого выпустили на свободу, тоже невиновен, я ведь не настаиваю. У него ведь тоже не было причин убивать эту девушку.

— Разве что из ревности, если она угрожала, что порвет с ним.

Она полсала плечами.

— Вы все фантазируете.

— А как вы думаете, кто преступник?

— Я не задумывалась над этим.

Мегрэ встал, чтобы выбить трубку, и машинально подбросил дров в камин, словно он был у себя дома.

— Вы подумали о его жене? — спросил комиссар равнодушно, стоя к ней спиной.

— Я ни о ком не думала.

— Вы ее не любите?

Как она могла ее любить? Жермена Гуэн, простая медсестра, дочь рыбака, которой повезло, и она стала женой профессора, в то время как она, Люси Деко, посвятившая ему всю жизнь и способная оказать помощь в работе, только его ассистентка.

Каждый вечер, когда они возвращались из больницы, она выходила с ним из такси, но лишь затем, чтобы попрощаться на пороге дома и в одиночестве вернуться в свою квартиру на улице Акаций.

— Вы ее подозреваете?

— Я никогда не говорила вам этого.

— Но вы подумали об этом?

— Я думаю о том, что вы любой ценой стараетесь восстановить каждый шаг профессора в тот вечер, и вас совершенно не интересует, что в то время делала она.

— Откуда вы это знаете?

— Вы с ней беседовали?

— Во всяком случае, я знаю, что тот вечер она провела со своей сестрой. Вы знакомы с Антуанеттой?

— Лично нет, но профессор мне рассказывал о ней.

— Он ее не любит?

— Это она его ненавидит. Профессор сказал как-то, что всякий раз, когда они случайно встречаются, у него такое впечатление, что она готова плюнуть ему в лицо.

— Вы знаете еще что-нибудь о мадам Гуэн?

— Ничего, — сухо ответила она.

— У нее есть любовник?

— Насколько я знаю, нет. Да меня это и совершенно не интересует.

— Если это она убила, допустила бы она осуждение мужа?

Люси Деко молчала, и Мегрэ не мог сдержать улыбки.

— Признайтесь, вы не особенно бы огорчились, если бы оказалось, что она убила Лулу и полиция это обнаружила.

— Я уверена в одном: профессор ее не убивал.

— Он говорил с вами об этой трагедии?

— Утром во вторник еще нет, он ведь еще ничего не знал. А после обеда бросил мимоходом, что полиция будет звонить ему и попросит о встрече.

— А потом?

— Больше к этой теме он не возвращался.

— Разве смерть Лулу не взволновала его?

— Если даже и взволновала, то он не подал вида.

— Полагаю, вам больше нечего сказать? Вы когда-нибудь говорили с профессором о Пьеро-музыканте?

— Никогда.

— Вам не приходило в голову, что профессор мог ревновать ее к нему?

— Это не такой человек, чтобы ревновать.

— Большое спасибо и извините, что задержал ваш ужин. Если вдруг что-либо вспомните, позвоните мне.

— Вы будете беседовать с профессором?

— Еще не знаю. А он будет сегодня вечером дома?

— Сегодня у него единственный свободный вечер в неделю.

— Чем он обычно занимается?

— Работает, как обычно. Ему надо выправить гранки новой книги.

Она проводила Мегрэ до лестницы и долго смотрела, как он спускался.

Перед домом комиссара ждал черный автомобиль. Шофер, увидев Мегрэ, открыл дверцу.

Мегрэ чуть не произнес адрес квартиры на авеню Карно. Рано или поздно, но ему придется решиться на эту беседу с профессором Гуэном. Почему он постоянно откладывает эту встречу? Он словно кружит вокруг профессора, не отваживаясь к нему приблизиться, словно тот парализует его.

— На набережную Орфевр!

В это время Этьен Гуэн наверняка ужинает с женой. Проезжая мимо его дома, Мегрэ не увидел света в правой части квартиры.

Ассистентка профессора ошибалась в одном. Контакты Гуэна с супругой были менее нейтральны, чем ей казалось. Люси Деко считала, что профессор не говорит с женой о своей работе. Однако мадам Гуэн рассказала комиссару о деталях, которые могла узнать только от мужа.

Рассказал ли он и ей о своих подозрениях о беременности Лулу?

Комиссар попросил водителя остановиться у бара. Теперь потеплело, и Мегрэ заказал рюмку водки, хотя в эту пору обычно не пил крепких напитков.

Сотрудники комиссара на набережной Орфевр считали это чудачеством. Если их шеф, к примеру, начинал следствие с кальвадоса, то все расследование пил только кальвадос, были дела с пивом, с красным вином и далее с виски.

Выйдя из бара, комиссар решил позвонить в бюро и узнать, нет ли чего нового, а потом поехать прямо домой. Он передумал только потому, что телефон-автомат был занят.

По дороге на набережную Орфевр комиссар молчал.

— Я вам еще нужен сегодня? — спросил водитель, когда они въехали во двор.

— Через несколько минут поедем на бульвар Ришар-Ленуар.

Мегрэ поднялся наверх и зажег в кабинете свет. Тотчас же раскрылась дверь, и показался Люка.

— Звонил Жанин. Он обиделся, что его не предупредили о том, что нашелся Пьеро.

Все забыли про инспектора Жанина, который продолжал рыскать в квартале Шапель, пока не узнал из газет, что комиссар Мегрэ допросил музыканта и его выпустили.

— Он спрашивает: надо ли за ним следить?

— Не стоит. Больше ничего нет?

Люка уже открыл рот, чтобы ответить, но зазвонил телефон, и Мегрэ снял трубку.

— Комиссар Мегрэ слушает, — произнес он, наморщив брови.

Люка сразу понял, что разговор важный.

— Говорит Этьен Гуэн, — раздался голос в трубке.

— Слушаю.

— Как мне стало известно, вы только что допрашивали мою ассистентку.

Люси Деко не удержалась, позвонила профессору и рассказала ему обо всем.

— Верно, — ответил Мегрэ.

— Если вы хотите получить какую-то информацию обо мне, лучше будет получить ее от меня самого.

У Люка создалось впечатление, что комиссар несколько растерялся и с трудом сохраняет хладнокровие.

— Предоставьте решать это мне, — ответил он сухо.

— Вы знаете, где я живу?

— Знаю очень хорошо. И приду встретиться с вами.

— Когда?

— Через час-полтора. Я еще не ужинал.

— Буду ждать. — И профессор повесил трубку.

— Профессор? — спросил Люка. Мегрэ молча кивнул головой.

— Чего он хочет? — спросил Люка.

— Чтобы я его допросил. Ты свободен?

— Мне идти с вами?

— Да. Но сначала пойдем перекусить.

Они поели в ресторанчике на площади Дофина. За все время, пока они ели, Мегрэ не проронил ни слова.