"Мужчины в ее жизни" - читать интересную книгу автора (Брэдфорд Барбара Тейлор)

Глава 10

Минут десять спустя Шейн вылез из такси на углу Пятой авеню и Семьдесят седьмой улицы.

Первые три месяца своего пребывания в Нью-Йорке он жил в квартире Эммы, поэтому привратник сразу узнал его и, прежде чем позвонить в квартиру, поздоровался.

Поднимаясь в лифте на десятый этаж, Шейн почувствовал в груди тугой комок волнения. Или предвкушения? Он еще раз напомнил себе о необходимости быть с Полой настороже и, обуздав эмоции, изобразил на лице приятную, ни к чему не обязывающую улыбку. Перед дверью он заколебался на долю секунды, прежде чем нажать на кнопку звонка. Только он поднял руку, как дверь внезапно распахнулась и перед Шейном предстало милое ирландское лицо Энн Донован.

— Добрый вечер, мистер О'Нил, — проговорила она, посторонившись, чтобы впустить его внутрь. — Очень рада вас видеть. Мисс Пола ждет вас в кабинете.

И ошиблась. Пола уже шла навстречу ему через просторный холл с радостной улыбкой на лице.

Потрясение от встречи с ней было подобно удару в солнечное сплетение, а затем он почувствовал, как у него отнимаются ноги. Какое-то время он стоял как вкопанный, не в силах ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Однако быстро взял себя в руки и, еще шире улыбнувшись, шагнул навстречу хозяйке.

— Пола! — воскликнул он и сам удивился, что его голос звучит ровно и абсолютно естественно.

— Ты добрался в рекордно короткий срок, — заметила Пола. — Сейчас всего семь тридцать.

— Сегодня на улицах не очень много машин. — Он не сводил с нее глаз.

Пола ответила ему сияющим взглядом.

Шейн поцеловал ее в подставленную щеку и, взяв за руку, привлек к себе поближе, но тут же, словно обжегшись, отпустил, боясь даже мимолетного прикосновения.

Пола, глядя на него, рассмеялась.

— В чем дело? — спросил Шейн.

— Ты отпустил усы! — Склонив голову набок, она окинула его критическим взглядом.

— Ах да… — Его рука автоматически потянулась ко рту. — Ну конечно… Ты же их не видела.

— Как я могла их видеть? Мы же с апреля не виделись.

— Ну и как? Нравится?

— Да… Пожалуй, — протянула Пола и, взяв его под руку, повела в кабинет, не прекращая тараторить на ходу:

— Ты выглядишь великолепно. Боже, какой загар! А мне-то все уши прожужжали, как ты перенапрягаешься в Нью-Йорке. Держу пари, что на самом деле ты ведешь праздную жизнь на золотых песках Карибского моря.

— Да уж, конечно. У моего старика не забалуешься. Он обрадовался, когда Пола отпустила его руку и отошла в сторону. Она направилась к маленькому буфету у противоположной стены. Шейн стоял у журнального столика и наблюдал, как она бросает кусочки льда в бокал. Он отметил, что Пола налила виски и разбавила его содовой, не спросив, что он хочет выпить. Но какой смысл спрашивать? Она и так знает его любимый напиток. Ему на глаза попалась корзинка с фиалками. Шейн улыбнулся и вдруг заметил, что Пола уже рядом и протягивает ему бокал.

— А ты сама чего-нибудь выпьешь?

— Да, белого вина.

Пола села в кресло у камина и подняла бокал.

— За тебя, Шейн.

— И за тебя.

Он с облегчением уселся напротив нее. Шок и волнение от встречи никак не проходили, и он был настолько возбужден, что начал испытывать легкое чувство тревоги. «Осторожнее», — напомнил он себе и поставил бокал на столик, затем закурил сигарету, надеясь скрыть волнение. Затянувшись несколько раз, Шейн вдруг обнаружил, что от волнения не знает, о чем говорить. Он оглянулся вокруг, как всегда, восхищаясь элегантной комнатой. Ему здесь было уютно. Эмма выдержала интерьер в темно — и светло-зеленых тонах, с которыми отлично гармонировал цветастый ситец обивки диванов и стульев, а также антикварная английская мебель эпохи Регентства. Все вокруг напоминало ему о доме и пробуждало чувство ностальгии. Наконец он заговорил:

— Когда я жил здесь, я больше всего любил этот кабинет.

— Забавно. И я тоже. — Пола откинулась на спинку кресла и скрестила длинные ноги. — Он напоминает мне верхнюю гостиную на Пеннистоун-Ройял. Конечно, он меньше, но такой же уютный, теплый и обжитой.

— Да. — Шейн откашлялся. — Я заказал столик в «Le Veau d'Or». Ты там бывала?

— Нет, никогда.

— Думаю, тебе понравится. В первую очередь атмосфера. Это маленькое французское бистро, очень оживленное и веселое, и еда там тоже превосходная.

Как-то раз, когда Эмма и дед приехали в Нью-Йорк, я сводил их туда. Они остались довольны.

— Звучит заманчиво. Кстати, о наших стариках. Через несколько недель, по дороге в Англию, они должны заехать сюда. Ты вернешься вместе с ними домой? На Рождество?

— Боюсь, что нет, Пола. Отец хочет, чтобы на праздники я отправился на Барбадос. В отеле тогда наступает самое горячее время.

— Все будут очень огорчены, — заметила Пола. Время от времени она поглядывала на своего старинного приятеля, еще не привыкнув к его усам. Они несколько изменили его, он стал выглядеть старше своих двадцати восьми лет и еще красивее. Если такое, конечно, возможно. Он всегда привлекал к себе взгляды окружающих — высокий, ладно скроенный, смуглый, обаятельный.

— Ты очень внимательно на меня смотришь, — произнес Шейн. Черные дуги его бровей взметнулись вверх, взгляд стал вопросительным.

— И ты тоже.

— Ты похудела, — начал он, запнулся и потянулся за бокалом.

Пола озабоченно нахмурилась:

— Да. Хотя и не сидела на диете. Ты же знаешь, я никогда не увлекалась этим. Очень я худая?

— Немного есть. Тебе надо немножко поправиться, моя милая, и, раз уж мы затронули эту тему, ты еще и…

— Все та же песня. Ты мне ее пел всю свою сознательную жизнь. И мою тоже, — перебила Пола, надув губки. — По крайней мере, сколько я себя помню.

— Верно. Еще я начал говорить, что ты выглядишь усталой. Тебе нужно хорошенько отдохнуть. — Шейн пригубил виски, изучающе глядя на нее поверх бокала. Сделав маленький глоток, он поставил его на стол и подался вперед:

— Как всегда, прекрасный макияж. Но своей косметикой ты меня не обманешь. У тебя изможденное лицо, а под глазами круги, — заметил Шейн со своей обычной бесцеремонной прямотой. — Неудивительно, что моя сестра и Уинстон так беспокоились о тебе.

Последнее замечание застало Полу врасплох, и она воскликнула:

— А я и понятия не имела. Никто из них мне слова не сказал.

— Не сомневаюсь. Думаю, и все остальные тоже молчали — чтобы только не расстроить тебя. Но ко мне это не относится. Каланча. Мы никогда ничего друг от друга не таили. Надеюсь, так будет и впредь.

Пола все время думала о его поведении в последнее время, о трещине, возникшей в их отношениях по его инициативе. Она не сомневалась, что он что-то от нее скрывает. Пола заколебалась, стоит ли сейчас же потребовать от Шейна объяснений, но передумала. Попозже может представиться более удобный случай. Она не хотела загонять его в угол и создавать напряженную атмосферу в первый их совместный вечер. Ей хотелось просто расслабиться, насладиться его обществом. Поле действительно очень не хватало Шейна, и она хотела, чтобы между ними все снова стало как прежде. Она чувствовала, как необходима ей их старая детская дружба. Поэтому она только сказала:

— Как хорошо, что мы встретились и сейчас пообедаем вместе. Словно вернулись прежние времена.

Она так тепло и ласково улыбнулась ему, в ее прекрасных умных глазах светилась такая радость, что у Шейна замерло сердце.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Так оно и есть, — отозвался он и вдруг понял, что это — правда. Испытываемое им напряжение вмиг прошло, и он рассмеялся. — Я не слишком-то галантен, да? Только пришел и сразу же набросился на тебя с критикой. Но, несмотря на все сказанное мной, ты очаровательна, Пола, и элегантна, как всегда.

Он с явным удовольствием оглядел ее с головы до ног, по достоинству оценив ее алую шелковую блузку и белые шерстяные брюки.

— Тебе бы еще красный платок на шею, и ты будешь просто сногсшибательна.

Пола с непонимающим видом оглядела себя и вдруг тоже расхохоталась:

— Ах да, «Цапли»! Мне и в голову не пришло, когда я одевалась, что именно в таком наряде ты играл в вашем ансамбле.

Он кивнул и, не отводя от нее веселых черных глаз, встал, подошел к буфету и добавил в свой бокал еще немного льда и содовой. Пола всегда соблюдала все нужные пропорции, но сегодня от него требовалась особая осторожность. Когда он вернулся к камину, то сказал уже более серьезным тоном:

— Уинстон говорил мне, что во время той неприятной истории в Ирландии Салли жила в «Гнезде цапли» и, насколько я понял, все образовалось. А как она сейчас себя чувствует?

— Держится молодцом. Энтони сейчас живет в Эллингтон-холле. Полагаю, тебе известно о ее беременности.

— Да, Уинстон рассказывал… — Шейн остановился и тревожно поглядел на собеседницу. — Неудивительно, что ты такая измученная, именно тебе пришлось со всем этим разбираться. — Весь его вид говорил о сочувствии.

— Да, справилась кое-как. — Пола хотела сохранить беззаботный тон беседы, и ей давно надоели семейные проблемы, поэтому она сменила тему разговора и начала рассказывать об Эмме, Блэки и их путешествии, приправляя все это своими комментариями, полными юмора.

Шейнотдуши смеялся, испытывая наслаждение оттого, что он просто сидит и слушает ее голос. Жизнерадостность по-прежнему била в ней через край, она была то ироничной, то серьезной, то ласковой, и в каждом ее слове сквозила любовь к Эмме и его деду.

Если раньше, в телефонном разговоре, ее веселье было наигранным, то теперь Шейну пришлось признать, что Пола ведет себя естественно и свободно. Перед ним сидела та самая девушка, с которой он вместе рос и которую он знал как самого себя. Натянутость первых минут осталась позади, и оба почувствовали себя свободно, словно расстались только вчера.

Шейн слушал ее нежный музыкальный голосок, и в душе его постепенно воцарялся покой. Давно он не испытывал такого умиротворения. Впрочем, в обществе Полы он всегда так себя чувствовал. Они никогда не играли в глупые игры, не возводили между собой надуманных барьеров, не создавали искусственных сложностей. Каждый из них оставался самим собой, и сейчас, как в далеком детстве, оба чувствовали себя настроенными на одну волну.

Шейн уже открыто разглядывал ее, больше не стараясь скрывать своего интереса. Теплый свет лампы, стоявшей за спиной Полы, смягчал резкость черт ее похудевшего лица, такого выразительного и подвижного, что на нем читались почти все ее мысли и чувства. Не все находили Полу красивой, но ему она казалась самой прекрасной женщиной на свете. Она была такая яркая и экзотичная, что дух захватывало. Блестящие черные волосы над высоким гладким лбом. Кожа цвета слоновой кости казалась прозрачной, широко расставленные фиолетовые глаза в обрамлении длинных и густых ресниц — все это делало ее красивой не похожей ни на кого красотой. Если бы его попросили сравнить Полу с каким-нибудь цветком, которые она так любила выращивать, он остановил бы свой выбор на орхидее или гардении, однако он никогда не послал бы ей ни те, ни другие цветы — только фиалки. Потом Шейн задумался о ее характере. Да, она и вправду сдержанна, мягка и благоразумна. Однако ей же свойственны и страстность, темперамент, бескомпромиссность в симпатиях и антипатиях. А еще она умна, сообразительна, благородна и справедлива. Шейн улыбнулся про себя. Когда дело касалось бизнеса, Пола могла проявлять дьявольскую изобретательность и коварство, но это семейная черта, унаследованная от достопочтенной Эммы Харт. Сейчас, думая о Поле, Шейн не мог не признать, что она гораздо сложнее и многограннее любой из его знакомых женщин. И, однако, именно ее сложность, непонятную и даже пугающую для других, он любил.

Он постарался взглянуть на Полу объективно, глазами постороннего мужчины, но вскоре ему пришлось опустить глаза. Молодой человек не мог справиться со своими чувствами, они ослепляли его, не давали ему хоть сколько-нибудь объективно оценивать внучку Эммы. Какая уж тут объективность? Он любит ее, любит безумно. И всегда будет любить. Если она для него недоступна — а он знает, что так оно и есть, — что ж, тогда и другие женщины ему не нужны. Ему не подходит второй сорт — лучше уж вообще ничего. К тому же тогда не придется сравнивать — а появись в его жизни другая женщина, то он, не переставая ни на миг мечтать о Поле, не сможет удержаться от сравнений. А мечтать о ней ему суждено всю оставшуюся жизнь. «Стоп, гони прочь от себя подобные мысли, — приказал себе Шейн. — Она твой самый лучший, испытанный друг. Ты потерял ее. Так успокойся и бери что дают. Дружба, и не более того. И, наслаждаясь сегодняшним вечером, не думай о том, каким он мог бы быть, сложись все иначе».

— Вот и все мои новости о наших неутомимых старичках-путешественниках. Они явно в восторге от своей поездки, — прервала Пола его размышления. — Но теперь твоя очередь говорить. Расскажи, как ты живешь в Нью-Йорке.

— Особенно рассказывать нечего. Пола. Мечусь между конторой и стройкой шесть, а то и все семь дней в неделю, раз в месяц летаю на Ямайку или Барбадос, чтобы удостовериться, что в отелях все в порядке. Обычная круговерть, и, честно говоря, я действительно пашу как вол. А отец вообще хочет, чтобы я остался здесь еще на пару лет.

Пола покачала в руке бокал с вином, не отрывая взгляда от искрящейся жидкости. Лицо ее стало задумчивым. Мысль о том, что Шейн навсегда осядет в Нью-Йорке, внезапно переполнила ее необъяснимым беспокойством.

— Полагаю, Нью-Йорк — идеальное место для холостяка-жизнелюба вроде тебя. Девушки, наверное, становятся к тебе в очередь. — Пола импульсивно выпалила это с вымученной улыбкой. На лице Шейна отразилось изумление.

— Меня не интересуют другие женщины! — воскликнул он и тут же прикусил язык, ругая себя за оговорку. Он решил не распространяться дальше на столь опасную тему, понимая, что чем меньше он скажет, тем лучше.

Пола не поняла, что он имеет в виду ее, и многозначительно кивнула:

— О да, конечно, у тебя же появилась приятельница. Мерри говорила мне о Скай Смит.

Несмотря на свое возмущение болтливостью сестры, Шейн все-таки сумел усмехнуться, радуясь, что его обмолвка прошла незамеченной.

— Мы с ней просто друзья, что бы там Мерри тебе ни наболтала. Я ничем с ней не связан — и с другими тоже, кстати. — Он твердо посмотрел Поле в глаза. — Я же говорил тебе: отец стал очень требовательным за последнее время, и я целиком ушел в работу. Так что мне уже не до радостей светской жизни. Допоздна сижу в конторе, потом тащусь домой и без чувств падаю на кровать.

— Похоже, мы все крутимся как белки в колесе, — заметила Пола. Выходит, Шейн сильно переменился. Если верить ходившим внутри семьи сплетням, он и Уинстон раньше являли собой пару законченных донжуанов и плейбоев, отчаянных и бесшабашных. Но Уинстон угомонился. Возможно, Шейн тоже. Ее порадовало, что у Шейна нет романа со Скай Смит. Но все-таки почему это ее так беспокоит?

— О чем ты думаешь? — спросил Шейн.

— Так, о пустяках, — засмеялась Пола. — Мерри говорила мне, что у тебя квартира в южной части Сатгон-Плейс. — Я рассчитываю, что ты пригласишь меня к себе в гости до моего отъезда.

— В любое время. Кстати, об отъезде. Думаю, нам пора двигаться по направлению к ресторану. Я не хочу, чтобы они отдали наш столик кому-нибудь другому.

— Отлично. Я сейчас соберусь. — Пола дошла до середины комнаты и вдруг остановилась. — Какая я бестолковая! Сказала по телефону, что ты можешь здесь освежиться, и тут же напрочь забыла о своих словах. Хочешь воспользоваться моей ванной?

— Нет, спасибо. Та, что на первом этаже, меня вполне устроит. — Шейн встал и последовал за ней.

— Ну, значит, скоро увидимся, — бросила Пола и легко взбежала по лестнице.

Шейн отправился через прихожую в направлении ванной комнаты для гостей. Там он вымыл руки и лицо, причесал свои черные вьющиеся волосы и долго глядел на себя в зеркало. Он никак не мог решить, стоит ли завтра утром сбрить усы. Пожалуй, нет. Так ему больше нравилось. Шейн состроил рожу своему изображению, жалея, что не успел смотаться домой и переодеться. «Какого черта, я же не пытаюсь произвести впечатление на Полу», — напомнил он себе и вышел.

Пола ждала его в прихожей. Она надела белый шерстяной жакет под стать брюкам, а на плечи набросила белую мохеровую пелерину. Она показалась ему невыразимо прекрасной.

Шейн полез в гардероб за пальто и незаметно для Полы скрипнул зубами, не в силах отогнать от себя знакомый приступ страсти. Он, как мог, старался подавить это чувство, зная, что ситуация безнадежна. Она — жена Джима Фарли и очень, очень любит своего мужа.

«Ты можешь быть только ее другом — как всегда», — твердил себе Шейн, выходя вместе с Полой из квартиры и спускаясь в лифте.

«Le Veau d'Or» был переполнен. Как и ожидал Шейн.

Жерар с радушной улыбкой встретил их у дверей.

Он пообещал, что столик накроют за десять минут, а пока предложил им скоротать время у маленького бара.

Шейн пропустил Полу вперед, подал ей стул и, не спрашивая ее, заказал два коктейля. Затем закурил, глядя, как бармен смешивает в бокалах ингредиенты напитка и наконец до краев наполняет их искристым шампанским.

Когда им подали коктейли, Шейн повернулся к Поле и чокнулся с ней.

— За старую дружбу, — провозгласил он, с теплотой глядя ей в глаза.

— За старую дружбу, Шейн.

— Знаешь, последний раз я пил эту штуку на юге Франции… С тобой.

Пола бросила на него быстрый взгляд, и по ее губам пробежала понимающая улыбка.

— Помню… Тем летом мы все собрались на бабушкиной вилле. Ты так плохо себя вел по отношению к Эмили — вел катер с такой отчаянной скоростью, что бедняжка пришла в ужас. А затем, чтобы выпросить прощение, потащил нас обеих в бар и накачал коктейлями до беспамятства. — Пола со смехом покачала головой. — С тех пор прошло четыре года.

— Но коктейли не помогли, если я правильно помню. За свою эскападу мне пришлось дорого заплатить… мое безрассудство обошлось мне в очень дорогой шелковый шарф. Однако что такое деньги по сравнению с тем, чтобы заставить милую Эмили снова улыбаться.

— Она смертельно боится воды — как и бабушка.

— Но ведь ты ничего не боишься, да?

— Почему ты так считаешь? — нахмурилась Пола.

— Ты была бесстрашным ребенком, постоянно таскалась за мной, копируя меня во всем. Настоящий сорванец, не отступавший ни перед каким препятствием или опасностью.

— Я же верила в тебя и знала, что ты не допустишь, чтобы со мной что-то случилось. И я не ошиблась.

«И никогда не допущу, дорогая», — подумал он, преисполненный любви. В горле его образовался комок. Он сделал большой глоток из бокала и отвернулся, чтобы не встретиться с ней глазами. Его взгляд может сказать слишком о многом.

Пола начала болтать о помолвке Эмили и Уинстона, и Шейн снова с радостью уступил ей все нити беседы. Так у него появилось время, чтобы обуздать свои чувства и не позволить им окончательно выйти из-под контроля. Наконец он почувствовал себя в состоянии нормально поддерживать разговор, и они долго болтали о том о сем.

Удобно устроившись на красной банкетке, Шейн заявил:

— Весь мой сегодняшний ленч состоял из бутерброда, который я съел, не вставая из-за рабочего стола, поэтому я голоден как волк. Зная тебя, не сомневаюсь, что ты скажешь, что не хочешь есть, но, на мой взгляд, нам следует сделать заказ немедленно.

— Но я как раз голодна! — искренне возмутилась Пола. Впервые за многие месяцы она с нетерпением ждала начала обеда. Ее фиолетовые глаза остановились на Шейне, и в них заиграли веселые искорки. — Только заказывай сам. Я буду то же, что и ты, — так надежнее.

По обычаю, принятому в «Le Veau d'Or», посетителям сразу же ставили на стол закуски, чтобы они не скучали в ожидании заказа. Перед Шейном и Полой в мгновение ока появились две тарелки.

— Отлично, сегодня у них мидии. Здесь их восхитительно готовят, — воскликнул Шейн. — Попробуй. — Запустив вилку в горку моллюсков на тарелке, он спросил:

— Ты поедешь в Техас, раз уж ты в Штатах?

— Не думаю. Да, ты прав, очень вкусно. — Прожевав, Пола добавила:

— Надеюсь, мне не придется туда ехать. Сегодня утром я встречалась с Дейлом Стивенсом. На счастье, в «Сайтекс» сейчас относительно спокойно. Естественно, Гарри Мэрриотт в своем репертуаре. Удивительно близорукий человек. Он всегда боролся с моим дедом, противился любым нововведениям, а теперь продолжает ту же политику с нами. Он все еще никак не успокоится по поводу того, что «Сайтекс» начал добывать нефть в Северном море. Но, как тебе известно, дела там идут просто отлично.

Шейн кивнул, улыбаясь, и продолжал есть.

— Я знаю, что бабушка дала тебе рекомендательное письмо к Россу Нельсону, — сказала Пола. — Что ты о нем думаешь?

— Росс — неплохой парень. Мы нормально общаемся. Впрочем, я подозреваю, что, когда дело касается женщин, он порядочная скотина. Если же говорить о бизнесе, — Шейн пожал плечами, — тут он на высоте. Очень умный, честный. Естественно, он всегда преследует интересы своего банка — но как же иначе. — Он посмотрел на нее. — А каково твое мнение о мистере Нельсоне?

— Такое же. — И Пола рассказала ему о сегодняшней встрече с Дейлом и Россом, не утаив ничего.

— Эмма никогда не продаст акции «Сайтекс»! — воскликнул Шейн, когда она закончила. Его черные брови сошлись на переносице. — Ума не приложу, как такое могло прийти Россу в голову и почему он так настаивает. Он не может извлечь прибыль, сообщив о передвижении акций внутри компании, — это противозаконно, а такой авторитетный и уважаемый банкир никогда не пойдет на нарушение закона. Нет, дело здесь не в деньгах. К тому же он богат, как Крез. Но, конечно, если Россу удастся протащить такую сделку в интересах одного из клиентов своего банка, то он очень вырастет в его глазах, верно? — Не дождавшись ответа, Шейн продолжал:

— Да, вот почему он заинтересовался «Сайтекс». Из того, что ты мне рассказала, следует, что его клиент хочет контролировать компанию. А если еще и Росс с Дейлом такие приятели, то Нельсон заодно хлопочет о друге. Хочет убить двух зайцев сразу.

— Да, после их ухода я решила то же самое, что и ты. Росс Нельсон может обхаживать меня сколько угодно — я не собираюсь уговаривать бабушку продать акции, а, по-моему, он хочет от меня именно этого.

Шейн бросил на нее холодный, проницательный взгляд.

— Не расслабляйся с этим парнем — он обязательно сделает попытку соблазнить тебя.

Пола собралась было рассказать ему о розах и о приглашении провести уик-энд в загородном доме Нельсона, но по неясной ей самой причине предпочла воздержаться. Вместо этого с сухим смешком она заявила:

— Он не посмеет. Я замужем. И к тому же он не захочет ссориться с бабушкой.

— Не будь такой наивной, Пола, — воскликнул Шейн. — Твое семейное положение и угроза гнева твоей бабушки — пустой звук для Росса Нельсона. Он абсолютно беспринципен, если верить слухам, а, боюсь, я склонен им верить.

Шейну вовсе не понравилась перспектива того, что банкир будет кружиться вокруг Полы, и он сменил тему разговора, заговорив о своем нью-йоркском отеле. Этой темы хватило на всю первую смену блюд, вплоть до прибытия второй.

Пола слушала с растущим интересом, гордясь его доверием. Раньше, пока Шейн еще не явился к ней домой, Пола боялась, что они могут почувствовать себя неловко, смутить друг друга, решив, что стали чужими, — ведь они с Шейном так давно не оставались с глазу на глаз. Но ничего такого не случилось. Все шло, как в прежние времена — согласно ее предсказанию во время коктейлей. Оба быстро освоились, и между ними установилась дружеская и теплая атмосфера, памятная им с юных лет.

— Так что приезжай, взгляни на наш отель. В любое время на этой неделе, как только выкроишь свободный часок. Ряд этажей уже закончен, и я смогу показать тебе несколько номеров. Я был бы очень благодарен, если бы ты высказала свое мнение об интерьерах — я только сегодня получил проекты от дизайнерской фирмы. У тебя такой хороший вкус.

Лицо Полы вспыхнуло от удовольствия.

— Да, я с радостью посмотрю твой отель. Я так много слышала о нем от дяди Брайана и от Мерри. Кстати, завтра у меня относительно свободный день. Мы могли бы там встретиться во второй половине дня. — Пола наклонилась вперед и заглянула с надеждой ему в глаза. — И, возможно, ты согласишься пообедать у меня. Энн сказала, что хотела бы тебя покормить. Что-то такое она говорила о твоей любимой тушеной баранине. Чем плох завтрашний вечер?

Тем, что чем чаще я тебя вижу, тем больше я тебя хочу.

А вслух сказал:

— Большое спасибо. Отличное предложение. Он сам удивился, что так охотно и легко принял ее приглашение. И вдруг совершенно ясно, к своему немалому изумлению, осознал, что собирается провести с Полой как можно больше времени, пока она в Нью-Йорке.

Он проводил ее до дверей квартиры. Стоял ясный светлый вечер, прохладный, но не слишком холодный для ноября. После шума и духоты бистро воздух казался особенно свежим. Оба молчали, но это молчание не было для них тягостным.

Уже на Мэдисон-авеню, недалеко от Семьдесят второй улицы, Шейн спросил:

— Как ты смотришь на то, чтобы покататься верхом в воскресенье?

— Замечательно! — воскликнула Пола, повернувшись к нему всем телом. — Я уже целую вечность не сидела на лошади. Конечно, я не привезла с собой бриджей для верховой езды, но, наверное, можно обойтись и джинсами.

— Да или пойти в магазин Кауфмана. Он недалеко от тебя, и там есть все, что тебе может понадобиться.

— Так я и сделаю. Где ты ездишь верхом?

— В Коннектикуте. В городке под названием Нью-Милфорд. Вообще-то у меня там есть дом. Старый амбар. Я переделываю и модернизирую его уже несколько месяцев, и…

— Шейн О'Нил! Какой ты противный и скрытный! Почему ты мне раньше не рассказал о своем доме?

— Просто случая не представилось. Во время обеда у нас было столько других тем — причем более важных: твои дела, наш новый отель. — Он засмеялся низким голосом. — Так что, хочешь посмотреть?

— Глупый вопрос. Разумеется. И можно прямо в воскресенье?

— Конечно.

— Если хочешь, я приготовлю еду как на пикник. Когда нам выезжать в воскресенье?

— Тебе придется отправиться в путь довольно рано. Видишь ли, я уже буду на месте. Я еще раньше договорился с двумя нашими мастерами, что они поработают там со мной в пятницу. Так что я выезжаю вечером в четверг и весь уик-энд собираюсь провести там.

— Вот как! А как я доберусь туда в воскресенье?

— Нет проблем. Я вышлю за тобой машину с водителем. Если только… — Он замолчал, потом воскликнул:

— У меня возникла отличная идея. А почему бы нам вместе не поехать в четверг и не остаться там до конца недели? Ведь ты можешь взять выходной в пятницу? — Он искоса взглянул на нее и добавил легкомысленным тоном:

— Я куплю тебе лопатку. Можешь копать сколько твоей душе угодно — разобьешь мне сад.

— В такую-то погоду? Земля, наверное, жесткая как камень. Но я хочу поехать, Шейн.

— Великолепно, — сказал он и улыбнулся. Пола взяла его под руку и подстроилась под его походку. Дальше они шли молча. Пола думала об их детских годах в «Гнезде цапли», и, хотя она не могла этого знать, Шейн думал о том же.