"Обманчивая внешность" - читать интересную книгу автора (Браун Вирджиния)

Глава 7

Маленький отряд шел по лесной дороге, преодолевая препятствия и спускаясь в узкие долины. Похожие па башни сосны и массивные вековые кедры отбрасывали огромные тени. Солнечный свет едва проникал через густую листву, заменяя им часы.

Самые маленькие по-прежнему ехали на лошадях, которых вели дети постарше. Шагая рядом с пегим жеребцом, Ханна подумывала попросить Крида остановиться и немного отдохнуть. Ноги у нее гудели от усталости и ныли. К счастью, когда они спустились в долину, подул ветерок. Крид требовал, чтобы они не сбавляли шага, и Ханна обливалась потом, когда они стали подниматься на очередной холм. Девушка благодарила Господа, что они все еще в долине, потому что в горах ей было бы труднее справляться с детьми.

Наконец они остановились отдохнуть возле чистого горного ручейка, стекающего с вершин и бегущего мимо высоких сосен. Крид прошел немного дальше. Ханна так устала, что даже не стала спрашивать, куда он направляется. Она сняла ботинки и чулки и опустила измученные ноги в прохладную воду.

Ханна заметила, что весь день Крид вел себя как-то необычно. Внимательно присматривался к дороге, по которой они шли, останавливался, осматривал сломанные ветви и следы на скалах. Что он искал? Вряд ли здесь побывали индейцы, с надеждой думала Ханна.

Опершись на руки, девушка слегка откинулась назад, облегченно вздыхая. Солнечные зайчики, отражаясь в ледяном потоке, блестели, словно алмазы, и девушка лениво наблюдала за маленьким водоворотом, в котором кружились опавшие с деревьев листья.

К ней подошел Крид. Опустился на корточки. От неожиданности Ханна испуганно вскрикнула.

– Устали, да? – В его голосе звучало напряжение. – Оно и понятно. – Он кивнул в сторону тропинки, по которой они шли. – Знаете, а ведь это одна из самых старых индейских троп. По ней редко кто ходит, но тем не менее заметны некоторые изменения, сделанные опытными охотниками, да и природой.

– И что вы думаете по этому поводу, мистер Брэттон? – прервала его Ханна и как бы невзначай одернула юбку.

– Думаю, по этой тропе многие ходят, мисс Магуайр. И наши друзья, и наши враги. – Он прищурился, сорвал травянку и стал ее жевать. – Я преследую троих парней, бандитов, как вы уже поняли, и, если я не ошибаюсь, они сейчас не очень далеко от нас. У меня два пути: либо я иду за ними, чтобы застигнуть их врасплох, и покидаю вас. Либо отказываюсь от своей очень ценной для меня затеи и продолжаю опекать вас.

– Итак, что вы намерены делать? – настороженно спросила Ханна, умоляюще глядя на него. – Полагаю, вы давно сделали свой выбор, а со мной решили посоветоваться из вежливости.

Крид усмехнулся:

– А вы не настолько глупы, как иногда кажетесь, мисс Магуайр…

– Полагаю, я не должна благодарить за комплимент? – обиделась Ханна.

– Да нет, вовсе не обязательно. – Крид выплюнул травинку и внимательно посмотрел вдаль. – Идите по главной дороге, так вы не собьетесь с пути. А я непременно вернусь, как только смогу, и проверю ваши успехи.

– Только не надо делать одолжений, мистер Благородный!

– А вы не смотрите на меня такими трогательными обиженными глазами, мисс Нянька!

– У вас хватает совести бросить женщину и восьмерых беспомощных детишек, и вы меня же упрекаете?

– Беспомощных? – Крид бросил взгляд в сторону мальчишек на берегу. Флетчер, Эрик и Лягушонок, балансируя на упавшем бревне, занялись рыбной ловлей с помощью острых палочек. – Ни одного из них я бы не назвал беспомощным. Отчаянными – да.

– Они всего лишь дети, мистер Брэттон.

– Вы уклонились от нашего разговора, мисс Магуайр. Я вас покину дня на два, не больше, и если мне посчастливится их поймать…

– …то мы пойдем своим путем? – договорила она за него, и голос ее дрогнул.

– Я непременно кого-нибудь пришлю за вами.

– Как это благородно с вашей стороны! Крид навис над ней, закрыв от нее солнце. Ханна тоже поднялась и встала рядом. Не возвышаться же ему над ней, как огромному древнему богу. Ее босые ноги месили грязь, а глаза горели, когда их взгляды скрестились.

– Вы не заставите меня почувствовать угрызения совести, – произнес он сурово. – Даже не пытайтесь. Вы с самого начала знали, что я не горю желанием сопровождать вас даже в ближайшее поселение, а уж тем более за девяносто миль от него.

Ханна в отчаянии смотрела на Крида, боясь даже думать о том, что им придется идти одним по этой опасной индейской тропе.

– Ну почему вы поступаете так? – спросила она как можно мягче, напрасно ища сочувствие в его глазах. – Почему вы охотитесь на людей, словно на животных?

– Потому что у меня это хорошо получается, – как ни в чем не бывало ответил он.

– А почему вы не можете заняться чем-нибудь более приличным, чем-то менее опасным?

– О, Бога ради… Я делаю то, что могу, и это приносит доход. Мне все равно, как это называется и насколько прилично выглядит.

– Понятно.

– Нет, вы этого не понимаете, но мне все равно. Я собираюсь идти вперед. Когда вернусь, навещу вас. Оставляю вам винтовку и патроны, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. И потом, я правда не собирался так долго с вами возиться, – снова повторил он, на этот раз с заметным нетерпением в голосе.

Ханна испуганно посмотрела на него.

– Да, я знаю, – тут же согласилась она. – И очень благодарна вам за то, что вы так долго сопровождали нас.

Она печально вздохнула. Сочтя это притворством, он с отвращением отвернулся, в то время как девушка едва сдерживала слезы.

Крид прищурился:

– О нет, только не это. Уж лучше кричите, машите руками, браните меня на чем свет стоит, рыдайте, рвите на себе волосы. Только не надо вот так молча страдать, глотая сладкие слезы обиды.

Ханна даже поперхнулась.

– Но я не… – стала она оправдываться.

– Вот и прекрасно, – перебил он ее, – этим вы все равно ничего не добьетесь.

– А я и не думаю ничего добиваться! – вспыхнула она, рассердившись. Она пыталась молиться про себя, но как назло все цитаты из Писания вылетели из головы. Да и что могла она процитировать человеку, который сейчас умчится прочь и оставит ее одну на лесной тропе, где на каждом шагу подстерегают опасности. Ни одно слово утешения не приходило в голову, и даже слова «подставь другую щеку» не помогали. Ханна чувствовала лишь жгучую обиду и гнев.

– Я никогда не надеялась, что вы, мистер Брэттон, поймете женские страхи и опасения, уверяю вас, – выпалила она.

Пожав плечами, Брэттон окинул девушку презрительным взглядом, повернулся и направился к лошади.

– Да вы сможете дойти, – обернувшись, уверенно заключил он. – Мне кажется, я вижу в вас достаточно пыла и душевных сил, которых хватит на несколько дней. А детишки вас прокормят, если будут ловить рыбу. Держите! – И он бросил ей винтовку. – Стреляйте при любой опасности.

Поймав винтовку привычным движением, Ханна подумала, что вряд ли сможет убить человека. Даже бандита.

Она неуверенно посмотрела на Крида. Тот ответил насмешливым взглядом.

– А вдруг я выстрелю в вас? – с вызовом спросила она. Крид усмехнулся:

– Не выстрелите. Интуиция подсказывает. Ваш стиль защиты мне знаком: это деревянные дубинки и горшки.

– Предатель! Именно вас и надо пристрелить.

– Возможно, меня и пристрелят, но, к сожалению, не вы. – Он вскочил в стремена и коснулся рукой края шляпы. – До встречи, дорогуша.

Ханна беспомощно смотрела ему вслед, чувствуя себя брошенной и беспомощной. Но не могла проявить слабости, потому что на нее смотрели дети. А так хотелось со стоном броситься на землю. Она лишь тяжело вздохнула, повернулась к ним и твердо сказала:

– Теперь мы пойдем одни. Отряд возглавим я и Суэйн. Поднимайтесь быстрее. Флетчер и Эрик возьмут по мешку. Завернитесь в одеяла, чтобы не мешали вам идти и не цеплялись за ветки.

Они молча зашагали дальше. Дорога становилась все более мрачной, ни единый лучик солнца не проникал сквозь кроны высоких деревьев, солнце, казалось, навсегда покинуло эти места. Кусты росли прямо на дороге, отовсюду доносились какие-то странные звуки, раздавалось уханье совы.

Кутаясь в одеяло, Ханна старалась не выдавать своего страха. Медленно шли минуты и часы, наполненные воспоминаниями. Эти воспоминания, казалось, охотились за тобой. Вонзали свои острые когти в душу, пили твою кровь, обдавали ледяным дыханием.

Что делать, если им встретится опасность? Медведь или другой дикий зверь? Вряд ли она сможет выстрелить в него. Отец научил се обращаться с винтовкой, но стреляла она только в колья изгороди и бутылки. По живым мишеням – никогда. «Умение стрелять – необходимость, а не самоцель», – говорил отец. При воспоминании о нем сердце Ханны сжалось. Да и не прав он был… Вот сейчас ей просто необходимо уметь стрелять, чтобы защитить себя и детей.

Темные тени блуждали по земле. Ханна выбрала место для отдыха подальше от главной тропы. Это была заросшая кустами поляна, раскинувшаяся близ ущелья высокой горы. Ханна не стала разводить костер, чтобы не привлекать внимания, и накормила детей сушеными фруктами и жареной дичью, которую ей оставил Крид. Еду запили водой из кожаных бутылочек, теплой, с привкусом железа. Подкрепившись, расстелили одеяла. Ханна положила рядом с собой винтовку, держа палец на спусковом крючке. На всякий случай.

На случай появления зверей или бандитов… Но что она сможет сделать?

Наконец рассвело. Но лес еще не проснулся. Стояла тишина. Девушка провела ночь без сна и сейчас задремала.

Ей приснился Крид Брэттон, высокий, стройный, с насмешливым выражением лица, чертовски привлекательный. Такой реальный, что она открыла глаза.

– Крид? – Ее голос гулко прозвучал в тишине. – Мистер Брэттон?

Ответа не последовало. Только ранняя птичка зачирикала, видимо, летая в поисках еды. Сердце Ханны тревожно забилось. Она замерла от страха. Никого. Лишь едва слышный далекий треск веток и шепот ветра нарушали тишину. Она задрожала. Должно быть, то был сон: Крид лежит в ущелье, держа наготове револьвер, в своей неизменной шляпе, низко надвинутой на глаза. Лежит под градом пуль. Ханна привстала, вглядываясь в темноту, и снова завернулась в одеяло, крепко прижав к себе винтовку. Где же он сейчас?

В этот самый момент Крид действительно лежал на каменистом утесе в ожидании рассвета. Видимо, у Ханны сработала интуиция. Он приготовил для Нейта Стилмена и его дружков изрядное количество пуль. Но в темноте не стрелял, чтобы не промахнуться и напрасно не выдать себя. Бандиты расположились возле догорающего костра и, уронив головы на грудь, а шляпы надвинув на глаза, дремали.

Крид терпеливо ждал. И как только первые лучи солнца позолотили деревья, прицелился и выпустил несколько пуль. Снова удача изменила ему. Одна пуля попала Стилмену в ногу, другая задела плащ Роупера и угодила в седло, служившее ему подушкой. Труитта ранило в правую руку. Остальные пули продырявили горшок, висящий над огнем, в воздух взметнулась зола. Лошади испуганно заржали и бросились прочь, желая разорвать путы, приковывавшие их к дереву. Их ноздри дрожали, глаза сверкали в темноте. Парни спрятались за скалистые выступы, на ходу вытаскивая из кобуры пистолеты.

– Черт побери! – прорычал Стилмен, схватившись за кровоточащую ногу. – Кто бы это мог быть?

– Брэттон! – ответил Роупер, перекатившись на живот. – Больше некому.

Острые камни больно резанули по щеке. Это пули, рикошетом прошли совсем рядом, и Роупер выругался. Они лежали в ущелье, пытаясь хоть что-то различить в темноте.

– По-моему, за теми зарослями! – проговорил Труитт, пытаясь перевязать раненую руку. Его бледное мальчишеское лицо исказила гримаса боли, рукав рубахи пропитался кровью. – Я ранен, – сказал Труитт.

– Я тоже! – откликнулся Стилмен.

– Что будем делать? – спросил Роупер, нахмурившись. Он всматривался вдаль сквозь темный дым, пытаясь определить местонахождение Брэттона. – Поговорим о ранах потом. Брэттон слишком хорошо стреляет, и мне бы не хотелось получить пару пуль в живот, пока мы тут сидим и жалуемся на наши царапины.

– Ты называешь мое пулевое ранение царапиной? – повысил голос Труитт. – Это не царапина, должен тебе сказать, за такие слова тебя стоит убить.

– Если хочешь пострелять, малыш, прострели башку этой ищейке Брэттону! – со смешком посоветовал бандит и закашлялся.

– Вместо того чтобы препираться, лучше попытались бы обнаружить Брэттона! – распорядился Стилмен.

Крид слышал весь разговор, пока осматривал свой «кольт», проверяя наличие патронов и надеясь на сей раз не промахнуться. Но патроны закончились, и у него не было времени перезарядить оружие, поэтому он взял винтовку. Прицелился на плоском камне. Револьвер он использовал лишь в исключительных случаях – винтовка гораздо надежнее. Шансы на успех с каждым выстрелом сокращались все больше. Ведь он стрелял вслепую. Просто посылал пули вниз. Вероятность попасть хоть в кого-нибудь из бандитов была почти нулевая.

Крид это понимал. У него либо закончатся патроны – и он вынужден будет сдаться, либо попадет в окружение. Ни то, ни другое его не устраивало, и он решил пока отступить. Его время еще придет. А сейчас он их изрядно напугал. Двоих ранил, судя по крикам, которые он услышал. К тому же всю ночь он думал о том, как там Ханна, не заблудилась ли, не напал ли на них зверь.

Напоследок он выпустил еще один заряд и высыпал порох из винтовки. Он решил устроить небольшой взрыв, который отвлечет его преследователей, когда он будет уходить. Несколько минут они будут искать его, и он успеет уйти подальше. Покидая свой наблюдательный пункт, Крид спичкой поджег порох и отступил туда, где стояла его лошадь.

Наконец полностью рассвело. Ночь отступила, унеся с собой все страхи. После скудного завтрака, состоявшего из холодных кукурузных лепешек и жесткого мяса, Ханна повела полусонных детишек по узкой петляющей тропе. Утро выдалось теплое, и день обещал быть ясным и жарким. Девушка стала напевать, чтобы подбодрить детей и себя. Она пела любимую песню отца о любви, надежде и вере. Он сам ее сочинил. Голос у Ханны был чистый, красивый.

Ханна смотрела под ноги, чтобы не споткнуться о камень или корень, то и дело встречавшиеся по пути, а когда подняла голову, умолкла на полуслове.

Всадник преградил им дорогу. Девушка вскинула винтовку и тут услышала до боли знакомый голос:

– Не стреляйте, Ханна.

Колени у нее задрожали, и она едва не рухнула на землю от избытка чувств. Он величественно восседал на лошади, одной рукой держась за луку седла, другой – за край шляпы, приветствуя ее и детишек.

– Почему вы умолкли? Неужели из-за меня? Пойте! У вас такой замечательный голос.

– Неужели? – Она едва перевела дух. – Я пела любимую песню моего отца.

– Мне надо было догадаться.

– Наверное, вы потерпели поражение, – сказала девушка, игнорируя его насмешливые слова. – Вы же собирались кого-то убить? Вам не удалось найти ваших врагов?

– Нет, отчего же? Я нашел их. – Он поерзал в седле и добавил: – Вы можете, наконец, опустить винтовку? Я же сказал, что доставлю вас в Кер-д'Ален, и выполню свое обещание. Только попытайтесь вести себя как следует.

С этими словами Крид повернул лошадь и потрусил по тропе как ни в чем не бывало. Ханна с облегчением вздохнула, и на губах се появилась улыбка. Не важно, почему он вернулся и снова решил их сопровождать, главное, что он это сделал. Его намерения изменились в лучшую для них сторону.

Они прошагали несколько миль под порывистым ветром, хорошо еще, что светило солнце. Тропа была покрыта пылью, поднятой лошадьми. Вскоре стал накрапывать дождик, солнце спряталось за облаками, пыль на тропе превратилась в грязь.

– А мне нравится, – заявил Эрик Рансом, взял Ханну за руку и пошел рядом. – И солнце, и дождь. Когда еще такое увидишь?

Ханна задумчиво посмотрела на малыша.

– А тебе все нравится, – сказала она с улыбкой.

Нахмурившись, Эрик посмотрел вперед и сказал:

– Мне – да, а вот ему – нет.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнула Ханна. – Хорошо еще, что вернулся и проводит нас до места. Не забывай, мистер Брэттон человек занятой, у него есть дела поважнее.

– Ну да, например, убивать бандитов! – заметил Флетчер Харрис.

– Может, он сам разбойник, – сказала Джессика Грей. – Я даже в этом уверена. У него длинные волосы, как у них, и такие же сапоги. И еще куча пистолетов и ножей.

– Это хорошо, что у него есть оружие, – вступилась за Крида Айви. – Иначе кто бы нас защитил?

– Я! – поднял руку Суэйн. – Ну, если бы у меня была винтовка, – добавил он со смущенной улыбкой, когда все на него посмотрели.

Лягушонок, которого обычно не видели и не слышали, тихо сказал:

– Он отчаянно смелый. Я таких уже видел, и очень здорово, что он на нашей стороне.

– Да уж, – прошептала Ханна, глядя на Крида. Он остановился и ждал их. – Я согласна с тобой, Лягушонок.

– Мисс Ханна, – обратилась к ней Ребекка. – А долго еще идти до лагеря Кер-д'Ален?

Услышав эти слова, Крид приблизился к группе.

– Если будем двигаться черепашьим шагом, то придем туда через два-три дня, не раньше! Вместо того чтобы болтать, шли бы лучше быстрее.

Ханна обняла Ребекку и с укором взглянула на Крида:

– Очень нехорошо с вашей стороны упрекать ребенка в том, что он задает естественные вопросы, мистер Брэттон. Дети устали и хотят знать, когда закончится этот долгий путь.

Крид пристально посмотрел на нее из-под шляпы, и она заметила этот взгляд. И выдержала его, не отвела глаз. Он пожал плечами и поехал вперед.

– Он ненавидит нас, – грустно произнесла Ребекка. Ветер усиливался, дул прямо в лицо, холодил кожу. Ханна дотронулась до лба девочки. Он был горячим.

– О нет, не думаю, – ответила Ханна и нахмурилась. Не хватает еще, чтобы девочка подхватила простуду. Воспаленные глаза ребенка подтвердили ее предположение. – Ребекка, тебе нездоровится?

Девочка покачала головой:

– Нет, я просто устала.

– Если почувствуешь себя плохо, непременно скажи мне. – Хорошо, – пообещала Ребекка, устремив взгляд на Крида. – Почему бы ему не уйти и не бросить нас, раз мы ему так надоели? – вдруг спросила она. – Однажды мы проснемся, а его уже не будет.

– Ребекка, думаю, он этого не сделает, а если даже уйдет, мы справимся сами, – успокоила ее Ханна. – И пожалуйста, говори потише, чтобы не смущать других.

Остальные дети беспокойно смотрели то на Ханну, то на Крида, но ни о чем не спрашивали. Слышен был только стук копыт в тишине полуденного леса. Рядом с лошадьми кружили надоедливые мухи, и где-то высоко в небе кричал ширококрылый орел.

Неподалеку, справа от главной тропы, послышался плеск горного ручейка, пробивавшегося сквозь густую траву и бежавшего по камням. От него вверх поднимался пар. Ручеек бежал параллельно тропе, и дети остановились, чтобы утолить жажду, к неудовольствию Крида, который все время их торопил.

Прошел еще день трудного пути сквозь заросли и валуны. К вечеру они подошли к небольшому озеру. Уже темнело. В воде стояли журавли и клювом доставали себе пищу. В озере отражались деревья и небо.

– Французы назвали озеро Пандорей, – сказал Эрик, – так называлось одно из индейских племен.

Рассмеявшись, Ханна поправила Эрика:

– Не Пандорей, а Понд-о-рэй[1], Эрик. На другом берегу озера расположен лагерь Кер-д'Ален, в который мы направляемся.

– Ну да, на другом берегу, только в тридцати милях от него, – вставил Крид, – и у нас есть брод, чтобы туда перебраться!

Ханна словно бы не заметила его насмешки.

– Мы доберемся туда за один-два дня. Вам там понравится, – пообещала она детям. – В Кер-д'Алене куда интересней, чем было в Джубили.

– Откуда вам это известно, если вы никогда там не были? – поддел ее Крид, сойдя с лошади. Он снял шляпу и провел рукой по волосам.

Ханна бросила на него презрительный взгляд:

– Мы проходили мимо этого поселения, когда впервые прибыли в этот район три года назад. Кроме того, отец несколько раз бывал в Кер-д'Алене. Навещал священника в миссии Святого Сердца. И пастор Ален из новой церкви пару раз приезжал к нам с визитом. Они много рассказывали о поселке. Вы забыли, мистер Брэттон, ведь я учительница. Если услышу раз, запомню навсегда. Поэтому я могу подробно рассказать детям про Кер-д'Алсн.

– Ах вот как? – задумчиво произнес Крид. – Должен вас предупредить, мисс Магуайр, поселок немного изменился после того, как вы его видели.

– Я знаю, мистер Брэттон. Но если пастор Ален там, это не имеет значения.

Крид саркастически усмехнулся, его глаза лукаво сверкнули.

– Вы так надеетесь на своего пастора Алена, словно он Моисей-спаситель.

Улыбнувшись, Ханна кивнула:

– Да, надеюсь. Потому что знаю его как доброго человека, полного святости и любви к своей пастве. Он не разочарует нас.

– Может быть, и нет, но он может потребовать определенную цену за свои услуги, – вдруг сказал Крид.

– Как вы?

– Что? Разве я когда-нибудь просил вас о чем-нибудь, мисс Магуайр?

– Нет, – ответила она мягко, – но вы постоянно третируете нас, пугаете детишек своими окриками и намеками, что бросите нас. Вполне достаточная цена за ваши услуги, мистер Брэттон.

– Не волнуйтесь по этому поводу. Они стойко несут свою ношу, – ответил ей Крид. – Я уже сыт этим по горло. Они постоянно путаются под ногами, а в самые ответственные моменты только и слышишь их визг. Когда я хотел выпить виски из своей драгоценной фляжки, то нашел в ней вместо моего любимого напитка воду из озера.

– Я… право же, ничего об этом не знала, – равнодушно промолвила Ханна, напрасно пытаясь скрыть улыбку. – Мне правда очень жаль…

– Надеюсь, что это так!

– Нет, правда! Я поговорю с ними, – сказала она, с трудом сдерживая смех.

Крид подозрительно прищурился:

– Не стоит беспокоиться. Я как-нибудь сам об этом позабочусь. Кроме того, у меня еще достаточно виски. Впрочем, можете их предупредить: еще одна выходка – и им не поздоровится!

– Да, да, непременно скажу им об этом, – пообещала Ханна. – Только дайте мне слово, что не будете их ругать.

– Я никому ничего не обещаю, – отрезал он, повернул лошадь в сторону ближайшего кустарника и скрылся. Спешившись, он начал расседлывать лошадь быстрыми привычными движениями, не обращая внимания на то, что на него уставились несколько пар детских глаз. На его месте любой мужчина давно бы уже разозлился и бросил этих детей. А он вынужден большую часть пути выслушивать наставления школьной учительницы, сыплющей библейскими цитатами.

Крид бросил седло на землю, разложив таким образом, чтобы оно могло просохнуть. Снял с него попону и развесил на кустарнике. Потом стал чистить коня травой. Бока жеребца были влажными, от них шел пар. Это был знакомый запах, пряный запах лошади и свежей травы. Крид поморщился.

– Я думал, лошади хорошо пахнут, – раздался детский голос на уровне его локтя.

Крид едва взглянул на мальчика:

– Что же, они лучше пахнут, чем некоторые другие вещи.

– Мой папа всегда говорил, что запах лошади для него лучше запаха духов, – продолжал Эрик. Он смотрел на Крида задумчивым и грустным взглядом.

– Не знаю, можно ли с этим согласиться, но лошади и правда не так уж плохо пахнут.

И Крид ласково погладил шею лошади пучком травы. Как часто он занимался этим в самых разных местах! В скольких городах? Как часто останавливался в таких глухих районах, на пустынных берегах, когда был вынужден преследовать очередных бандитов! Но именно такую работу он выбрал. Он был одинок с двенадцати лет, и ему это нравилось. Багаж возил с собой минимальный. Крид кивнул в сторону двух кляч, на которых ехали малыши:

– Почему бы тебе не позаботиться о лошадках, мальчик?

– Меня зовут Эрик. Флетчер и Суэйн присматривают за ними, – ответил Эрик и после паузы добавил: – Мой отец был кузнецом.

Крид вспомнил обгоревшее тело, лежавшее возле руин жестяного магазина, выпученные глаза и окровавленный череп и ничего не сказал.

– Он был хорошим мастером, – с гордостью проговорил Эрик. – Его считали самым лучшим.

– Тогда ты должен гордиться им, – нехотя промолвил Крид. Ему не хотелось говорить о мертвецах.

– А я и гордился. Мой отец мог укротить любую лошадь, чтобы приладить подкову. А однажды даже подковал большую лошадь.

– Неужели?

– Честное слово. Я видел собственными глазами. Я сидел в его кузнице, когда он раздувал горн, он еще дал мне самому попробовать. Это была молодая кобылка, похожая на вашу.

– Генерал не кобылка, – заметил Крид весело.

– Ну да, я знаю, но такого же цвета. Мистер Брэттон? – неожиданно обратился к нему Эрик, и когда Крид посмотрел на него, то увидел в глазах мальчика надежду и веру. Он слишком хорошо знал это выражение, потому что сам испытал то же чувство, ту же боль, которая никогда не затихает, не уходит совсем.

– Что? – спросил Брэттон, зная наперед, о чем спросит мальчик.

– А мой папа правда умер?

К горлу Крида подступил комок, и он не сразу ответил. Целую минуту молчал. Почему мальчик об этом спрашивает? Разве он не видел тело своего отца? Или не помнит погребальной церемонии, которую они устроили, пускай не очень торжественно, но устроили. Крид представил черные клубы дыма, застилавшие ярко-синий небосвод. Крид задумчиво посмотрел на мальчика:

– Да, Эрик. Твой папа действительно умер.

– Я знаю, – с горечью произнес малыш, опустив голову, чтобы скрыть от Крида хлынувшие из глаз слезы. – Я просто подумал, что, может быть… может, он уехал куда-нибудь или что-нибудь в этом роде, ну, вы знаете. Но теперь это все равно.

– Нет, не все равно. Ты всегда будешь о нем помнить и скучать по нему, и это правильно, – печально произнес Крид. – Ведь вполне естественно тосковать по умершим. И молиться за них здесь, на земле, верно?

Огромные голубые глаза Эрика вонзились в него светлыми лучами, и в его голосе появилась некоторая неуверенность:

– А правда, что вы тоже потеряли отца, – мисс Ханна сказала.

Крид сжал в руках пучок травы, которым мыл копя, и облизнул пересохшие губы. Нет. Он не хочет об этом вспоминать. Эти воспоминания и так слишком живы, словно вес произошло только вчера. Он все еще видел эту картину, когда закрывал глаза: черный дым и языки пламени, лижущие деревянную хижину и соломенную крышу, все еще слышал крики…

Крид бросил траву на землю и вытер руки о штаны из оленьей кожи. Дул прохладный ветерок. Кружил сорванную с веток деревьев и кустов листву, унося ее вдаль. Скоро наступит лето, и трава станет сочной и зеленой даже на склонах гор. Олени станут жирными, и оленята смогут прятаться в высокой траве. Растает снег, и потекут с гор ледяные потоки, пополняя озера и реки. Цветы покроют многочисленные долины своим разноцветьем, и мотыльки будут порхать в поисках сладкого нектара. Вся природа пробудится после холодной зимы, вновь воскреснет. Что такое смерть, если не переход в другую жизнь, в мир иной?

Там не будет ни забот, ни усталости, там мы найдем покой.

Руки Крида сжались в кулаки. Вот он и вспомнил цитаты из Библии!

– Да, – ответил он наконец. – Мой отец умер так же, как твой. И они никогда не вернутся. Смерть – это навсегда.

– Не обязательно, – раздался девичий голос. К ним подошла Ханна. – Иногда это переход в другую жизнь, лучшую. Небеса ждут нас…

– Ну да? Откуда вам это известно? Кто-то оттуда вернулся и рассказал вам? – спросил Крид, скривив губы в недоброй усмешке. – И не смейте говорить, что вы читали об этом в Библии!

– А вы не смейте разрушать детскую веру своим неверием и ересью! – воскликнула Ханна.

– Это не ересь, мисс Магуайр. А всего лишь здравый смысл. Жизнь для живых, а воспоминания о прошлом не изменят ее. И не нужно кормить детишек сказочками. Рано или поздно жестокая действительность пробудит их ото сна.

– Я вовсе не кормлю их сказочками, мистер Брэттон! Просто пытаюсь сохранить детскую веру, несмотря на временные трудности, постигшие их в этой жизни! – И Ханна повернулась к Эрику: – Пойди помоги мальчикам разжечь костер. Я сейчас вернусь.

– Вы просто не хотите, чтобы я слышал, как вы ссоритесь с мистером Брэттоном, – догадался Эрик. Когда он ушел, Ханна продолжила:

– Если вы потеряли веру в Бога и людей, мне очень жаль, мистер Брэттон. Но я не разрешу вам уничтожить веру невинных детей!

– Вы не сможете заставить их долго верить в то, чего в природе не существует, – резко произнес Крид. – Вы сами разве не видите правды? Или же вы полностью в плену иллюзий? Вам недостаточно было видеть, как превратились в ад ваше поселение и поселение Карлайл?

– Мистер Брэттон, я прекрасно вижу реальность. Вижу, что вы потеряли веру и душу. – Она тяжело вздохнула. – Сказано, что пути Господа неисповедимы, мистер Брэттон. И в один прекрасный день с вами произойдет чудо. Я в это верю.

– Сомневаюсь! – возразил Крид. Ханна улыбнулась:

– А я нет. Бог живет в вашем сердце, мистер Брэттон.

– Бог в сердце, а дьявол на плече, леди! И кто из них одержит победу?

Ханна пришла в замешательство. Крид повернулся и пошел прочь. До чего же он циничен и замкнут! Похоже, он в полном отчаянии. Вряд ли она сможет изменить его жизнь, если он и слушать ни о чем не хочет.

И вдруг Ханна подумала, что лукавит. Что дело не только в вере, которой у него нет. Но даже себе ей не хотелось признаваться в том, какие чувства она питает к нему. Любую женщину он не оставил бы равнодушной. Перед его мужским обаянием трудно было устоять. Он тоже был к ней неравнодушен, она это чувствовала. Даже в частых перепалках между ними.

Вздохнув, Ханна погладила гриву жеребца, который щипал побеги травы, растущей под кустом. Мало ей забот с детьми, так еще мысли о Криде не дают покоя.