"Танец судьбы" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

3

Спускаясь по лестнице вместе с Шоном, Блэр опустила глаза, избегая его взгляда. Она была под впечатлением только что происшедшего – того, чему безмолвно и по своей воле покорилась. Теперь при свете она не решалась посмотреть на него. Они пересекли маленькую лужайку и подошли к задней двери его дома. Шон открыл дверь и, придержав ее, пропустил Блэр вперед. Едва она вошла в дом, ее смущение мигом улетучилось, сменившись искренним восхищением. Дом Шона был великолепен.

– О, Шон! – воскликнула она. – Здесь так красиво!

– Нравится? – Он был явно польщен.

– Нравится – не то слово, – восторженно сказала Блэр.

Они вошли на крытую веранду, обставленную плетеной мебелью. Повсюду стояли цветы в горшочках. На полу, выложенном керамическими плитками, лежала горка мягких подушечек. На потолке вращались два вентилятора с бамбуковыми лопастями. Подушки на полу, на плетеных креслах и диванах были голубого и коричневого цвета.

– Когда я купил дом, эта веранда еще не была крытой. Я подумал, что здесь можно устроить чудесную комнату-сад. Зимой я защищаю ее от холода вторыми рамами.

– Здесь великолепно!

– Пойдем посмотрим все остальное.

Шону было чем гордиться. Когда он привел Блэр в кухню, у нее, проведшей жизнь в однокомнатных или двухкомнатный квартирах, перехватило дыхание. Она никогда не видела такой огромной кухни.

– Эта старая плита топилась дровами. Я ее переделал, и теперь она может работать и на газе.

Чугунная плита, отделанная латунью, не отличалась по стилю от большой полки, занимавшей соседнюю стену. На ней стояли бронзовая и медная посуда, кулинарные книги и горшки с декоративными растениями.

– Ты сам все так красиво расположил? – спросила Блэр.

– Нет. Я делаю только ремонт и перепланировку, затем сдаю отремонтированные дома заказчикам, а они сами уже нанимают дизайнеров. С дизайном этого дома мне помог мой друг.

«Интересно, – подумала Блэр, – что это за друг с таким безупречным вкусом».

Шон провел ее по первому этажу. Столовая поражала эркером с четырехстворчатым окном и красивым круглым обеденным столом. В гостиной Блэр увидела старинный мраморный камин в европейском стиле.

Вот тут-то Блэр и поняла, почему Шона заинтересовали ее художественные фотографии и так понравились ему. На стенах гостиной, где потолок был выше, чем в других комнатах, висели фотографии разных размеров и стилей. Цвет их соответствовал тонам прекрасно подобранной старой и современной мебели. Под дубовой покрытой лаком лестницей находилась маленькая комната, где можно было причесаться и привести себя в порядок. Одна из стен лестничной площадки представляла собой витраж. Блэр подумала, как любопытно было бы взглянуть на нее при солнечном свете. Ковры на паркетных полах были подобраны с явной целью воссоздать атмосферу старины.

– Наверху три спальни и три ванных комнаты. Мы осмотрим их позже. А сейчас, признаюсь, я умираю от голода, – сказал Шон, взяв Блэр под руку и направляясь с ней на кухню.

Блэр задумалась было над тем, что он имел в виду, пообещав показать спальни позже, но тут они снова вошли в ярко освещенную кухню.

– Надеюсь, ты не имеешь ничего против курицы с индейским рисом? – осведомился он.

– Конечно, нет. Давай я помогу.

– Все уже готово. Если нетрудно, заправь чем-нибудь салат, а я налью вино в бокалы.

– Хорошо.

Открыв холодильник, Блэр вынула большую салатницу, а также уксус и соус на растительном масле. Добавив то и другое в салат, она понесла его в столовую. На столе уже стояла прекрасная фарфоровая посуда, лежали белоснежные салфетки, горели свечи.

– Ты все это сам приготовил? – спросила Блэр Шо-на, когда он внес кастрюлю и водрузил ее на серебряную подставку.

Он пожал плечами.

– Да, хотя, конечно, я не каждый вечер готовлю такой обед. Обычно довольствуюсь сандвичем по-болонски и бутылкой пива и поглощаю все это на веранде. Но сегодня особый день.

– Особый? – с волнением переспросила Блэр.

– Полагаю, что да.

Он пододвинул ей стул, и она села, довольная, что можно дать передышку коленям. Шон не сразу пошел к своему месту.

Он обнял Блэр за плечи и, наклонившись к самому ее уху, тихо сказал:

– Мне было бы нетрудно привыкнуть к совместным трапезам с тобой.

Его губы скользнули от уха Блэр к ее шее, и она почувствовала нежные поцелуи и легкое покусывание. В ключицу он поцеловал ее сильнее, приложившись к ней губами и языком, потом выпрямился, чуть пощекотав напоследок руку Блэр там, где кончался короткий рукав ее блузки, и сел на свой стул.

Пытаясь хоть немного привести в порядок свои мысли, совсем было вышедшие из-под контроля, Блэр скомкала салфетку, затем расправила ее и положила на колени.

– Мне неловко, оттого что я не вполне одета, – сказала она, пряча под стол босые ноги.

– О нет, ты в порядке. Это я, может быть, перестарался, желая произвести впечатление.

Он положил ей на тарелку рис, приправленный каким-то ароматным соусом, и куриную грудку.

– Надеюсь, приправа чувствуется. Мои родители любили принимать и потчевать гостей. Если я что-то смыслю в кулинарном искусстве, то только благодаря моей матушке.

– Где жили твои родители?

– В Нью-Джерси.

Она протянула ему корзиночку со свежевыпеченными сдобными булочками, отломив большой кусок для себя.

– А чем занимается твой отец?

– Сейчас он на пенсии. – Шон тут же перевел разговор на другую тему, задав ей еще несколько вопросов о ее семье. Непринужденно беседуя, они довольно быстро покончили с курицей.

Когда Пэм впервые упомянула о Шоне, она назвала его человеком, зарабатывающим на жизнь пилой и молотком. Встретившись с ним, Блэр поняла, что он не простой плотник. Он сильно вырос в ее глазах, когда она увидела сама, как прекрасно Шон ремонтирует дома. Разговаривая с ним сейчас, Блэр поняла, что его интересы весьма разнообразны. Это явно интеллигентный, начитанный и остроумный человек.

Наслаждаясь его обществом, Блэр вместе с тем размышляла, так ли хорош Шон, как кажется, не водятся ли за ним какие-нибудь постыдные грешки. Пока ничего такого она не заметила. Такого привлекательного человека она до сих пор не встречала. Однако его влечение к ней казалось Блэр слишком уж неожиданным; это сразу нарушило привычное течение ее жизни. А его улыбка! Блэр одновременно хотелось и бежать от него прочь и нежиться в его объятиях.

Она отказалась от десерта («Я сейчас не работаю по шесть часов в день, и мне пора начать следить за калорийностью пищи»), но согласилась выпить кофе с ликером и взбитыми сливками. Шон предложил выпить кофе на веранде, и Блэр охотно согласилась. Они уютно устроились на плетеных диванах с подушками. Свет зажигать не стали. До океана отсюда было рукой подать, и легкий бриз долетал до веранды. Во дворе стрекотали сверчки, монотонный шум вентиляторов убаюкивал.

Блэр примостилась на небольшом плетеном диване и, поджав под себя ноги, потягивала горячий пенистый напиток.

– Нравится? – спросил он.

Она улыбнулась, слизнув сливки с уголка рта.

– Нравится.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом тихо спросил:

– Когда ты начала танцевать?

– В четыре года.

– В четыре?!

Блэр засмеялась.

– Мне было именно четыре, когда мама записала меня в балетный класс. На своем первом концерте я выглядела очаровательной пышечкой.

– Такой, что пальчики оближешь.

Блэр изумило, что он придал вполне невинному выражению явно сексуальный оттенок. Из-за этой темноты на веранде и мелькающих теней от лопастей вентиляторов она не могла понять, куда смотрит Шон. И это почему-то беспокоило Блэр.

– Вот с тех пор я и танцую. Для меня это больше чем профессия. Это образ жизни, доступный пониманию только танцоров. Мы танцуем всегда – наяву и во сне. Мы готовы экономить на жилье и питании ради того, чтобы заплатить хорошему преподавателю. Когда нет работы в шоу, мы устраиваемся официантками, чтобы хоть как-то продержаться, но никогда не жертвуем танцевальными классами. Если нечем платить за жилье, две танцовщицы, сидящие на мели, снимают общую квартиру и вместе ждут лучших времен. За этот кочевой образ жизни нас называют цыганами. Все наши пожитки умещаются в парусиновой сумочке: пропахшее потом трико, штопаные колготки, поношенные балетные туфельки, гетры для согревания ног, мази.

– Но ты-то ведь пользовалась успехом! Пэм называла мне много шоу с твоим участием.

– Да, мне повезло.

– Повезло? Ерунда! Просто ты хорошо танцуешь.

Блэр улыбнулась.

– Но хочу танцевать еще лучше.

– А ты не хотела бы расстаться с кордебалетом и стать солисткой, шоу-звездой? – спросил он.

– Это совершенно невозможно. Слышал бы ты, как я пою! Не могу выдавить из себя ничего, хоть мало-мальски на что-то похожее. Много лет я брала уроки пения и актерского мастерства, пока наконец не поняла всю безнадежность этой затеи. Но, как ни странно, не очень-то мне этого и хотелось. Мною движет не жажда аплодисментов, а любовь к танцам. Я была рада стать первой танцовщицей после Лайзы Минелли и слышать, как она говорит про меня: «О! Вот это превосходно!»

– Это дало бы тебе возможность получить медаль Антуанет Перри, которой награждают лучшую танцовщицу года. – Шон засмеялся, но глаза его были серьезными. Он крутил в руке чашечку с недопитым кофе и смотрел, как оседает гуща. Как бы вскользь Шон спросил: – За все эти годы, когда ты то съезжалась с кем-то, то разъезжалась, был ли кто-то, с кем ты жила долго?

Год. Долго ли это? Год, когда разбилось ее сердце. Год, когда она так редко радовалась и ощущала живое участие друга. Может, ради этого и стоило прожить этот год. Блэр понимала, что интересует Шона: жила ли она с мужчиной? Был ли мужчина в ее жизни?

– Да, – призналась она, – я жила некоторое время с мужчиной по имени Коул Слейтер. Это было несколько лет тому назад.

– И?

– И с тех пор живу одна.

– Понимаю.

Ничего-то он не понимал, но Блэр не собиралась объяснять.

– Я помогу помыть посуду, – бодро сказала она, встав с диванчика и взяв со стеклянной крышки плетеного столика пустую чашку с блюдцем.

– Чудесная идея! – весело отозвался он и направился вслед за ней на кухню.

Они решили, что она сполоснет тарелки и поставит их в посудомойку, а он уберет все со стола и разложит по местам. Блэр быстро покончила со своей работой. Когда к ней подошел Шон, она аккуратно складывала кухонное полотенце. Шон обнял ее сзади за талию, прижал к себе и приник горячим ртом к ее шее.

– Если наша репутация уже погибла, то нам нечего терять. И если про нас все равно пойдут разговоры, то пусть они хотя бы будут обоснованными. – Он осторожно прихватил зубами мочку ее уха и игриво потеребил ее языком.

– Шон… – еле слышно выдохнула она.

– Хм-м? – пробормотал он, подбираясь к ее грудям. Приняв ее невнятный шепот за согласие, он нежно обхватил их ладонями.

– О Боже, Блэр! Ты еще лучше, чем я мог вообразить. Такая мягкая и упругая…

Он крепко поцеловал ее в шею, между тем как его пальцы гладили грудь Блэр. Ее напрягшимся соскам стало невыносимо тесно в блузке.

– Да, да, – шептал он.

Только теперь Блэр заметила, что он трется о ее ягодицы, явно стремясь ускорить события. Она ощущала, как отвердела его плоть. Возмущенная его домогательствами, Блэр попыталась освободиться, но ей мешала его рука, скользящая под блузкой все ниже и ниже. Кнопка на джинсах была плохой защитой и расстегнулась мгновенно. И тут же его ладонь дерзко легла на ее пупок. Пальцы быстро прошлись по его краям и, не задерживаясь, стали спускаться ниже. Но едва один из пальцев оттянул резинку трусиков, Блэр словно услышала тревожный сигнал. Туман страсти рассеялся, и Блэр, извернувшись, вырвалась из его объятий. Ее губы дрожали, и она, широко раскрыв глаза, смотрела на него как испуганный зверь.

– Нет, Шон. – Она так энергично тряхнула головой, что ее волосы рассыпались по плечам.

– Но почему? – Его грудь вздымалась; он с трудом перевел дыхание. Зрачки его расширились настолько, что глаза казались почти черными.

– Почему? – дрожа воскликнула она. – Да хотя бы потому, что мы только сегодня познакомились.

– Разве это так важно? Я захотел тебя в тот самый миг, как увидел. Ты тоже меня хочешь, и так же сильно, хотя и не признаешься в этом.

– Неправда, не хочу! – крикнула она, поспешно застегивая джинсы и заправляя в них блузку. Блэр хотелось закрыть груди ладонями, чтобы его похотливые глаза не заметили ее возбуждения. Ах, хоть бы оно прошло! Но она не владела собой. Ее тело, привыкшее подчиняться волевым импульсам, сейчас взбунтовалось. Он предало ее, соблазнившись волнующими прикосновениями Шона, отвечая на его страстные просьбы.

Собрав все силы, она гневно произнесла:

– Я сразу же ясно объяснила, что приехала сюда ненадолго и у меня нет ни времени, ни желания завязывать с тобой близкие отношения.

– О!.. – сквозь зубы простонал он.

Несколько секунд он стоял подбоченившись и не отрываясь глядел на нее. Блэр уже хорошо поняла, что внешне воспитанный Шон Гаррет – человек очень темпераментный, а потому, вероятно, непредсказуемый. Сейчас его глаза горели не столько от страстного желания, сколько от ярости.

А что, если его ярость усилится? Похоже, она не способна сказать ему «нет». Он, видимо, полагает, что ее, как оконную замазку, можно мять, придавать ей любую форму и вообще делать с ней все, что вздумается. Он, конечно, считает ее бесхребетной и мечтающей лишь о том, чтобы он обратил на нее внимание. Услышав, что счастливые замужние дамы, такие, как Пэм, с восхищением говорят о сексуальной привлекательности Шона, Блэр перестала удивляться его самоуверенности. Да он наверняка ни на минуту не забывает о своей красоте. Но рано или поздно ему придется получить отказ.

Вздернув подбородок, она решительно сказала:

– Я не хочу спать с вами, мистер Гаррет.

Произнеся это, Блэр повернулась и направилась к выходу. Он поймал ее у самой двери.

Она не успела опомниться, как Шон подхватил ее на руки.

– Понимаешь ли ты, что делаешь? – холодно спросила она.

Между тем Шон, выскочив с ней за дверь, понес ее через лужайку.

– Пока я здесь, тебе не нужно взбираться по лестнице. Разве можно думать, что тебе никто не нужен? Я знаю, ты никогда не попросишь о помощи. Но я и без просьб хочу сделать для тебя такую малость – дать отдых твоим коленям.

Шон легко взлетел с ней по лестнице. На верхней ступеньке он поставил ее на ноги.

– Спасибо за обед. – Блэр старалась произнести эту фразу как можно отчужденнее, но вдруг почувствовала, что ее горячо и пылко целуют. Стальные руки обняли ее и прижали словно не к телу, а к мощному источнику сексуальной энергии. Не готовая к такому яростному нападению, Блэр не смогла оказать сопротивления прорвавшемуся в ее рот языку.

Впрочем, буря утихла так же внезапно, как и разразилась: руки ослабили свою хватку и теперь держали ее с необычайной нежностью. Язык Шона то скользил в глубину ее рта, то отступал к губам.

Пользуясь беспомощностью Блэр, Шон передвинул руку к ее груди, осторожно обхватил ее ладонью и начал поглаживать снизу большим пальцем. Из груди Блэр вырвался глухой страстный стон. Его язык нежно ласкал ее рот, соски Блэр напряглись и затвердели как камень. Эта мука длилась до тех пор, пока истомленную Блэр не захлестнуло слепое желание. Уже не сознавая, что делает, она прижалась к его сильному телу, инстинктивно пытаясь заполнить какую-то странную пустоту внутри.

Шон внезапно сделал шаг назад, и она пошатнулась как пьяная. Если бы он не придержал ее, Блэр неминуемо упала бы на ступеньки. На его лице сейчас не было и тени улыбки, нахмуренный лоб выражал твердую решимость.

– Черта с два вы не хотите спать со мной, мисс Симпсон!

На следующий день и еще день спустя Блэр все еще была под впечатлением этих слов. Она старалась не выходить из квартиры, опасаясь встретить во дворе Шона. Пэм предоставила ей на неопределенный срок запасной автомобиль семейства Дельгадо, но Блэр некуда было ездить. Обустроив все в квартире по своему вкусу, Блэр провела целый день так, как рекомендовал ей доктор – лежала, подняв ноги выше головы. Она читала, посмотрела два фильма по своему маленькому переносному телевизору, привезенному из Нью-Йорка, потом поела и задремала.

Услышав, как грузовик Шона проехал по асфальтированной дорожке, Блэр подумала, не выглянуть ли в окно, чтобы хоть мельком увидеть его, но решила не делать этого. Однако вечером, когда Шон сел в «мерседес», Блэр не удержалась от искушения посмотреть, куда и с кем он едет. Когда же Блэр ложилась спать, Шон еще не вернулся. Блэр злил не только этот факт, но больше всего то, что это волнует ее.

Даже на следующее утро Блэр продолжала сердиться на себя за то, что ей не безразличен такой человек, как Шон Гаррет. Она должна провести здесь шесть месяцев. Хотя в сердцах Блэр и угрожала Шону съехать с квартиры, она знала, что не сделает этого. Такую хорошую квартиру трудно найти. И почему, собственно, из-за этой фантазии она должна куда-то переезжать? Но нельзя же жить затаившись, крадучись выходить из квартиры и возвращаться домой, опасаясь столкнуться с Шоном. Лучше всего наладить нормальный образ жизни и вообще забыть про свое знакомство с Шоном Гарретом.

Она убрала постель в диван и, войдя в кухню, наклонилась, чтобы достать чайник из нижнего шкафчика. Сделав эти элементарные движения, Блэр почувствовала, что ее мышцы уже не так упруги, а суставы – не так гибки. А виной тому – один день без тренинга.

Надев розовые колготки, танцевальные туфли, черное трико и пару голубых гетр, Блэр встала перед окнами в гостиной. Она специально оставила в комнате свободное место для занятий. Медленно и терпеливо Блэр начала делать упражнения на растяжку. Дойдя до второй группы плие, она услышала шаги на лестнице. В дверь постучали.

Подойдя к двери, она вся сжалась, ожидая увидеть Шона, но, разглядев пришедшего, с облегчением вздохнула. Это был служащий телефонной компании.

– Мисс Симпсон?

– Да, заходите.

Блэр посторонилась, пропуская его в квартиру. Он принес с собой моток провода и прямоугольную коробку.

– Один настольный телефон цвета слоновой кости с кнопочным набором? – сверился он с записью в заказе.

Это был молодой человек, лет двадцати с небольшим, длинноволосый, с ясными, веселыми глазами.

– Да.

– Куда вы хотите его поставить?

Она указала на маленький столик у края дивана.

– Вот сюда.

Он внимательно осмотрел комнату.

– Ну что ж, сюда так сюда. Я закреплю розетку под подоконником, а шнур пропущу под ковром, чтобы вы не спотыкались об него. Годится?

– Отлично.

Приступив к работе, мастер несколько раз ходил к своей машине.

– Оставляйте дверь открытой, – предложила Блэр.

– Спасибо.

Блэр вспомнила, что после упражнений нельзя давать телу слишком быстро охлаждаться. Не заботясь о том, как она выглядит, Блэр надела рубашку и завязала ее полуузлом на талии. Она не стала застегивать ее, а рукава закатала до локтей. Потом пошла на кухню заварить чай. Мастер, работая, рассказывал ей, что вообще-то он студент Нью-Йоркского университета, а летом подрабатывает, устанавливая телефоны. В университете он изучает маркетинг.

К тому времени, как он все закончил, поспел чай.

– Не хотите ли чаю, – предложила Блэр.

– А кока-кола у вас есть? – спросил он.

Блэр рассмеялась.

– Найдется.

Она положила в стакан лед, налила туда кока-колу и протянула ему. Он выпил все одним махом.

– Похоже, вы танцовщица, – спросил он, разглядывая ее туфли.

– Да, я профессиональная танцовщица.

– Шутите! Можете показать мне хоть несколько движений?

Неожиданно прозвучал совсем другой голос, холодный и суровый:

– Ну-ка выметайся отсюда, приятель.

Блэр и молодой человек удивленно обернулись и увидели сердитое лицо Шона.

Мастер растерялся и испуганно пробормотал:

– Я… уже как раз собирался уходить. – Не заставляй нас ждать.

Юноша поставил стакан на стол, но так неловко, что стакан упал на бок и кубики льда рассыпались по лакированной поверхности. Он торопливо поднял стакан, собрал и положил в него кусочки льда, смущенно вытер руку о джинсы и направился к двери, на ходу захватив свои инструменты.

К Блэр, в первую минуту онемевшей от гнева, вернулся дар речи.

– Спасибо за телефон, – поблагодарила она мастера.

– Не за что. Если что-то будет не так, позвоните м… – он с опаской взглянул на Шона, – позвоните нам. – Сторонясь рослого Шона, он проворно сбежал по лестнице, явно радуясь тому, что удалось избежать скандала.

Шон захлопнул за ним дверь и обернулся к Блэр.

Она подбоченилась и возмущенно смотрела на него.

– Думаю, теперь ты доволен? Напугал совершенно безобидного мальчика.

– Какой он к чертям мальчик! И откуда ты знаешь, что он безобидный? Я предупреждал тебя, что нельзя впускать в дом посторонних, когда ты одна.

– Мать предупреждала меня об этом еще в детстве, так что ты запоздал со своими наставлениями. Кроме того, это не посторонний, а служащий телефонной компании. Я убедилась в этом, посмотрев из окна на его пикап с голубой и желтой полосками.

Все это Блэр выпалила одним духом, дав выход раздражению, копившемуся в ней еще с позавчерашнего вечера, когда Шон оскорбил ее своими внезапными поцелуями.

Едва ли Шон в эту минуту владел собой лучше, чем Блэр.

– Даже вполне порядочного человека может соблазнить твой вид. Ты посмотрела в зеркало? Думаешь, можно расхаживать в таком виде, и не понимаешь, к чему это может привести.

Ошеломленная, Блэр взглянула на себя, потом подняла глаза на Шона и холодно сказала:

– Должна заметить, что это – моя рабочая одежда. И я в ней не расхаживала. Когда он пришел, я делала упражнения, и, к твоему сведению, я привыкла носить трико и колготки.

– Ты, конечно, и не догадываешься, что эти шерстяные штуки…

– Это называется гетрами для согревания ног.

– …что эти гетры делают с твоим телом. – Его голос был полон сарказма. – Это ведь чистая случайность, что они доходят до самых бедер и явно привлекают внимание к их верхней части. Умолчу уже о том, что трико даже не прикрывает твой маленький зад. И, конечно же, милый мальчик ничего этого не заметил, когда ты в таком виде открыла ему дверь!

Говоря это, Тон подходил все ближе и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки от Блэр.

– Когда он вошел, – заметила она, – я была одета иначе. На мне не было этой рубашки.

Непослушными пальцами она развязала узел на талии, сняла рубашку и отбросила ее в сторону. Его жадный взгляд уперся в глубокий вырез на шее и в тонкие тесемочки трико на плечах.

Его глаза впились в груди Блэр, напрягшиеся под черной облегающей тканью. Шон судорожно вдохнул, резким движением схватил Блэр и рывком прижал ее к себе.

Она пыталась отбиваться от него кулачками, но было уже поздно. Шон приник к ее губам. Обхватив ее талию, он поднял ее, извивающуюся и машущую кулаками, и потащил к дивану. Положив ее на диван, он уперся коленом в подушку, а потом опустился рядом с Блэр.

Хотя все это время она отчаянно вырывалась и что есть мочи боролась с ним, он, держа данное ей слово, не причинил ей ни малейшей боли.

Когда ее сопротивление стало ослабевать, Шон перестал так сильно зажимать ей рот губами и начал ласкать их языком. Она издала последний протестующий стон и уступила своему желанию. Шон тотчас проник языком вглубь ее рта. Одну из своих огромных ладоней он прижал к ее щеке, тогда как другая беспрепятственно легла на грудь Блэр и принялась ласкать ее.

– Блэр, я схожу с ума от ревности, – горячо прошептал он. – Я не хочу, чтобы другие мужчины смотрели на тебя.

Он стянул вниз ее трико, выпустив на свободу одну грудь.

– Нет, – простонала она. – Ты не имеешь…

Она застонала снова, но уже по другой причине: сейчас его постигнет разочарование. Ведь танцовщицы, как правило, плоскогрудые и… Она закрыла глаза.

– Боже! – прошептал Шон.

Благоговейное восхищение, прозвучавшее в его голосе, заставило ее вновь открыть глаза. Он восхищенно всматривался в нее.

– Какой великолепный цвет! Она такая нежная!

Его светловолосая голова склонилась над ее грудью. Ласкающие прикосновения языка были едва ощутимы. Блэр даже не поняла сразу, происходит ли это на самом деле или только в ее воображении. Лишь холодок на влажной коже убедил ее в реальности своих ощущений. Его ласки усилились, и Блэр уже вполне явственно чувствовала их прелесть.

– Нежная и сладкая! – воскликнул Шон.

– Нет, нет, Шон! Пожалуйста!

– Но почему? Скажи, почему. – Его язык неутомимо продолжал свои движения.

Ей казалась, что ее окружили и обволокли эти горячие губы с восхитительным привкусом меда.

Пальцы Блэр погрузились в его густые волосы и крепко обхватили его голову. Его объятия были так сладостны, что ей вдруг захотелось заплакать.

– Потому что… потому что… в моей жизни нет места… для этого. Я не…

Он поднял голову и посмотрел на нее так пронзительно, что казалось, из его глаз выходят магнетические лучи.

– Ты боишься, что любовь помешает тебе заниматься танцами. Ведь так?

– Да! – с отчаянием воскликнула она. Она сама не понимала, откуда это отчаяние. То ли оттого, что нужно подтвердить слова Шона, то ли оттого, что он оторвал губы от ее груди.

– Когда твои ноги заживут, ты уедешь, и ничто тебя здесь не задержит.

– Да.

– Ты ведь не хочешь остаться здесь?

– Нет.

– И ты боишься с кем-то связать жизнь? Ведь это так?

Он еще сильнее прижался к ней, уже не скрывая своих намерений. Ее тонкое трико и колготки не были препятствием для захлестнувшей их волны желания.

– Да!

– Тебе это не нужно. – Объятия стали еще крепче.

– Нет! – Блэр готова была зарыдать.

– Ты лжешь! Я нужен тебе, и нужен немедленно. Нужен до боли!

Осторожно раздвинув коленом ее ноги, Шон лег на Блэр и прижал ее к себе, словно пряча ее от всего мира и от тех бед, которые он может ей причинить.

– Блэр, я чувствую твою боль. Дай мне помочь тебе, – страстно прошептал он.

Вопреки словам Блэр, ее тело прижалось к нему с молчаливой, но страстной мольбой. Их тела соединились.

Вдруг в дверь постучали.

– Ш-ш-ш, – прошептал Шон. – Не отвечай. Пожалуйста!

Он плотно закрыл глаза, стараясь не думать о незваном госте. Его лицо выражало муку.

– Тетя Блэр, это я, Эндрю, – прозвучал из-за двери звонкий голосок. – Тетя Блэр, вы дома?