"Та, которой не стало" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

ГЛАВА 8

– Откровенно говоря, мне нечего сказать вам, джентльмены. Все, что я думал, я уже высказал в прошлый раз. – Кристофер Харт кивком поблагодарил официанта, который наполнил свежим кофе его уже пустую чашку. Кофе был ему совершенно необходим – Харт чувствовал себя отвратительно. Дурное настроение не покидало его с того самого момента, когда сегодня утром он открыл глаза, а встреча с Лонгтри и Эбботом – встреча, к которой он не стремился и которую считал совершенно излишней, – могла только ухудшить дело. Он еще держался на своей природной сдержанности, хотя и чувствовал, что стоит его собеседникам переступить черту, и он взорвется.

– Что ж, очень жаль, – пробормотал Эббот. – Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что такого же мнения придерживается и вождь Лонгтри.

Лонгтри, по своему обыкновению, не сказал ни слова, но его немигающий взгляд был устремлен прямо в глаза Харту, и астронавт почувствовал себя неуютно. Ему и без того приходилось напрягать всю свою волю, чтобы держать себя в руках, а тут еще этот старый индюк пытается его гипнотизировать!

– Поймите меня правильно, – сказал он, – я дорожу вашим доверием, к тому же цели, которые вы ставите перед ассоциацией, достойны высокой оценки. Вы собираетесь решать важные вопросы, но дело в том, что мне…

«Нам с вами не по дороге», – хотел сказать он, но говорить это, конечно, было нельзя, а Харт никак не мог сообразить, как отказаться от их предложения, не обидев ни Лонгтри, ни тех, кто за ним стоял. Еще меньше ему хотелось чувствовать себя их должником, поскольку подобное предложение тем не менее грело его самолюбие. Но он совсем не был настроен на долгие объяснения. Единственное, о чем он мог и хотел думать, – это о прошедшей ночи.

– Я еще ничего не решил, – сказал он. – Поймите, речь идет о будущем – о довольно отдаленном будущем, – так что я просто не могу ничего сказать наверняка. Только после того, как о моей отставке и увольнении из НАСА будет объявлено официально, я смогу распоряжаться собой более или менее свободно, но до тех пор я считаю любые разговоры на эту тему преждевременными. Да и сам бы я поступил в высшей степени безответственно, раздавая направо и налево обещания, выполнение которых зависит не от меня.

– Можем ли мы надеяться, что, когда вы будете обдумывать ваши планы на будущее, вы учтете и наше предложение? – продолжал наседать Эббот. – Вы согласны встретиться с нами еще раз – скажем, месяца через два?.. За это время многое может измениться.

И снова Харт вынужден был перейти к обороне.

– Скорее всего это будет бессмысленно, – пробормотал он. – Я хочу сказать, что вне зависимости от того, что я выберу и чем предпочту заниматься, я собираюсь сохранить, сколь возможно, полную независимость. Не поймите меня превратно, мистер Эббот, но я…

– Вы не хотите связывать себя с индейцами.

Харт повернулся к Лонгтри, заговорившему едва ли не впервые за последние полчаса, и медленно покачал головой:

– Я этого не сказал, вождь.

– Но вы так думали. И примерно этими словами.

Харт понял, что пора отбросить дипломатию и говорить предельно откровенно. Лонгтри, во всяком случае, давно понял, что он просто жонглирует словами, не желая говорить ни «да», ни «нет». Почему бы в таком случае не отбросить в сторону проклятую политкорректность и не поговорить с ними откровенно, по-мужски, чтобы решить проблему раз и навсегда? Да и время это сбережет. Харт отнюдь не считал себя должником Лонгтри, тогда какого черта он стесняется без обиняков высказать все, что он на самом деле думает?

– Да, вождь Лонгтри, именно так я и подумал, – подтвердил он. – Говоря откровенно, ваша идея не кажется мне такой уж привлекательной. Нет, и ваши цели, да и самый замысел создания Ассоциации по защите прав коренного населения Америки заслуживают всяческого одобрения, но… Дело в том, что прошло слишком много лет с тех пор, когда я в последний раз переступал границу резервации. Я утратил все связи со своим народом и, признаться честно, вовсе не горю желанием эти связи возобновлять. Мне это ни к чему. Всего, чего я добился в жизни, я добился вовсе не благодаря своему происхождению. С другой стороны, я никогда не объяснял свои неудачи и промахи своей индейской кровью. Вот почему, оказавшись в положении полномочного представителя вашей ассоциации, я могу ее только скомпрометировать, поскольку с индейским народом у меня нет ничего общего, кроме нескольких генов, благодаря которым я родился на свет с черными волосами и бронзовой кожей. Самозванец – вот как станут говорить про меня, а это не нужно ни мне, ни вам.

– Насколько я понимаю, вы нужны АЗКА, но она не нужна вам, Харт, – заключил Лонгтри.

– Я бы не стал выражаться так резко, но…

– Но именно это вы хотели сказать, не так ли? – Старый вождь, похоже, всерьез решил заставить его почувствовать себя полной дешевкой, самодовольным и напыщенным ничтожеством. Что ж, отлично… Харт тоже не был расположен ходить вокруг да около. «Ты хочешь правды, старая индейская обезьяна? – подумал он про себя. – Так вот: сейчас ты ее получишь!»

– Да, вождь, именно это я и хотел сказать. А чтобы вы не питали, на мой счет никаких необоснованных надежд, я позволю себе добавить: я не желаю, чтобы мое имя использовалось каким-либо лицом или организацией, чьи интересы в итоге могут оказаться… гм-м… далеки от моих. И, откровенно говоря, я считаю, что здесь именно такой случай. Если я приму ваше предложение, это вряд ли будет честный обмен. Как вы сами сказали, я нужен вам больше, чем вы мне.

Лонгтри снял с колен салфетку, аккуратно сложил и бросил на стол рядом со своей тарелкой. Эббот, похоже, был готов к моному раунду, но одного взгляда вождя оказалось достаточно, чтобы он прикусил язык.

– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, – сказал Лонгтри, неспешно вставая.

Харт тоже поднялся, и несколько секунд они стояли друг против друга, словно борцы, которые только что выяснили силу друг друга и прониклись взаимным уважением. До этого момента Харт льстил себя надеждой, что схватка закончилась в его пользу, однако стоило ему оказаться лицом к лицу с вождем, как он понял, что его преимущество было минимальным, если оно вообще было. Несмотря на то что вождь был значительно ниже ростом, рядом с ним Харт чувствовал себя маленьким и ничтожным. Каким-то образом Лонгтри заставил его сожалеть о проявленной твердости – или упрямстве. Харт по-прежнему не хотел иметь ничего общего с этими парнями, но ему было неприятно сознавать, что после сегодняшней встречи у них могло сложиться о нем самое нелестное мнение.

Надеясь исправить положение, он сказал:

– Я уважаю вашу позицию, вождь Лонгтри. Надеюсь, вы меня тоже поймете.

Лонгтри ничего не сказал, но, пожимая ему руку, рт так впился взглядом в его лицо, что Харт испытал необъяснимое и совершенно иррациональное желание поскорее высвободить пальцы из сильной, твердой, как доска, ладони.

– Я уже сейчас могу сказать, полковник Харт, – медленно проговорил Лонгтри, – сказать или, вернее, предсказать, что настанет время, когда мы понадобимся вам.

Прежде чем Харт нашел что ответить, его отвлек незнакомый голос, раздавшийся прямо за его спиной:

– Мистер Харт? Кристофер Харт?

Он обернулся. Позади него стоял невысокий, коренастый мужчина, столь широкоплечий, что казался почти квадратным. Прежде чем Харт успел отреагировать, незнакомец сунул ему под нос футляр с полицейским значком:

– Старший сержант Лоусон, отдел по расследованию убийств, Далласское управление полиции.

Лонгтри выпустил ладонь Харта, но тот едва это заметил. Он был уверен, что перед ним – охотник за автографами, и уже приготовил свою дежурную улыбку, но она так и осталась невостребованной. Судя по выражению лица и насупленным бровям, блюстителю порядка нужен был именно он, Кристофер Харт, а не его подпись на цветной фотографии, вырванной из утреннего номера «Даллас ньюс», поместившей подробный отчет о вчерашнем банкете. Столь же серьезными и хмурыми выглядели двое полицейских в форме, стоявших за спиной детектива.

Пока Харт соображал, к ним робко приблизился метрдотель.

– Я очень сожалею, мистер Харт. Я предлагал этим джентльменам вызвать вас в вестибюль, но они…

– Ничего страшного. – Харт, слава богу, вспомнил, что он – национальный герой, а не воришка, пойманный с поличным в супермаркете. – Что вам угодно, сержант Лоусон?

– Мне много чего угодно, – проворчал квадратный. – Для начала я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Глядя на него, Харт подумал, что сейчас ему бы не повредила еще одна чашечка крепкого, горячего кофе. В голове у него все еще плавал легкий туман. Вчера вечером он позволил себе всего два бурбона, однако похмелье давало о себе знать. А может, он просто слишком мало спал и слишком много занимался сексом. То есть, конечно, не слишком много, а недостаточно много…

– Простите, вы, кажется, сказали – отдел по расследованию убийств?

– Вы не ослышались.

– А вы уверены, что не ошиблись и что я – именно тот, кто вам нужен?

– Вы – астронавт Харт?

– Да.

– Тогда нам нужны именно вы.

– Зачем это я вам мог понадобиться?

– Как я уже сказал, мы хотим задать вам несколько вопросов.

– Касательно чего?

– Касательно убийства мисс Джиллиан Ллойд.

Харт не сдержался и фыркнул. Так вот оно в чем дело! Кто-то из его знакомых решил разыграть его! Выпрямившись, он обежал взглядом зал ресторана. За столиками было довольно много людей. Все они перестали есть и во все глаза таращились на него, но ни одно лицо не показалось ему знакомым. Впрочем, Харт был уверен, что шутник или шутники скоро выдадут себя.

Года два назад с ним уже проделали нечто подобное. Харт был дома один. Спокойно потягивая пиво, он смотрел футбольный матч, когда в дверь позвонили. Чертыхаясь, Харт пошел открывать.

На пороге его дома стояла женщина на последних месяцах беременности, которую – Харт мог поклясться в этом – он никогда в жизни не видел. Она была не одна. С нею был полицейский в форме. Выглядел он сильнее и свирепее, чем любой из нападающих в игре, которую Харт еше надеялся досмотреть до конца.

Не успел он спросить, что им нужно, как женщина принялись выкрикивать одно обвинение за другим. Голосом столь пронзительным, что у него зазвенело в ушах, она обвинила Харта в том, что он изнасиловал ее на вечеринке, которая состоялась восемь месяцев назад. По ее словам, он подсыпал ей в шампанское наркотик, а потом воспользовался ее беспомощным состоянием, заразив к тому же венерической болезнью. В результате этого акта насилия женщина забеременела. Кроме того, она утверждала, что он якобы угрожал ей смертью в случае, если она заявит на него в полицию.

Ее крики длились минуты две, прежде чем Харт сумел справиться с собой и заявить горилле-полицейскому, поигрывавшему внушительного вида дубинкой, что никогда в жизни не видел этой женщины.

Однако женщину это заявление привело в ярость, и она продолжала обвинять Харта во всех смертных грехах, уснащая свою речь такими подробностями, касавшимися его интимных привычек и особенностей строения тела, что Харту впору было самому усомниться в своей невиновности.

Кульминация наступила, когда женщина внезапно принялась расстегивать свое безразмерное платье, намереваясь наглядно продемонстрировать Харту всю глубину его падения. Как завороженный, он следил за ней до тех пор, пока не поддалась последняя пуговица и из-под платья не выпала… самая обыкновенная подушка. Бесстыдно распахнув платье, женщина шагнула вперед, и перед самым носом Харта закачались ее соблазнительно полные груди, на которых были вытатуированы слова: «С днем рождения, дружок!» Подмигнув Харту, женщина завопила:

– Сюрприз! Сюрприз!

И тут из всех укромных уголков его двора, словно чертики из табакерки, принялись выскакивать его друзья по НАСА. Впрочем, выскакивать – не то слово. Большинство из них настолько ослабели от смеха, что выползали из потайных местечек буквально на карачках. Они так гоготали, что коп, который оказался самым настоящим полицейским, попросил их вести себя потише, чтобы ему на самом деле не пришлось забрать всех участников розыгрыша в участок.

Друзья привезли с собой спиртное и закуску, и уже через несколько минут во дворе Харта началась импровизированная вечеринка. Изображавшая беременную жертву насилия девица (она оказалась умело загримированной танцовщицей из стриптиз-бара) осталась и демонстрировала собравшимся свое искусство.

В тот раз Харту так и не удалось досмотреть матч. Он узнал окончательный счет только вечером следующего дня.

Вот почему сейчас первой его мыслью было, что кто-то пытается повторить тот давнишний розыгрыш. И он сам, и его друзья постоянно пытались превзойти друг друга, изобретая остроумные шутки. После того первого случая Харт старался быть осмотрительным, но на этот раз он попался – и он не мог этого не признать. Оставалось только выяснить, кто из его приятелей сумел его подловить.

Вот только до его дня рождения оставалось больше шести месяцев.

Что касалось его официальной отставки и ухода из НАСА, который они уже договорились отпраздновать как следует, то и его следовало ждать только через несколько недель. Кроме того, вечеринку по этому поводу они собирались организовать в Хьюстоне, где жило большинство его друзей.

И, наконец, сержант Лоусон выглядел так, словно понятия не имел, что такое юмор – даже в его грубоватой солдатской форме.

И все-таки Харт вдруг почувствовал тревогу – и пожалел о вырвавшемся у него смешке.

– Если вы подождете, то через пару минут я буду в вашем распоряжении, – сказал он холодно и повернулся к столу, чтобы принести извинения Эбботу и Лонгтри, но они были уже у выхода из ресторана.

– Похоже, ваши друзья вас бросили, – безучастно заметил Лоусон.

Харт бросил на него недовольный взгляд. Он был раздражен неуместными замечаниями полицейского в частности и неудачным началом дня в целом. Выпрямив спину и выпятив грудь, Харт заговорил по-военному сухо:

– Так чем могу служить? Мне ничего не известно ни о каком убийстве.

– Может быть, джентльменам будет угодно пройти куда-нибудь в более удобное место? Туда, где им никто не помешает? – снова вмешался метрдотель, о котором Харт совершенно забыл. Забота о репутации отеля и ресторана явно одержала в нем верх над привычкой быть предельно любезным с высокопоставленными гостями. Казалось, еще немного – и он прикажет официантам вывести из зала всех четверых.

– Хорошо, – кивнул Харт и первым отправился за метрдотелем в кабинет управляющего, расположенный на том же этаже. Лоусон и полицейские последовали за ним.

В кабинете управляющего Харт и Лоусон остались наедине. Несколько секунд двое мужчин молча разглядывали друг друга. Харт нарушил молчание первым:

– Может быть, вы все-таки объясните мне, детектив, что все это значит?

– Что именно?

– Эта ваша нелепая история с убийством.

– Это не моя история, это факт. Убита мисс Джиллиан Ллойд, Харт.

– Да, вы уже говорили, но это имя мне неизвестно. Кроме того, мне не нравится, что Управление полиции Далласа позволяет себе задерживать меня в общественном месте…

– Никто вас не задерживал. Пока…

– И все равно, ваше появление способно серьезно скомпрометировать не только меня, но и НАСА.

– Давайте оставим НАСА в покое, – перебил детектив. – Итак, вы утверждаете, что никогда не слышали о Джиллиан Ллойд?

– Я же вам только что сказал! Кроме того… – Харт замолчал, вовремя сообразив, что разговаривать с копом об убийстве в отсутствие адвоката не стоило в любом случае.

– Пожалуй, – сказал он, – я ничего вам не скажу, пока сюда не приедет мой адвокат.

– Зачем вам адвокат, полковник?

– Адвокат может дать мне разумный совет, сержант.

– Совет? То есть вы уже сейчас полагаете, что услуги адвоката вам понадобятся? Вам что, есть что скрывать?

Харт скрипнул зубами. Больше всего ему хотелось послать этого чертова детектива куда подальше. Он все еще был уверен, что произошла ошибка и что вскоре все разъяснится. И тогда… тогда этого зарвавшегося сержантишку взгреют по первое число! Но до тех пор он должен вести себя разумно и сдержанно.

– В НАСА существует правило: ни один из ее сотрудников не должен подвергаться допросу – в особенности по такому серьезному поводу, как убийство, – без присутствия адвоката. При этом не имеет значения, виновен ли данный сотрудник или нет. Он может вообще ничего не знать – просто НАСА очень ревниво относится к своей репутации. – Харт пожал плечами. – По-моему, это только разумно, и вы не можете этого не понимать, детектив.

– Что ж, – протянул Лоусон насмешливо, – валяйте, звоните своему законнику.

Но Харт вдруг передумал. Ему показалось, что он реагирует на совершенно обычную ситуацию не совсем адекватно. Быть может, виной всему было его паршивое настроение. Он проснулся в своей постели один, что само по себе было скверно, потом разговаривал с Лонгтри и Эбботом, что не могло не разозлить его еще больше. Слава богу, хоть от этих двоих он отделался. Харт искренне надеялся, что больше никогда не увидит ни того, ни другого, и все же сегодняшний разговор оставил в его душе неприятный осадок. И надо же было этому копу появиться именно сегодня!..

Стараясь взять себя в руки, он забросил скрещенные ноги на угол стола.

– О’кей, детектив. Не стоит беспокоить адвоката по пустякам. Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Только сначала скажите, кто такая эта Джулианна…

– Джиллиан. Ее звали Джиллиан Ллойд. Она была найдена мертвой сегодня утром. Кто-то прикончил ее, нанеся больше двух десятков колотых ран, большая часть которых пришлась в нижнюю часть живота и лобковую область. Спальня была похожа на бойню. Мы думаем, по крайней мере, надеемся, что мисс Джиллиан умерла быстро, после первого или второго удара. Убийца написал на стенах несколько ругательств – написал ее кровью… Ну что, полковник, теперь-то я сумел привлечь ваше драгоценное внимание? – закончил детектив насмешливо.

Он действительно сумел завладеть вниманием Харта – отрицать это было бы глупо. К тому же услышанное заставило Харта позабыть о своем возмущении. Искренне и серьезно он сказал:

– Я потрясен этой трагедией. Действительно потрясен. То, что вы мне рассказали, по-настоящему ужасно. И все же я не совсем понимаю, почему вы пришли ко мне с этим вопросом. Я не знаю эту женщину и никогда с ней не встречался…

Тут в мозгу Харта словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Двигаясь медленно, словно пловец под водой, Харт снял со стола ноги и встал, выпрямившись во весь свой немалый рост.

– Господи! – прошептал он. – Я все понял!.. Джиллиан Ллойд. Ллойд! Сестра Мелины! Ее близнец. Это она, детектив?

Лоусон кивнул.

Харт с шумом выдохнул воздух и потер шею. Несколько мгновений он просто глядел прямо перед собой, стараясь переварить ужасную новость. Если ему было тяжело узнать об этом, каково-то пришлось Мелине! Всего несколько часов назад они лежали вместе в одной постели и были безмятежно счастливы. Теперь же она была где-то там, в этом большом городе, один на один со свалившейся на нее бедой.

Несколько раз моргнув, он с трудом сфокусировал взгляд на лице детектива.

– Послушайте… э-э-э… как вас там… Лоусон… Как Мелина? С ней все в порядке?

– Я бы не сказал, но… Она держится.

– Я должен немедленно ей позвонить!

Ее номер был внесен в договор на эскорт-услуги. Утром Харт уже дважды звонил по этому номеру, но ему так никто и не ответил. С «голосовой почтой» ему связываться не хотелось, поэтому он решил звонить ей до тех пор, пока Мелина сама не возьмет трубку, но ему и в голову не приходило, что придется приносить ей свои соболезнования. Лоусон покачал головой:

– Мне кажется, мистер Харт, это не самая удачная идея. Поверьте мне на слово, Мелине Ллойд сейчас не до вас. Вы ей будете только мешать.

Харт задумчиво повертел в руках мобильный телефон, который он достал из внутреннего кармана куртки. Ему хотелось верить, что Мелина расценит его звонок несколько иначе, чем предсказывал детектив, что она будет рада слышать его голос, однако ему не хотелось обсуждать с Лоусоном то, что произошло между ними вчерашней ночью.

– Похоже, вы правы, Лоусон, – пробормотал он, убирая мобильник.

– Что вы знаете о мисс Ллойд? – задал свой первый вопрос детектив.

– Почти ничего. Мы познакомились только вчера. Мелина Ллойд должна была…

– Я знаю, чем она занималась. Мисс Ллойд была вашим пиар-сопровождающим. Скажите, у вас были к ней какие-нибудь претензии?

– Абсолютно никаких, – поспешно ответил Харт. – Мелина – настоящий профессионал своего дела. – Он невольно улыбнулся, вспомнив, как на пресс-конференции Мелина безжалостно расправлялась с репортерами, а они не решались даже огрызнуться. Судя по всему, все они – и мужчины и женщины – ее просто обожали. – Мне не на что пожаловаться, даже если б я захотел, – добавил он, вспоминая улыбку, с которой она уступила его просьбам остаться еще ненадолго. Потом он задумался; винит ли она себя за то, что не ушла сразу, за то, что провела с ним почти всю ночь вместо того, чтобы быть с сестрой, чтобы защитить ее, спасти…

Впрочем, он вспомнил, что Мелина и Джиллиан жили в разных местах. Да и в любом случае вряд ли Мелина смогла бы защитить сестру от спятившего убийцы. Все могло закончиться еще чудовищнее: двумя трупами вместо одного. Это было очевидно, но Харт хорошо знал, что, когда дело касается внезапной или насильственной смерти, люди ведут неадекватно, виня себя во всех грехах. Кто, кроме судьбы, мог быть виноват в том, что ты оказался совсем в другом месте, когда погиб близкий тебе человек? Разумеется, никто, и все же груз вины в подобных случаях часто оказывался невыносимо тяжел.

– Господи, как же она страдает сейчас! – пробормотал он, потирая виски. Потом он поднял голову и посмотрел на детектива. – У вас есть какие-либо предположения, кто это мог сделать?

– Пока нет.

– И… никаких улик?

– Кое-что мы нашли. Надписи на стенах, к примеру. Именно они и заставили меня предположить, что вы можете иметь какое-то отношение к этому убийству.

– Я?!

До этой минуты Харт больше не думал о том, почему детективу понадобилось разыскивать именно его. Даже когда Лоусон сообщил ему страшные новости, он подумал в первую очередь о Мелине, о том, что она может сейчас чувствовать. Ему и в голову не пришло, что это происшествие может как-то касаться его, но последние слова детектива заставили его задуматься. Он действительно был каким-то краем причастен к этому убийству, только вот каким?

– Я никогда не встречал Джиллиан Ллойд, детектив, – повторил он, чтобы что-нибудь сказать. – Если вы сомневаетесь в моих словах, можете спросить у Мелины – она это подтвердит.

– Вообще-то именно благодаря ее показаниям мне и пришло в голову разыскать вас, Харт.

Астронавт покачал головой.

– Каким показаниям, Лоусон? Я не понимаю.

– Поймете. Мы вам все объясним.

– Кто это – «мы»?

– Я и мисс Мелина. Вы должны прибыть в полицейское управление Далласа сегодня в половине третьего. Это в деловом центре, недалеко от…

– Сегодня в два тридцать я собираюсь быть где-то на половине пути между Далласом и Хьюстоном, – прервал его Харт. – Во всяком случае, таковы были мои планы, и я не намерен их менять.

Ему было очень жаль Мелину, однако он никак не мог взять в толк, с какой стати его пытаются втянуть в это дело.

– А вот я рекомендую вам пересмотреть ваши планы, – сказал детектив. – В противном случае мне придется вызвать вас из Хьюстона повесткой.

Харт смерил его долгим, презрительным взглядом.

– Может, хватит ходить вокруг да около, детектив? Скажите откровенно: вы считаете, что я могу иметь какое-то отношение к смерти этой женщины?

Но Лоусон даже не посмотрел на него. Поднявшись со стула, он шагнул к выходу из кабинета.

– В половине третьего, Харт! Третий этаж. Спросите меня – дежурный покажет вам мою комнату. – Он широко распахнул дверь. Как Харт и предполагал, двое копов в форме стояли в коридоре прямо напротив.

– Можете позвонить своему адвокату, Харт, – добавил Лоусон и шагнул вперед, но снова остановился. – Хотите совет, Харт? Не пытайтесь скрыться. Вы слишком заметная фигура, чтобы долго прятаться…

– Ты наглядно продемонстрировал свою веру и преданность, брат Дейл. Я поражен. Признаться, я не ожидал, что ты справишься с заданием так быстро и точно.

Дейл Гордон, разговаривавший с братом Гэбриэлом по телефону, мелко задрожал от переполнявшего его восторга. От избытка чувств ему даже было трудно говорить.

– Б-благодарю вас, брат Гэбриэл… – пробормотал он в трубку.

– Ты совершенно уверен, что Джиллиан Ллойд полностью очистилась от скверны?

И снова Дейл Гордон вздрогнул в приступе раболепного обожания. Брат Гэбриэл умел подбирать правильные слова! Далласские газеты назвали его миссию «актом ничем не спровоцированного насилия и зверской жестокости», что, разумеется, ни в коей мере не соответствовало действительности. Но что они могли знать, эти наемные писаки, посвятившие проведенному им обряду очищения первые полосы сегодняшних газет? Ничего. Только посвященные были в курсе того, что произошло с Джиллиан Ллойд сегодня на рассвете.

Впрочем, Дейл Гордон не без удовольствия посмотрел по телевизору дневной выпуск новостей. По телевизору показали дом, в котором она жила, показали входивших и выходивших из него полицейских, показали каталку с лежащим на нем телом, которую сотрудники коронерской службы катили к ожидающей у калитки машине. По дороге каталка зацепила одну из росших на клумбе желтых хризантем, и сорванный цветок так и остался торчать в сочленении алюминиевых трубок.

Стоя перед коттеджем, телекомментатор назвал его миссию «бесчеловечным убийством», но откуда ему было знать, что Джиллиан Ллойд необходимо было уби… очистить от греха.

– Да, брат Гэбриэл, я совершил обряд по всем правилам.

– Она страдала?

– Нет. Я действовал быстро, как вы велели, когда поручали мне это задание. Все прошло именно так, как вы и обещали. В решающий момент я испытал прилив сил и уверенности. Моя рука не дрожала – ведь меня вело само Провидение.

– И грозная воля нашего бога-творца, – добавил брат Гэбриэл. – Ты отлично справился, сын мой.

Дейл Гордон почувствовал, что краснеет от гордости и радости. Еще никто никогда не говорил ему «сын мой». Отец скрылся в неизвестном направлении еще до его рождения, а мать называла Дейла как угодно, но только не сыном.

– Расскажи мне поподробнее об этом деле, брат Дейл. Я хочу, чтобы мои ученики в Храме тоже порадовались вместе со мной.

В Храме!.. О нем узнают в Храме! Брат Гэбриэл собирается рассказать о нем своим избранным ученикам, быть может, даже поставить его им в пример – тем, кто своей святостью и беспрекословным послушанием добился высокой чести жить в Храме рядом с братом Гэбриэлом!

Слова посыпались из него, как горох из дырявого мешка. Еще никогда Дейл Гордон не говорил так много и так быстро. С той же точностью, с какой он старался придерживаться полученных инструкций, он рассказал брату Гэбриэлу о своем послушническом подвиге, дополняя уже известные факты мелкими деталями и подробностями, которые показали брату Гэбриэлу насколько внимательно он отнесся к порученному делу.

– Надеюсь, ты не оставил следов, брат Дейл?

– Нет, брат Гэбриэл. Насколько мне известно – нет.

Дейл не упомянул о стакане, из которого пил на кухне. По его мнению, это не могло иметь значения, поскольку полиция никогда не снимала у него отпечатков пальцев. Даже если копы обнаружат следы на стекле, они никогда не приведут к нему.

Ничего не сказал он и о том, что написал на стенах. Эта идея осенила его в последнюю минуту, и Дейл Гордон втайне очень ею гордился. Его мать постоянно употребляла грязные слова, которые действовали на него посильнее колотушек. Дейл Гордон на собственном опыте убедился, что ругательства способны заставить человека чувствовать себя мерзким, ничтожным, греховным, достойным самого сурового наказания.

В глубине души он считал, что Джиллиан Ллойд заслуживала, чтобы называть ее самыми грязными, оскорбительными словами. В конце концов, это она постоянно искушала его, она была виновна в том, что он совершил греховный акт услаждения плоти. Дейл просто не мог устоять, когда увидел ее совсем рядом – теплую, гладкую, голенькую, как новорожденный младенец. Рука как будто сама собой потянулась к его «мерзкой штучке» и принялась тереть и тискать ее, пока она не напряглась и не сделалась твердой. Дейл знал, что это грех, но о нем он тоже ничего не сказал брату Гэбриэлу.

– Отлично, брат Дейл, отлично!.. – Мелодичный голос брата Гэбриэла действовал на Дейла, как прикосновение теплой, сильной руки, как отцовская ласка, как поглаживание по голове. – Ты отлично сработал, и я считаю, что могу поручить тебе еще одно важное дело…

Если бы Дейл Гордон не лежал в постели, где он вот уже полчаса играл с ножом, на котором запеклась кровь Джиллиан Ллойд, он, наверное, мог бы грохнуться на пол и зареветь от радости.

– Ради вас и ради Программы я пойду на все, брат Гэбриэл! – выпалил он.

– Хотел бы я, чтобы некоторые мои ученики проявляли такую же готовность и энтузиазм, – сказал брат Гэбриэл, и бледная кожа Дейла порозовела от удовольствия.

– Что я должен сделать для вас? – спросил он.

– Не для меня, – смиренно возразил брат Гэбриэл. – Для Программы!

– Простите, брат Гэбриэл, для Программы, – тут же поправился Дейл Гордон.

– Я хотел бы только, чтобы ты как следует подумал, прежде чем соглашаться, Дейл. Это нелегкое задание. Выполнить его будет еще труднее, чем совершить обряд очищения.

– Я справлюсь, брат Гэбриэл! – воскликнул Дейл Гордон, чувствуя, как его переполняют сила и уверенность. – Любое дело, любое задание! Можете поручить мне что угодно – и останетесь довольны. Я буду только рад послужить Программе. И вам…