"Пламя страстей" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 4

Ли не сразу смогла прийти в себя после прерванных объятий и долго не понимала, что говорит голос в трубке.

– Диллон? Чад?

– Он у вас?

– Да. Минуточку.

Чад уже стоял рядом. От его взгляда ее ноги прилипли к полу, словно она была бабочкой на булавке у коллекционера. Он взял трубку из ее ослабевших рук.

– Да, – резко бросил он невидимому собеседнику. С минуту он слушал, глядя на нее своими пронзительными глазами, потом отвернулся. – Где? Совсем плохо? – Последовали несколько сдержанных ругательств. – Хорошо, буду через полчаса.

Он положил трубку, бросился к дивану и сунул ноги в туфли, преодолевая сопротивление жесткой кожи.

– Чад?..

– Ли, мне надо идти. Ты уж извини, нехорошо получилось.

– Кто это звонил? И откуда он узнал?.. Что?.. Куда ты идешь?

– По делу.

– По делу? Но зачем такая спешка?

– Видишь ли, это дело не терпит отлагательств.

Он надевал пальто, стараясь не смотреть на нее.

– Прости, что они позвонили сюда. Мне пришлось дать твой номер. – Он подошел к ней – она стояла ни жива ни мертва, приходя в себя после страстных поцелуев. Завязки свисали с халата, из-под которого было видно ее обнаженное тело. Она обхватила себя руками, пытаясь успокоиться. Внезапно ее обуял страх. Он положил руки ей на плечи и притянул к себе.

– Передай это Cape. – И он легко поцеловал ее в щеку. – Мне не довелось ее сегодня увидеть.

– Чад…

– А это тебе. – Он крепче прижал ее к себе и поцеловал с той грубоватой нежностью, которая ей так нравилась в нем. – А вот это уже для меня. – Крепкими руками он стиснул ее бедра, и она прильнула к нему, животом чувствуя, что его возбуждение еще не улеглось. Ненасытно, жадно он раздвинул языком ее губы, желая уловить и запомнить каждый их изгиб, сделать ее частью себя. Он пробовал ее на язык, стараясь навсегда сохранить в себе это впечатление.

Это объятие поглотило ее целиком. Жадно лаская ее, он терся бедрами о ее живот, грудью прижимался к ее груди. Его ласка была исполнена такого отчаяния, такой безнадежности, что она испугалась не на шутку.

У нее возникло ощущение, что он выпил ее до дна, втянув в себя, и она стояла опустошенная, когда он в последний раз взглянул на нее. Его глаза всматривались ей в лицо, проникая насквозь, словно лазерные лучи.

У нее задрожали губы.

– Чад…

– Я позвоню, как только смогу. Как только вернусь. Возможно… Короче, я не знаю, как долго я буду в отъезде. Но я вернусь.

За ним закрылась дверь, но она слышала, как он прошел по двору, как хлопнула дверца пикапа, заурчал мотор, и автомобиль уехал.

Оглушенная, она повернулась и обвела комнату растерянным взглядом, словно впервые видела ее. Вот диван – здесь еще мгновение назад Чад склонялся над ней. Теперь он пуст. И комната пуста. И пустота на сердце.

Прошло много дней. Ли пыталась выкинуть Чада из головы, но его образ по-прежнему преследовал ее. Он был рядом, когда она работала, играла с Сарой или сидела в гостиной перед телевизором – одна. Он был с ней, когда она ворочалась в своей одинокой постели; он являлся ей, когда она спала.

Может, он врач? Только врачи так срываются с места на срочные вызовы и оставляют телефон, по которому их в случае необходимости можно найти. Но голос, который звонил Чаду, был совсем не похож на приятный голос телефонистки. Это был мужской голос, грубый, требовательный.

А может, он преступник? И сообщники предупреждали его о какой-то опасности?

Господи, Ли, ты воображаешь себя героиней романа! Конечно же. Чад не преступник. Уж слишком он известен в городе, всегда на виду. В тот день, когда они вместе обедали, она надеялась побольше узнать о нем. Она как бы невзначай, между делом, стала расспрашивать своих монтажников, которые, как ей показалось, были неплохо с ним знакомы. Но ее расспросы ни к чему не привели. За время обеденного перерыва все эти парни как-то невероятно поглупели и стали в один голос уверять ее, что понятия не имеют, чем сейчас занимается Чад. Зато зачем-то пустились в воспоминания, как здорово он когда-то играл в футбол.

День благодарения наступил как-то неожиданно, и она поняла, что на дворе праздник, только когда родители позвонили в дверь. Им не понравилась ее идея приехать вместе с Сарой на праздники к ним в Биг-Спрингс.

– Тебе ничего не идет впрок, – выговаривала ей мать. – И так ребенок появился где-то на обочине, и принимал роды какой-то мужлан, про которого мы ничего не знаем. Он мог бы преспокойно бросить тебя, или убить, или еще чего похуже. – Ее всю так и передернуло.

Ли только покорно вздохнула и согласилась, чтобы они приехали к ней.

Они привезли с собой индейку и все необходимые приправы. Ли ела, не ощущая вкуса.

– Как ты себя чувствуешь, дочка? – спросил отец.

– Нормально, – с наигранной веселостью ответила она. – Я просто беспокоюсь, как продержатся мои рождественские декорации, вот и все. – «Господи, какая же я лгунья!» – подумала она про себя. Она конечно же думала о Чаде. Как он встречает День благодарения? И встречает ли? И вообще где он сейчас?

Весь день Сара куксилась, и Ли держала ее на руках, пытаясь успокоить.

– Наверное, у нее режутся зубки, – предположила мать.

– Она еще слишком мала, – возразила Ли.

– У тебя зубки появились в пять месяцев, – настаивала мать.

– Возможно, ты права, – устало ответила Ли. У нее не было сил спорить. Единственной ее мечтой было хоть что-то узнать про Чада. – У нее небольшое расстройство.

– Ну, вот, это верный признак, что режутся зубки.

Слава Богу, что родители рано уехали. Ли легла сразу же, как только уложила спать все еще капризничающую Сару.

– Ты тоже скучаешь о нем? – спросила она уснувшую малышку.

Несмотря на усталость. Ли не спалось. Она лежала с открытыми глазами и следила за тенями на потолке. Что она знает о Чаде Диллоне? Да ничего. Вместе они пережили такое! Он помог ее ребенку появиться на свет; а она практически ничего не знает ни о нем, ни о его семье…

Она так и подскочила при мысли об этом.

Семья! А вдруг он женат? Вдруг он с самого начала ей лгал? Или женился позже, после рождения Сары? Может, телефонный звонок был связан именно с этим? Должно быть, его жена узнала, что он собирается завести роман…

Нет, тот звонок был продиктован чрезвычайными обстоятельствами. Чрезвычайными. Его , жена попала в аварию! Ведь Чад тогда сказал:

«Где?» и «Что, совсем плохо?». Точно, его жена и четверо детей разбились на машине!

Нет, этого не может быть! Она застонала и откинулась на подушки. Он не женат. Она не могла объяснить этого, но она почему-то была твердо уверена, что он не женат. Вокруг него было столько тайн, и ей так хотелось их разгадать. Кем он работает? Где живет? Почему он несколько месяцев выжидал, прежде чем ее навестить?

Ее мысли неизменно возвращались к тому вечеру, когда его внезапно заставил уйти телефонный звонок. Когда он целовал и ласкал ее, волнуя так, как никто никогда не волновал до него. Ей приходилось со стыдом признать, что ощущения, которые разбудил в ней Чад, были до сих пор ей неведомы. Грегу, как бы она его ни любила, никогда не удавалось вызвать в ней такую бурю чувств.

Она беспокойно ворочалась в постели, вспоминая его опытные, нежные руки, развязывающие тесемки на халате, его сдержанность – он не желал прикасаться к ней до тех пор, пока не был уверен, что она тоже хочет этого. Его руки не требовали ничего для себя, они дарили наслаждение. Его губы, терпеливые, знающие, доставляли ей то же удовольствие, какое получал от поцелуя он сам. Он не спешил, не старался взять ее штурмом; он чувствовал каждый ее порыв, приспосабливался к ней. У него, конечно же, было много женщин до нее…

Да разве удивительно, что он так нравится женщинам? Начиная с Сары и кончая старушкой миссис Ломаке там, в ресторане, – все обожали его, инстинктивно чувствуя в нем человека, способного любить. А какие уверенные, чувственные у него пальцы! Он умел быть неотразимым.

Ли опять застонала, вспоминая горячее и нежное прикосновение его губ к своим соскам, невыразимо приятное ощущение его языка на груди. Мужское начало в нем властно говорило о себе, проступало в каждом его движении, жесте. Как же ей хотелось быть сейчас с ним, ощущать на себе тяжесть его тела, чувствовать его силу, проникающую в нее…

Господи, что же такое с ней происходит? Ведь она была спокойной, рассудительной женщиной. Нельзя так распускаться. Она терпеливо сносит свою вдовью участь, одна растит дочурку, как и обещала родителям. Она не позволит сексуальным фантазиям, к тому же связанным с малознакомым человеком, уничтожить ее здравый смысл!

Приняв это историческое решение. Ли постаралась уснуть.

– Вот что я предлагаю, – говорила она членам комитета домовладельцев. – Каждая улица будет оформлена по-своему.. Например, одна будет украшена леденцами, другая – колокольчиками, и так далее. В Далласе на складе есть все необходимое. В леденцах зажигаются белые и красные лампочки, колокольчики звенят. Представляете себе, что это будет?

Пять членов комитета кивнули. Был вторник после Дня благодарения, и Ли встречалась с комитетом домовладельцев, чтобы окончательно решить, как они собираются украсить свои и без того роскошные дома. Поскольку члены комитета, похоже, не могли прийти к единому мнению, Ли решила предложить им то, что напрашивалось само собой.

– Мы развесим на домах, заборах и деревьях гирлянды лампочек. Это просто, но очень нарядно. А потом уж вы сами будете решать, ставить ли рождественскую елку или обойтись венком из еловых веток… Но я сегодня должна знать, что именно вы хотите.

Мужчина, которому явно все это надоело, сказал:

– Я согласен, и давайте заканчивать.

– Мне кажется, это слишком просто, – капризным голосом заметила одна из женщин.

– Я не спорю, просто. – Ли постаралась придать своему голосу любезность, которой отнюдь не испытывала. Она должна была получить хороший гонорар, поэтому сдержалась и не произнесла резких слов, которые уже готовы были сорваться с ее языка. – Если бы мы раньше к этому приступили, то можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. На следующий год подготовку надо начинать уже в сентябре. Но я обещаю, что и так будет хорошо. Вы сможете увидеть эти огоньки на расстоянии в несколько миль.

– А когда мы сможет получить все необходимое? – спросил кто-то из присутствующих. –Ли знала, что с деньгами проблем не будет, поэтому она сказала:

– Я могу попросить поставщика прислать детали оформления: лампочки, опоры и все остальное, – самолетом. Если сегодня послать заказ, то мы получим груз в четверг, а за субботу и воскресенье все установим. Вы сами наймете электриков или это сделать мне? Те, кто работает со мной в торговом центре, не отказались бы подработать перед Рождеством.

– Прекрасно, – согласился нетерпеливый мужчина. – И у нас меньше головной боли.

– Хорошо. Так все согласны?

– Да, – ответила какая-то женщина.

– Вчера мы опросили всех владельцев домов, и они предоставили нам право принимать решение. Только с Чадом не удалось переговорить.

– Верно, – заметил мужчина. – Я слыхал, он сейчас где-то в Мексике.

При упоминании этого имени карандаш, до сих пор быстро бегавший по листу, вдруг вздрогнул в руках Ли и резко остановился; от сильного нажима сломался грифель. – Я слышал, там сейчас страшный пожар, – продолжал мужчина.

– Пожар? – с деланным спокойствием переспросила Ли. Неужели эти люди говорят о ее Чаде?

– Да. Один из жителей нашего района работает в фирме «Фламеко».

– «Фламеко»?

– Вы что, не слышали о «Фламеко»? – удивился мужчина.

– Н-нет, – запинаясь, выговорила она. – Я здесь совсем недавно.

– Да она известна по всему миру, а штаб-квартира ее здесь, в Мидленде. Эти ребята тушат пожары на нефтепромыслах. Вот так.

Щупальца страха подкрались к горлу, у нее перехватило дыхание. Она не могла говорить, а лишь молча кивнула. Может, это не ее Чад – не такое уж редкое у него имя.

– Представляете, Диллон поступил к ним, как только окончил колледж! Сколько же лет минуло с тех пор? В каком году был его выпуск? Помню, какая у него была обводка. Просто чудеса на поле творил! – Похоже, говорящий оседлал любимого конька.

Ли резко поднялась. Сумочка упала у нее с колен, и содержимое рассыпалось по полу. Трясущимися руками собирая выпавшие вещи, она проговорила:

– Если на сегодня все, то я пойду. Мне надо зайти на работу. Я еще позвоню, но имейте в виду, что все приготовления нужно завершить в воскресенье.

Нетвердой походкой она вышла из клуба домовладельцев и прислонилась к стене, жадно ловя ртом воздух. Значит, Чад в Мексике, тушит пожар на нефтяной скважине. Работа требует большого профессионализма. Она очень опасна, но за нее так хорошо платят. «Господи, – вихрем пронеслось у нее в голове, – опять повторяется все, как с Грегом!»

Немного успокоившись, она медленно побрела по тротуару. И вдруг рассмеялась невеселым смехом: хорошо платят! Да, это квартал роскошных особняков, где живут одни миллионеры. А она-то думала, что он механик, да к тому еще и безработный, и он почему-то не опровергал этого мнения. Постепенно поднявшаяся в ней волна негодования вытеснила чувство тревоги.

Она резко распахнула дверцу автомобиля, с грохотом захлопнула ее и поехала, не разбирая дороги, не глядя по сторонам, не желая знать, которая из этих богатых вилл принадлежит человеку, который обманывал ее или, по крайней мере, не говорил всей правды.

Слезы боли и унижения застилали ей глаза. Будь он проклят! Он держал ее в своих объятиях, осыпал поцелуями, а потом сбежал тушить пожар на какой-то скважине! Да как же такое может быть? Ведь с ним может произойти все что угодно!

– Она остановилась перед светофором, тело ее сотрясали рыдания. Чад знал, как она отнесется 104 quot; к его работе, поэтому скрыл от нее род своих занятий. Он незаметно вкрался ей в душу, вошел в ее жизнь, так что она замирала при одном виде его. Он стал необходим ей, прекрасно отдавая себе отчет в том, что, узнав о его профессии, она не согласится ему принадлежать.

– Я ненавижу его за то, что он лгал мне! Ненавижу! – рыдала она. И, повторяя эти слова, понимала, что лжет себе. Ей было больно сознавать правду, которая становилась все очевиднее с каждой пролитой слезой. Но теперь Ли знала – она безумно влюбилась.

Ему было достаточно одного взгляда на ее замкнутое, суровое лицо, чтобы все понять.

– Тебе сказали!

– Да.

Прошла неделя с тех пор, как ей стало все известно о его работе, но обида и боль не проходили.

– Мне можно войти? – тихо спросил он.

– Нет.

Он вздохнул. Посмотрел на свою ковбойскую шляпу, потрогал пальцем поля.

– Я боялся этого. Боялся, что ты все узнаешь сама, прежде чем я успею тебе что-либо объяснить. – Он устремил на нее пронзительный взгляд своих голубых глаз – в них застыло беспокойство. – Я как раз собирался тебе об этом рассказать.

– Да? Неужели? И когда же?

– Черт возьми! Ведь я знал, как ты отнесешься к человеку с такой опасной профессией!

– И был прав. Поэтому я была бы крайне тебе благодарна, если бы ты ушел.

– Но прежде мы должны поговорить.

– Чтобы ты снова сказал мне какую-нибудь ложь?

– Я никогда не лгал тебе.

– Но и правды не говорил, разве не так?

– Пожалуйста, разреши мне войти! С явной, даже какой-то демонстративной неохотой она отодвинулась, пропуская его в дом. Ей удалось скрыть, какое облегчение она испытала, увидев его живым и невредимым. Он был так красив! Длинные, красиво уложенные волосы, загорелое бронзовое лицо – это все мексиканское солнце! На нем была простая одежда, но джинсы и рубашка накрахмалены, до блеска начищены сапоги.

На Ли тоже были джинсы, правда, кое-где на них виднелись следы краски – она разрисовывала стену в комнате Сары. От частой стирки джинсы потерлись и обтрепались и стали какими-то уж слишком домашними. И свитер на ней тоже был какой-то неуклюжий, и была она босиком. Весь день она ходила с высоко зачесанными волосами, поэтому, придя домой, сразу же распустила их, и теперь они небрежно рассыпались по плечам. Но она не собиралась извиняться за свой вид. Это он должен оправдываться, а не она!

– А где Сара?

– Спит.

– Уже? Ведь нет и пяти.

– Дневной сон перед ужином. Последнее время она какая-то капризная. Мама говорит, у нее режутся зубки.

– Ты была занята?

– Да, – ответила она, опускаясь на диван. Чад сел на край стула и положил шляпу на колени. – В прошлые, выходные я украшала твой дом. – В ее голосе послышалась горечь. – Он очень красив.

– Это ты так хорошо украсила его, – как-то с напряжением произнес он; Ли впервые почувствовала в его голосе нотки раздражения.

– Спасибо. Было так любезно с твоей стороны дать электрикам возможность поработать внутри.

– А ты сама заходила?

– Нет.

– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы ты посмотрела мой дом.

– Тогда почему же ты меня не пригласил в гости? – выпалила она. – Почему я должна узнавать о тебе, о твоей работе от посторонних людей, к тому же совершенно случайно? – Она почувствовала, как в ней закипает гнев, и вдруг подумала: «А какое право я имею сердиться на него? Какие у меня могут быть к нему претензии? Да я и видела его считанные разы. Тогда, во время обеда, и два раза дома, вот и все. Так к чему эта сцена ревности?» Она напомнила себе сварливую жену и рассердилась на себя. Закрыв лицо руками, она произнесла:

– Прости, Чад, я не должна на тебя сердиться. Ведь мы с тобой ничем не связаны.

– Ты ошибаешься. Еще как связаны. – При этих словах у нее опустились руки, и она устремила взгляд в его глядящие ей прямо в душу глаза. – Я хотел все тебе рассказать о моей работе в первый же вечер, когда пришел сюда. Я понимал, что тебе это вряд ли понравится. Каждой мало-мальски нормальной женщине это не очень-то приятно, но когда ты рассказала о Греге, я понял, что здесь случай особый.

Он встал со стула, бросил шляпу на журнальный столик и склонился перед ней, взяв ее руки в свои.

– Ли, я не мог рисковать, поэтому промолчал. Я хотел, чтобы ты поближе узнала меня. Если бы все сложилось удачнее, у нас завязались бы более близкие отношения и я непременно бы все тебе рассказал, но тогда я не мог допустить, чтобы у тебя сложилось предубеждение против меня.

– Это так жестоко. Чад.

– Нет. В свое оправдание могу сказать только, что я тебя очень хотел. И сейчас это желание не прошло. – Он взял прядь ее волос и поднес к губам. Не отрывая глаз от ее лица, он медленно провел волосами себе по губам. – Все это время я думал только о тебе, о том, как ты красива, какой восхитительный аромат исходит от тебя. Ли, я ощущал твой вкус на своих губах, помнил, как трепетно твои уста отзывались на мой поцелуй, какой нежной была твоя кожа под моим языком…

«Стоит ему прикоснуться ко мне, и я умру», – с отчаянием подумала Ли. Даже теперь” зная о его профессии, помня о своей клятве никогда не любить мужчину, ставящего работу превыше нее, не желая простить ему ложь, она хотела запустить руку в его волосы, ощутить мускулы под смуглой кожей, пригладить волосы у него на груди, дотронуться.

Крик Сары заставил Ли очнуться, вынырнув из океана поглотившего ее желания.

– – Сара, – зачем-то сказала она.

Чад поднялся, пропуская ее, когда она вскочила с дивана и бросилась в спальню. Такая спешка была ни к чему – Сара могла бы немножко подождать, – но она должна была помочь Ли сохранить контроль над собой. Она не может любить его! И не будет!

– Ну-ну-ну, мамочка уже здесь, – приговаривала Ли, переворачивая ребенка.

– Как она выросла! – раздался позади нее голос Чада: его тело нависло над ней, склонившейся над колыбелькой. Он наклонился ниже, чтобы получше разглядеть девочку, и его бедра коснулись спины Ли. Это легкое прикосновение остро напомнило ей о той несостоявшейся ночи любви. Он взялся рукой за перила кроватки, зажав женщину между ними и собой.

– Да, очень. – Ли почувствовала, что голос не слушается ее. – Эта колыбелька ей уже мала, пора переселять ее в отдельную комнату и укладывать в другую кровать. Вот только я забыла попросить папу все там устроить.

– Я сам все сделаю, – сказал Чад. Ли быстро поменяла пеленки. Удивительно, как она еще не уколола ребенка, закалывая подгузник, – так сильно у нее дрожали руки. Она взяла девочку на руки и выскользнула в тот узкий проход, который оставил ей Чад.

– Мне неприлично тебя об этом просить.

– И не надо. Я же сам предложил. Где кроватка?

– В соседней комнате. Я не успела ее распаковать, – сказала она ему вдогонку.

Когда они с Сарой вошли в комнату, он изучал длинную плоскую коробку.

– И сюда уместилась вся кровать? – спросил он со смехом.

– Я же говорила. Это дело сложное…

– У тебя есть какие-нибудь инструменты? Отвертка, например? Ладно, Бог с ним, у меня в машине все припасено.

– Чад, правда…

Прижав губы к ее рту, он остановил поток ее протестов.

Поцелуй был коротким, но властным, крепким. Ли показалось, что внутри у нее что-то перевернулось, наполняя все тело желанием и страстью.

– Я нашел прекрасный способ заставить тебя замолчать. Если ты приготовишь мне сандвич и чашку кофе, я буду считать, что мы в расчете. – Он быстро поцеловал ее в лоб, слегка отодвинул и вышел, чтобы взять из машины инструменты.

Раздосадованная, Ли направилась в кухню. Она усадила Сару, которая, казалось, сразу успокоилась, в качели, и со злостью захлопнула защелку. Веселое насвистывание Чада подлило масла в огонь и окончательно привело ее в ярость.

– Он, видите ли, врывается сюда и ведет себя так, словно он здесь хозяин. Нет уж, хозяйка здесь я! Сами как-нибудь справимся! Мне никто не нужен, кроме тебя, Сара, и я собираюсь ему об этом сообщить, как только он кончит возиться с этой дурацкой кроватью!

Сара захлопала в ладоши.

Он врал ей, пусть даже не договаривая, и она вся горела от негодования. Но стоило ему появиться, как она тут же упала в его объятия и отдалась во власть его поцелуев!

– Сара, скажи, что мне делать? – простонала Ли, но дочурка только загугукала в ответ.

Ли нарезала холодное мясо, сыр, достала из шкафа белый и черный хлеб, сварила кофе. Потом положила на тарелку с электроподогревом протертые овощи для Сары и воткнула вилку в розетку. Когда все было готово, она, как фурия, ворвалась в детскую, чтобы позвать Чада. Но вместо того, чтобы торжественно объявить, что кушать подано, она рассмеялась неожиданно для себя. Сложив ноги по-турецки. Чад сидел на полу в окружении каких-то винтиков, реек, отверток и инструкции.

– Ты находишь это смешным? – воинственно вопросил он. – Какой ненормальный составляет все эти инструкции? Надо быть или гением, или полнейшим идиотом, чтобы их понять!

– Может быть, еда укрепит твои интеллектуальные способности?

– Неплохая идея! – Одним прыжком он оказался на ногах.

– Только на многое не рассчитывай, – негостеприимно заметила она, ведя его на кухню. – Я не предполагала, что у меня сегодня будут гости.

Вдруг ей пришлось резко остановиться – это он крепко схватил ее рукой за ремень. Затем, прижавшись грудью к ее спине, он придвинул губы к самому ее уху и страстно прошептал:

– Тебе не придется жалеть, что сегодня ты не одна!

Она резко вырвалась и недовольно оправила свитер в тщетном усилии сохранить последние остатки достоинства. Ее лицо горело от негодования, грудь вздымалась и опадала. Но пока она нашлась, что ответить, он уже взял бутерброд.

Он успел проглотить два сандвича, пакет хрустящего картофеля, бесчисленное количество маринованных огурчиков и оливок и шесть крекеров, а она едва успела откусить свой сандвич – ведь ей приходилось еще и кормить Сару.

– Давай, я ее покормлю, а ты пока спокойно поешь, – предложил Чад.

– Спасибо, не надо, – холодно ответила она.

– Я внимательно наблюдал за тобой. Мне кажется, я справлюсь. – Без лишних слов он отобрал у нее ложку, и Ли поняла, что Чад Диллон не из тех, кому можно ответить «нет».

У него удивительно ловко это получалось. Только один раз кусочек свеклы под натиском Сариных кулачков упал Чаду на ботинок.

– Я понимаю тебя, Сара, – весело сказал он, подбирая упавший кусок, – мне этот кусок тоже не понравился.

Ли не хотелось, чтобы он шутил, веселился и демонстрировал обходительность. Все было бы намного проще, если бы он обругал и ребенка, и его еду, наорал бы на них обеих. Ей не хотелось, чтобы его присутствие здесь казалось таким естественным, чтобы он путался под ногами, когда она примется за свои дела. Почему Сара так радостно гукает при виде его, почему одаривает его смехом, которому только что научилась? Не отдавая себе в этом отчет. Ли ревновала Сару к Чаду.

– Ну, а теперь за работу! – воскликнул он, передавая Сару Ли и направляясь в детскую. Девочка захныкала.

– Предательница, – пробормотала Ли, унося малышку к себе, чтобы уложить в постель.

.Ну и что, что он так ласков с тобой, уговаривала себя Ли. Да, сегодня он здесь. А завтра? А через неделю, когда его вызовут на какой-нибудь новый пожар и ты не будешь знать, вернется ли он? Сможешь ли ты снова это пережить? Она заранее знала ответ.

Через полчаса, выйдя из комнаты, она не могла поверить своим глазам.

– Невероятно! – вырвалось у нее. Чад, сидя на полу, посмотрел на нее снизу вверх.

– Еще одна деталь, – проговорил он, подкрутил какой-то винтик и встал, расправив свою мощную спину. – Только смотри, как бы не сглазить!

Он подвигал рычажок, с помощью которого опускалась защитная загородка с внешней стороны кроватки, и с удивлением обнаружил, что она движется.

– Черт меня побери! Действует! – радостно засмеялся он.

– Теперь здесь не хватает только малышки, – заметила Ли.

Чад обвел взглядом комнату: кроватку, кресло-качалку с мягким сиденьем и подушками, занавески на окне и картинку, которую нарисовала на стене Ли.

– Пожалуй, ты права. Где она?

– Сегодня я оставлю ее у себя.

– А ты уверена, ты действительно хочешь, чтобы она спала отдельно? – спросил он, словно прочитав ее мысли.

– Нет, – согласилась она. – Ненавижу спать в одино… – Она быстро взглянула на него, пытаясь понять, уловил ли он ее промах.

Да, он все понял. В одно мгновение он преодолел расстояние, разделявшее их, и взял ее за плечи своими крепкими руками.

– Тебе больше не придется спать в одиночестве, Ли. Никогда.

Его руки обхватили ее – она ощутила в этом объятии угрозу, и в то же время Ли никогда еще не чувствовала себя так спокойно и уверенно. Он прижался губами к ее губам, но она упрямо защищалась, отворачиваясь, крутя головой, сжимая зубы.

Однако ее сопротивление не уменьшило его решимости. Его язык продолжал путешествовать по ее губам, и поскольку она решительно отказывалась сдаваться, его рука скользнула ей под свитер. Без ложной стыдливости он дотронулся костяшками пальцев до ее соска. С ее уст сорвался возглас наслаждения, и он немедленно воспользовался этим.

Новый поцелуй как-то по-особому сблизил их, и они поняли, что очень нужны друг другу, что просто не могут друг без друга жить. Его нежные пальцы нащупали кружево ее лифчика и обнажили ей грудь. Они трогали, изучали, ласкали ее.

– Ли, я знаю, ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, – отрывисто прошептал он, нежно прикасаясь языком к ее мочке. Затем поймал ее зубами и принялся легко покусывать.

Ли вздрогнула, испустив вздох, и он понял, что она сдалась. Сжалившись над ней, он вновь приник к ее губам, – медленно, с наслаждением он длил поцелуй, пока она не почувствовала, что сейчас умрет от желания.

Она не помнила, как случилось, что она обхватила его руками, припала к нему, стала тереться о него всем телом, так что он не мог не догадаться о ее чувствах. Она не сознавала, где она и что с ней происходит, до тех пор пока не ощутила, как он прижался к ней, стремясь найти облегчение в соприкосновении с ее телом. Когда она пришла в себя, было уже поздно: она вез? находилась во власти эмоций и жадно прижалась грудью к его руке. В его ладони сосок ее был словно камешек гальки – круговыми движениями Чад массировал его, возбуждая в ней страсть.

Его чувственный язык погрузился во влажную теплоту ее рта, двигаясь там в такт биению их сердец, готовых слиться в едином порыве. Ее язык откликнулся на поцелуй с равной пылкостью. Он расстегнул лифчик, и ее грудь предстала перед ним во всей красе. Тогда Ли, запустив руки ему под рубашку, принялась, лаская, гладить его сильную, крепкую спину. Ласковые пальцы поднялись по лесенке ребер и зарылись в мягкую поросль волос у него на груди.

– Господи, Ли, я больше не выдержу, я хочу тебя, – простонал он, хватая ее за плечи и пытаясь повалить на пол, но встретил такое решительное сопротивление, какого совсем не ожидал.

В ее мозгу прозвучал сигнал тревоги, сливаясь в какофонию звуков: слишком много значил для Ли секс. Она полюбила Чада, а значит, не хотела, чтобы он исчез из ее жизни. Она не могла согласиться на какую-то часть его, он был нужен ей весь, без остатка.

– Нет, Чад. – Она посмотрела на него затравленным взглядом. – Нет.

– Но почему. Ли, почему? – Он провел ей по волосам внезапно ослабевшей рукой. – Это безумие – говорить «нет», Когда мы оба так страстно этого хотим!

Его самонадеянность вывела Ли из себя, развеяв остатки чувственности. Внезапно все открылось ей со страшной очевидностью. Значит, он считает безумием ее отказ отдаться ему!

– Да, я безумна, – крикнула она, – но только потому, что впустила тебя сюда после того, как ты так жестоко меня обманул!

– Но я не обманывал тебя, когда целовал.

– Разве? Ты просто ловко сыграл на чувствах одинокой вдовы, ты хотел, чтобы я расслабилась и была готова спокойно воспринять рассказ о твоей опасной работе! Я разрешала себя целовать, чуть не просила, чтобы ты овладел мною, – а ты так коварно меня обманул! Боже мой, как это отвратительно!

Его лицо исказилось от гнева.

– Так кто кому лгал? Ты обманывала сама себя! Почему-то, когда мы в прошлый раз предавались здесь ласкам, тебе это не казалось отвратительным. Ты наслаждалась каждым мгновением! И даже еще несколько секунд назад тебе не приходила в голову мысль о том, как это отвратительно! Если бы ты позволила всему идти своим чередом и не искала отговорок…

С минуту он глядел на висящую на стене картину, пытаясь прийти в себя, потом обернулся, посмотрел ей прямо в глаза, вздохнул и, покусывая губу, произнес:

– Я должен был сказать тебе с самого начала, чем зарабатываю свой хлеб. Прости, что я попытался сделать из этого тайну. Так получилось, потому что мы еще слишком мало знали друг друга.

– Меня ты знал достаточно, чтобы понимать, что это надо скрывать, – с горячностью воскликнула Ли.

– Тогда ты не была готова узнать всю правду!

– И никогда не буду!

– Наверное, все-таки стоит попробовать.

– У меня уже была такая возможность – и это закончилось плачевно. Моего мужа застрелил юнец, накачавшийся наркотиками. Больше, я не хочу испытывать судьбу.

– Вспомни, как нам хорошо вместе, вспомни наши поцелуи, наши ласки и только тогда решай, есть ли смысл рискнуть еще раз или нет.

– Нет!

– Трусиха!

– Да, именно так! Именно это я и пытаюсь тебе объяснить! Ты хочешь, чтобы я была смелой каждый раз, как ты покидаешь меня, но я не хочу! В моей жизни уже было такое, но больше не будет никогда! Лучше сразу расстаться, пока еще ничего не произошло. Пожалуйста, Чад, уходи. Я не смогу больше видеться с тобой. – Некоторое время оба стояли молча, ошеломленные словами, которые она только что произнесла. Она сама не могла поверить, что они вырвались у нее.

Зазвонил телефон, и Ли рада была предлогу выйти из комнаты, чтобы не видеть его раздраженного взгляда.

– Алло!

– Это Ли?

– Да.

– Говорит Амелия Диллон, мама Чада. Он у вас?

– Да, миссис Диллон. – Интересно, он что же, весь мир оповестил о том, что пошел к ней? – Минуточку, сейчас я его позову.

– Нет-нет, – остановила ее женщина, – я хотела поговорить с вами. Сегодня днем, вернувшись из Мексики, Чад позвонил мне и сказал, что будет у вас. – Ли изо всех сил сжала трубку – унизительно было сознавать, что он так уверен в ней. – Я бы хотела пригласить вас – с Сарой, конечно, – в воскресенье к нам на обед. А вечером будем наряжать елку. Вы придете? Чад так много о вас рассказывал. К тому же страшно хочется увидеть Сару. Это ж только представить себе – мой увалень принимает роды в кузове своего ужасного пикапа!

Почему-то Ли сразу же полюбила Амелию Диллон. Но целый день вместе с Чадом – нет, она не сможет этого вынести, к тому же теперь, когда она, по сути дела, выгнала его вон! Надо было придумать какой-то предлог, чтобы отказаться, не обидев миссис Диллон. Ли не знала, как выйти из положения.

– Такое приятное приглашение! Я очень признательна вам, миссис Диллон!

– Мы будем очень рады вас видеть. Ждем вас в воскресенье. И попросите, пожалуйста. Чада ехать поаккуратнее.

Ли повесила трубку и медленно повернулась – Чад стоял рядом.

– Звонила твоя мать. Она пригласила нас с Сарой в воскресенье на обед. А потом мы будем украшать елку.

– Мама называет обедом ленч. Я заеду за тобой в половине двенадцатого.

Не успела она вымолвить и слова, как за ним захлопнулась дверь.