Сандра Браун Парк соблазнов

Глава 1

— Мисс Эштон, — произнесла Хейли, нажав светившуюся на панели интеркома кнопку.

— Это Доусон. — По тому шипению и потрескиванию, которые вырывались из динамика интеркома, Хейли Эштон догадалась, что охранник связался с ней по рации. — Мисс Эштон, подойдите, пожалуйста, к «Сайдуиндеру», и поскорее! Здесь творится черт знает что, и, главное, никто не может понять, в чем дело.

Экстренный вызов, сразу же сообразила Хейли. Голос Доусона, этого надежного и неизменно спокойного мужчины, выдавал его замешательство.

— Что у вас там стряслось? — уточнила Хейли.

— Тут один посетитель устроил настоящее светопреставление. Орет на всех как укушенный, разве что сам не кусается. Насколько я смог понять из этих воплей, его дочка зашла в женский туалет и как в воду канула. Вокруг этого ненормального собралась целая толпа. Уже пошли разговоры…

— Я иду.

— Послать за вами электрокар? Сейчас такая жарища, что…

— Нет, я пойду напрямик, через служебную зону, Доусон, — перебила охранника Хейли. — Постарайтесь там всех успокоить. Папашу — в первую очередь.

— Попробую.

Мужчина отключил рацию, а Хейли устремилась к двери, на бегу бросив своей помощнице.

— Подмени меня, Шарлин!

Маленький стеклянный куб с табличкой «Офис» располагался рядом с центральными воротами парка аттракционов. Через турникеты тянулась вереница обвешанных фотоаппаратами туристов, которые волокли за собой детей, и Хейли, подобно ледоколу, приходилось прокладывать себе путь сквозь эту яркую и шумную толпу. Немилосердная сентябрьская жара сушила ей горло, обжигала легкие.

Возле одного из турникетов возникла длинная очередь. Какой-то мужчина с пеной у рта препирался с билетершей. Служащая увидела спешащую мимо Хейли, и в ее затравленных глазах вспыхнул огонек надежды.

— Мисс Эштон! — окликнула она начальницу.

Не тратя времени на выяснение отношений, Хейли сразу же обратилась к недовольному посетителю:

— Вас что-то не устраивает, сэр? — Мысли Хейли, однако, были заняты другим инцидентом — тем, который разворачивался сейчас у аттракциона «Сайдуиндер», американских горок.

— Да, она говорит, что я не могу провести своего малыша по этому льготному билету, — развязным тоном ответил скандалист. — А ведь ему — всего три года. Он все равно не сможет кататься на аттракционах для взрослых. Вот я ей и доказываю, что я имею право…

— Пожалуйста, проходите, сэр. Этот билет нас вполне устроит, — нетерпеливо проговорила Хейли. Разрешение шло вразрез с правилами парка, выставляло служащую в глупом свете и было несправедливым по отношению к остальным посетителям, которые заплатили за билеты для своих маленьких детей, однако у Хейли не было времени препираться — ее внимания требовала другая, гораздо более серьезная проблема. «Не забыть бы извиниться перед билетершей, которую я незаслуженно обидела», — подумала Хейли.

Мужчина рассыпался в благодарностях, но Хейли, едва удостоив его кивком, уже устремилась к калитке в высокой серой стене, за которой начиналась служебная территория, куда, разумеется, допускались лишь сотрудники парка. В этот субботний полдень в парке аттракционов «Серендипити» от посетителей было негде яблоку упасть, а чем больше в подобном месте народу, тем выше вероятность возникновения всяческих «нештатных ситуаций». В функции Хейли как менеджера по работе с посетителями как раз и входило сглаживать любого рода конфликты и разбираться с разного рода проблемами, кто бы их ни создавал — гости или сам всевышний.

Сандалии на низком каблуке не очень подходили для спортивной ходьбы, да еще по асфальту, который, казалось, плавился в лучах невыносимо жаркого солнца. Стройные ноги женщины облегала легкая белая юбка. Пот уже пропитал зеленую блузку, нагрудный карман которой — прямо под пластиковой карточкой с ее именем — украшала скромная эмблема парка. Волосы у Хейли были цвета темной меди и достигали плеч. Слава богу, что сегодня утром она догадалась собрать их пучком на затылке, иначе сейчас они бы безобразно трепались, прилипали к лицу и путались.

Ей удалось пересечь служебную зону за рекордно короткий срок, и теперь Хейли уже выходила через калитку на противоположной стороне. Только что закончилось одно из шести ежедневных представлений театра «Дороги кантри», и выплеснувшаяся оттуда толпа захлестнула спешившую женщину. На лице ее застыла обычная радушная улыбка, однако в мозгу бурлил настоящий водоворот мыслей: «Маленькая девочка спряталась в женском туалете. Зачем? Что с ней могло случиться?"

Несмотря на спешку, Хейли задержалась, чтобы подобрать с земли небрежно брошенный кем-то окурок и отправить его в стоявшую поодаль урну. В парке царил непреложный закон: сотрудник, который прошел мимо любого валяющегося на территории мусора и не устранил непорядок, немедленно увольнялся. Вот почему стараниями целой армии служащих в светло-зеленой форменной одежде в парке поддерживалась идеальная чистота. Чище не бывает даже в квартирке одинокой старушки.

Хейли миновала один из многочисленных сувенирных магазинчиков, в которых продавались открытки, футболки и кофейные кружки с символикой Великих Туманных гор, штата Теннесси и непосредственно Гетлинберга. Все эти памятные мелочи шли у туристов нарасхват.

И все же толпа посетителей, клубившаяся возле сувенирной лавки, не шла ни в какое сравнение с той, что собралась у женского туалета неподалеку от американских горок. Аттракцион этот был таких гигантских размеров, что сама Хейли так и не набралась мужества прокатиться на нем. Сейчас, однако, ей было не до то-то. Она сосредоточенно протискивалась сквозь толпу, ни на что не обращая внимания.

— Прошу прощения… Извините…

Позвольте пройти, — сыпала она направо и налево, решительно прокладывая себе путь локтями. — Посторонитесь, пожалуйста, — вежливо, но твердо велела она какому-то дядьке, слизывавшему таявшее мороженое, которое уже капало на асфальт. Отодвинув его в сторону, она наткнулась на вызвавшего ее охранника.

— Доусон, — окликнула она мужчину, похлопав его по плечу.

— Ах, мисс Эштон, — с облегчением выдохнул тот. — Спасибо, что…

— Так это ее мы ждали целую вечность? — раздался сзади нее мужской голос. В нем слышались высокомерие, нетерпение и едва сдерживаемая ярость, а также сомнение в том, что Хейли стоило дожидаться. Резко обернувшись, женщина встретилась с ледяным взглядом серых глаз, смотревших на нее из-под темных сдвинутых бровей.

— Я — Хейли Эштон, менеджер по…

— Работе с посетителями, — с издевательской ноткой в голосе перебил ее собеседник. Он уже успел посмотреть на приколотую к ее рубашке пластиковую карточку с именем и должностью Хейли. — Давайте опустим титулы и попробуем хоть что-нибудь предпринять.

Его злые глаза буравили ее, словно два раскаленных сверла. Несколько секунд мужчина молча смотрел на Хейли, а затем продолжил:

— С моей дочерью что-то произошло, и никто ничего не делает. Стоят, будто бараны…

Когда мужчина говорил, губы его почти не двигались.

— Пожалуйста, постарайтесь успокоиться, сэр, и объясните мне толком, что случилось, — категоричным тоном заговорила Хейли. — Если вы окончательно утратите над собой контроль, это не поможет ни вам, ни вашей дочери.

В другом случае она бы сдержалась, но сейчас обстановка была накалена до предела, а злость и едкий сарказм этого человека лишь усугубляли ситуацию.

Тот снова поглядел в спокойные зеленые глаза Хейли. В поединке между его возбужденностью и ее самообладанием победило последнее.

— Мы стояли в очереди к этой вот штуковине… — Он ткнул пальцем в сторону аттракциона. — Внезапно моя дочь ни с того ни с сего побледнела, как призрак, и принялась кричать, а потом побежала в туалет. Я бросился за ней, но в дверях мне преградила путь ваша воинственная служительница и не пустила внутрь. Я…

— Она все еще там? — обратилась к Доусону Хейли, повернувшись спиной к говорившему. Охранник утвердительно кивнул. — Как ее зовут? — снова повернулась она к отцу девочки, рассвирепевшему оттого, что его подобным образом проигнорировали.

— Как ее зовут?.. — зарычал он. — Какая, к черту, разница, как ее зовут! С моей девочкой случилось, возможно, что-то ужасное, а вы стоите тут, как какой-то робот, и спрашиваете меня…

— Ее имя!

Мужчина разъяренно взъерошил пятерней и без того взлохмаченную темную шевелюру.

— Ее зовут Фейт! Фейт, черт побери!

— Благодарю вас. — Хейли быстро направилась к женскому туалету, бросив предварительно охраннику:

— Доусон, сделайте, пожалуйста, так, чтобы люди разошлись. Кроме того, вызовите сюда немедленно электрокар, а затем позвоните в медпункт и скажите, чтобы они были наготове. Возможно, им придется поработать.

Хейли двинулась дальше, не оборачиваясь, чтобы проследить за тем, будут ли выполнены ее указания. Она и так знала: будут. Не смотрела она и на высокого широкоплечего мужчину, который рысью следовал за ней, как солдат на поле боя бежит за своим командиром.

Войдя в прохладное помещение, Хейли на секунду остановилась, чтобы после слепящего солнца ее глаза привыкли к сумраку. Во взгляде женщины-дежурной она прочитала огромное облегчение. Не дожидаясь вопросов, та принялась торопливо излагать начальнице свою версию случившегося:

— Мисс Эштон, здесь была целая толпа женщин. Я как раз чистила одну из раковин, как вдруг с криками и плачем вбежала девочка и заперлась в последней кабинке. Я пыталась уговорить ее открыть дверь, но она никак не желала выходить. Я даже зашла в соседнюю кабинку, встала на тумбочку и заглянула через перегородку. Она скорчилась в углу и только всхлипывала. А тут, словно обезумев, врывается этот мужчина и начинает нести что-то несусветное. Женщины, как только увидели его, истошно завопили, подумав, наверное, что он — какой-нибудь извращенец и преследует эту маленькую бедняжку. Я тут же выставила всех за дверь. Я же говорю вам…

— Спасибо, Хейзел, — кивнула Хейли, прерывая этот поток. Объяснения словоохотливой и вдобавок перепуганной женщины могли продолжаться вечно. — Подождите меня снаружи. Если вы мне понадобитесь, я вас позову. И, пожалуйста, никого сюда не впускайте.

— Хорошо, мэм.

Хейли подошла к последней в ряду кабинке и тихонько потрогала запертую изнутри дверь.

— Фейт! С тобой все в порядке? — мягко спросила она. Ответа не последовало. Изнутри по-прежнему раздавались всхлипывания, которые Хейли услышала сразу же, как только вошла в женский туалет. — Фейт, впусти меня, пожалуйста. Я пришла, чтобы помочь тебе. Твой папа очень волнуется.

На секунду всхлипы перешли в плач, затем девчушка захлюпала носом, а потом из кабинки раздались звуки икоты. Взрослая женщина воспользовалась наступившим затишьем. Она мягко продолжала говорить:

— Меня зовут Хейли. Если с тобой что-то не так, ты можешь поделиться этим со мной. — Женская интуиция заставила ее добавить:

— Если хочешь, это останется между нами. Я никому ничего не скажу — даже твоему папе.

Хейли надеялась, что ей удастся сдержать это обещание, но в данный момент главным было вытащить девчушку наружу.

— Вы… Вы честно никому не скажете?

— Если ты так хочешь — никому.

— Я стесняюсь. — Еще пара всхлипов. — И еще… мне больно.

Тревога Хейли начала уступать место любопытству. Она оглянулась, желая убедиться в том, что вопреки ее приказанию в туалет не вошел отец девочки.

— Что у тебя болит?

Послышался шорох одежды, затем щелкнула задвижка. Дверь открылась внутрь кабинки, и перед Хейли показалась девочка лет одиннадцати в теннисных туфлях и шортах. Руками она оттягивала майку у себя на груди. Темные волосы Фейт были стянуты резинками в хвостики, серые заплаканные глаза смотрели сквозь стекла очков. «Глаза — в точности такие, как у ее отца, — подумалось Хейли, и почти сразу пришла мысль:

— А почему, интересно, мне запомнился цвет глаз ее отца?"

— Привет, Фейт, — проговорила она и отступила в сторону, как бы приглашая девочку выйти наружу.

— Здравствуйте. — Девочка сделала шаг вперед и постаралась принять уверенную позу. Взгляд ее, впрочем, был устремлен вниз, на выложенный кафельной плиткой пол.

— Ты мне не расскажешь, в чем все-таки дело? Что у тебя болит?

Девочка облизнула губы, и Хейли заметила металлические скобки на ее зубах.

— Меня… Меня пчела ужалила.

— О господи! — взволнованно воскликнула Хейли. — А у тебя — аллергия на пчелиные укусы?

Фейт пожала плечами.

— Не знаю. То есть, наверное, нет. Конечно, я не умру и все такое. — Ее голос чуть заметно дрогнул. — Просто жжет очень… — тихо закончила девочка.

— Где она тебя ужалила?

— Да там, возле «Сайдуиндера». Хейли прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Это понятно. Я хотела спросить, куда она тебя укусила. В какое место?

— А-а… — понимающе протянула Фейт. Она кинула быстрый взгляд на Хейли и снова отвела глаза в сторону, а затем задрала майку — решительно, словно опасаясь передумать. — Здесь.

На маленькой грудке, которая только начинала формироваться, Хейли увидела небольшое покраснение. И только тут она сообразила: отец и дочь были вдвоем — без мамы, и когда девочку ужалила пчела, та просто постеснялась сказать об этом папе, чтобы не показывать, куда именно.

У Хейли защемило сердце. Она вспомнила пору своего собственного взросления и то, как стыдливо и болезненно относилась она к каждому новому изменению в своем теле.

Подойдя к раковине, женщина смочила водой кусочек туалетной бумаги и заговорила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более беззаботно:

— Интересно, как этой пчеле удалось туда залететь?

— Я потянулась, чтобы потрогать флажок на ограде, а там растут кусты.

— Жимолость.

— Ага, они так здорово пахнут! Ну вот, наверное, она и залетела ко мне в рукав. — Губы девочки снова начали кривиться. — Как вы думаете, папа сильно будет меня ругать? Я, наверное, вела себя не очень…

Прижимая мокрую бумагу к больному месту на груди девочки, Хейли ободряюще улыбнулась и заверила Фейт:

— Наоборот, он, я думаю, будет рад, что дело всего лишь в одном пчелином укусе, тем более что тебе не очень больно. Но ты все равно не показывай ему. Мужчины не понимают, как мы, женщины, к этому относимся. Ты со мной согласна?

Широко распахнув большущие глаза, Фейт изумленно смотрела на красивую тетю, которая, казалось, понимает все на свете.

— Точно, он вообще ничего не понимает. Он до сих пор считает меня маленькой.

— Да что ты, любому видно, что ты уже взрослая. Ведь не могла же ты в самом деле задрать майку при всем честном народе и завопить, что пчела укусила тебя в грудь!

Абсурдность подобного предположения заставила девочку рассмеяться. Хейли попыталась закрепить успех:

— Давай-ка опустим майку, а этот холодный компресс пускай остается на месте. Сейчас мы с тобой поедем на электрокаре в медпункт, твою «смертельную» рану помажут, и она сразу же перестанет зудеть. А после этого попьем кока-колы. Идет? — Фейт настороженно посмотрела на дверь, и Хейли, перехватив этот взгляд, добавила:

— Народ, должно быть, уже разошелся. Я велела охраннику, чтобы он занялся этим. Не можем же мы целый день торчать в туалете, верно?

Фейт засмеялась, опустила майку и скрестила руки на груди, чтобы не свалился компресс, а Хейли краешком мокрого полотенца вытерла ей лицо. Теперь о происшедшем свидетельствовали лишь опухшие глаза и покрасневший носик девчушки.

Хейли обняла рукой ее хрупкие плечи, и они бок о бок вышли на улицу. Как и ожидала женщина, никого из зевак возле входа не осталось. Отец Фейт, словно статуя, стоял неподалеку, не сводя застывшего взгляда с двери, но ожил сразу же, как только увидел дочь, и кинулся в их направлении.

— Фейт, с тобой все в порядке? — взволнованно обратился он к дочери.

— Да, папа, все хорошо, — застенчиво ответила та.

— Так какого… э-э-э… Что же все-таки случилось?

Понимая, что сейчас не время для перекрестного допроса, Хейли вмешалась:

— Я отвезу Фейт в медпункт. С ней, по-моему, все хорошо, но хотелось бы в этом убедиться. — И с этими словами она повела девочку к предусмотрительно доставленному Доусоном электрокару — такому, на которых ездят по полю для игры в гольф.

— Эй, послушайте, мисс…

— Мистер Доусон с удовольствием покажет вам дорогу до медпункта, — холодно прервала говорившего Хейли и, нажав на педаль, ловко объехала группу шумливых подростков. Кинув через плечо последний взгляд на мужчину, она увидела, что отец девочки стоит, уперши руки в бока. Сейчас, наверное, этот посетитель с превеликим удовольствием задушил бы ее — таким уничтожающим взглядом он проводил их.

К тому времени, когда Хейли и Фейт подъехали к медпункту, что располагался на служебной территории, они уже успели стать подругами и, беззаботно болтая, вошли в маленькое кирпичное строение. Поскольку медсестра была занята, пытаясь привести в чувство какого-то перегревшегося на солнце старичка, Хейли отвела девочку в пустой процедурный кабинет.

— Если будет больно, скажи, — предупредила она, осторожно накладывая вязкую мазь на больное место на груди Фейт. Не успела Хейли закончить, как грохнула входная дверь и в приемной послышались торопливые, решительные шаги.

— Это папа, — несчастным голосом проговорила Фейт. — Он меня убьет.

— Я сама с ним поговорю, — успокоила девочку Хейли. — А теперь — хочешь коку?

— Ага. А можно я ее здесь попью? Хейли улыбнулась. Ей была понятна боязнь девочки видеться с отцом.

— Можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.

Закрыв за собой дверь, женщина лицом к лицу столкнулась с отцом Фейт, который нетерпеливо вышагивал взад-вперед перед столом дежурной медсестры.

— Где она? — рявкнул он, только завидев Хейли.

Никогда еще ей не доводилось видеть большего грубияна, чем этот тип.

— В процедурной, — ответила Хейли и направилась к стоявшему в противоположном углу холодильнику. — Я обещала принести ей коку.

— Коку! — взорвался он. — После всего этого ее еще и кокой поить?

Хейли не произнесла ни слова. Открыв банку, она прошла мимо него, как мимо пустого места, и вновь скрылась в процедурной. Фейт сидела на кушетке для обследований, смотрела на плакат, призывавший к борьбе с курением, и болтала своими худенькими ножками.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила она, когда Хейли вручила ей банку с шипучим напитком.

Внимательно посмотрев на девочку, женщина спросила:

— А где твоя мама, Фейт? Та опустила голову на грудь и едва слышно ответила:

— Умерла. Несколько месяцев назад. Так Хейли и думала!

— Наверное, мне стоит рассказать твоему папе про пчелиный укус, как ты считаешь?

Фейт обреченно кивнула. Женщина ободряюще похлопала ее по коленке, выскользнула из процедурной и плотно закрыла за собой дверь.

Отец Фейт сидел на краешке обтянутой дерматином кушетки, но, увидев Хейли, тут же вскочил на ноги.

— Можете не торопиться, — охладила она его пыл, — мне еще нужно составить акт о случившемся. — Женщина уселась за письменный стол и взяла стандартный бланк, который необходимо было заполнить, чтобы отчитаться о происшествии. Она делала вид, будто не замечает, что мужчина уже чуть ли не дымится. — Итак, что…

— К черту ваши дурацкие акты, мисс Эштон! Я хочу знать, что случилось с моей дочерью! Отвечайте немедленно!

Его голос уже не громыхал, как прежде, однако теперь в нем звучали зловещие нотки. Он стоял в двух шагах от Хейли, широко расставив руки и опершись ими о поверхность стола. И тут, подняв глаза, Хейли впервые взглянула на него как на мужчину, а не просто на очередного скандалиста, превратившего обычный размеренный день в бедлам.

Холодные серые глаза, нос прямой и тонкий, с красиво очерченными ноздрями, губы сжаты в узкую полоску. В иной ситуации они, очевидно, могли быть нежными и чувственными. Тяжелый подбородок и крепко сжатые челюсти свидетельствовали об упрямстве и указывали на недюжинную силу воли, не сулившую ничего хорошего тому, кто решился бы ее испытать. Посеребренные на висках волосы мужчины были по-прежнему взлохмачены, однако даже в этом можно было найти некую прелесть.

Синяя рубашка-поло туго обтягивала широкую грудь и мощные бицепсы, слаксы, по цвету чуть темнее рубашки, как влитые сидели на узких бедрах и стройных ногах, в треугольнике расстегнутого воротничка виднелись темные волосы, которые, судя по всему, покрывали всю его крепкую грудь.

Сейчас, нависнув над Хейли, он выглядел совсем иначе, нежели там, в окружении толпы зевак. Он излучал внутреннюю силу, противостоять которой осмелился бы разве что круглый дурак. Этот, по всему видно, решительный человек словно бросал миру вызов. Хейли сглотнула комок в горле и, надеясь на то, что профессиональные навыки не подведут ее, стала объяснять:

— Фейт ужалила пчела. Я наложила на укус обезболивающую мазь. Сейчас девочка отдыхает.

Мужчина облегченно вздохнул, выпрямился и утер вспотевший лоб тыльной стороной руки. Однако, сообразив, что его дочери ничего не угрожает, вновь набросился на Хейли:

— Так за каким же чертом был весь этот шум? Почему она просто не сказала мне о том, что произошло, вместо того чтобы убегать и куда-то прятаться?

— Пчела залетела ей под майку и ужалила девочку в грудь. — Хейли многозначительно посмотрела на собеседника, однако его лицо ничего не выражало. — Ваша дочь постепенно превращается в маленькую женщину, мистер…

— Скотт.

— Мистер Скотт. И она не может не замечать тех изменении, которые происходят с ее телом. Все дело в том, куда именно ее ужалила пчела. Девочке было стыдно сказать вам об этом, она застеснялась. А боль от укуса скорее всего ни при чем.

— Но это же чушь! Мне прекрасно известно, как выглядит женская грудь.

По некой причине, о которой Хейли не хотелось даже думать, у нее вдруг выступила испарина и перехватило дыхание. Ей стало стыдно за то, что она ведет себя так же по-детски, как Фейт.

— Возможно, это чушь для вас, мистер Скотт, но не для впечатлительной, эмоциональной девочки одиннадцати лет. Для нее просто немыслимо… показать вам грудь.

— Но я же ее отец! — выпалил он, не в силах постичь хитросплетений женской логики.

— И тем не менее, мистер Скотт. Я знаю, вам нелегко это понять, но все же постарайтесь. Фейт очень огорчена. Она боится, что ей попадет.

Скотт вполголоса выругался и тяжело опустился на кушетку. Рассеянно потер свой упрямый подбородок — мужчина, пытающийся понять нечто для него недоступное. Однако, когда он вновь поднял взгляд на Хейли, она увидела, что в его серо-стальных глазах что-то смягчилось.

— Да, наверное, я повел себя слишком… бурно.

Впервые в разговоре с этим человеком Хейли улыбнулась от чистого сердца.

— Это можно понять. Извините меня, но я спросила у Фейт о ее матери. Она сказала мне, что вы недавно потеряли свою жену.

— Она не была мне женой. — Увидев, как побледнело и вытянулось лицо Хейли, Скотт пояснил:

— Мы были женаты до рождения Фейт, но вскоре после этого развелись. Фейт все время жила с матерью, но несколько месяцев назад Моника погибла — это был несчастный случай, и теперь дочь живет со мной. — Большой рот мужчины скривился в растерянной улыбке. — Как видите, я до сих пор постигаю родительскую науку, — развел он беспомощно руками.

Хейли посмотрела на свои руки, а затем вновь перевела взгляд на собеседника.

— Растить ребенка одному — тяжелая задача для любого. Наверное, вам с Фейт еще придется долго притираться друг к Другу.

Почему она так раскованно разговаривает с этим человеком на столь щекотливую тему? Да к тому же сама начала этот разговор! Стоит ли ей сказать ему еще одну вещь, дать еще один совет, о котором ее никто не просит?

— Запомните, пожалуйста: нет существа более чуткого, ранимого и требующего терпения, нежели взрослеющая девочка.

— А вот и есть. — Густые брови Скотта сошлись над глазами, в которых вдруг заплясали озорные огоньки. — Взрослый мальчик, который хочет ухлестнуть за взрослой девочкой.

Зеленые глаза Хейли моментально прикрылись ресницами, а еще недавно бледные щеки залил густой румянец. Чтобы не встречаться с испытующим взглядом Скотта, она повернулась к пишущей машинке и как только могла строго сказала:

— Мне пора возвращаться в офис, но сначала я должна составить акт. — Выставив на машинке поля нужной ширины, она сухо спросила:

— Ваше полное имя?

— Скотт. Тайлер Скотт.

Пальцы Хейли словно примерзли к клавишам, сердце подпрыгнуло к самому горлу, а тело стала бить мелкая дрожь. Боковым зрением она увидела, как Тайлер Скотт встал с кушетки, обошел письменный стол и остановился прямо напротив нее. Хейли смотрела перед собой и видела искусно сделанную пряжку ремня на его талии, мощный торс и крепкую широкую грудь.

Наконец их глаза встретились. Скотт смотрел на нее удовлетворенным взглядом победителя.

— Совершенно верно, мисс Эштон, — спокойно проговорил он, — я — владелец этого парка.