Сандра Браун Главный свидетель

ПРОЛОГ

Младенец жадно сосал материнскую грудь.

— Похоже, он безмерно счастлив, — заметила медсестра. — Нетрудно распознать настроение ребенка. Ваш, без сомнения, доволен.

Кендал удалось выдавить из себя лишь слабую улыбку. Она с трудом следила за разговором, стараясь ухватить его смысл и все еще до конца не осознавая, что она и ее ребенок живы.

В приемном отделении «Скорой помощи» только тонкая желтая занавеска отделяла пациентов от коридора. Рядом с белыми металлическими шкафами, где хранились бумаги, шприцы и шины, находилась раковина из нержавеющей стали. Кендал сидела на низком столике посреди кабинета, крепко прижимая и убаюкивая ребенка.

— Сколько ему? — спросила медсестра.

— Три месяца.

— Только три? А какой большой!

— Да, он родился очень здоровым.

— Как вы сказали его зовут?

— Кевин.

Медсестра одобрительно улыбнулась и недоуменно покачала головой, выражая тем самым удивление и восхищение:

— Прямо чудеса какие-то! Выжить в такой аварии! Должно быть, это было ужасно, дорогая. Bы, наверное, перепугались до смерти?

Все произошло слишком быстро, чтобы в сознании Кендал запечатлелись страх и ужас. Их машина оказалась практически рядом с упавшим на дорогу деревом, прежде чем они разглядели его в густой пелене проливного дождя. В последний момент с переднего сиденья раздался предостерегающий крик пассажира; водитель резко крутанул руль и нажал на тормоза, но было уже поздно.

Колеса беспомощно заскользили по мокрому асфальту. Машина закрутилась на одном месте, как пропеллер, а затем ее выбросило на скользкий и узкий склон, тянувшийся вдоль дороги. Она тут же полетела вниз, ровняя с землей все, что встречалось на пути. И дальше все шло так же в полном соответствии с законами физики и гравитации.

В памяти Кендал всплыли звуки, которые доносились со всех сторон во время их падения на дно глубокого и скользкого оврага. С машины о стволы деревьев содралась вся краска, сорвались покрытый резиной бампер и защитные крышки с колес. Окна разбились вдребезги, дно изуродовалось о кочки и пни. Как ни странно, никто из сидевших в машине не издал ни звука. Скорее всего они просто оцепенели от страха.

Каждый, конечно, понимал, что трагический финал неизбежен. Ощущение, которое они испытали, находясь внутри мчащейся по склону машины, сбивающей все на своем пути, было просто неописуемым.

По инерции колеса все еще продолжали крутиться, машина высоко подскакивала на ухабах и снова с предсмертными хрипами падала на землю.

Кендал, опутанная ремнями безопасности, сидела на заднем сиденье. Именно это ее и спасло. Стоило лишь машине задержаться на краю крутого и скользкого склона, как тут же женщина сумела выбраться наружу с ребенком на руках.

— Там ведь очень глубокие овраги, — заметила медсестра. — Как вам удалось выбраться наверх?

Да, дело отнюдь не из легких.

Она прекрасно представляла себе, что выбраться обратно на дорогу невероятно трудно, но явно недооценила всей сложности этой задачи и буквально нечеловеческих усилий, поскольку ей все время приходилось держать ребенка.

Поверхность склона представляла собой омерзительную смесь гумуса и жидкой грязи. Иногда ей чудилось, что склон этот покрыт тонким одеялом из мокрой травы и мелких острых камней. Капли дождя на сильном ветру, казалось, падали почти горизонтально. Через пару минут она промокла до нитки.

Еще не преодолев и трети пути, Кендал уже изнемогала от усталости, противно ныли спина и конечности. Глубокие царапины, синяки и саднящие раны по всему телу лишали ее последних сил. Порой ей казалось, что все старания тщетны, усердие напрасно. В такие минуты хотелось оставить борьбу, сдаться на милость природы, забыться и уснуть, смирившись с безысходностью.

Но инстинкт самосохранения брал верх, она гнала минутную слабость и продолжала двигаться вперед. На очень крутых участка склона ей приходилось упираться ногами в едва заметные выступы, корни и камни, цепляться за стволы деревьев и мокрую траву. Благодаря невероятному напряжению сил, Кендал наконец достигла вершины, вышла на дорогу и медленно поплелась в ожидании помощи.

Женщина уже находилась в полуобморочном состоянии, когда впереди замаячили спасительные огоньки. С чувством громадного облегчения она хотела уже бежать навстречу машине, но вместо этого бессильно рухнула на колени посреди дороги.

Ее спасительницей оказалась весьма словоохотливая прихожанка, направлявшаяся на ночную службу в церковь. Она оставила Кендал в ближайшем доме и сообщила полиции о случившемся. Кендал с удивлением услышала, что одолела всего лишь милю от места аварии. Ей казалось, что пройдено все десять.

Затем ее и Кевина отвезли на «скорой помощи» В городскую больницу, где врачи тут же сделали все необходимое. Слава Богу, Кевин был цел и невредим. Во времябешеных ударов машины о деревья Кендал крепко прижимала его к груди повинуясь безотчетному инстинкту матери.

Бесчисленные же ссадины, царапины и раны женщины, к счастью, оказались совершенно неопасными. Осколки стекла, впившиеся ей в руки, осторожно вынули. Весьма неприятная и довольно продолжительная процедура, но все это — мелочи по сравнению с тем, что могло случиться. Все раны тщательно обработали антисептиками, правда, от болеутоляющих средств пришлось отказаться, поскольку она кормила ребенка грудью.

Теперь, находясь в безопасности и получив своевременную помощь, ей следовало хорошенько подумать, как поскорее выбраться отсюда. Но придумать что-либо прямо сейчас она оказалась не в состоянии. Ведь чтобы спланировать еще одно бегство, нужна ясная и чистая голова.

— Ничего, если к вам сейчас войдет исполняющий обязанности шерифа?

— Шерифа? — переспросила Кендал. Вопрос медсестры вывел ее из задумчивости.

— Он уже давно ждет возможности поговорить с вами и завершить формальности, предусмотренные служебной инструкцией.

— О-о, разумеется. Пусть войдет.

Кевин, наевшись наконец досыта, умиротворенно посапывал. Кендал молча одернула больничный халат, который ей вручили после горячего душа взамен мокрой, грязной и окровавленной одежды.

С разрешения медсестры в комнату вошел местный полицейский и слегка поклонился в знак приветствия:

— Как самочувствие, мадам? С вами все в порядке? — Он вежливо снял шляпу и озабоченно посмотрел на Кендал.

— Прекрасно, — ответила она и, слегка откашлявшись, добавила для пущей убедительности: — Все прекрасно.

— Должен сказать, мадам, вам крупно повезло, что вы с ребенком уцелели.

— Полностью согласна с вами.

— Картина-то, конечно, ясна. Всему виной это проклятое дерево, которое упало поперек шоссе. Его свалило молнией. Срезало почти у самой земли. Гроза здесь бушует вот уже четверо суток. Похоже, этот чертов дождь никогда не кончится. Затопило уже весь район. Ничего удивительного, что Бингхем Крик смыла вашу машину.

Это ущелье находилось примерно в десяти ярдах от застрявшей в овраге машины. Выбравшись из нее, женщина сразу же очутилась по колено в грязи и с ужасом взглянула на теснину. Бурые потоки воды, увлекая за собой огромное количество мусора и бревен, бурлили у самых ее краев. Вода неистово кипела вокруг деревьев, которые прежде мирно росли вдоль ущелья.

Кендал невольно вздрогнула при мысли о том, что случилось бы, скатись машина чуть дальше и рухни с обрыва. Спустя несколько секунд она в страхе застыла от жуткой картины, : машина, скользнув по склону, была мгновенно подхвачена стремниной.

Какое-то время она еще держалась на плаву, влекомая потоком на середину ущелья. Затем беззвучно исчезла под водой, оставив нетронутым окружающий ландшафт, если не считать ободранного ствола упавшей сосны да глубоких борозд от колес на склоне.

— Просто чудо какое-то, что вам удалось выбраться до того, как машина ушла под воду, — продолжал разглагольствовать заместитель шерифа.

— К сожалению, не всем это удалось, — поправила его Кендал дрожащим от волнения голосом. — Спереди сидела еще одна пассажирка. Она утонула вместе с машиной.

При упоминании о гибели человека заместитель шерифа смешался и нахмурился.

— Что? Пассажирка?

Кендал неожиданно заплакала. При этом она как бы смотрела на себя со стороны. Слезы, несомненно, запоздавшая реакция на все происшедшее с ней.

— Мне очень жаль, — всхлипывая произнесла она.

Медсестра протянула ей коробку Клинекса и ободряюще похлопала по плечу:

— Все в порядке, дорогая. Вы проявили такое мужество, такую силу духа, что теперь вам уже нечего страшиться.

— Я не знал, что в машине был еще кто-то, кроме вас, вашего ребенка и водителя, — тихо проговорил заместитель шерифа, как бы оправдывая ее эмоциональный взрыв.

Кендал шмыгнула носом.

— Она сидела рядом с водителем и уже не дышала, когда машина соскользнула в ущелье. Она, вероятно, скончалась раньше, во время удара или от страха.

Убедившись, что Кевин не пострадал и с ужасом наблюдая, как машина приближается к обрыву, Кендал добралась до передней дверцы, почти уверенная в том, что все бесполезно. Она уже знала, что может там увидеть. Дверцу машины вдавило вовнутрь, а стекло было разбито вдребезги.

Одного взгляда оказалось вполне достаточно, чтобы удостовериться, что женщина, сидевшая впереди, уже мертва. Приятные черты лица исказились до неузнаваемости — сплошное кровавое месиво. Приборная доска и искореженные детали мотора глубоко вонзились в грудную клетку. Голова была откинута под неестественно острым углом.

Не обращая никакого внимания на боль и кровоточащие раны, Кендал просунула руку в салон и приложила к шее женщины, пытаясь нащупать хоть какое-то подобие пульса. Но ничего не почувствовала.

— Я решила сделать все возможное, чтобы спасти остальных, — объяснила Кендал заместителю шерифа, закончив свой рассказ. — Я хотела вытащить ее из машины, но поняв, что она мертва…

— В данных обстоятельствах вы сделали именно то, что нужно. Вы спасали живых. Никто не вправе упрекнуть вас за этот выбор. — Он кивнул на спящего ребенка. — Вы и так совершили чертовски много, много больше, чем кто-либо мог ожидать. Как же вам удалось вытащить из машины водителя?

Убедившись, что пассажирка мертва, Кендал осторожно положила Кевина на землю и накрыла его личико уголком одеяла. Конечно, это было не очень-то приятно, но защищало от дождя. Затем она обошла машину сзади и приблизилась к дверце водителя. Голова мужчины бессильно лежала на руле. Превозмогая охвативший ее ужас, Кендал позвала его по имени и тронула за плечо.

Она хорошо помнила, как трясла его и как душа ее ушла в пятки, когда безжизненное тело шофера откинулось на спинку сиденья. Из уголка его рта медленно сочилась струйка крови. На правом виске зияла глубокая рана, глаза закрыты. Водитель сидел без всяких признаков жизни, но все это отнюдь не убеждало, что он мертв. Она протиснулась в машину и приложила ухо к его груди.

Слабо, очень слабо где-то внутри трепыхалось сердце.

В этот момент машина соскользнула на несколько футов вниз к обрыву, увлекая ее за собой. Кендал чуть было не лишилась руки, все еще держа ее внутри салона.

Спустя секунду машина остановилась в положении очень неустойчивого равновесия. Женщина прекрасно понимала, что это лишь временная передышка, и минутой позже автомобиль будет подхвачен стремительным потоком грязи, который неумолимо подбирался к передним колесам. Рыхлая от дождя почва просела под их тяжестью. У Кендал не было времени разобраться в сложившейся ситуации, тщательно взвесить последствия своих действий. Не было времени даже задуматься о том, как сильно она хотела от него избавиться.

У нее были все основания бояться и ненавидеть человека, сидевшего за рулем. Но она не желала ему смерти.

Жизнь, жизнь любого существа стоила того, чтобы за нее бороться.

Поэтому Кендал сделала все возможное, чтобы спасти этого человека. Из последних сил женщина голыми руками разгребла грязь и растащила ветки деревьев, которые заблокировали переднюю дверцу. Затем она осторожно приоткрыла ее, и водитель тут же вывалился из машины на руки спасительнице. Своей окровавленной головой он ткнулся ей в плечо. Тело оказалось неожиданно тяжелым, и она, не выдержав, опустилась на колени.

Обхватив его обеими руками, Кендал вытащила мужчину из-под рулевого колеса. Это была самая настоящая битва, не на жизнь, а на смерть. Несколько раз она плюхалась в грязь, но тут же вновь поднималась на ноги, чтобы оттащить его подальше от скользящей в пропасть машины. Спустя мгновение та уже очутилась в воде.

Кендал подробно изложила все события, опуская при этом сугубо личное: свои соображения. Когда она умолкла, заместитель шерифа вытянулся перед ней чуть ли не в постойке «смирно», словно собираясь отдать ей честь.

— Леди, — произнес он торжественно, — возможно, вы удостоитесь медали или чего-нибудь в этом роде.

— Очень сомневаюсь, — в замешательстве пробормотала она.

Он вытащил из нагрудного кармана записную книжку и шариковую ручку:

— Имя!

Она сделала вид, что не расслышала его, стараясь выиграть время:

— Простите?

— Ваше имя?

Небольшой штат провинциальной городской больницы оказался настолько любезен, что даже не поинтересовался ее личными данными. Женщину приняли без обычного в таких случаях опросника и выяснения платежеспособности. Такое доверие и неофициальное обращение стало бы неслыханным в любой больнице любого большого города. Но здесь, в сельской глубинке Джорджии, сострадание к человеку превосходило все формальности, связанные с медицинской страховкой.

Однако сейчас, столкнувшись с неумолимой действительностью, Кендал оказалась в полной растерянности. Она все еще не решила окончательно, что делать, что поведать им о себе и куда бежать из этой больницы.

Она не испытывала никакого желания откровенничать с этими людьми и выкладывать им правду. Кендал уже допускала подобные ошибки в прошлом. Всю свою жизнь. Много раз. Прямодушно и беззаботно. Но лгать полицейскому — это уже весьма серьезное дело. Так далеко она еще никогда не заходила.

Мгновенно поникнув, она стала массировать виски, раздумывая, не попросить ли у медсестры что-нибудь болеутоляющее, чтобы устранить ноющую боль в голове.

— Мое имя? — переспросила она полицейского, надеясь, что ее чудесным образом осенит. — Или имя той женщины, что умерла в машине?

— Давайте начнем с вас?

На какую-то долю секунды она задержала свое дыхание, а затем тихо выдавила:

— Кендал.

— Так, — протянул он. — К-е-н-д-а-л. Полицейский записал имя по слогам.

Она молча кивнула.

— Хорошо, миссис Кендал. А погибшую тоже так звали?

— Нет. Кендал это…

Прежде чем она попыталась исправить ошибку полицейского, штора, гремя металлическими кольцами, раздвинулась, и в комнату вошел доктор.

Сердце Кендал судорожно сжалось.

— Как он там? — взволнованно спросила она, затаив дыхание.

Доктор в ответ лишь ухмыльнулся:

— Жив, благодаря вам.

— Он уже пришел в себя? Говорил что-нибудь! Что он вам сказал?

— Может, вы желаете взглянуть на него?

— Я… думаю, да, хочу.

— Эй, доктор, секундочку, — перебил его полицейский. — Мне надо задать ей несколько вопросов, — продолжил он жалобно. — Полным-полно всяких важных формальностей. Неужели вы не в курсе?

— Подождать нельзя, что ли? Она расстроена, а я не могу ей прописать ничего успокоительного, поскольку она кормит грудью.

Полицейский перевел взгляд с ребенка на Кендал и покраснел, как перезревший помидор:

— Ну, ладно, — сказал он наконец. — Понятно, что она должна отдохнуть. Но это все равно придется сделать.

— Конечно, конечно, — охотно согласился доктор.

Медсестра приняла безмятежно спящего Кевина из рук Кендал.

— Этому малышу найдется уютное местечко в комнате медсестер. Не волнуйтесь, ступайте с доктором.

Заместитель шерифа, переминаясь с ноги на ногу, нервно мял в руках форменную шляпу:

— Я, пожалуй, посижу там, в коридоре. Потом, если вы будете чувствовать себя ничего, готовой к… ну…. чтобы закончить наш разговор…

— Почему бы вам пока не выпить кофе? — с нескрываемой усмешкой предложил ему доктор.

Он был молодым, самоуверенным и, как показалось Кендал, чрезвычайно высокого мнения о собственной персоне. Она нисколько не сомневалась, что на медицинском дипломе доктора еще чернила не просохли, а он уже ощущал себя незаменимым и всласть властвовал над здешним персоналом. Он повелительно подтолкнул ее вперед, даже не удостоив заместителя шерифа взглядом.

— Скорее всего у него перелом большой берцовой кости или что-нибудь в этом роде, — объяснял он походя. — По-моему, смещения кости нет, поэтому хирургическая операция и все такое прочее не потребуется. Вот уж повезло, так повезло! То, что вы рассказали нам о машине…

Капот сложился в гармошку, — прервала его Кендал. — Как еще руль не вдавился в грудь.

— И правда. Я боялся, что у него все ребра переломаны: началось бы внутреннее кровотечение, повредились бы все органы… К счастью, никаких признаков подобных повреждений я не обнаружил. Сейчас состояние его стабилизируется, что само по себе уже неплохо.

— Плохо только, что он здорово ударился головой.

— Рентгеновские снимки показали лишь небольшие трещины на черепной коробке, впрочем, мне пришлось наложить уйму швов, чтобы закрыть рану. Пожалуй, в данный момент он выглядит не очень привлекательно, но постепенно и это скроется под пышной шевелюрой, ничуть не лишив его былой привлекательности. — Доктор ободряюще улыбнулся.

— Он потерял много крови.

— Мы сделали переливание, но лишь затем, чтобы поддержать физически. Он все еще в тяжелом состоянии, но опасность уже миновала. Немного покоя и отдыха — и он будет в полном порядке. Правда, по меньшей мере, в течение месяца придется передвигаться на костылях. И из развлечений нечего выбрать — валяться на постели, валять дурака в палате и неуклонно поправляться. Вот мы и пришли. — Он легонько подтолкнул ее к двери больничной палаты. — Больной только что пришел в себя, поэтому он еще очень слаб.

Доктор вошел первым. Она растерянно остановилась на пороге слабо освещенной палаты и осмотрелась. На стене висела отвратительная картина с изображением вознесения Иисуса на небеса. С другой стороны к пациентам взывал плакат, предупреждая об опасности заражения вирусом СПИДа. В кабинете находились две кровати, но занята была лишь одна.

Пострадавший лежал в казенной пижаме, слегка прикрывающей его бедра. На подушке покоилась его нога, загипсованная и забинтованная. Вторая, мускулистая и смуглая на фоне белоснежной больничной постели, высунулась из-под простыни. Медсестра измеряла, кровяное давление. Его темные брови сердито выгнулись под стянувшими голову бинтами. Шевелюра, казалось, сливалась с бурой запекшейся кровью на лице и пятнами антисептика, а руки покрывали бесчисленные синяки и ссадины. Несмотря на изуродованное порезами и кровоподтеками лицо, тем не менее его можно было узнать по волевому подбородку и резко очерченным линиям рта, откуда нелепо торчал термометр.

Доктор быстро приблизился к кровати и взглянул на показания прибора:

— Он возрождается с каждой минутой, — заметил врач и что-то одобрительно буркнул, рассматривая текущую температуру пациента в журнале.

Кендал все еще не решал ась переступить порог палаты. В этот миг она вдруг поймала на себе взгляд пациента. Глаза его глубоко запали от боли и переживаний. Однако смотрели по-прежнему колко и язвительно.

Сначала она никак не могла оторвать от него взгляд и глядела в упор, словно загипнотизированная. Когда-то она очень боялась подобного взгляда. И сейчас, впрочем, казалось, что он обладал редкой способностью видеть ее насквозь, не оставляя без внимания даже тайные уголки ее души и сознания. Под таким взглядом она всегда невольно ежилась.

Он раскусил ее еще во время их первой встречи. Он всякий раз безошибочно распознавал ложь, как только с ней сталкивался.

Теперь вот она стояла перед ним и очень надеялась, что исключительная способность читать ее мысли поможет ему понять, что она искренне скорбит о содеянном. Если бы не она, этой проклятой аварии никогда бы не случилось. Конечно, машину вел он, но именно она виновата в его нынешнем состоянии, невыносимых боли и страдании. Кендал испытала неподдельное раскаяние и горькое сожаление, оставаясь единственной в своем роде, кто с подобными чувствами склонялся над его больничной койкой.

Неправильно истолковав ее колебания, медсестра улыбнулась и жестом пригласила ее ближе:

— Все нормально. Можете поговорить с ним.

Преодолев неловкость, Кендал наконец вошла в палату и улыбнулась лежавшему на койке:

— Привет. Как самочувствие?

В течение нескольких секунд он смотрел на нее не мигая. Затем перевел взгляд на доктора, медсестру и опять на Кендал.

— Кто ты? — спросил он слабым, чуть охрипшим голосом.

Доктор изумленно склонился над пациентом:

— Вы хотите сказать, что не узнаете?

— Да. А что, я должен ее узнать? Где я? Кто я?

Доктор молча уставился на пострадавшего. Медсестра растерянно теребила резиновые трубочки тонометра. Кендал, явно ошеломленная подобным открытием, с трудом справлялась с охватившим ее волнением. Тотчас затеплилась надежда, как использовать этот факт в своих интересах.

Первым пришел в себя доктор.

— Ну что же, — наконец произнес он нарочито бодро и слабо улыбаясь, — кажется это потрясение вызвало у больного амнезию. Не редкость при подобных обстоятельствах. Впрочем, я уверен, это лишь временное явление. Не стоит беспокоиться. Через день или два вместе будете смеяться над этим.

Он повернулся к Кендал:

— Но сейчас вы для нас единственный источник информации. Полагаю, неплохо бы сообщить нам… то есть ему, кто же он на самом деле.

Она вдруг неожиданно смешалась, и этот необъяснимый столбняк накалил обстановку до предела. Доктор и медсестра выжидающе взирали на нее. С нетерпением ждал ответа и человек на больничной койке. Он не сводил с нее испытывающего взгляда, выражавшего некоторую подозрительность, но Кендал ни секунды не сомневалась, что пострадавший действительно ничего не помнит. Абсолютно н и ч е г о!

Какой непредвиденный и необыкновенно щедрый подарок судьбы! Это было слишком хорошо, слишком заманчиво и многообещающе, чтобы с ходу использовать эту ситуацию. Но одно она знала наверняка: было бы настоящей и непростительной глупостью не воспользоваться этим в своих интересах.

— Он мой муж, — заявила она с поразительным спокойствием.