"Эксклюзивное интервью" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 44

Министр юстиции стоял у окна, уперев руки в бока. Барри очень хотелось бы знать, о чем он сейчас думает. Поверил или нет? Во время ее монолога он несколько раз прерывал журналистку, задавал уточняющие вопросы. Но когда она закончила, встал и, не проронив ни слова, начал расхаживать по кабинету. И невозможно было понять, поверил он ей или нет.

Грэй в некотором роде самоустранился и в данный момент смотрел по телевизору обзор новостей. Затаив дыхание, он выслушал короткое заявление президента на пресс-конференции в больнице, но когда доктор еще раз подтвердил, что первая леди скоро полностью выздоровеет, не смог скрыть глубокого облегчения.

На самом деле Барри чувствовала то же самое, но она не была бы женщиной, если бы не ощутила в этот момент легкой ревности.

Незаметно для всех Дэйли заснул. Барри в душе тихо радовалась, что он наконец-то отдохнет, ибо выглядел бывший журналист совершенно измотанным.

— Никак не могу взять в толк, — прервал вдруг молчание министр юстиции, — почему миссис Меррит сама не свистнула и не спустила на него всех собак?

Не раздумывая ни секунды, Барри ответила:

— Страх. Она его очень боялась, Билл. В тот день, когда мы с ней встретились за чашечкой кофе, она буквально места себе не находила от страха. Сомневаюсь, что ее тогдашнее состояние было обусловлено только депрессией. Думаю, она как раз стала подозревать, что дни ее сочтены и он попробует что-то в этом роде. Назначив мне встречу, она подала первый сигнал.

Йенси взглянул на Грэя.

— А как же Джордж Аллан?

— Он марионетка в руках Дэвида. Да он бы и не мог быть ничем иным, потому что Дэвид купил его с потрохами. Миссис Аллан нам все подтвердила.

— Точно, Билл, — кивнула Барри. — Ты можешь взять ее в качестве свидетеля обвинения.

— Обвинения? — усмехнувшись, повторил он. — У меня нет обвинения. Слова и только слова двух беглецов, обвиняемых в похищении человека.

— Но ведь ты же нам веришь, — удивилась Барри. — Иначе не привез бы нас первым делом сюда. — Она тоже подошла к окну. — Очень трудно поверить, что глава исполнительной власти способен на убийство? Посмотри вон туда. — В лучах утреннего солнца им открылся фрагмент памятника Вашингтону. — Памятники президентам. Кто-то из них был негодяем, кто-то — хорошим и честным человеком. Высокие, низкие, воины, государственные деятели. Но общий знаменатель, если не считать должности, которую они занимали, у них таков — все они были люди. История превознесла их, сделала их выше всех на свете, кое в чем они даже сравнялись с полубогами, но полубогами они не стали. А остались людьми, смертными, подверженными слабостям характера. Они смеялись, плакали, сходили с ума, страдали запорами. У них не было иммунитета от гордыни, боли, сердечных приступов и… — она посмотрела на Грэя, — и ревности. Дэвид Меррит знал, что его жена ему изменяет. Она родила ребенка от другого. Он не мог этого стерпеть и предпринял кое-какие меры. Он однажды уже делал это!

Высказанная мысль потрясла ее так сильно, что она вдруг замолчала. Эти слова непроизвольно выскочили откуда-то из глубин ее памяти. Она прекрасно помнила, что кто-то уже произносил их вслух.

— Что? — Йенси непонимающе уставился на нее.

— Ничего.

Но тут уже встрепенулся Грэй:

— Ты сказала, что…

— Подожди! — Она сжала голову руками. Неожиданное откровение стало для девушки таким жутким ударом, что силы вдруг оставили ее. Она буквально упала на колени, а потом тихонько сползла на пол.

— Барри! — Грэй оттолкнул Йенси в сторону, опустился рядом с ней, взял ее за плечи и с тревогой заглянул ей в глаза. — Барри, что произошло? — Его голос доносился откуда-то издалека и был едва различим среди шума в ее голове.

«Он однажды уже делал это!»

Где она могла слышать эти слова? Или она их где-то прочитала? Почему они вдруг всплыли в ее памяти? Почему показались ей жизненно важными?

И тут с ослепительной ясностью она вдруг вспомнила, где она об этом читала, теперь она знала ответы на все вопросы. У нее даже шея зачесалась от нетерпения.

— Барри, что с тобой? — Билл Йенси стоял рядом с Грэем, у него был очень озабоченный вид.

— Ну скажи же хоть что-нибудь, черт бы тебя побрал! — воскликнул Грэй.

— Что случилось? — Дэйли проснулся и теперь почесывал свой всклокоченный затылок. — В чем дело? Что с ней?

Дэйли! Вот кого надо благодарить. Тысячу раз он говорил ей, что хороший репортер должен копать глубоко, что всегда есть второй слой, до которого следует обязательно докопаться, никогда нельзя сбрасывать со счетов никаких фактов, не важно, сколь малозначительными и бесполезными кажутся они в первый момент.

Самые лучшие улики — те, что превращают простое дело в сенсацию, обыкновенные сплетни — в факты, которые переворачивают весь мир, — эти улики обычно обнаруживаются в самых неожиданных местах, там, где даже в голову не пришло бы их искать.

Ведь ЭТО так и стояло у нее перед глазами. Все время, все это время, будь оно трижды неладно! Среди бесчисленных бумажек и вырезок, которые она взяла со своего стола на телестудии, пытаясь найти ниточку. К сожалению, она не копала глубоко.

Похоже, она опять здорово разволновалась.

А вдруг она ошибается? Может, это очередной путь в тупик, но журналистский инстинкт подсказывал обратное. В любом случае надо поискать в этом направлении.

Оттолкнув мужчин в сторону, она неожиданно вскочила на ноги.

— Мне надо идти.

— Идти куда?

— Я… Я лучше не буду говорить. До тех пор пока точно все не разузнаю.

— Хочешь отправиться в путь, но не знаешь куда?

— Нет, конечно, я знаю, куда мне идти, — нетерпеливо отозвалась она. — Но я не знаю, что там найду Может быть, ничего, а может быть, очень многое. Но мне надо идти.

Билл Йенси попытался образумить девушку:

— Барри, я не могу выпустить тебя отсюда…

— Пожалуйста, Билл! Пошли кого-нибудь вместе со мной. Кого угодно, хоть главного судью Соединенных Штатов! Пусть на меня наденут наручники, мне плевать. Но, пожалуйста, разреши мне сделать дело. Возможно, все сразу же прояснится.

— Что может проясниться?

— То, что я не могу рассказать.

— Почему не можешь?

— Чтобы снова выглядеть полной идиоткой, если все окажется совсем не так, как я думаю?! Последовало продолжительное молчание.

— Отпусти ее, — наконец произнес Грэй. Барри удивленно обернулась и прочитала в его взгляде очень многое, в том числе и абсолютную веру в ее правоту.

Она вдруг поняла, что любит Грэя. Черт возьми! Очень сильно любит!

— Отпусти ее, — повторил он, не отводя глаз. — Она знает, что делает.

— Когда вы появились тут с этим рекомендательным письмом от министра юстиции, у меня было такое впечатление, что меня выпотрошили и набили перьями.

И.о. начальника тюрьмы Фут Грэм собственной персоной видом своим столь же обезоруживал, как и его имя. Он мог служить иллюстрацией стереотипной внешности, нещадно эксплуатируемой в фильмах на тюремную тематику. Обходительный, худой как тростиночка, Грэм носил очки в металлической оправе и вовсе не был столь чувствителен, чтобы удивляться засаленной форме медсестры на журналистке. У Барри просто не было времени переодеться.

Девушка поблагодарила начальника тюрьмы за то, что принял ее сразу, без записи.

— Я уезжала из Вашингтона в такой спешке, что у меня не было времени вас предупредить.

Лед тронулся. Билл Йенси согласился на ее поездку в штат Миссисипи, даже предоставил в распоряжение мисс Трэвис частный самолет. В аэропорту Джексона ее уже ожидала машина с эскортом, чтобы отвезти в тюрьму в Перле. Фут Грэм так и трепетал перед своей гостьей: надо же — такие связи! Он выказал полную готовность помогать Барри во всем, что в его силах.

— По всей видимости, ваше интервью с Чарлин Уолтере должно состояться немедленно? — поинтересовался он.

— Извините, мистер Грэм, но это конфиденциальный разговор.

— Ясно, — он согласно кивнул головой, — но если вы и министр юстиции Йенси заявляете, что речь идет о государственной безопасности, то кому же мне поручить это дело?

Он пропустил ее вперед, охранница открыла им дверь.

— Она вас ждет, — прокомментировала женщина. — Бесится, как шершень, которого выкурили из гнезда.

Заключенная пила из банки лимонад «Доктор Пеппер», отстраненно глядя перед собой, когда мистер Грэм и Барри Трэвис приблизились к ней. Чарлин Уолтере оказалась худенькой женщиной с костлявой впалой грудью и непропорционально длинными конечностями. Ее седые растрепанные волосы образовывали вокруг ее маленькой головы что-то вроде нимба. Бегающие черные глаза и резкие, отрывистые движения напомнили Барри воробья.

Смерив Барри уничтожающим взглядом, она недовольно хмыкнула:

— Что-то слишком долго приходится вас ждать. Барри протянула руку:

— Очень рада познакомиться с вами, миссис Уолтере.

Безумная Чарлин пожала ей руку, а затем снисходительно обратилась к начальнику:

— Нам нужно обсудить личные проблемы. Вы не возражаете?

Она, само собой, таким образом задевала его самолюбие, но Фут Грэм улыбнулся:

— Конечно, нет. Я удаляюсь.

И присоединился к охраннице, которая расположилась в некотором отдалении. Барри с Чарлин уселись за маленький стол друг напротив друга.

— Сожалею, что отнимаю у вас драгоценное время отдыха. Извините, пожалуйста.

— Сигареты есть?

Барри открыла сумку и достала оттуда все ту же пачку сигарет, которую несколько недель назад предлагала Ванессе Меррит. Чарлин неспешно взяла одну сигарету, зажала между своими тонкими губами. Барри поднесла зажигалку и спросила, не возражает ли Чарлин против записи интервью.

— Оставьте сигареты, и все возражения снимаются.

В ответ Барри улыбнулась и, проверив магнитофон, приступила к делу:

— Вы несколько раз оставляли интригующие сообщения на мое имя на телестудии.

— И вы решили, что у меня не все дома.

— Видите ли, я…

— В противном случае вы бы давно со мной связались.

Чарлин, похоже, походила на тех танцевальных партнеров, которые не прощают ни одного неверного шага.

Барри поменяла тактику:

— Вы абсолютно правы, миссис Уолтере. Я правда так подумала. Если честно, я и сейчас еще не вполне разуверилась.

Наклонившись вперед, Чарлин озорно ей подмигнула:

— Я добилась того, что они тоже считают меня немного не в себе. Я имею в виду сумасшедшей. Когда я попала сюда, я расколола Иисуса, от его дешевых чудес люди просто сходили с ума. И вообще крыша у людей может поехать от любой мелочи. Ты еще не раз удивишься…

Чарлин Уолтере и впрямь была умалишенной. У Барри больше не осталось сомнений.

— Когда вы первый раз позвонили мне, — продолжила Барри, — вы оставили послание: «Однажды он уже делал это». Кого вы имели в виду?

— Ну а ты как сама думаешь, чудачка? Президента, конечно. Дэвида Малькомба Меррита. — Она поскребла по столу обломанным желтым ногтем. — Он убил этого мальчонку, этого Роберта Растона, это так же верно, как и то, что я сижу здесь.

— Почему вы так думаете?

— Ты что, совсем тупая, что ли? Ты меня слушаешь? Я же тебе говорю, однажды он уже делал это. Он убил другого ребенка. Много лет назад.

Именно за этой информацией Барри и приехала в штат Миссисипи.

— Боюсь, вам придется немного уточнить, что вы имеете в виду.

Чарлин выпустила изо рта клубы дыма.

— Дэвид Меррит работал на сенатора Армбрюстера. Такой красавчик был, женщин менял как перчатки. Одна из них и залетела. Звали ее Бекки Старджис. Она родила мальчика, когда Меррит был в Вашингтоне, а когда он вернулся, предъявила ему ребенка. У него и в мыслях не было становиться мужем и отцом, но Бекки, она-то настроилась на то, чтобы выйти за него замуж! И стала она его донимать. И вот однажды ночью, когда ее малышу было всего восемь недель от роду, Дэвид зашел к ней в дом. Она тогда жила в передвижном жилище. Меррит стал настаивать увезти ее отсюда вместе с домом куда-нибудь подальше, они здорово разругались. Ребенок заплакал, и Меррит задушил его. Может, он и не собирался убивать ребенка. Может быть, просто хотел, чтобы тот перестал плакать. Но после того, как он его убил, я полагаю, ему нужно было избавиться от свидетелей. Дэвид и принялся избивать Бекки Старджис до тех пор, поката не испустила дух.

Шумно высморкавшись, Чарлин стала гнуть и крутить сигарету, как какую-то резиновую игрушку.

Придав ей наконец нужную форму, она продолжила:

— Таким преступлениям против женщин нет прощения. Кто бы его ни совершил. И даже не будь я заключенной, он все равно не получил бы моего голоса! Именно из-за этого преступления.

Услышанное казалось слишком невероятным, чтобы осмыслить сразу все целиком. Барри даже не стала вникать в подробности, а просто сидела и думала, как интересно порой складываются обстоятельства.

История всей страны может круто измениться по воле этой маленькой, потешной, похожей на птичку семидесятисемилетней старушки, отбывающей пожизненное заключение за вооруженное ограбление и убийство.

Но кто этому поверит? Сама-то она верит этому?

Вероятность того, что все эти события действительно произошли, была ничтожно мала. Чарлин могла придумать все это просто ради того, чтобы немного скрасить свое времяпрепровождение. Смерть Роберта Растона Меррита разожгла в ней интерес, серия репортажей Барри об СВДС заставила ее воображение заработать с новой силой. Она нашла себе благодарного слушателя — такого человека, который готов притащиться к ней прямо в штат Миссисипи только для того, чтобы поговорить. Не исключено, что подобного рода сочинительство было ее любимым развлечением все годы заключения.

А может статься, Чарлин ничего и не придумала. Как бы там ни было, Барри решила продолжать, не теряя бдительности. А что, если это репортаж столетия?!

Не довести его до конца — значит принести в жертву собственной глупости не только свое, но и будущее всей нации.

— Все это звучит очень…

— ..Не правдоподобно — закончила Чарлин фразу вместо Барри. — А я и не собираюсь вас убеждать. Спросите лучше старика Армбрюстера.

— Сенатора?

На иссохшем лице Чарлин появилась гримаса отвращения.

— Это самый бесчестный политик из тех, кто когда-либо ступал по земле.

— Он знает про Бекки Старджис?

— Знает? Черт возьми, девочка, а кто, по-твоему, замял это дело?! — воскликнула Чарлин. — Меррит явился к нему той же ночью. И сенатор обо всем позаботился.

— Сенатор Армбрюстер — очень влиятельный человек, но даже он не смог бы сделать так, чтобы бесследно исчезли два трупа, — попыталась возразить Барри. — Полицейское расследование проводилось?

— Ну, если это можно так назвать, — отозвалась Чарлин, стряхивая с сигареты пепел прямо на стол. — Все официальные лица штата и города у Армбрюстера в кармане. Позвонил кому надо, и все дела. Бекки и ее малыш ни хрена не значат для этих добрых ребят, когда речь заходит о суде.

Барри недоверчиво покачала головой.

— Вряд ли Армбрюстер замешан в этом деле. Иначе, зная, на что способен его будущий зять, он не позволил бы Ванессе выйти замуж за Дэвида Меррита.

— Девочка, ты что, с луны свалилась? Как он мог препятствовать ее замужеству с Мерритом, когда он спал и видел ее первой леди! — Она смачно сплюнула на пол. — Сукины дети! Все они. Думают, что им все позволено и все сойдет с рук. Значит, простые смертные, такие как мы с мужем, должны отвечать за свои преступления, а люди типа Меррита и Армбрюстера — нет?!

— Видимо, вы правы, — кивнула Барри. — Если все, что вы мне рассказали, — правда, то интересно, когда же это произошло? Двадцать лет назад? Если Армбрюстер успешно замял двойное убийство, то наверняка замел и все следы. И нет никакого способа доказать, что этот случай когда-либо имел место.

Чарлин, со всей силы хлопнув ладонями по столу, до смерти напугала Барри и заставила ее вскочить.

— Ты — самая глупая девка, которой Господь Бог когда-либо даровал жизнь! Думаешь, я буду тратить свои деньги на звонки тебе туда, в Вашингтон, округ Колумбия, и совать свою костлявую шею в петлю, не имея ни каких доказательств?!