"Ловкач, Уилер!" - читать интересную книгу автора (Браун Картер)

Глава 11

Коринна Ламберт открыла дверь и, увидев меня, сморщила свой милый носик. На ней сейчас был шелковый черный халатик, который доходил ей до половины бедер, и шлепала она босиком.

— У вас удивительное чувство времени, лейтенант, — сказала Коринна медленно, покачав головой. — На этот раз мы только собирались приступить, вы не застали нас в момент процесса. Это уже что-то.

— Мне надо поговорить с Вольфом, — ответил я.

— Разве я могу препятствовать вам? — глубоко вздохнула она. — Хорошо, входите. Но не ждите, что он вас встретит с распростертыми объятиями.

Она оставила меня в гостиной и вышла. Я сам налил себе виски, надеясь, что она не будет возражать. Через несколько минут в комнату вошел Вольф. На нем на сей раз были рубашка и брюки, хотя он тоже был босиком.

— Лейтенант, у вас уже вошло в привычку постоянно вводить всех в замешательство, — холодно произнес он. — Может, мне стоит брать с вас плату за постой?

— Сядьте, — ответил я. — И налейте себе.

— Ваше гостеприимство просто потрясающе! Спасибо, что разрешаете мне выпить моего собственного виски в моей собственной квартире!

— Хардести тоже потрясающе устраивал ваши дела. Вы нуждались в клиентах — он вам их нашел. Рассел хотел избавиться от жены — Хардести помог ему это сделать. Баллен хотел жену Несбита, а она не хотела развода — Хардести избавился от самого Несбита. И Хардести нашел для вас Коринну, не так ли?

Он медленно провел рукой по черной гриве густых волос.

— Может, мне в самом деле стоит выпить? — проговорил он.

— Вы никогда над этим не задумывались? — спросил я, наблюдая, как он наливает виски в стакан. — Вы никогда не думали, почему он это делал?

— Я считал, что мне повезло встретить Коринну, — ответил он. — Даже если мне и пришлось дать ей работу и платить за квартиру, то это выгодная сделка, лейтенант. Мечта бывшего мужа сбылась!

— Могу поверить. Но вы никогда не задумывались, почему так произошло?

— Конечно, я иногда думал. Да и кто бы не думал на моем месте!

— И ничего не сделали, чтобы разузнать или понять, почему?

Он посмотрел на меня холодными голубыми глазами, и в голове у него явно заработал компьютер, производя подсчеты.

— Что я мог предпринять по этому поводу? — наконец произнес он.

— Вы могли нанять частного детектива и попытаться выяснить, кто же такой этот Хардести, — ответил я.

— Еще при первом нашем с вами разговоре я вам объяснил, что никогда не слышал, кто такой этот убитый Томпсон, — ответил он. — Так или иначе, но вы сами мне сказали, что его наняла сестра Коринны.

— Может быть, она заявила так, считая, что тем самым на свой лад прикрывает Коринну. Но вы единственный, кто попадает под подозрение.

Он отпил из стакана, потом неловко поставил его на стойку бара.

— Если в первом разговоре я сказал вам не правду, то какие мне сейчас грозят неприятности? — спросил он.

— Никаких. Вы были под впечатлением сообщения, что убит Томпсон и, вероятно, даже напуганы. Могу это понять и даже забыть. Но, Вольф, не пытайтесь лгать и во второй раз. Этого я не потерплю!

— Да, я действительно нанял Томпсона. Но мне просто интересно, лейтенант, почему вы были так уверены, что это сделал именно я?

— Потому что вы один из всех наделены логическим мышлением. Остальные были слишком заняты тем, что мог бы сделать для них Хардести, и послушно платили при шантаже, лишь бы только он молчал. Мне кажется, сам Хардести был не слишком требовательным. Он не так уж их доил. Небольшой ручеек крови был для него вполне достаточным. Но только вас не мучила совесть, и хоть вы были рады тому, что Хардести свел вас с Коринной, вам все-таки было любопытно узнать, почему и по какой причине он это сделал?

— Вы правы. — Он медленно наклонил голову. — У меня не было достаточно опыта в такого рода делах. Одного моего приятеля я попросил найти мне частного детектива, и он предложил Томпсона. Но тут я кое-что недопонимаю. Какого черта Томпсон адресовал это письмо сестре Коринны, а не мне?

— Может, он просто хотел прикрыть своего клиента?

— Эта мысль никогда не приходила мне в голову!

— Итак, вы наняли Томпсона, — терпеливо повторил я. — Что же вы ему сказали?

— Я рассказал ему о Хардести, о голосе в телефонной трубке, который звонил неожиданно и постепенно стал руководить моей жизнью. Рассказал ему об остальных, в том числе и о Баллене. Однажды я попытался обсудить это с самим Реем, но тот объяснил мне, что, если бы не тот же Хардести, нам никогда бы не заполучить Маддена, Рассела и Несбита в качестве клиентов. Он задал логический вопрос: зачем бороться, если это приносит нам только пользу? Но тут я не был особенно уверен в его правоте.

— Как давно вы наняли Томпсона?

— Несколько недель назад, — ответил он.

— За это время вы часто с ним связывались?

— Ни разу. И это стало меня крайне удивлять. Но, подумав, я решил дать ему еще неделю. Может, он одновременно работает еще над каким-то делом.

— Вы говорили кому-нибудь еще, что наняли Томпсона?

— Надо быть просто ненормальным, чтобы сообщать об этом Рею или другим! Я прав?

— А Коринна об этом знала?

— Ей я рассказал. Я был уверен, что дальше это не пойдет, она никому не выболтает. К слову сказать, когда мой развод станет окончательным, мы с ней поженимся.

— Надеюсь, у вас с ней все будет хорошо, — ответил я, допил виски и отставил пустой стакан.

— Спасибо. — Он выглядел крайне удивленным. — Это все, лейтенант?

— Да, все. Не могу удерживать вас дольше от того, чтобы прыгнуть в постель.

— До того, как встретил Коринну, я не мог себе представить, что буду получать такое удовольствие от секса.

— Следите за точками, на которые надо вовремя нажать, — произнес я и направился к двери.

В холле меня ждала рыжеватая блондинка. Попрощавшись, я вышел из квартиры. Она проследовала за мной и прикрыла за собой дверь.

— Он вам рассказал? — спросила она тихо.

— О том, что нанял Томпсона? — спросил я.

— Он не умеет врать, — ответила она. — Это не означает, что у него могут быть неприятности с вами?

— Да нет. Никаких неприятностей. Я слышал, что вы собираетесь пожениться?

— Когда он получит развод. Лейтенант, я вам особенно благодарна за одно. Вы ведь могли ему рассказать обо мне все, что знаете.

— Рей Баллен какое-то время не вернется в офис, но полагаю, что сейчас вы не слишком заняты на работе?

— Не очень. А почему он не вернется?

— С ним произошел несчастный случай. Он сейчас в госпитале. Вот я и хотел вам посоветовать, если вы не слишком заняты на работе, то почему бы вам с Вольфом не взять себе короткий отпуск? В Акапулько, например, сейчас просто прекрасно.

— Отпуск? — прошептала она.

— Причем прямо сегодня вечером. Уезжайте как можно скорее.

— Но почему?

— Говорю вам, убирайтесь немедленно из Пайн-Сити и держитесь подальше еще несколько недель, — посоветовал я. — Никому не оставляйте адрес, по которому вы намерены остановиться, и поищите местечко, где вас обоих было бы трудно разыскать.

— Вы не хотите сказать мне, почему даете такой совет?

— Не хочу. Просто поверьте мне на слово. Она подумала над моими словами долгие пять секунд, потом кивнула:

— Я вам верю. Вот только не знаю, как мне убедить Гая!

— Скажите ему, что если его не будет в городе ближайшие несколько недель, то я не стану ему предъявлять обвинение в лжесвидетельстве. , — Я всегда считала, что это может произойти только в зале суда, — ответила она.

— Гай об этом знает?

Она быстро кивнула и тут же скрылась в квартире.

Я вошел в обитую плюшем кабину лифта и поехал вниз. Внезапно я понял, насколько я сам одинок. И к тому же голоден. Может, мне стоит занятьс другой работой, например связями с общественностью? Я решил, что всегда смогу заставить Баллена дать свидетельские показания, по крайней мере тогда, когда он снова будет в состоянии держать в руке ручку.

Я проехал вверх по Вэйл-Хэйтс и припарковал машину перед входом в дом на Виста-Драйв. Была прекрасная ночь, высоко в небе сияла полная луна, и воздух был наполнен запахом цветущего жасмина. Я нажал на кнопку звонка, закурил сигарету и стал ждать. Прошло довольно много времени, пока, наконец, открылась парадная дверь. В проеме стоял Мадден, с упреком глядя на мен через стекла очков в тяжелой черепаховой оправе. Его густая шевелюра с проседью была в полном беспорядке поверх полосатой пижамы на нем был тяжелый халат. Похоже, он боялся свежего ночного воздуха.

— Лейтенант, уже так поздно. Я собирался спать, — просипел он.

— Я намерен поговорить с вами насчет Хардести.

— Хардести? — Он взял себя двумя пальцами за нос и потянул его что было сил.

— Поговорить о тех выплатах, которые вы ему сделали, и обо всем остальном. Обсудить некоторые детали. Это не займет много времени.

— Наверное, вам лучше войти, — произнес он недовольно.

Вслед за ним я прошел в гостиную. Он сел в кресло, завернувшись потуже в халат и запахнув полы на коленях.

— Я же предупреждал Аниту, что из ее болтовни с вами ничего хорошего не выйдет, — сказал он.

— Вы помогли сестре Аниты выбраться из трудного положения, — сказал я. — Позже некий парень появился в вашем доме с фильмом, снятым в квартире Коринны, после чего начал шантажировать вас обоих.

— Это сделал Хардести. Голос в телефонной трубке. Приходил же его посыльный.

— Сколько он вытянул из вас за это время?

— Около сотни тысяч долларов, — холодно ответил он. — Включая и деньги, потерянные в последней сделке, в которую он меня убедил вступить вместе с Несбитом и Расселом.

— Это нанесло серьезный урон?

— Урон серьезный! Как бы вы сами себя почувствовали, потеряв около ста тысяч долларов, лейтенант?

— Я бы лежал по ночам с открытыми глазами и стонал, если бы потерял даже несколько сотен баксов, и то же самое чувствовал бы вице-президент банка. Но ведь я не столь богат, как вы, мистер Мадден.

— Это до сих пор чувствительно, — зло произнес он.

— Но это вас не подкосило окончательно.

— Лейтенант, какова цель вашего допроса?

— Поверьте мне, цель есть. Так ответьте, потеря этих денег вас не подкосила полностью?

— Нет, — ответил он, — но из моей жизни ушла изюминка. Дело не только в деньгах. Меня заставили вступить в партнерство с ничтожными людишками типа Рассела и Несбита. Меня вынуждали вступать в мелкие сделки, которые всегда ненадежны и крайне рискованны. Именно это совершенно испортило мне жизнь.

— Я вас понимаю. Человек, который собирал деньги, который был посыльным у Хардести — его звали Фенник, — именно он убил Томпсона.

— Но Хардести все еще жив и ждет, — сказал он мрачно.

— Он звонил вам после убийства Томпсона?

— Нет, но я уверен, что скоро еще услышу его. Дверь в гостиную открылась, и в комнату вошла Анита Фарли. На ней был белый шелковый халат поверх черной шелковой пижамы. Выглядела она очень сексуально, несмотря на коротко подстриженные черные волосы, зачесанные назад.

— Мне показалось, что я слышу голоса, — сказала она.

— Очевидно, лейтенант никогда не прекращает работу! — произнес Мадден.

— Мы говорим о Хардести, — сказал я. Она обошла диван, села, аккуратно поджав под себя ноги.

— Как оказалось, Фенник был Коринниным сутенером. Вы знаете об этом?

— Этот человек, которого послал ко мне Хардести, чтобы показать фильм? Нет, я не знала, лейтенант, — покачала она головой.

— Ноги Хардести. Мускулы Хардести и голос Хардести, — произнес я.

— Голос? — сверкнул на меня очками Мадден.

— Собственный голос Хардести можно было бы легко распознать. Поэтому Хардести не мог себе этого позволить.

— Именно поэтому вы спросили меня: связывался ли со мной Хардести после смерти Томпсона? — произнес Мадден. — Вы пристрелили Фенника, и теперь Хардести не имеет голоса?

— Правильно, — одобрительно кивнул я. — Мне кажется, вы оба в состоянии помочь мне выяснить, кто же такой Хардести, просто методом исключения.

— Вы хотите сказать, что мы сами должны решить, кем не был Хардести? — спросила брюнетка. — Тот, кто останется, должен быть им?

— Reductio ad aurdum? — произнес Мадден и вздохнул:

— Лейтенант, мне необходимо отдохнуть. Я надеюсь, разговор не займет много времени.

— Письмо, которое продиктовал Томпсон перед тем, как его убрал Фенник, не заключало в себе какого-то особого смысла. Оно писалось для того, чтобы дать возможность полиции в моем лице узнать о целом ряде перечисленных Томпсоном лиц, включая и Хардести. Это отлично сработало.

— Вы думаете, что Томпсон знал, кем на самом деле был Хардести, и что именно поэтому Хардести приказал Феннику его убить? — спросила Анита Фарли.

— По моей версии, Томпсон стал слишком жаден. Недавно на его счет в банке поступила сумма в пять тысяч долларов. Может быть, Хардести взвинтился, когда узнал, что Томпсона наняли, чтобы выяснить его личность. Поэтому он велел Феннику войти в контакт с Томпсоном и подкупить его. После чего на счет Томпсона и поступили эти пять тысяч долларов. Но тут Томпсон решил, что нашел золотую жилу, и захотел получить еще. Фенник стал ему угрожать, а Томпсон в свою очередь пригрозил, что передаст всю информацию в полицию, если ему не заплатят снова. Но потом он, видимо, решил, что это слишком опасно. А может быть, чем черт не шутит? Он ведь уже получил пять тысяч. Он позвонил в офис шерифа и попросил прислать к нему кого-нибудь для разговора. К тому моменту, как я прибыл, Фенник уже обо всем доложил Хардести, и Хардести послал его переговорить с Томпсоном, чтобы выяснить, берет он их на пушку или действительно им грозит опасность. Мое появление оказалось тем катализатором, который вынудил Фенника убить Томпсона.

— Лейтенант, вы говорите сейчас о процессе ликвидации? — вежливо поинтересовалась Анита.

— Да, так сказать, в обратном порядке. Вначале Хардести знал все о Коринне и о том парне, который умер у нее в квартире. Полагаю, он должен был знать, что мистер Мадден помог ей избавиться от тела. Он также знал, что Фенник был ее сутенером и что у нее в квартире находилась скрытая камера. Все это он мог усечь лишь в том случае, если ему об этом рассказала сама Коринна. Поэтому он вошел в контакт с Фенником и предложил ему выгодное партнерство в совместном шантаже.

— Лейтенант, я не понимаю, к чему вы клоните? — мрачно произнес Мадден.

— Хардести должен был знать, что Рей Баллен работал вашим помощником, но у него были личные амбиции, и он создал собственный бизнес — фирму по связям с общественностью — совместно с Вольфом, — сказал я. — Итак, Хардести должен был раздобыть денег для того, чтобы Баллен начал дело, и получил он их путем шантажа. От Баллена он узнал о Расселе и Несбите.

— Похоже, что вы ненамеренно путаете кое-что, — сказал Мадден. — Конечно, все, чего желал на самом деле шантажист, были деньги?

— Но не для шантажиста, — ответил я. — Этот хотел иметь, помимо денег, контроль над жизнями других людей. Вначале через деньги, но потом уже на гораздо более серьезном уровне.

— Лейтенант, должна признать, что я не совсем вас понимаю, — сказала Анита.

— Против воли мистера Маддена заставляют иметь дело с Несбитом и Расселом. Несбит и Рассел этому крайне рады. Рей Баллен получает свое дело и тоже вполне всем доволен. Но затем он уже хочет получить миссис Несбит, а это невозможно, пока жив ее муж. Тут-то Хардести и организует столкновение, так называемый несчастный случай, который и отбирает жизнь у Несбита. Рассел ненавидит свою жену, но у нее есть деньги. Хардести организует ее смерть под видом самоубийства. Коринна Фарли находится в Лос-Анджелесе, а Вольф намерен развестись со своей женой. Всемогущий Хардести сводит Вольфа и Коринну. Коринна должна поменять фамилию на Ламберт, ведь Хардести не хочет, чтобы оставался хоть малейший шанс, что кто-нибудь ее случайно узнает и вспомнит, что Коринна Фарли одно время работала в Пайн-Сити девушкой по вызову. Вольфу приходится снять ей роскошную квартиру, дать работу, и ей платят достаточно, чтобы она не беспокоилась ни о чем до конца жизни. Итак, его всемогущество снова сказывается на всем.

— Но почему же я? — внезапно задал вопрос Мадден. — Почему Хардести так меня ненавидит, что забирает именно мои деньги, чтобы отдать их остальным?

— Искупление грехов, — ответил я. — Вас следует жестоко наказать за ваше личное предательство.

— О чем это, черт возьми, вы говорите? — спросил он.

— За то, что вы помогли Коринне в ту ночь решить ее ужасную проблему. Помогли ей убрать из ее квартиры тело Джима Уотцита, а затем избавиться от трупа. Вы подсказали ей, как добыть алиби для вас обоих, предложив провести вместе ночь в мотеле.

— Звучит логично, — напряженно вымолвил он.

— Но затем вы потребовали за свои услуги вознаграждение. Для нормального мужчины это должен был быть секс. С вами же все было по-другому. Той ночью вы избили Коринну до полусмерти.

— Это не правда, — промямлил он. — Не правда!

— Вы не могли предположить, что она расскажет своей сестре о той ночи, — мягко произнес я.

— Если Коринна рассказала вам, что все произошло именно так, то это просто ложь! Слышите, ложь! — Его очки грозно сверкнули. — Я… Она рассказала обо всем сестре? Она рассказала Аните?

— Хардести нуждался в посыльном, в человеке, который исполнял бы его силовые решения, а в конце концов, и просто в убийце. Как вы думаете, почему Хардести нуждался в голосе?

— В голосе? — слабо переспросил Мадден.

— Скольких вы знаете женщин, которые могли бы имитировать мужской голос и не быть раскрытыми?

Ему понадобилось не меньше тридцати секунд, чтобы сообразить, что я имею в виду. Потом он повернул голову к Аните, и теперь уже его очки казались безжизненными.

— Так это была ты? — произнес внезапно охрипшим голосом Мадден. — Ты и есть Хардести?

— Вы просто злобный, старый, грязный дегенерат, — сказал я. — Как понимаю, вы получили все, что хотели. — Тут я взглянул на сидевшую неподвижно на диване брюнетку. — Вы, но не остальные. Ни миссис Несбит, ни миссис Рассел.

— Лейтенант, вы очень целеустремленный человек, — легко произнесла Анита. — Уверена, вам удалось заставить Вольфа признаться, что именно он нанял Томпсона.

— Вы тоже догадались об этом? — спросил я.

— Если пользоваться вашим любимым методом исключения, — сказала она. — Но я ничего не могла с этим поделать! — Внезапно у нее искривился рот. — Скажите мне, вы думаете, они будут счастливы вместе?

— Они собираются пожениться, как только Вольф получит развод, — ответил я.

— Я так рада. — Она улыбнулась мне почти дружески. — Полагаю, что кажусь вам сумасшедшей?

Мадден поднялся на ноги, засунув кулаки глубоко в карманы своего халата, потом стремительно вышел из комнаты. Брюнетка наблюдала за ним, сохран совершенно равнодушное выражение лица.

— Сумасшедший — это слово, имеющее юридический оттенок, — осторожно произнес я.

— Я имела в виду, что могла показаться вам ненормальной, с одной стороны, выдавая себя за Хардести, а с другой — позволяя ему себя избивать. Меня это в какой-то степени оправдывало. Вначале мне даже нравилось, когда он мен бил. Только так этот старый дурак мог получить удовлетворение, и он оставался всегда верен мне на свой извращенный манер. Ведь я всегда знала, что далеко не привлекательная женщина, совсем не такая, как Коринна. Поэтому мне приходилось довольствоваться тем, что я имею. — Тут она мягко рассмеялась. — Это было не так уж много, не так ли? Но меня устраивало до тех пор, пока он не предал меня с Коринной, воспользовавшись той ужасной ситуацией и зная, что она не посмеет ему отказать. Вот тогда-то я и решила, что должна его наказать. Причинить ему самую мучительную для него боль — ударить по его кошельку!

— И все-таки кое-что меня беспокоит до сих пор. У Томпсона было досье на Несбита. Очень маленькое, всего четыре строчки. Список дат и инициалы…

— Это было сделано для Вольфа. Я просила Фенника дать этот список Томпсону. Он не имел никакого смысла, но если бы Вольф захотел получить в дальнейшем новый отчет, Томпсону пришлось бы пофантазировать. Вы знаете, он с несколькими людьми выверял список встреч с Хардести. Мы так никогда и не использовали этот список, потому что Вольф все время забывал спросить его об этом. Затем Томпсон стал слишком умным, и Феннику пришлось его ликвидировать.

— Это Коринна рассказала вам о том, что Фенник был ее сутенером, и о скрытой камере над ее постелью?

— Коринна всегда мне все рассказывала. На следующий же день после того, как посадила ее на самолет до Лос-Анджелеса, я отправилась к ней в квартиру и там ждала, пока не пришел Фенник. Его пришлось долго убеждать, но у мен были свои деньги, достаточно для того, чтобы он чувствовал себя счастливым до того момента, как я поняла, что пришло время ввести Хардести в жизнь Брюса.

— И все-таки мне придется отвезти вас в офис шерифа, — сказал я. — Если хотите, можете позвонить своему адвокату. Вы имеете право больше ничего не говорить и все отрицать.

— Нет, я сделаю заявление! — воскликнула она. — Нет смысла все отрицать. Я буду отрицать лишь несколько вещей. Я признаюсь в шантаже, потому что это навсегда заклеймит Брюса, когда он выйдет из зала судебного заседания! Но должна вам сказать, лейтенант, что вы слишком много мне всего приписываете. На самом деле Фенник был отчаянным человеком, и мне было крайне трудно его контролировать. Все эти смерти, о которых вы тут говорили… он сам решал, кого убивать. Конечно, жаль, что нельзя ему позвонить и проверить, но тут уж суду придется поверить мне на слово.

— Вы знаете, хочу вам признаться: сегодня я рад, что просто полицейский, а не окружной прокурор.

В комнату вошел Мадден, он снова был целеустремлен, очки его сверкали. В правой руке у него был пистолет, и он направил его прямо на Аниту.

— Ты все врешь, подлая, неблагодарная! — сказал он монотонным голосом. — Я не позволю тебе вывалять мое имя в грязи! Я просто убью тебя сейчас.

Все это могло бы показаться смешным, если бы не произносилось столь патетически. Когда он прошел мимо меня, мне удалось ударить ребром ладони по его запястью, и пистолет упал на пол. Я поднял его, и Мадден остался стоять рядом, несколько секунд глядя на меня и не двигаясь. Потом он заплакал, как ребенок.

— Я никуда не ухожу, только в офис шерифа, — сказала Анита Фарли. — Но вначале мне хотелось бы кое-что узнать, лейтенант.

— Я подожду вас в машине, — ответил я.

— Минут десять. От силы пятнадцать.

— Но не дольше, — предупредил я.

Потом я сидел в машине и курил одну сигарету за другой, прислушиваясь к тому, как в доме ритмично опускалась трость на тело Аниты, и к крикам самого Маддена, которые должны были разбудить всех соседей, но почему-то кругом было тихо. Точно через четырнадцать минут по моим часам Анита Фарли вышла из дома и села рядом со мной в машину. Она откинула голову на подголовник и издала вздох полного удовлетворения.

— Должна вам кое в чем признаться, лейтенант, — мягко произнесла она. — Мне в какой-то степени нравилось быть Хардести, но я никогда не получала такого удовольствия, как во время этих последних четырнадцати минут!

Никому все это не понравилось! Окружной прокурор намекнул, что я, по его мнению, был явно вовлечен в своего рода личную вендетту против него самого, и он не мог понять, в чем причина. Но, Боже мой, он безусловно отыгрался. Сержант Петерсон осторожно предположил, что надо быть в своем роде психом, чтобы догадаться о причинах поступков психа другого рода. А может, просто такого же самого? Вернувшись из отпуска, шериф Лейверс часто и громко высказывал ту же самую мысль. Я пытался с ним спорить, что если некоторые выводы основаны на чистой логике, то вы должны иметь подозреваемых с чистой логикой поступков, с чисто логическими мотивами преступления прежде, чем это сработает, но никто меня не слушал.

Марта Несбит быстро пришла в себя после ранения и горько заявляла каждому, кто соглашался ее выслушать, что, если сексуальный маньяк, такой, как лейтенант Уилер, еще раз только приблизится к ней, она подаст в суд на всю страну.

Доктор Мэрфи продолжал брюзжать по поводу плохой работы службы горничных, в то время как Баллену было предъявлено обвинение. Я был очень рад, что Коринна и Вольф послушались моего совета и отправились на отдых в неизвестном направлении в ту самую ночь, когда я арестовал Аниту Фарли на основании того, что окружной прокурор с горечью назвал» виновна по всем статьям» плюс несколько моих собственных странных мыслей.

Итак, через пять дней после больших событий я снял с аппарата телефонную трубку и решил устроить себе еще одну блестящую ночь в собственном обществе. Поставил на стереопроигрыватель стопку любимых пластинок, открыл бутылку хорошего виски и приготовил здоровенный кусок мяса лично для себя. Только успел расправиться с мясом и на треть опорожнить бутылку виски, как раздалс звонок в дверь. Я подумал, что это может быть окружной прокурор, который явился с ордером на мое выселение как нежелательного лейтенанта. Потом решил, что никого не интересую, встал и пошел открывать дверь.

На ней было опять совершенно невероятное, не правдоподобно короткое микромини. Я решил, что мода прошла мимо нее и ей следовало бы об этом побеспокоиться. Конечно, с такой фигурой, как у нее, можно носить все или вообще ничего, и совершенно нормальные мужчины должны были бы мгновенно поглупеть. Даже такие ненормальные, как я, тоже сразу бы глупели. Эти совершенно невероятные груди, натягивающие до предела тонкую ткань. Эти потрясающе длинные ноги.

— Привет, морячок! — радостно произнесла она.

— Сейчас я больше похож на моряка с корабля, потерпевшего крушение, — сказал я. — А ты как, Лулубелл?

— Да все паршиво. После той ночи, когда ты приходил к Расселу, все уже было не так, как прежде. Помнишь, как он высыпал мне в трусы весь этот лед? Ты испытывал что-нибудь подобное? Это просто смертельно, дорогой!

— Ты бросила Рассела?

— Он стал настоящей болью в заднице. — Ее локоть уперся мне в ребро. — Это шутка, да?

— Если и не шутка, то по крайней мере похоже на шутку. Давай входи.

Она проследовала вслед за мной в гостиную и посмотрела по сторонам взглядом настоящего эксперта.

— Вам там в полиции не слишком много платят, как я понимаю?

— Ты отгадала.

— Но этот диван выглядит совсем неплохо. Ни одна пружина не вылезла.

— Да, ни одна, — согласился я.

— Я собираюсь вернуться в Сан-Диего. Как-то я скучаю по всем тамошним морякам с их ненасытностью.

— Я тебя понимаю. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Виски. Много виски и льда.

Я отправился на кухню приготовить ей напиток. Мне хотелось поскорее трахнуться с ней и только попытаться не умереть, как думает поэт, но не произносит вслух. Она проследовала за мной на кухню:

— А ты очень сексуальный. Ты об этом знаешь?

— Ты тоже очень сексуальна, и наверняка это знаешь.

— Никогда прежде не занималась этим с лейтенантом полиции. Нечто новое для меня.

— Хочешь сначала выпить? — пробормотал я.

— Не тяни время, Уилер. Снимай с себя все.

— Я еще не прикончил свое виски, — ответил я.

— К черту виски, раздевайся!

— И к черту тебя! — ответил я.

— Если ты так уж хочешь сначала допить виски, можешь выпить вот это!

В следующее мгновение содержимое ее стакана было выплеснуто мне прямо в лицо. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы протереть глаза, и у мен нашлось таким образом время, чтобы сообразить, что Рассел был не так уж не прав.

— Теперь, — скомандовала Лулубелл, — кончай валять дурака. Раздевайся, черт возьми!

Тогда я нагнул ее вперед над стойкой моего бара, поднял край ее мини-юбочки до талии, спустил малюсенькие черные трусики вниз до колен и опорожнил содержимое чаши со льдом прямо в эти миленькие трусики, а затем подтянул их. Потом я быстро положил свою ладонь на ее попку и начал тереть изо всех сил. Она завопила и стала лягаться. Через некоторое время я снова спустил ей штанишки, и все, что осталось от льда, полилось на пол. Тут обнаружил, что попка у нее совсем замерзла. Я стал ее массировать крепко, но в то же время нежно, и через несколько секунд она уже стонала от наслаждения.

— Знаешь, — прошептала она, — мне это очень нравится.

— Мне тоже, — ответил я.

— Хочешь знать, что я делала Расселу после того, как он меня массировал так же, как ты сейчас?

— Не стремлюсь, — признался я.

— Я двинула ему между глаз полной бутылкой виски. Но на тебя у мен совсем другие планы.

— Например?

— Почему бы тебе не пройти вместе со мной в гостиную и не узнать там?

— Ты собираешься ударить меня диваном?

— Я собираюсь ударить тебя собой на диване, — ответила она.

Часа через два оказалось, что диван был единственным, чем она меня не ударила. Но я уже о том не беспокоился. Собственно, чего ради выходить из состояния полного блаженства?