"Зло с небес" - читать интересную книгу автора (Браун Дейл)

МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ АТЛАНТИК-СИТИ, ТЕМ ЖЕ ВЕЧЕРОМ

– “Ноябрь-Джульетта-641”, сообщите высоту, доложите о радарном контакте и поднимитесь до десяти тысяч футов.

Спустя несколько секунд он услышал на той же частоте:

– Ведущий, дай мне несколько узлов, ладно?

А затем – женский голос, приглушенный наушниками:

– Внимание! Внимание!

Майор Грег Манди вздрогнул и насторожился: “Стервозная Бетти” подействовала на него в точности так, как предполагалось. Женский голос, произносящий слово “внимание” в кабине истребителя ПВО F-16 “фэлкон”, в обиходе окрестили “Стервозной Бетти”. Это был рожденный компьютером тоненький голосок, который предупреждал пилотов о неполадках в самолете; сигнал повторялся и зрительно, на верхнем экране, в середине которого вспыхивали огромные буквы: “ВНИМАНИЕ”. Мужской голос, прозвучавший раньше женского, принадлежал ведомому Манди, Тому Хамфри, который, очевидно, испытывал сложности при сближении с ведущим и просил Манди немного сбросить обороты.

Манди высунул нос из кислородной маски и высморкался, чтобы прогнать из сознания туман, прекрасно понимая при этом, что он просто заталкивает дерьмо, которым была полна его голова, еще дальше вглубь и позднее это скажется далеко не благотворным образом. Потом он придирчиво оглядел кабину. В конце концов Манди уразумел, что проходит рубеж трех тысяч узлов – предельно допустимой скорости для F-16 и летит на пятом ряду форсунок, а шасси до сих пор выпушено. Он тотчас рванул вверх рычаг управления шасси, снизил мощность до крейсерской, а потом переключил подачу кислорода в положение “КИСЛОРОД 100%”, чтобы наполнить легкие этим газом в чистом виде.

– “Ноябрь-Джульетта-641”, звено из двух машин, уходит от Атлантик-Сити в эшелоне от пяти до десяти тысяч футов, – передал он, вспомнив, что не доложился и на пункт диспетчера по заходам на посадку Атлантик-Сити.

– Два, – отозвался капитан Том Хамфри. – Радарный контакт, три мили.

Хорошие ведомые редко сообщают по радио о чем-либо, кроме своего положения в звене, но Хамфри был новичком в подразделении; он только что закончил летные курсы, где его учили управлять истребителями прикрытия и перехватчиками ПВО F-16, и сразу же попал в ВВС национальной гвардии штата Нью-Джерси. Ну, а новичок, известное дело, на первых порах всегда выказывает излишнюю словоохотливость при выходе в эфир. Манди справедливо полагал, что со временем это пройдет.

Взлетать сегодня было огромной ошибкой, сказал себе Манди. Личный состав 119-й истребительной эскадрильи “Рыжие черти” ВВС национальной гвардии Нью-Джерси и еще пять перехватчиков ПВО F-16 летали вот уже шесть суток кряду, неся боевое дежурство в воздухе с тех пор, как была объявлена тревога по терроризму. Четыре часа вахты, потом восемь – отдыха. База – международный аэропорт Атлантик-Сити. В отряде вдруг начался грипп, и два пилота, приписанные к сторожевому подразделению воздушного пространства класса Б над Филадельфией, перешли на “исполнение служебных обязанностей, не связанных с пребыванием в воздухе”. Если вспомнить о гриппе, эта формулировка означала, что они попросту валялись на койках, и звенья были вынуждены перейти на режим четыре-четыре. Помимо озноба и ломоты – первых признаков гриппа, Манди и его сослуживцы, пилоты “фэлконов”, испытывали ощущение запредельной усталости, и это уже начинало сказываться на летном мастерстве.

– “Ноябрь-Джульетта-641”, – передала служба заходов на посадку из Атлантик-Сити, – пусть этот горлопан, ваш ведомый, выйдет на связь, как только приблизится к вам на две мили. Когда подниметесь выше десяти тысяч футов, свяжитесь с вашингтонским центром, восьмая кнопка.

– Шестьсот сорок первый все понял.

– Два.

Теперь, когда шасси было поднято и спрятано в портах, преодолеть высоту в десять тысяч футов и подняться до пятнадцати не составляло труда. Манди велел ведомому перейти на частоту вашингтонской диспетчерской и проверил связь. Их почти сразу же прогнали обратно, на тактическую частоту, и они связались с “Либерти-90”, своим проводником на борту самолета АВАКС, которому предстояло вести их в течение нескольких часов. Радарная станция АВАКС Е-ЗС барражировала над Эллентауном, штат Пенсильвания, милях в ста к северу, и осуществляла радарное слежение на малых высотах в воздушном пространстве от Ричмонда, штат Вирджиния, на юге, до Бостона на севере. Иметь радарный самолет АВАКС на северо-востоке Соединенных Штатов было далеко не так важно, как на западе или среднем западе страны: движение здесь было не таким оживленным, а радары наземного базирования работали в столь большом радиусе, что любой самолет, идущий на высоте более 200 – 300 футов над поверхностью, имел постоянный радарный контакт с федеральным управлением гражданской авиации.

Первым делом надо было дозаправиться в воздухе, над морем, в полусотне миль к востоку от Лонг-Бранч, штат Нью-Джерси: F-16 “фэлкон” должен брать горючее с летающих танкеров не менее трех раз за четыре часа патрулирования. Ночь стояла ясная и нежная, видимость миль на сто. Четко выделялись огни Нью-Йорка, Ньюарка, Лонг-Айленда, Трентона, Уилмингтона, Кэмдена, Филадельфии и даже Эллентауна. Ведомый Манди заметил мощные опознавательные огни танкера на несколько секунд раньше, чем тот попал на экран радара, и самолеты начали маневрирование, необходимое для дозаправки в воздухе. Маневр назывался “якорь” – . самолеты описывали эллипс и половину времени, уходящего на заправку, делали вираж, а потом шли по прямой до конца заправочной процедуры.

Звено F-16 пристроилось в тысяче футов под стратосферным танкером КС-135 и начало подъем к нему. Подобравшись на пять миль, Манди провел все предконтактные процедуры и сосредоточился на танкере. Он проверил синий огонек справа от верхнего экрана. Тот горел, а значит, заправочный порт был открыт, давление в топливной системе упало, огни на дверце порта были включены и баки готовы к дозаправке.

– “Ноябрь-Джульетта-641” в пяти милях, – сообщил он.

Теперь Манди отчетливо видел огни заправщика; он уже никак не мог потерять его, поскольку небо было безоблачным. Поэтому Манди развернул свой тревожный радар в положение “готовность номер два”, чтобы не обдать танкер потоком электромагнитного излучения.

– Звено “Ноябрь-Джульетта” на предконтактной позиции, один-пять готов, – передал радист заправщика, и Манди начал медленный подъем прямо на его мигалку. Хамфри сидел у него на левом крыле. – Один-пять смещается левее. – Огоньки на оконцовках крыльев танкера чуть сдвинулись, и Манди тоже подался влево, срезая угол и ускоряя сближение. Он осторожно пристроился к отмеченному белым фонарем концу дозаправочного патрубка позади хвостового оперения танкера.

Сделав левый поворот, они пошли на север, к Лонг-Айленду. Огни Нью-Йорка, еще недавно являвшие собой такое красивое зрелище, теперь превратились в серьезную помеху, и Манди пришлось во все глаза смотреть на фонари на закрылках танкера, чтобы определить, насколько крутой вираж тот заложил. Горизонт исчез из виду.

– Поворот наполовину пройден, – передал пилот заправщика.

Вскоре Манди и Хамфри приблизились к заправочному патрубку на пятьдесят футов и зависли чуть ниже. Когда они вышли из виража, носы их самолетов смотрели на юг.

– Шестьсот сорок первый, предстыковочное маневрирование закончил, готов, – радировал Манди.

– Шестьсот сорок второй, отвалите в сторону, – велел оператор патрубка. Хамфри отдалился от Манди и занял место чуть левее, позади левого крыла заправщика.

– Шестьсот сорок первый, можно стыковаться, один-пять готов.

– Шестьсот сорок первый, есть стыковка, – ответил Манди, когда патрубок с лязгом вошел в дозаправочное гнездо.

Направляющие огни вытянулись двумя пестрыми ” вереницами вдоль брюха танкера и обозначали границы дозаправочной мачты. Они замелькали, и Манди увидел, что он немного отстает от центра заправочного “конверта” как по горизонтали, так и по высоте. Майор принялся маневрировать, даже не сдвигая консоль управления, а скорее силой воли подталкивая истребитель в правильное положение. F-16 был слишком шустрой машиной, и пилот не мог проводить сколь-нибудь значительных коррекций, особенно при скорости пять миль в минуту и всего в нескольких футах от другого самолета. Манди метнул быстрый взгляд на указатель уровня топлива, стоявший неподалеку от его правого колена, и увидел, что индикаторы обоих баков, хвостового и носового, ползут по часовой стрелке, а столбик общего уровня движется вверх.

– Один-пять отворачивает влево, – сообщил пилот заправщика, и Манди снова устремил взгляд на танкер. И тут весь мир колесом завертелся у него перед глазами.

– Шестьсот сорок первый, опуститесь на два... на четыре фута... Левее, шестьсот сорок первый...

Манди решил, что его бросило в крутой штопор с пикированием, и невольно попытался выправить самолет, положив его на правое крыло и набрав высоту. Чувство “опрокидывания” было вызвано совокупным воздействием левого поворота, потери из виду горизонта и поворота головы вправо, когда он захотел взглянуть на указатели уровня топлива. Поняв это, Манди сместил консоль вперед и посмотрел на верхние экраны, чтобы снова сориентироваться в пространстве.

– Один-пять отстыковался, – сообщил оператор заправщика.

– Шестьсот сорок первый отстыковался, – подтвердил Манди. Сейчас важнее всего было разойтись с заправщиком. Манди снизился на несколько сотен футов и сбросил мощность двигателей. Если верить собственной голове, он по-прежнему падал в смертельный штопор, кувыркаясь против часовой стрелки, но руки, Манди повиновались глазам, а глаза следили за приборами. Приборы же указывали, каково истинное положение вещей.

– Э... ладно, я залил примерно три тысячи фунтов, подача топлива, похоже, в порядке. Давайте пустим к соске шестьсот сорок второго, а потом я опять подойду и зальюсь под завязку.

Эта отговорка никуда не годилась; операторы патрубков на заправщиках мгновенно раскусывали пилотов, терявших пространственную ориентацию, и либо сразу отстыковывались, либо пытались направить истребитель в нужную сторону. Но никто не хотел ранить гордость Манди.

– Х-х-хорошо, шестьсот сорок первый, – ответил оператор патрубка, и по его голосу любому стало бы ясно, что он прекрасно понимает, в чем дело. – Можете сместиться под правое крыло.

Когда Манди исчез из поля зрения оператора, тот позвал:

– Шестьсот сорок второй, путь свободен, можете присасываться, один-пять готов.

Отвалив от заправщика и набрав высоту, Манди испытал огромное облегчение. Теперь он был в безопасности и летел у правого закрылка танкера. Все три машины шли весьма расхлябанным боевым порядком. Манди сбросил кислородную маску, нащупал в левом наколенном кармане комбинезона носовой платок, хорошенько высморкался и потер ноздри, дабы вновь обрести ясность мысли. Черт, не помогло. Выбора не оставалось. Он извлек из левого кармана маленький пульверизатор. Военные врачи этого не одобряли, но у пилотов истребителей было неписаное и широко распространенное правило, гласившее: “Плюнь на всякие сомнения и займись самолечением”.

Вдруг с треском ожил динамик безопасной голосовой связи в сверхвысокочастотном диапазоне.

– “Ноябрь-Джульетта-641”, это оператор, доложите обстановку.

– Шестьсот сорок первый в зеленом коридоре, восемь тысяч сто футов, – ответил Манди. Ему не хватало примерно трех фунтов топлива до полной заправки. – Шестьсот сорок второй у патрубка.

Правду сказать, у Хамфри были те же трудности с Дозаправкой, что и у Манди, но это естественно для новичка, а вообще-то Хамфри – парень с крепким хребтом и хороший ведомый.

– Мы следим за внезапно появившейся целью в ста двадцати милях, “яблочко”, – объявил оператор радара. – “Яблочко”, – повторил он.

Точкой передачи цели с радара на радар воздушным перехватчикам служил международный аэропорт Атлантик-Сити.

– Цель слишком далеко, трудно уследить, – добавил оператор. – Мы в режиме ручного управления на земле, а она снизилась с двух тысяч четырехсот до трех сотен футов за последние несколько минут. Пожалуй, наберите высоту и будьте готовы слетать туда, посмотреть, что и как.

– Шестьсот сорок первый понял. – Манди знал, что после первого обнаружения цели у операторов АВАКС есть три минуты, чтобы определить, враждебна она или нет. Именно столько времени требовалось ему на дозаправку. Он переключил рычажок микрофона на высокочастотный диапазон. – Шестьсот сорок второй, мне надо сделать еще один заход. Как у тебя?

В этот миг оператор заправщика объявил:

– Носовой бак отсоединен, шестьсот сорок второй. Конец патрубка освободился и вынырнул из горловины бака, расположенной на “хребте” F-16 позади фонаря кабины. Огни на мгновение осветили облачко топливных паров. Хамфри так подобрался к танкеру, что вертикальный стабилизатор оказался в опасной близости к хвосту заправщика. Хамфри чуть снизился и проворно “попятился” назад.

– У меня десять и одна, – передал он. – Если присосусь еще разок, буду полный.

– Дай-ка лучше я присосусь, сорок второй, – сказал Манди. – У нас могут быть гости.

– Понял, – ответил Хамфри. – Ухожу под левое крыло.

– Ясно, шестьсот сорок второй уходит под левое крыло заправщика.

Как только Хамфри отвалил от танкера, оператор патрубка передал:

– Шестьсот сорок первый, путь свободен, стыкуйтесь, один-пять готов.

– Шестьсот сорок первый стыкуется...

– Вы уже сосете, шестьсот сорок первый. Нигде не протекает.

На этот раз Манди сделал все как надо. Более того, он держался так ровно и старался сохранить это положение, что возникла новая трудность – автокинез. Зеленый направляющий огонь, казалось, вдруг сдвинулся с места и пополз, но не вдоль ряда других маяков, а по спирали – он медленно вращался по часовой стрелке. Манди знал, что это лишь еще одна разновидность потери пространственной ориентации, при которой неподвижная светлая точка приходит в движение, и всему виной мелкие подрагивания глазных яблок. Он изо всех сил старался не следить за светлым пятном, но не мог остановиться, и мозг посылал рукам команды, которые передавались в систему управления. Пустяк, но неприятно.

– Шестьсот сорок первый, выравнивайтесь! Опуститесь на четыре фута...

Без толку. Ощущение “штопора” с каждой секундой становилось все явственнее. Манди резко отстыковался, успев прервать контакт в тот миг, когда направляющий огонь дополз до предельно допустимого положения на хвосте самолета.

– Шестьсот сорок первый отстыковался...

– Шестьсот сорок первый, отваливайте! Отваливайте! Отваливайте! – заорал оператор патрубка.

Манди машинально перевел дроссель на холостой ход, опустил нос и начал снижение. Посмотрев вверх, он увидел в нескольких футах от себя обзорный иллюминатор заправщика. Еще доля секунды, и F-16 врезался бы в танкер. Услышав крики “отваливай!”, пилот заправщика дал полный газ на всех четырех моторах, потянул штурвал на себя, но все равно самолеты прошли в каком-нибудь ярде друг от друга.

“Смотри на приборы!” – приказал сам себе Манди. Из-за резкого снижения скорости голова его дернулась вперед, и он начал было поднимать нос F-16, но вовремя спохватился, ибо это было чревато столкновением. Он подавил жуткое чувство, когда кажется, будто ты вертишься и кувыркаешься, и сосредоточился на индикаторе тангажа, заставив стрелку показать ровный полет и опустив нос на пять градусов. Потом увидел, что высотомер пошел против часовой стрелки, и немного прибавил мощности, чтобы выровнять самолет.

– Шестьсот сорок первый отвалил, один-пять, – передал он, потом на миг снял руку с консоли, похлопал ладонью по правому приборному щитку и включил все внешние огни.

– Я вас вижу, шестьсот сорок первый, – объявил оператор патрубка. – Скоро следующий вираж. Вы нас видите?

– Меня что-то крутит всего, – ответил Манди, продолжая смотреть на индикатор положения самолета в воздухе. Наконец он выровнял машину и бросил взгляд на верхний экран и другие приборы. – Я пойду по прямой и ниже вас. Шестьсот сорок второй, подстроишься ко мне на выходе из виража. Я доложу “Либерти”, что происходит. – Он переключил микрофон на сверхвысокие частоты, обеспечивающие безопасную голосовую связь, и сказал: – Центр, шестьсот сорок первый возвращается на дежурство, двое в зеленом коридоре, примерно одиннадцать миль друг от друга.

– Понятно, шестьсот сорок первый, – ответил контролер отдела вооружений с борта самолета АВАКС. – Шестьсот сорок первый, вектор 160. Ваша птичка в ста милях, идет низко, “яблочко”, скорость триста двадцать узлов. Сделайте только опознавательный облет. Доложите о контакте с целью.

– Шестьсот сорок первый принял, все ясно.

– Два, – откликнулся Хамфри.

– Шестьсот сорок первый отворачивает вправо, – передал Манди. Головокружение почти прошло, но состояние было все таким же тяжелым, если не хуже. Надо бы сделать соответствующую поправку, а то совсем дерьмово пошли дела, сказал он себе, а в микрофон произнес: – Шестьсот сорок второй, мой курс ноль-четыре-ноль, семьдесят пять миль до “яблочка”, сближаюсь под углом семнадцать градусов.

– Ату его! – крикнул Хамфри. Он видел ведущего, поэтому Манди перешел на боевую мощность, стал на направляющий вектор и бросился в погоню за целью. Хамфри подтянется, когда сможет, займет свое место в боевом построении и доложится.

При скорости сближения почти в сто миль в час на перехват не требовалось много времени. Радар Манди нащупал одинокую точку примерно в семидесяти милях от побережья Нью-Джерси. Манди подключил курсор радарного контроля к управлению рядами форсунок, потом нажал кнопку “определитель цели” на своей консоли и услышал в наушниках сигнал “замок”, который тотчас повторился визуально на верхнем экране. Тогда Манди нажал кнопку посыла ориентационньгх радарных сигналов, и на его радароскопе появилась строка кодированных символов – 1X 2Х ЗХ 4Х СХ, означавших, что пойманная им цель не передает никаких аэронавигационных сигналов. А применительно к чокнутым вроде Казье такое поведение в воздухе однозначно воспринималось как враждебное, не говоря уж о том, что оно являло собой образчик глупости. Будь у меня неполадки с опознанием или радио, я бы сейчас держался подальше от воздушного пространства Соединенных Штатов, подумал Манди.

– Центр, шестьсот сорок первый, радарный контакт, ноль градусов, удаление тридцать миль, фюзеляж не окрашен.

– Это ваша цель, – ответил контролер отдела вооружений с борта АВАКС. – Шестьсот сорок первый, идите с “холодными носами”lt;“Холодный нос” означает, что боевое вооружение самолета должно оставаться на предохранителеgt;, только опознавательный облет.

Манди покосился на левый многофункциональный экран, где были данные по вооружению самолета. Он нес две ракеты AIM-120 “барашек” радарного наведения и четыре “сайдуайндера” – “вертихвостки” AIM-9P, самонаводящиеся на источник теплового излучения, да в придачу двести снарядов к пушке и два навесных топливных бака. Он пока не выбрал оружие, которое пустит в ход, и ни одна единица вооружения не стояла на боевом взводе.

– Шестьсот сорок первый подтверждает: оружие заблокировано, опознавательный облет.

– Два, – отозвался Хамфри. Ему полагалось провести полную проверку вооружения и доложиться, но сейчас чем меньше радиопереговоров, тем лучше, решил Манди, силясь избавиться от тумана в голове и воздушных пробок в ушах.

Последние десять миль до поворота перед перехватом он пролетел очень быстро. Моторы нарушителя визжали, он развил почти четыреста миль в час и снизился до трех тысяч футов над водой. Это был не террорист и не контрабандист. Похоже, это вояка, изготовившийся к нападению. Манди помнил, что кубинские контрабандисты, которых несколько лет назад останавливали ребята из Хаммерхед, использовали для перевозки наркотиков военные самолеты, и Казье тоже вполне мог сесть на боевую машину. Мысль эта, понятное дело, не принесла Манди ни малейшей радости.

Ладно, пора разобраться, что к чему. Манди был в пятнадцати милях от носа неопознанного самолета, выше и чуть левее. Он заложил крутой вираж влево и начал быстрое снижение. Ему надо было потерять двенадцать тысяч футов высоты, чтобы очутиться на четырех тысячах.

И тут его голову словно пронзил раскаленный докрасна клинок. Он почувствовал режущую боль в носовых пазухах, от которой, казалось, вот-вот лопнут глаза. Зрение и слух отключились, задавленные жуткой болью, лицо исказилось и покрылось морщинами, как покрывается трещинами стена медленно падающего дома. Манди знал, что с ним, и ничуть этому не удивился, хотя никак не ожидал, что на него навалится такая невыносимая боль. Простуда и насморк – вот в чем дело. Во время взлета, при резком наборе высоты, слизь закупорила евстахиевы трубы его среднего уха, а от этого в пазухах и ухе упало давление воздуха, и пазухи резко захлопнулись. А теперь, при быстром снижении, давление возросло, воздух хлынул внутрь и заполнил частичный вакуум в среднем ухе и пазухах. Несколько лишних фунтов давления на нежную мембрану пазух, и барабанные перепонки ощутили острую боль. Манди попробовал повертеть головой и проделать глотательные движения, но боль не утихала. Тогда он сбросил маску и попытался вогнать в забитые пазухи еще немного аэрозоля.

Вдруг левое ухо отпустило, на миг утихла боль и в правом, и Манди смог взглянуть на приборы, но тут почувствовал, как по шее стекает теплая струйка, и понял, что облегчение ему принес вовсе не аэрозоль. Просто у него лопнули обе барабанные перепонки. Манди пришлось до отказа увеличить громкость рации, чтобы слышать ее. Он просунул палец под наушник шлема, чтобы вытащить липкие сгустки крови, но это почти не помогло.

Несмотря ни на что, он как-то умудрился не упустить нарушителя, и теперь звено Манди было в каких-то трех милях от неопознанного самолета. Он шел с потушенными внешними огнями – еще один признак злого умысла. Приблизившись, Манди сумел различить очертания. Самолет был гражданский, а не военный – во всяком случае майор ни разу не видел военных самолетов такого образца.

– Центр, шестьсот сорок первый на связи, вижу гражданский самолет, то ли двух-, то ли трехмоторный, двигатели расположены в хвостовой части. Никаких наружных огней, иллюминаторы тоже темные. Похоже, турбореактивный, класса “хокер” или “гольфстрим”. Включаю прожектор для опознания.

Манди едва слышал свой собственный голос в наушниках. Это было все равно, что прислушиваться к голосам, звучавшим за стеной. Боль была терпимой, но потеря слуха и накатывавшее время от времени головокружение мешали сосредоточиться.

– Понял вас, шестьсот сорок первый, – отозвался Хамфри.

Если контролер вооружений на борту АВАКС и ответил, Манди не услышал его. Но он продолжал лететь вперед. Когда он приблизился к нарушителю на милю, тот в его сознании перестал быть просто “неизвестным самолетом” и превратился во вражеский. Они летели над побережьем Нью-Джерси на северо-запад, чуть севернее Си-Айл-Сити. Оба самолета немного набрали высоту, но по-прежнему делали шесть миль в минуту. Яркие огни Филадельфии и пригородов ослепительно сняли на горизонте в каких-нибудь пятидесяти милях.

– Центр, вижу двухмоторный турбовинтовой самолет типа “фэлкон” или “лир”, номер на хвосте – “Ноябрь-114 СМ”. Цвет то ли серебристый, то ли серый на темно-синем. Огней нет, не видно и вооружений, равно как и открытых портов. Пошел догонять. Подтвердите согласие.

Манди услышал тихое:

– Валяйте, шестьсот сорок первый.

Получив “добро” с борта АВАКС, он включил левый прожектор и увеличил мощность, развернув юркий истребитель таким образом, чтобы прожектор осветил правый борт нарушителя и ряд иллюминаторов.

С той точки, в которой находился Манди, луч прожектора проникал в правое окно кабины нарушителя. Майор переключил рацию на частоту 121, 5 – международную частоту национальной гвардии и сказал:

– Неопознанный двухмоторный турбовинтовик Н-114СМ, я борт истребителя ВВС США, иду справа от вас. Вы нарушаете государственные правила воздухоплавания. Приказываю снизить скорость, немедленно отвернуть влево, лечь на курс 170 к Си-Айл-Сити и выпустить шасси. Немедленно ответьте на частоте 121, 5, конец.

– Добро пожаловать, F-16, – прозвучало в ответ. – Это Барри Кендалл из телепрограммы “Шепоток”. Говорю с вами на международной аварийной авиационной частоте. Вы меня слышите? Как самочувствие?

“Гольфстрим” включил внешние огни и начал снижать скорость.

– Вы можете сообщить мне ваше имя и откуда вы?

– “Ноябрь-114СМ”, вы по уши в дерьме, – Манди еле удержался от площадной брани. Разумеется, он знал эту теле про грамму, одну из так называемых “мусорных” передач “желтого” телевидения, которую делали любители ставить камеры в самых неожиданных местах и снимать на видеопленку людей, когда те совершают какие-либо неблаговидные поступки. Манди не понимал, чего ради они рискуют жизнью.

– Вот что, “Ноябрь-114СМ”, вы допустили грубое нарушение правил. Если будете идти прежним курсом, по вам могут открыть огонь без предупреждения. Немедленно отверните влево к Си-Айл-Сити и готовьтесь к посадке в международном аэропорту Атлантик-Сити. Все.

– Пилот ВВС, это Барри. Мы ведем прямой репортаж по национальному телевидению, и за ходом перехвата следят двадцать миллионов зрителей. Должен сказать, что вы, ребята, искали нас дольше, чем я рассчитывал. Мы все время были у вас на радарах, или вам пришлось сперва выслеживать нас?

Манди хотел повторить предупреждение, но этот ублюдок не дал ему заговорить.

– Теперь, когда вы нас опознали, экипаж снова намерен выполнять полетное задание, и мы последуем к месту нашего назначения, в аэропорт Ньюарка. Мы отключили ночную камеру и будем снимать обыкновенной. Спасибо за помощь, парни.

После этих слов в кабине вспыхнул яркий прожектор, направленный прямо на Манди.

Луч мгновенно ослепил его. Боли он не почувствовал, но разозлился не на шутку. Когда Манди резко повернул голову и пригнулся, защищая глаза, у него опять началось головокружение. Казалось, F-16 перевернулся через хвост брюхом кверху. Манди машинально проорал что-то в микрофон, редко толкнул вперед консоль и только потом понял, что у него просто кружится голова, а руль в полном порядке. Он успел подняться почти на тысячу футов, прежде чем наконец совладал с самолетом и снова убедил себя, что указатель положения машины в воздухе не врет.

Но, когда Манди закричал, Том Хамфри тоже машинально отреагировал на этот вопль. Он ударил по расположенной на щитке управления дроссельными заслонками кнопке с надписью “воздушный бой”, и компьютер управления огнем мгновенно сменил режим работы с “визуального опознания” на “воздух – воздух”, тотчас поставив на боевой взвод самонаводящиеся ракеты AIM-9 и двадцатимиллиметровую пушку. Потом Хамфри перевел рычажок “боевые/холостые” в положение “боевые”, и на панели приборов, ведающих боезапасом, сразу появилась надпись: RDY4A-9LM, означавшая, что четыре ракеты заряжены. Теперь настала очередь большой кнопки с надписью “выпуск”, которая открывала самонаводящиеся боеголовки ракет. Через несколько секунд Хамфри увидел мигающий ромбик с правого края верхнего экрана. Значит, первая “вертихвостка” поймала турбовинтовой самолет и стала на “пуск”. Хамфри нажал кнопку старта на своей консоли. На все про все ему понадобилось около трех секунд.

Ракета AIM-9P с короткой вспышкой соскользнула со второго пускового желоба и мгновение спустя угодила в левый двигатель турбовинтового самолета.

Ничего этого Манди не видел и видеть не мог. Краем глаза он заметил вспышку, потом услышал, как кто-то орет: “Мейдей! Мейдей! Мейдей!” Затем – громкий разряд статического электричества, короткое: “Ой, бля...”

И больше ничего.

– Шестьсот сорок первый, говорит “Либерти”.

– Шестьсот сорок первый, слушаю. – Шестьсот сорок первый, это был ваш “мейдей”? Доложите обстановку.

– Шестьсот сорок первый в зеленом коридоре, – ответил Манди. – Меня ослепил прожектор “лира”, пришлось прервать перехват. “Мейдей” слышал. Шестьсот сорок первый потерял из виду цель. Шестьсот сорок первый ведомый, доложитесь.

Никакого ответа.

– “Ноябрь-Джульетта-642”, свяжитесь с “Либерти” напрямую.

По-прежнему молчание. Манди поискал глазами фонарь кабины ведомого. Довольно бесполезное занятие в темное время суток. Тогда он раздраженно м в микрофон:

– Том, ты в воздухе, черт возьми?

– Второй в воздухе, – наконец отозвался Хамфри. Черт, ведущий, я думал, ты подвергся нападению.

Манди уловил нотки ужаса в голосе ведомого, и горле у него стало сухо, как в песчаной пустыне.

– Повтори, шестьсот сорок второй.

– Я думал, он в тебя стреляет, – прохныкал Хамфри, и Манди услышал, что его ведомый рыдает. Господи, да он в слезах... – Я думал, он в тебя метит, Грег. Я думал, тебя подбили.

Наконец Манди уразумел, что натворил его ведомый.

– Том, это Грег. Ты меня видишь? Видишь мои огни? Сообщи, где ты. Ответа не было.

– Том, где ты?

Потом Манди решил, что лучше обратиться к Тому резче, по-военному:

– Шестьсот сорок первый ведомый, проверка.

– Второй в... О, боже, боже, я сбил этот вонючий самолет! – ответил Хамфри.

– Том, ты делал свое дело. Теперь возвращайся ко мне под крылышко! – воскликнул Манди. – Где ты? Сообщи местонахождение. Ты видишь меня? Центр, дайте мне вектор к шестьсот сорок второму. Том, чтоб тебе, отвечай!

Вдруг Манди увидел яркий сполох огня, и мгновение спустя F-16 на полном форсаже пулей вылетел вперед из-под его левого крыла. Оставляя в небе огненный след, он устремился на север, потом развернулся прямо перед носом Манди и рванулся на восток, в просторы Атлантики.

– Том, я вижу твои сопла. Подожди секунду, сейчас наладим радарный контакт. Внимание, можешь выключить форсаж, Том.

Но пламя по-прежнему вырывалось из дожигателя топлива. При работе на пятом ряду форсунок F-16 сжигал почти сто тысяч фунтов топлива в час, значит Том останется без горючего меньше чем через три минуты.

Манди повернул на восток и бросился в погоню за своим ведомым.

– Шестьсот сорок второй, ты у меня на радаре, вырубай дожигатель, говорят тебе!

Манди и самому пришлось включить дожигатель, чтобы не упустить Хамфри с радара.

– Том, выключай дожигатель. Я вижу, ты теряешь высоту. Набери восемь тысяч футов, я буду правее тебя и чуть сзади.

Спустя девяносто секунд “Ноябрь-Джульетта-642” рухнул в Атлантический океан в двенадцати милях восточнее Лонгпорта, штат Нью-Джерси. Дожигатель топлива у него работал на всю катушку, и самолет ударился о воду на скорости, значительно превосходящей скорость звука. Отпускники на Деревянной набережной в Атлантик-Сити потом рассказывали, что видели в небе над океаном ниточку света и подумали, будто это падает звезда.

А коли так, некоторые даже загадали желание.