Дейл Браун Зло с небес

Пролог

– А сейчас, – начал телевизионный ведущий, – вы увидите видеозапись, на которой запечатлено историческое и одновременно трагическое событие: впервые после второй мировой войны территория Соединенных Штатов подверглась нападению извне. По утверждению нашего сегодняшнего гостя, повторение такого рода происшествий вполне возможно и даже неизбежно, а он-то знает, что говорит. Мы покажем вам видеоленту, на которой заснят командный пункт одного из подразделений по пресечению незаконной перевозки наркотиков. Подразделение это базируется в море близ берегов Флориды. Включите запись.

“quot;Внимание, всему персоналу платформы. Говорит представитель командования. Согласно рапорту, радарная станция аэростатического базирования над Большой Багамой подверглась нападению и была уничтожена иностранным самолетом. На нашей платформе объявлена повышенная боевая готовность. Освободить палубу и подготовить ее к взлету и посадке. Всем сменившимся с вахты явиться на боевые посты quot;.

В просторном помещении в окружении компьютеров на консолях и радарных экранов суетились человек десять. Сама комната напоминала зал слежения в хьюстонском центре управления полетами имени Джонсона. Мужчины и женщины переминались с ноги на ногу, на лицах их явственно читались страх и растерянность.

– Садитесь по местам и следите за своими секторами! – с заметной дрожью в голосе кричал какой-то офицер, очевидно, один из старших чинов. Он поспешно сел за свой компьютер, стоявший на консоли, которая слегка возвышалась над остальными. – Надеть спасательные жилеты! Продолжать слежение за секторами. Исполняйте!

Операторы тотчас вернулись к своим компьютерам и спокойно занялись делом, но чувствовалось, что на командном пункте царит напряжение.

– quot;Сандстрэнд-351 quot;, – послышался женский голос, – вы покидаете воздушный коридор и приближаетесь к зоне ограниченной аэронавигации. Немедленно отвалите влево и ложитесь на курс 350.

– Двадцать первый, ваша цель на северо-северо-западе, в девяти милях. Можете атаковать. Предлагаю взять лево руля, чтобы избежать столкновения: в пяти милях справа от вас и чуть сзади идет «Чайка-1»в режиме автоперехвата.

– Майкл, с Хоумстед вам в поддержку взлетают тревожные истребители. Один F-16 в модификации quot;капкан-01 quot; в тридцати милях от базы и идет к вам со скоростью 1, 2 числа Маха.

– Проклятье! – послышался голос старшего офицера. – Продолжайте посылать предупреждающие сигналы. Сообщите ему, что сейчас рванет, и он может считать, что отлетался.

– Майкл...

Голова старшего офицера резко повернулась на звук.

– Прикажите двадцать первому перехватить и опознать этого подонка.

Офицер по имени Майкл откликнулся мгновенно, будто его заставил говорить страх.

– Передайте F-16 отбой атаки, пусть наболтается поблизости.

Спустя несколько секунд послышался резкий громкий хлопок. Было видно, как все, кто сидел на командном пункте, повернули головы к источнику звука.

– Я хочу, чтобы вы вели обычный перехват: световые сигналы, предупредительные ракеты. Сядьте ему на хвост, осветите кабину, но не атакуйте, пока он не увидит огни, предписывающие ему следовать за вами. Понятно? Двадцать первый, зайдите с фланга, подберитесь на расстояние артиллерийского выстрела, попробуйте дать предупредительный залп...”

–Предупредительные залпы – это гроб, – подал голос гость в телестудии.

– Не понимаю вас, адмирал, – сказал ведущий. – Чтобы говорить такое, нужна стопроцентная уверенность в собственных словах. Возможно ли это? Ведь вы всего лишь взглянули на экран радара.

– Если вы нарушаете закон и вторгаетесь в чужое воздушное пространство, будьте готовы к самым плачевным последствиям, – ответил гость.

– Значит, сначала пальба, а вопросы – потом, так, адмирал? – подначил его ведущий.

– В данном случае такой принцип помог спасти человеческие жизни.

– А в другом, возможно, погубил бы невинных людей.

– Я не куплюсь на тот довод, что-де лучше отпустить сотню преступников, лишь бы спасти чью-то невинную жизнь, – заявил гость. – Ни в чем не повинные люди на самом деле очень редко попадают в такие положения, и обычно все кончается тем, что мы отпускаем на волю виновных. Пора прекратить это безумие.

Никто не ответил, но было видно, как зрители кивают в знак согласия. Заметив, что публика начинает склоняться на сторону гостя, ведущий понял, что аудитория настроена гораздо менее либерально, чем ему хотелось бы, и решил обсудить это с продюсером.

– Может быть, продолжим просмотр видеоматериала? – торопливо предложил он, и участники передачи опять уставились на экран.

“ – Он направляется прямо к платформе... Он совсем близко. Я отключил блокировку одной из ракет, – послышался новый возбужденный голос по радиосвязи. – Разрешите атаковать?

– Огня не открывать. Зайдите с фланга и заставьте его отвернуть.

– Он вот-вот нанесет удар. Разрешите атаковать? Разрешите открыть огонь?

И тут прорвался еще один голос, исполненный безумного страха:

– Не стреляйте, не стреляйте, вы меня слышите? Не убивайте меня!

– Заставьте его отвернуть от платформы! – закричал старший офицер.

– Цель уклоняется вправо, курс ноль четыре ноль, набирает высоту... Уже довольно далеко от платформы”.

Зрители увидели, как все, кто сидел на командном пункте, с облегчением расслабили плечи, и сами несколько расслабились, но спустя несколько секунд они снова услышали крик женщины-оператора:

“ – Засекла две цели, курс ноль семь ноль, дальность десять миль, высота пять тысяч футов, скорость четыреста узлов. Быстро идут на сближение. Еще один объект находится на большой высоте, рядом с F-16.

Тотчас раздался срывающийся мужской голос:

– Мейдей, мейдей, мейдейlt;Сигнал бедствия, подаваемый с земли летательным аппаратомgt;, «капкан-01», пять миль к юго-западу от платформы Хаммерхед-1. Подвергся нападению, имею повреждения. Имею повреждения. Три самолета... Нет, четыре насчитал. Четыре самолета появились откуда ни возьмись и сближаются снами на большой скорости. Никаких опознавательных знаков... Атакующий строй”.

Видеозапись оборвалась. Ошеломленные зрители притихли.

– Разумеется, все мы помним, что произошло потом, – произнес отставной контр-адмирал береговой охраны США Айэн Хардкасл, обращаясь к публике в студии. Фил Донахью тем временем выступил вперед, готовясь представить своего гостя. – Авианосная платформа пограничных войск США, известная под названием Хаммерхед-1, была поражена двумя осколочными бомбами и двумя военно-морскими ракетами типа “круз” аргентинского производства. В итоге сорок один человек, мужчины и женщины, расстался с жизнью.

– Запись, которую вы только что видели, была сделана на командном пункте платформы пограничных войск США, расположенной между Багамскими островами и побережьем Флориды, несколько лет назад, когда она подверглась нападению и была уничтожена изгнанным с Кубы военачальником Аугусто Салазаром, который впоследствии стал контрабандным торговцем наркотиками, – произнес Фил Донахью, обращаясь к камере, и продолжал: – Наш сегодняшний гость, как говорится, не раз бывал в пасти у напасти и участвовал в разного рода перепалках. Дамы и господа, познакомьтесь с адмиралом Айэном Хардкаслом, в прошлом – адмиралом береговой охраны, командующим седьмым береговым пограничным округом со штаб-квартирой в Майами и командующим службой охраны границ США.

Зрители захлопали – вежливо и, возможно, с некоторой опаской. Слава, которая шла об Айэне Хардкасле, повсюду опережала его, и мало кто мог похвастаться тем, что и впрямь понимает взгляды и побуждения адмирала.

– Прослужив своему правительству двадцать семь лет, он вышел в отставку, а теперь в одиночку отправился в крестовый поход, имеющий целью, как писал адмирал в редакционной статье “Таймc”, “положить конец разложению оборонной мощи Америки”, – продолжал Донахью. – Вы видели его портреты на обложках всех журналов, от “Ньюзвик” до “Пипл”; это он кричит на всех углах, что Америка в опасности, поскольку мы внушили себе, будто нам ничто не грозит. Наш враг, по его мнению, это безликий таинственный мир терроризма, с которым Америке, по сути дела, еще не приходилось сталкиваться. Действительно ли нам угрожает опасность или все это – просто горькая тирада отчаявшегося и уставшего наставника борцов с распространением наркотиков, который вдруг увидел, что больше не властен повлиять на выполнение предложенных им программ по охране границы? Наш почетный гость – самый воинственный из всех воинствующих американских ястребов, Айэн Хардкасл, ждет ваших звонков и высказываний. Оставайтесь с нами.

Вдохновляемая режиссером и осветителями, публика в студии разразилась усердными рукоплесканиями.

Донахью бегом бросился подправлять грим, а Хардкасл, оставшийся в одиночестве на подмостках, встал и потянулся.

Он был высок и поджар, его седые волосы отросли чуть длиннее, чем в те дни, когда он служил в береговой охране, и были красиво зачесаны назад. Узкие синие глаза опутывала сеточка глубоких “волевых” морщинок, которая придавала адмиралу сходство с ястребом, весьма уместное, если учесть его политические умонастроения. Теперь он носил слегка затемненные очки: годы трудной службы в морской пехоте и береговой охране начали давать о себе знать, пусть и с опозданием. На адмирале был темный костюм, слишком большой для его тощей жилистой фигуры, и это придавало ему еще большее сходство с каким-нибудь одержимым фанатиком вроде капитана Ахаба. В общем, весьма приметная, хоть и зловещая личность.

В свои шестьдесят лет Хардкасл был отставным контр-адмиралом береговой охраны. В годы вьетнамской войны он служил в морской пехоте, командовал саперным подразделением и со временем пристрастился к наркотикам, не выдержав тягот ратного дела. После курса лечения его перевели в береговую охрану. Там-то и началась его долгая и выдающаяся карьера, приведшая адмирала к высокому посту командующего самым горячим участком морской границы США.

В 1990 году благодаря своему усердию Хардкасл был назначен начальником оперативного отдела объединенных служб береговой охраны, пограничной таможни и бюро по пресечению распространения наркотиков. Все вместе это называлось службой охраны границы, а в просторечии именовалось Хаммерхед, в честь службы, занимавшейся в двадцатых годах выявлением и перехватом доставляемых в страну партий спиртного. Тогдашний вице-президент США, Кевин Мартиндейл, был в числе наиболее рьяных ее покровителей. И хотя служба провела множество успешных операций, ее постоянно распекали за неспособность принять действенные меры к тому, чтобы положить конец незаконному хождению наркотиков, равно как и за применение армейского оружия, самолетов и военной тактики, хотя ей противостояли гражданские лица. Во время президентской кампании на Хаммерхед насели по-настоящему, требуя, чтобы служба отказалась от наступательной тактики, а в 1993 году, при новой власти, се и вовсе распустили.

Хардкасл вышел в отставку в 1993 году, но развил бурную деятельность как лектор и консервативный политикан. Он присоединился к крупной политической силе консервативного толка под названием “Проект-2000”, которая ставила себе задачу к 2000 году прибрать к рукам и Конгресс, и Белый дом. И хотя многие как в Вашингтоне, так и в других городах считали Хардкасла толковым, правдивым и популярным оратором, способным крепко покрыть кого угодно, его взгляды зачастую воспринимались как слишком крайние и реакционные, чтобы можно было доверить ему пост в партии или высокую правительственную должность.

Образ жизни Хардкасла тоже казался политикам отталкивающим. Адмирал с успехом преодолел шоковые последствия травм и хандру, в которую впал после нескольких отправок во Вьетнам, но недоброжелатели то и дело напоминали об этой поре его жизни, ставшей ныне далеким прошлым, особенно если Хардкасл слишком распалялся во время публичных выступлений, посвященных столь остро волновавшему его предмету. Кое-кого тревожили его нечастые запои. Хардкасл был в разводе, и его не раз лишали права посещать своих младших детей. Но любопытнее всего были кое-какие весьма занятные образчики его вольнодумства. Он предлагал узаконить некоторые наркотики и ужесточить правила торговли стрелковым оружием, что не способствовало его популярности в среде правых консерваторов.

Через несколько секунд Донахью трусцой вернулся к камере, сделал Хардкаслу знак, подняв большой палец, взял микрофон и быстрым шагом подошел к своим зрителям, которые как по команде захлопали, когда камера наехала на него.

– Итак, мы снова с адмиралом Айэном Хардкаслом, бывшим начальником службы перехвата наркотиков, известной как Хаммерхед, – возвестил Донахью, когда ему подали сигнал, что они в эфире.

На экранах появилась видеозапись, а Донахью давал пояснения. Большой оранжевый самолет с пропеллерами и словами “Пограничная служба США. Следуйте за мной”, выведенными на борту здоровенными буквами, вел огонь управляемыми снарядами из пусковых труб, расположенных под фюзеляжем. Из люка выпрыгивали на пляж вооруженные до зубов бойцы группы захвата.

– Все вы помните Хаммерхед с их великолепной авиацией, вертолетами, которыми управляли роботы и которые совершали облеты побережья в поисках контрабандистов. Я уверен, что вы помните событие, происшедшее в 1992 году и положившее начало жарким спорам о том, нужно ли нам такое подразделение, как Хаммерхед.

Донахью едва сдерживал улыбку. Пленка крутилась. Фотография, сделанная с зависшего над землей вертолета. На пляже лежит женщина, рядом – двое малолетних детей и вооруженные мужчины в оранжевых летных комбинезонах. Неподалеку стоит большой самолет V-22, два тяжелых пропеллера на концах крыльев крутятся на холостом ходу, поднимая громадные клубы песчаной пыли.

– Эта беременная мексиканская женщина была убита при попытке задержать ее прямо на глазах у охваченных ужасом зевак и телезрителей. История Хаммерхед была короткой, теперь их нет, подразделение распущено и, разумеется, утратило доверие общества. Адмирал Хардкасл утверждает, что опасность сохраняется до сих пор, однако теперь она исходит не от контрабандистов, а от террористов. А вы как думаете?

Еще до начала передачи помощники Донахью нашли среди зрителей девицу с либеральными взглядами, готовую высказать суждение по любому поводу, обладавшую неплохо подвешенным языком, не боявшуюся выложить все, что у нее на уме и довольно миловидную. Как раз то, что нужно дать в эфир после рекламного ролика.

– Поднимитесь, пожалуйста, – попросил Донахью, выдергивая девушку из кресла и вручая ей микрофон.

– Мистер Хардкасл, у меня сложилось впечатление, будто вы ведете войну, – начала она. – В небе полно истребителей, везде радары, автоматчики и тому подобное...

– Ваш вопрос, мадам, – поторопил ее Донахью.

– Вопрос у меня такой. Судя по записи, с безопасностью у нас туго, зато смертоубийств хватает. Эти парни – что кодла неонацистов в мерзких оранжевых костюмах. Они готовы бросать бомбы на невинных людей, если те не желают играть по их правилам.

– Мадам, – отвечал Хардкасл, – кубинские торговцы наркотиками под предводительством полковника Аугусто Салазара использовали гражданские самолеты. Они делали вид, будто терпят бедствие, отвлекали наше внимание, а потом напускали на нас кубинские бомбардировщики. Не мы, а они развязали эту войну.

– Но вам, адмирал, полагалось быть начеку и не допускать таких нападений, разве нет? – подпустил шпильку Донахью. – При всем уважении к вашим бойцам замечу, что нападавшие, похоже, расправлялись с ними без больших усилий.

– Присяга обязывает нас играть по правилам, Фил, – Хардкасл пожал плечами. – А правила ведения боевых действий в те времена предписывали нам открывать только ответный огонь. Мы всегда знали, что угроза нападения существует. Это знание было своего рода расплатой за нашу осведомленность. Но Конгресс и суды сделали нас почти беззащитными. Однако позвольте мне указать вам на одно обстоятельство, – продолжал адмирал. – В самый разгар увольнений из Хаммерхед мы сохранили способность вести радарное наблюдение за всем юго-востоком Соединенных Штатов и наглухо прикрыли территорию Флориды с помощью самолетов быстрого реагирования. Потребление зелья значительно снизилось, потому что мы сделали практически недоступными такие наркотики, как кокаин и марихуана...

– Но зато возросло число гангстерских разборок и насильственных преступлений, поскольку торговцы и потребители повели борьбу за тот товар, который все-таки поступал на улицы наших городов, – вставил Донахью.

– Фил, моей задачей было убрать наркотики с улиц, перекрыв пути их доставки в Америку, – возразил Хардкасл. – И мы это сделали. У нас получилось. Никто не может в этом сомневаться.

– Думается, мы сейчас собрались здесь именно потому, что сомневаемся в этом, адмирал, – ответил Донахью, закатывая глаза.

– Сейчас мы имеем границы, широко распахнутые для любого вторжения, – предостерегающим тоном проговорил Хардкасл. – У нас нет службы охраны границ. Есть какой-то ущербный пограничный патруль, таможня и береговая охрана. В былые времена я мог позвать на помощь четыре эскадрильи истребительной авиации национальной гвардии, теперь осталась только одна. Какой-то ураган уничтожил одну такую эскадрилью, две других прикончил Конгресс. Дамы и господа, на сегодняшний день на всю Северную Америку осталось лишь двадцать подразделений оборонительной авиации. Да-да, двадцать. То есть всего сорок самолетов, готовых хоть сейчас подняться в воздух, чтобы отразить вторжение.

– О каком вторжении вы говорите, адмирал? – спросил Донахью. – О русском? Китайском? Северокорейском? Кому сегодня придет охота захватывать Соединенные Штаты? Может быть, это у вас своего рода паранойя?

– Фил, после распада Советского Союза и операции “Буря в пустыне” мы получили доказательства того, что ни одна держава не способна взять верх над Соединенными Штатами в ходе военного столкновения, протекающего в рамках, предусмотренных международными договорами, – сказал Хардкасл. – Но перед лицом самостоятельных захватчиков мы беззащитны. Нынешние террористы хитры, проворны и вооружены как никогда. Что нам противопоставить этой угрозе? Мы все время урезаем расходы на оборону, безопасность и программы борьбы с терроризмом.

– Адмирал, я могу рассказать вам об источниках реальной угрозы безопасности Америки, – с жаром возразил Донахью. – Сорок миллионов американцев не имеют медицинской страховки. Более миллиона американцев – мужчин, женщин и детей – лишены крыши над головой. Ежедневно в среднем три сотни американцев убивают друг друга из огнестрельного оружия, а пятьдесят с лишним тысяч американцев гниют в переполненных тюрьмах, не получая никакого наркологического лечения, страдая от последствий бездарного и жестокого воспитания. В то время, как мы не можем позаботиться о людях, которые живут прямо на улице за стенами этого здания, вы получаете щедрую пенсию от береговой охраны и более чем щедрую стипендию от консерваторов из “Проекта-2000” и при этом требуете оплачивать программы борьбы с какими-то мифическими пугалами, которых никто никогда не видел и которые не оказывают прямого влияния на чью-либо жизнь.

– Скажите это тем пятнадцати тысячам человек, которые работали в центре мировой торговли в девяносто третьем году, или сотне тысяч так или иначе пострадавших в девяносто четвертом, когда террористы обстреляли из минометов аэропорт Хитроу, – прошипел Хардкасл. – Дамы и господа, Америка сделалась мишенью для террористов потому, что мы позволили ей сделаться такой мишенью. И я говорю уже не об угонщиках самолетов, похитителях людей, отправителях писем со взрывчаткой или мафиозных разборках, я говорю о целой кампании террора против Америки на том уровне, какой в Европе и на Ближнем Востоке известен уже несколько десятилетий. Нам нужны военные и, что еще более важно, политики в Белом доме, готовые отвратить опасность, прежде чем она начнет угрожать жизни миллионов американцев.

– Вы говорите о разрозненных действиях каких-то одержимых или о грызне заморских террористов, годами воюющих между собой, – отмахнулся Донахью. – Не улавливаю связи.

– Дамы и господа, а знаете ли вы, что сейчас на территории Соединенных Штатов действуют три тысячи только выявленных шаек террористов? – воскликнул Хардкасл. – Знаете ли вы, что каждый год мы недосчитываемся трех с лишним сотен фунтов обогащенного плутония, которого достаточно для производства тридцати ядерных зарядов? Четыре года назад за небом над США следили четыре радарные установки дальнего обнаружения. Теперь осталась одна, да и та работает всего сорок часов в неделю. В прошлом году мы отправили в Саудовскую Аравию сто систем противовоздушной обороны типа “патриот”. Догадываетесь, сколько “патриотов” действует в самих Соединенных Штатах? Совершенно верно, ни одного! Небо кишит летательными аппаратами без опознавательных знаков.

– Вы хотите сказать...

– Я хочу сказать, что мы, как граждане США, не должны допустить, чтобы наша оборона развалилась, – отвечал Хардкасл. – Все думают: раз никакой угрозы нет, зачем тратить деньги на предотвращение того, что, возможно, и так никогда не случится? На основе многолетнего опыта службы в пограничных войсках, береговой охране и оборонных учреждениях я заявляю вам, что опасность существует. Не стану утверждать, что Саддам Хуссейн может вторгнуться в Вашингтон. Я говорю о контрабандных торговцах наркотиками, которые владеют американскими банками, подпольных продавцах оружия, возящих свой товар по нашим шоссе и через воздушное пространство, о правительственных зданиях, уязвимых для нападения со стороны сравнительно плохо вооруженных, но умело скрывающихся террористов. Нам нельзя с этим мириться.

– Ну-ну, – подал голос молодой студент-телезритель, позвонивший в студию. – Я слыхал, вас выкинули со службы из-за алкоголизма, стрессов, полученных во Вьетнаме, и семейных неурядиц. Скажу вам честно, старина, по моему мнению, не вам учить президента, как управлять армией.

Зрители в студии жиденько захлопали.

– Делать выводы, не зная всех обстоятельств, – это все равно, что палить из незаряженного ружья, сынок, – ответил Хардкасл. – Во-первых, я и вправду страдал от стресса, который заработал за годы службы во Вьетнаме, и болел алкоголизмом. Я никогда не боялся сознаться в своих пороках. Но при этом я почти тридцать лет прослужил в армии, занимаясь в основном разрешением тех трудностей, которые встают перед нашей страной, когда ей не удается уберечь свой суверенитет и защитить границы. Кроме того, что еще важнее, я – американец, которому есть что сказать по поводу обороны страны. Я знаком с фактами, я имею опыт и поэтому знаю, что говорю. Вопрос в другом: хочет ли кто-нибудь меня слушать?

Опять раздались рукоплескания, на сей раз чуть громче, чем прежде.

– Только не я, дружище, – ответил звонивший. – По-моему, вы спятили. И он повесил трубку.

– Оставайтесь с нами, – сказал Донахью. Зазвучала музыка, и передача прервалась. Опять пошел рекламный ролик.