"Когда боги уходят" - читать интересную книгу автора (Алейников Кирилл)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ АРМАННИС

ПРОЛОГ Точно снег на голову

Высоко в небе, голубом и чистом, желтым пятном блестело весеннее солнышко, поливающее теплыми лучами уже набравшуюся сил первую траву месяца асара. Веселое журчание ключа, бьющего из вышедших в незапамятные времена Великого Миротрясения наружу горных пород наполняло лениво колышущийся воздух звоном тысяч серебряных колокольчиков. Шутливое, дразнящее пение пестрых потакриков, беззаботно шныряющих в кронах деревьев, добавляло умиления в идиллическую картину весеннего расцвета природы, а опьяняющий запах кавровых цветов, изобилующих на опушке древнего, величественного леса Тола, напоминал о детстве…

В ещё невысокой траве что-то пошевелилось, чихнуло и застонало. Затем над цветочной опушкой поднялась человеческая голова.

Потакрики, не переставая чирикать, наблюдали, как человек с трудом поднялся на ноги, отряхнул несуществующую грязь с одежды и стал оглядываться. Он неуверенно посмотрел на Тол, поднимающийся стеной до высоты птичьего полета, затем он оглядел опушку и всмотрелся вдаль. С холма, на котором сейчас стоял этот человек, можно было разглядеть деревушку милях в трёх.

Едва человек сделал шаг в сторону деревни, как теплый воздух донес до его ушей странные звуки, непохожие на всё, что удавалось слышать этому человеку. Однако подсознание безошибочно расшифровало эти звуки, сказав, что приближаются всадники.

Юноша (человек на опушке был именно юношей) заколебался. Он не помнил, как здесь оказался и что вообще происходит, поэтому не горел желанием встретиться с людьми. Однако же, непонимание ситуации заставило его пробежать несколько шагов вперед, пока он не ступил на пыльную, давно не видевшую дождя дорогу.

Тем временем звук приближался, и вот меж стволов деревьев Тола, как из ворот, на холм выехали три всадника. Почему-то их вид немного смутил юношу, но он в тот миг не смог бы сказать, почему именно. Всадники подъехали и остановились. Они были одеты в плотные рубахи из темно-коричневой кожи с металлическими заклепками, в широкие штаны и высокие черные сапоги. У двоих в руках были короткие копья, а третий держал на седле короткий меч.

— Кто ты такой и откуда? — поинтересовался тот, что был с мечом. Хмурый взгляд его смоляных глаз не обещал ничего веселенького.

— Я, — начал было юноша, но осекся, потому что не смог вспомнить своего имени. — Я…

— Он, должно быть, вышел из Тола, — махнул рукой второй всадник. — Там ведь частенько память у людей пропадает.

— Ну так кто ты и откуда? — повторил вопрос всадник с мечом.

— Я не помню, — признался юноша. В его голове царил полный хаос оттого, что он действительно не помнил ни своего имени, ни того, откуда он, ни того, зачем оказался в Толе. И ещё ему казалось странным происходящее. До невероятности странным. Почему-то вид всадников натолкнул его на мысль, что они сами уже давным-давно потерялись.

— Ладно, — устало вздохнул обладатель меча и указал рукой в сторону видневшегося неподалеку селения. — Двигай за нами до города, а там разберемся.

Юноша ещё раз с сомнением посмотрел на «город». Скорее он назвал бы его деревней, может быть не такой уж и маленькой, но деревней. Понятие «город» в его лексиконе означало нечто другое.

Лошади чинно зашагали по дороге, неся на своих спинах людей. Юноше ничего не оставалось делать, как пойти следом.

— А где я нахожусь? — спросил он после нескольких минут безмолвной ходьбы. Молчание в данной ситуации казалось ему не очень уместным.

— Керинейская провинция, — ответил всадник с мечом. Наверное, он был главным в троице. — Впереди — город Ламар.

— Керинейская провинция? — переспросил юноша. — А это в какой стране?

— Варлесская империя. Я удивлен, что твоя память так сильно пострадала.

— Да уж, сильно, — проворчал юноша себе под нос. Ни город, ни провинция, ни даже страна ничего ему не говорили. Более того, складывалось впечатление, что совсем недавно — наверное, до того как отшибло память — такой страны вообще не существовало.

— А на каком языке вы говорите? — поинтересовался юноша, надеясь, что хотя бы это о чем-нибудь да напомнит.

— На средиземном, ясное дело, — ответил всадник, ехавший слева.

— Похоже, те сволочи, обосновавшиеся в Толе, набираются сил, — сказал своим приятелям всадник справа. — Ещё неделю назад люди, потерявшие память, могли вспомнить хотя бы свое имя.

— Чертовы маги, — сплюнул ехавший посередине.

— Говорят, они больше на троглодитов похожи, — заметил всадник слева. — Такие же невысокие, зеленые, с длинными ручищами. Только глаза размером с чашки.

— Откуда в Киренее взяться троглодитам? — удивился средний всадник.

— Ну, мало ли… Прорыли подземный ход, например.

Юноша шагал позади лошадей и ничего не понимал в разговоре наездников.

— Определенно, они — не троглодиты, — заверил друзей главный всадник. — Те людей едят, а эти лишь издеваются над ними.

После этих слов они втроем тихо засмеялись, стараясь не показать этого юноше. Однако юноша заметил неловкие попытки скрыть веселье и даже догадался, что оно как-то связано с его персоной.

— Что же, интересно знать, такого смешного могло произойти со мной в лесу? — недовольно спросил он.

— О, возможно, ничего страшного и не произошло, сударь! — обернулся и воскликнул левый всадник. — Я даже уверен, что не произошло!

— Предположим, что всё-таки произошло, — не отставал юноша. — Так что же?

Троица наездников немного смутилась — это было видно по их ссутулившимся плечам. Слово взял главный:

— Год назад в лесу объявились странные типы, которые… э-э-э… отлавливают одиноких прохожих и… м-м-м… входят с ними в необычный, так сказать, насильственный контакт.

Они дружно заржали, на этот раз даже не попытавшись закрыться от юноши. Похоже, происходящее сильно их забавило.

— Не хотите ли вы сказать, что эти странные типы заставили меня заниматься с ними любовью? — вспылил юноша, резко встав посреди дороги.

Последовал новый взрыв смеха, после чего, продолжая нервно хихикать и вытирать слезящиеся глаза, главный всадник кое-как проговорил:

— Ну, если это можно назвать любовью…

И снова они дружно заржали, оглашая раскинувшийся вокруг пестро-зеленый луг гортанными звуками искреннего смеха. Юноша рассерженно глядел им вслед, пока всадники не удалились на сотню шагов. Кем бы они ни были, но они не имеют никакого права насмехаться над человеком, попавшим в такое затруднительное положение как потеря памяти. К тому же, кто знает, что произошло там, в лесу… Впрочем, наверняка там ничего не произошло. Во всяком случае, ничего смешного.

Остыв, юноша продолжил следовать за всадниками, держась от них, однако, подальше, чтобы не давать им лишнего повода для веселья. Минут через десять он, наконец, вступил в город.

По левую руку, плотно прижавшись друг к другу, теснились маленькие, видавшие виды лачуги, огороженные сильно прореженными заборчиками, за которыми угадывались грядки и всякие насаждения. По правую руку было то же самое.

Зато впереди юноша заметил две высокие башни с красными черепичными крышами, несколько каменных домов не в пример лучше лачуг и обширную площадь, посреди которой стоял круглый фонтан с бассейном и… виселица.

Главный из всадников развернул своего коня и крикнул юноше:

— Побудь пока здесь. Мы доложим о тебе.

Троица пришпорила коней и скрылась за поворотом на одну из улиц, расходящихся от площади как спицы колеса.

Сглотнув подступивший к горлу ком от вида виселицы, юноша сделал над собой усилие и попытался осмотреться. Людей вокруг было немного, и почти никто не обращал на незнакомца внимание. Мужчина в черной пожухлой фуфайке беседовал у бассейна с каким-то скорчившимся старцем, опирающимся на сучковатый посох; объемная дама в длинном платье с воистину необъятной юбкой вела через площадь двух маленьких детишек, которые явно не слушались её, потому что постоянно получали подзатыльники; несколько людей стояли на другой стороне площади подле какого-то заведения с пыльной вывеской и шумно разговаривали; стайка мелких собак с лаем пронеслась за улепетывающей от них курицей, а за собаками нёсся здоровенный петух с ярко красным хохолком.

В общем, предстала картина древнего провинциального городка Европы или даже Нового Света, подумал юноша и тут же охнул. Наконец-то память начинает к нему возвращаться, ведь он только что вспомнил о Европе, о Новом Свете! И почему сей город кажется ему древним?

Ответить на собственный вопрос он не успел: на плечо ему легла чья-то рука.

Обернувшись, юноша увидел невысокого человека с большим животом. На сальном лице человека особенно сильно выделялся картофелеобразный нос с большой бородавкой на самом кончике и живые, бегающие туда-сюда глаза. За спиной у него маячили ещё две подобные фигуры.

— Добрый день, сударь! Извините, если напугал вас, — затараторил человек. — Я Гарни, хозяин этого трактира. — Он указал рукой на ближайшую дверь, над которой висела вывеска, подтверждающая, что за дверью действительно трактир, и хозяин его — Гарни. — Я вижу, вы не местный, поэтому решился пригласить вас в своё заведение. Поверьте, сударь, оно — самое лучшее в Ламаре!

С этими словами трактирщик взял юношу под руку и стал увлекать к двери.

— Постойте-постойте, — опешил от такой близости юноша. — Я жду здесь троих всадников! Они нашли меня у леса и привели сюда, сказали, чтобы я ждал, пока они доложат.

— У леса? — остановился трактирщик. — Вы, случаем, не из Тола?

— Да, оттуда, — обрадовался юноша, надеясь, что теперь сомнительного вида троица оставит его в покое.

— И вы потеряли память? — снова спросил трактирщик.

— Да. Совершенно ничего не помню, — наигранно-печально нахмурился юноша.

— Но тогда вам просто необходимо посетить мой трактир! — всплеснул руками трактирщик. — Вы — не первый человек, который приходит в город с потерей памяти, и, помяните мое слово, будете не первым, кого я вылечу от этого весьма неудобного недуга!

Трактирщик снова подхватил юношу под руку и стал увлекать к двери в заведение. Слабо сопротивляясь, юноша всё же подчинился упорству этого толстого человека и оказался в трактире.

Внутри было так, как он и ожидал. Сквозь грязные окна, коих имелось целых два, пробивались слабые лучи света с улицы, которые не могли разогнать полутьмы, окутавшей, казалось, всё внутреннее пространство. Четыре массивных длинных стола громоздились поперек входа, снабженные для удобства посетителей такими же массивными и длинными лавками. В дальнем конце зала было что-то, напоминающее стойку бара, а за ней на двух полках стояли глиняные и стеклянные сосуды самых разных форм и цветов. Со стропил свешивались три чашеобразных люстры, потушенные в дневное время.

Посетителей внутри не было.

— Может быть, это и не столичный ресторан, но, поверьте мне на слово, вино у нас ничуть не хуже! — хозяин трактира наконец отцепился от рукава юноши и захлопотал за стойкой, чем-то звеня и булькая.

— Кстати, — как бы невзначай обронил юноша.

— Что, извините? — высунулась лысоватая голова трактирщика.

— Я не уверен, что смогу расплатиться, — осторожно произнёс юноша. Он ждал, что теперь хозяин питейного заведения сделается хмурым и даже злым, попросит наглого клиента покинуть трактир и больше никогда сюда не возвращаться, ели не хочет неприятностей на свою голову, однако…

— Что вы, что вы! — замахал руками трактирщик. — Вам не нужно платить! Всё за счет заведения, так сказать. Просто я бы вас попросил, если вам, конечно, сие не затруднительно, говорить всем, кого вы встретите, чтобы шли лечиться от недуга ко мне. Лишняя реклама никому ещё не вредила…

— От какого недуга?

— Ну как же — от потери памяти, естественно! Вы ведь говорили, что пришли из Тола и потеряли память?

— Да, к сожалению, — буркнул юноша.

— О, это временное явление! — искренне воскликнул трактирщик. Он ловко выскочил из-за стойки, держа в руках здоровенную кружку. — Прошу вас, сударь! Отведайте лучшего вина, какое только может себе позволить скромный трактирщик из Ламара.

Юноша подозрительно принюхался. Запах показался ему очень знакомым. Тогда он поднёс деревянную кружку к губам и сделал небольшой глоток. Прохладная, чуть пузырящаяся жидкость приятно опустилась в желудок и защекотала его.

— Это же пиво! — улыбнулся юноша, всем своим видом показывая, что доволен напитком. — Это не вино, а самое нестоящее пиво. Там, откуда я родом, вино имеет совсем другой вкус, а такой напиток мы называем пивом.

Чего не ожидал юноша, так это того, что трактирщик обидится на его слова. Более того, он казался оскорбленным до глубины души. Опустив руки, которые до этого без конца теребили подол замасленного передника, он холодно сказал:

— Если сударь изволил одно из лучших вин Киренейской провинции назвать пивом, значит, очевидно, ему виднее. Однако, я категорически не согласен с вашим заявлением.

Юноша не понял, почему обиделся трактирщик. Чтобы, не дай бог, опять не сказать ничего лишнего, он стал осторожно повторять всё то, что довёл до сведения толстяка ранее. А в подтверждение своих слов периодически делал большие глотки и строил на лице блаженное выражение.

— Вы не думайте, я не хотел вас чем-то оскорбить! Вы действительно дали мне отличное вино, и я не собираюсь спорить, что оно одно из лучших в провинции и даже во всей стране. Просто вы называете это вином, потому что, наверное, никогда не пробовали настоящего пива, а я пробовал. И скажу вам честно, это — превосходное пиво!

Трактирщик теперь показался изумленным. Он во все глаза смотрел на юношу и внимательно слушал повествование о пиве. Не выдержав, он спросил:

— Вы пробовали пиво?

— Конечно! — воскликнул юноша. — Более того, считаю его одним из своих любимых напитков!

— Уэ-э, — согласился с ним трактирщик. — Никогда бы не подумал, что есть на свете люди, которым нравится пиво.

Настала очередь юноши абсолютно не понимать ситуации. Он ещё раз внутренне повторил весь диалог с трактирщиком и не нашел никакой зацепки.

— Но ведь есть на свете люди, которым нравится это вино? — скорее просто сказал, нежели спросил он.

— Конечно! Да весь Ламар пьёт его каждый вечер!

— Ну а это вино и есть самое настоящее пиво! — заключил юноша, надеясь, что подобная фраза наконец-то внесет смысл в странный спор.

Трактирщик, вопреки ожиданиям, уловить смысла так и не смог. Более того, он ещё сильнее надулся и теперь скрестил руки на груди, показывая этим, что «категорически не согласен».

— Не понимаю вас, сударь, — сказал он раздраженно. — То вы называете это вино отличным, то говорите что оно — самое настоящее пиво. Вы определитесь, пожалуйста, чтобы я мог впредь знать, подходит ли мое заведение для туристов и годен ли я ещё на то, чтобы угождать им.

Юноша махнул рукой.

— Похоже, мы говорим с вами о разных вещах, — проворчал он, но, всё ещё не потеряв надежду, спросил. — Разве вы никогда не пробовали пиво?

— Что вы! — с видом полного отвращения сказал трактирщик. — Никогда не пробовал и не собираюсь ближайшие триста веков!

Юноша пожал плечами. Теперь он ясно понял, что разговор шёл об абсолютно разных вещах. Дабы загладить свою вину перед радушным трактирщиком, он осушил стакан, поставил его на стол и радостно сказал:

— Как бы там ни было, это превосходное вино! Я говорю серьезно! — поспешил он добавить, заметив злое выражение на сальном лице трактирщика. — Если вы не против, то я не отказался бы повторить.

Трактирщику, похоже, такой исход скользкого разговора показался вполне приемлемым. С видом победителя он удалился за стойку и через минуту вернулся с наполненной до краев кружкой.

— Право, сударь, вы очень странный человек, — сказал он, усевшись напротив юноши. — Вы помните, как вас зовут?

— К сожалению, нет, — опечалился юноша.

— Но для удобства разговора не могли бы вы выбрать себе какое-нибудь имя? — и поклонился. — Меня зовут Гарни. Извините, что не представился раньше — эти разговоры о пиве…

— Вы представлялись, — поправил его юноша.

— Что? Ах, точно! — трактирщик хлопнул себя по лбу. — Прошу прощения за свою куриную память.

За спиной юноши кто-то нетерпеливо кашлянул. Это были те два типа, о которых он успел забыть.

— Кстати, — трактирщик подскочил, выпрямился во весь свой небольшой рост и указал на них. — Это Ральф и Фавор. Ральф мой сын, а Фавор — его кузен.

Похожие на самого Гарни Ральф и Фавор галантно, как им, должно быть, показалось, раскланялись и расцвели в улыбках.

Юноша вежливо кивнул им и сказал:

— Рад познакомиться. Что касается моего имени, то зовите меня… ну хотя бы Андрей.

— Андрей? — переспросил трактирщик. — Какое странное имя вы себе выбрали. Никогда не слышал такого. Может быть, вы имели ввиду Астрей?

— Или Олвей? — подал голос розовощекий Ральф.

— Харлей? — тут же поспешил за ним Фавор.

— Да нет, я имел ввиду имя Андрей, — возразил юноша.

— Ну что ж, — согласился трактирщик. — Это тоже имя. Вы сказали первое, что пришло в голову, не так ли?

— Именно так, — кивнул Андрей.

— Тогда, скорее всего, это и есть ваше настоящее имя, — уверенно заявил Гарни.

— Вы так думаете? — засомневался юноша. Он действительно назвал первое имя, которое пришло в голову, но ещё не успел отнести его на свой счет. Странно всё таки: когда теряешь память и не помнишь, как тебя зовут, то выбираешь первое имя, пришедшее в голову.

— Да я почти уверен в этом! — трактирщик казался довольным. — Те бедные люди, которых я вылечил до вас, тоже не могли кое-что вспомнить, и тогда я предлагал им говорить или описывать то, что придет на ум прежде всего. В девяти из десяти случаев они говорили о реальных вещах!

— А сколько их было до меня? — спросил Андрей, сделав ещё один большой глоток пива, которое здесь называлось почему-то вином.

Трактирщик что-то прикинул в уме, провел счет пальцев на обеих руках и с улыбкой ответил:

— Шестнадцать.

— Семнадцать, — поправил его Ральф, улыбнувшись ещё шире отца.

— Двадцать? — попытался уточнить Фавор и просто-таки превратился в один сплошной, растянутый от уха до уха рот.

— Как бы там ни было, — на секунду нахмурился Гарни, — но всем эти людям помог я. Ну и мое вино, конечно же! Я ведь вам уже говорил, что оно лучшее во всей Киренее?

— Говорили, — согласился Андрей. — Но вы лучше скажите, почему эти люди теряли память? Что происходит у вас в лесах?

— О, это кошмарная история! — воскликнул Гарни. — Всё началось с того, что год назад в Тол (это лес к северо-западу отсюда, но вы, наверное, уже знаете)… так вот, началось с того, что год назад в Тол прямо с неба посреди бела дня что-то упало.

— Метеорит? — предположил юноша.

— Что такое метеорит? — удивился трактирщик.

— Ну, это такой большой камень, который летает в космосе и может упасть на землю, — как мог проще объяснил Андрей.

— А что такое космос? — опять не понял трактирщик.

— Наверное, это как небо, только очень большое и безграничное, — попытался описать космос Андрей.

Трактирщик сдвинул густые брови и подозрительно посмотрел на юношу. Наверное, он подумал, что над ним насмехаются. Опять.

— Не думаю, что камни могут без причины летать в небе, — сопроводил он свой взгляд словами.

— Наверное, причина есть, раз они летают, — сказал Андрей.

Гарни с минуту тяжко думал — это было заметно по шевелящимся ушам.

— Вы можете быть правы, сударь, — наконец согласился он. — Если камни летают, значит, это кому-нибудь нужно… Но, что бы ни упало в лес, там после этого начали происходить странные вещи.

— Страшные, — округлил глаза Ральф.

— Вещи? — не понял Фавор.

Не обращая внимания на сына и кузена, трактирщик продолжил:

— К примеру, в Толе стали пропадать люди. Пойдет кто-нибудь в лес по грибы или по ягоды, а может и просто на охоту, да не возвращается. Много человек там уже сгинуло.

— Может быть, их дикие животные съели?

— Да откуда им там взяться! Крупнее барсуков в Толе отродясь ничего не водилось. Как же тогда объяснить, что некоторые всё ж возвращаются, но без памяти?

— Не знаю, — пожал плечами Андрей.

— И я не знаю, — вздохнул трактирщик. — Но есть предположение, что там завелись черти или даже троглодиты.

Юноша вспомнил, как всадники, с которыми он пришел в Ламар, тоже говорили о творящихся в лесу странностях и, в частности, упоминали троглодитов.

— А кто такие троглодиты? — спросил он у Гарни. Память отказывалась самостоятельно подобрать ответ, выдавая лишь скучное сообщение: «Троглодиты не существуют».

— Это такие твари, которые живут под землёй и иногда выбираются на поверхность, чтобы полакомиться человечиной, — сморщился трактирщик.

— Я думал, что людоедством занимаются вурдалаки, — задумчиво произнес Андрей.

— Вурдалаки предпочитают мертвых людей, — с видом знатока сказал Гарни. — Но даже если в Толе бесчинствуют вурдалаки, они не похожи сами на себя.

— Наверное, у них глаза слишком большие, да? — Андрей вспомнил, что один из всадников говорил как раз о «глазах размером с чашки».

— Вы всё вспомнили! — завопил трактирщик, хлопая в ладоши.

— Он всё вспомнил! — вторил ему Ральф, искренне радуясь вместе с отцом.

— А вспомнил ли? — меланхолично поднял бровь Фавор, оставаясь недвижимым.

— Вы меня не так поняли, — поспешил успокоить раздухарившихся аборигенов Андрей. — Я знаю, что у них большие глаза, потому что мне это говорили люди, проводившие меня до города.

— Ах, всего лишь? — удивился Гарни, медленно прекращая ликовать. Наконец он взял себя в руки. — Вы правы насчет глаз — они действительно слишком большие, чтобы принадлежать вурдалакам. А у троглодитов глаз вообще нет.

— Почему бы вам не собраться всем городом и не прочесать лес? — предложил Андрей. — Тогда вы наверняка найдете причину таинственных происшествий.

— Войска герцога Керинейского уже делали это, но безрезультатно, к сожалению. Тол оказался чист.

В этот момент двери трактира распахнулись. Гарни быстро встал и отвесил вежливый поклон почти до самой земли. Поклон предназначался высокому, жилистому на вид мужчине в черном кожаном доспехе и шляпе с широкими полами. Бросив мимолетный взгляд на хозяина заведения и его родственников, мужчина быстро подошел к Андрею.

— Мои люди доставили вас в Ламар? — спросил он, не утруждаясь сохранять должную интонацию вопроса.

— Д-да, — неуверенно ответил Андрей.

— Тогда следуйте за мной, — сказал мужчина и развернулся на каблуках к выходу. По его бедру щелкнул короткий меч.

— Простите, но кто вы такой? — возмутился юноша манерам незнакомца. — И с какой стати я должен следовать за вами?

— Я куратор этого города, — уже отворяя дверь, ответил мужчина, после чего соизволил всё-таки остановиться и посмотреть на Андрея. — Не советую вам, молодой человек, сопротивляться, потому что вы арестованы.

— Арестован? За что? — недоумение Андрея стало наполняться липким предчувствием чего-то нехорошего. Этому также способствовало и то, что за грязными окнами трактира он заметил вооруженных людей.

Теперь я вынужден сделать кое-какую оговорку.

Как я уже говорил в предисловии, пролог был единственной частью книги, которую я писал сам. Сохранив файл, я оставил роман в покое до следующего дня, а когда вновь открыл его, чтобы продолжить повествование о судьбе Андрея (во всяком случае, тогда я думал, что Андрей и есть главный персонаж книги), то обнаружил, что более не властен над книгой. Можно, конечно, попытаться сказать, что я был не властен над компьютером, однако компьютер работал нормально. Я имею в виду то, что все программы, установленные на нём, функционировали, как и прежде. Даже текстовый процессор. Но стоило мне запустить файл «Когда боги уходят. doc», и я уже не мог что-либо сделать.

За то время, пока компьютер мирно стоял в отключенном состоянии в тихой пустоте кабинета, текстовый файл увеличился на несколько килобайт, соответствующих размеру первой главы. Как это произошло, я и сейчас не знаю, но к тому времени, как я сел за стол, придвинул поближе клавиатуру и решил написать первую главу, она уже была написана!

Стиль, которым она была написана, соответствует моему, поэтому я решил, что… Но об этом я уже говорил.

Итак, вы можете мне не верить, но первая глава этой книги, как и все прочие главы, появилась сама, из ниоткуда, из пересечения миров, из черт знает чего…

Я перестал владеть ситуацией, как должен ей владеть писатель. Я стал лишь сторонним наблюдателем, читателем повествования, но уже не создателем.