"Игра киллера" - читать интересную книгу автора (Бонансинга Джей)

6

Наемные киллеры делятся на две основные группы. Киллеры первой группы назовем их силовиками – ведут свое начало, вероятно, от Сицилии середины девятнадцатого века, хотя некоторые историки полагают, что сама мафия возникла из тайного общества, основанного в Италии для противодействия французской Анжуйской династии в тринадцатом веке. Девизом общества было «Смерть французам – вот клич Италии!» (что на итальянском звучит как: «Morte Alla Francia Italia Anela» – MAFIA). На заре мафии киллеры пользовались обрезами двустволок с петлями на ложе, чтобы оружие можно было припрятать под плащом и мгновенно пустить в ход, как нож. Убийства тогда носили преимущественно политический или территориальный характер.

«Этика» мафии вырабатывалась в Америке тридцатых годов параллельно с развивающейся корпоративной культурой. Организованная преступность становилась масштабным бизнесом, и национальный синдикат разрастался от Атлантики до Тихого океана. Чтобы создать чистый, нейтральный и надежный ресурс мускулов, группа профессиональных киллеров в Бруклине объединилась в корпорацию убийц – «Мердер инкорпорейтед». По новому этическому кодексу убийства совершались исключительно в деловых целях. Ликвидации могли подлежать только лица, входящие в синдикат. Ликвидация других лиц, таких как политики, репортеры, сотрудники полиции или просто Джон.К.Налогоплательщик, строго воспрещалась. Последняя заповедь никак не была связана с каким бы то ни было милосердием или гуманностью – просто убийство гражданских лиц вызывало слишком много шума и наносило бизнесу значительный ущерб. Устранения применялись лишь в качестве последнего средства и никогда не выполнялись из личных, любовных или мстительных соображений. Как только заключался контракт, заказчику гарантировалась полная анонимность. Посредники подбирали стрелка-исполнителя; и, точно так, как это делается в шоу-бизнесе, безликие агенты обговаривали гонорары, методы и сроки.

Современные стрелки выросли в этих традициях. После утверждения контракта киллеру сообщаются сведения о личности цели, необходимая информация о ней и сведения о местах, где наиболее вероятно появление цели. Иногда исполнителю в идентификации цели помогает ассистент-наводчик. Наиболее часто работа выполняется пистолетом с глушителем, хотя используются и многие другие виды быстрого и эффективного оружия. Исполнение обычно производится в общественном месте, быстро и внезапно, и большинство исполнителей делают это с маской на лице или каким-то другим образом скрывают лицо. Это делается в качестве своеобразной общественной услуги – не для того, чтобы избежать опознания, но чтобы дать возможность очевидцу избавиться от опасной обязанности свидетельствовать в суде. После выполнения условий контракта киллер сообщает о результате непосредственно нанявшему его агенту, а тот уже передает информацию по команде. Киллер мафии остается анонимным, насколько это возможно, и ловят его редко. Он спокойный и методичный профессионал и о нем, кроме нескольких случайных фактов, очень мало известно.

Еще меньше известно о второй группе.

Эта группа состоит из бывших оперативников спецслужб и высококлассных наемников, выполняющих нелегальные операции легальных государственных ведомств. Иногда называемые «призраками» или «черными мешками», эти неприметные люди – «белые воротнички» среди киллеров, скрытое подбрюшье игровой доски неимоверно сложной современной геополитики. Их обучали в КГБ, спецназе, ЦРУ или в любом другом из сколько-то-буквенных ведомств, все еще не потонувших после конца холодной войны. Большинство из них начинали солдатами или офицерами и где-то в процессе службы научились убивать людей с машинной точностью. Инструменты этого ремесла облегченная и суперсовременная техника. Немецкие мощные винтовки «Hamp;K» для стрельбы с дальней дистанции. Пластиковый девятимиллиметровый «Красный глаз», который не засекают металлодетекторы в аэропорту. В отличие от уличных убийц, эти парни предпочитают работать в тени и стараются никогда не выходить на свет.

Видов призраков не меньше, чем мировых культур. Некоторые из них связаны с террористическими группировками и регулярно работают (или работали, потому что время жизни таких организаций меньше, чем у вскрытой устрицы) с такими организациями, как Ирландская Республиканская Армия, греческая группировка «17 Ноября», ООП, итальянские «Красные бригады», западногерманская «Группа Баадера-Майнхоф» или французская «Аксьон директ». Другие действуют на свой страх и риск, незаметно перемещаясь по всему миру, выполняя самые рискованные мокрые дела в горячих точках – Никарагуа, Узбекистан, Босния, Медельин и Южная Африка.

Большинство из них безымянные, ничем не примечательные люди, которые могут раствориться в толпе и незамеченными пройти по самой людной городской улице. Ими редко движут политические, религиозные и даже финансовые мотивы. Такие побуждения порождают рвение, а рвение ведет к неаккуратности. «Беловоротничковыми» убийцами движет профессиональная гордость классно выполненной работы. Они не сумасшедшие и даже не психопаты. Эти люди отдают себе отчет в жестокой бесповоротности своих действий, и именно эта аморальность питает гордость наемного убийцы.

И никто из участников Игры не был так горд, как Лукер.

Она прибыла в Чикаго на рассвете рейсом из Бостона, проскользнув в город, как тень.

В восемь часов утра она за рулем арендованной машины ехала на север по заброшенной ленте искрошенного бетона, которая называлась «Стивенсон Экспресс-уэй». Из приоткрытого окна тянуло весенним ветром и железом, закрытое тучами небо было неестественно ярким даже через поляризованные стекла защитных очков. Лукер была одета в черную кожаную юбку, облегающую бедра, и элегантный вязаный топик от «Кристиан Дэвис». Лукер держалась в пределах допустимой скорости, следила за всеми дорожными знаками, вовремя включала указатели поворота и вообще всячески старалась не привлекать ненужного внимания. И без того у нее был достаточно причудливый вид.

Она взглянула на разрез своего отражения в зеркале заднего вида.

Лицо Брунетты Джоунс под темными очками было шедевром. Стоит начать с цвета кожи. Темный карамельный оттенок примерно густоты сливок, очень светлый для афроамериканки, но достаточно экзотичный, чтобы строить предположения о ее предках. Потом – скулы. Их, конечно, никак не назвать обычными. Такими, которые можно встретить повсюду, часто улучшенными хирургическим путем, умеренно привлекательными. Скулы Брунетты были природным чудом, скульптурой Бернини, с совершенной симметрией, высокими и четкими, красиво вписанными в овал лица. Женщины им завидовали, а мужчины любовались.

Контрапунктом этой величественной красоте звучало гибкое, угловатое, мускулистое тело. Тело, при виде которого умолкали разговоры, на которое оборачивались на улице, которое, казалось, может тебя убить на месте, если просто заденет на ходу. И в самом деле, могло и убивало. Когда Брунетте было четырнадцать, у ее приятеля случился гормональный взрыв, и он отказался принять «нет» за ответ. Она его убила. Когда ей исполнилось восемнадцать, в сердце ее накопилось достаточно ненависти, чтобы убивать за деньги.

И как ни странно, Брунетте понравилась работа убийцы. Для нее в этом было доведенное до логической крайности любование своей красотой. Пользоваться своей внешностью, как паук паутиной. В основном ее целями были влиятельные сенаторы, судьи, олдермены графств, закулисные политики, и большинство из них больше интересовались тем, как бы залезть ей под юбку, чем узнать, есть ли у нее оружие. Своих жертв она обычно покидала со спущенными до щиколоток штанами. Это стало ее фирменным клеймом: убийство in flagranti[4], часто по контракту с какой-нибудь криминальной группировкой, чтобы скомпрометировать какую-то группу политиков.

У сногсшибательной красавицы Брунетты был свой четкий стиль.

Впереди зеленый металлический знак указывал выезд на Кольцо. Брунетта включила сигнал поворота и приготовилась съезжать, очень внимательно учитывая все знаки и предупреждения. Меньше всего ей нужно сейчас, чтобы ее остановили. У нее слишком много артиллерии в багажнике и слишком много работы в городе.

Брунетта твердо решила, что именно она снимет Слаггера.

– Посмотри-ка туда, коротыш! – Крейтон Лавдел показал мясистой рукой в шрамах, глаза его не отрывались от дальнего конца терминала "С" в аэропорту О'Хара. Долговязый черный киллер только что прибыл в Город Ветров и очень внимательно смотрел, кто его может тут встретить. – Похоже, что к нам прибыл еще один конкурент.

Парнишка, стоявший рядом с Лавделом, застыл.

– Где? Я никого не вижу.

Это был помощник Лавдела, молодой негр по кличке Мани[5]. Он был одет в поношенный армейский китель и черную вязаную шапочку, надвинутую на глаза. В Чикаго он был у Лавдела наводчиком – эмиссар дружественной уличной банды.

– Вон там. – Лавдел показал на дальнее ограждение. – Видишь тех двух жирных хмырей, которые идут к выдаче багажа?

– Кто они такие?

– Парочка самых отмороженных головорезов из Сицилии, которых ты вообще в жизни видел. – Лавдел вытер губы тыльной стороной ладони. – Давай... пока они далеко не убрались.

Крейтон направился через весь терминал в другой его конец.

Мани поспешил за ним.

Было раннее утро, и терминал еще не наполнился привычной толпой часа пик. Только небольшие группы пассажиров сновали взад и вперед, женщины катили коляски, служащие таскали багажные тележки. Лавдел шел по паркету так, словно все это помещение принадлежало ему лично, длинные ноги шагали циркулем. Он был высоким, примерно шесть футов четыре дюйма с фигурой баскетболиста, чуть усохшей к пятидесяти годам. Он был одет в темно-фиолетовый костюм, дорогие фирменные туфли, на пальцах сверкали огромные драгоценные камни. Голову венчал кожаный военный берет спецназа, и Лавдел с гордостью носил эту эмблему.

Крейтон Лавдел был тем человеком в Нью-Йорке, к которому надо обращаться, если хочешь кого-нибудь увидеть мертвым.

О странном предложении Тома Эндрюса Лавдел узнал из хакерской сети мафии примерно в одиннадцать часов вечера. Еле хватило времени успеть на вечерний рейс из Ньюарка, но Лавдел очень постарался получить место. После многих лет работы вольным наемником для кого угодно – от уличных банд до мафии и радикального черного подполья Лавдел стал подумывать об уходе на покой, и сейчас представился случай уйти красиво: после устранения человека из легенды. Рассказы о Джо Фладе Лавдел слыхал со времен Вьетнама, и таил в душе любовь-ненависть к этому чикагцу. Господи всемогущий, свалить этого старого тигра – вот это будет трофей!

– Что? Вот эти два жирных хмыря?

Мани облокотился на перила, выставив нос.

Внизу два огромных мужика в черном облачении сошли с эскалатора, направляясь к выдаче багажа. Близнецы Федерико и Бернардо Сабитини шли одинаковой тяжелой походкой вразвалку, одинаково размахивали мясистые руки, как мощные рычаги, одинаково дергались мощные шеи, как у отгоняющей мух запряженной лошади. Каждый нес хромовый чемоданчик. Каждый был одет в темно-синюю спортивную куртку от Армани поверх свитера – светло-голубого у Федерико и темно-зеленого у Бернардо. Они не говорили ни друг с другом, ни с кем-нибудь еще. Но шли они с поразительной согласованностью, лишь иногда переглядываясь; казалось, они общаются телепатически.

Лавдел следил за ними с восхищением.

– Эти жирные хмыри могут всадить тебе девять грамм в затылок, пока ты обедаешь, а потом доедят за тебя десерт и не задумаются.

– Не заливай, – хмыкнул Мани.

– Не хочешь – не верь.

Лавдел повернулся к напарнику и хлопнул в ладоши:

– Сегодня утром все детки собираются на игровую площадку.

Лавдел был уверен, особенно после того, как мимо, не скрываясь, прошли братья Сабитини, что в это утро через все вокзалы, аэропорты, автобусные станции, по шоссе, просто скользя по траве у него под носом, собираются стрелки в погоне за неимоверным призом. Наверняка несколько призраков из Лэнгли, может быть, ребята вроде Уизерспуна, Айсмена, может быть, даже Солги Хант, паразит каджунский. Печальный факт – чтобы обеспечить себе верный выстрел, придется толкаться локтями. Вот например, перед вылетом в Чикаго этой ночью Лавдел навестил Большого Джона Блэка. Блэк был одним из самых популярных киллеров-контрактников на всем Восточном побережье, и Лавдел знал, что Блэк прилипнет к этому состязанию, как вонь к дерьму. В тот вечер он поднес Блэку маленький сюрприз тридцать восьмого калибра одним конкурентом в поле меньше.

– Поехали, коротыш, – сказал наконец Лавдел, – пока мы еще молоды.

Молодой наводчик провел его через терминал, вниз по лестнице и через дверь в шум и вонь реактивных выхлопов автостоянки.

Машина Мани, переоборудованный «БМВ» – 1987 года выпуска, была припаркована с краю.

Лавдел небрежно швырнул свои сумки в багажник машины и сел на пассажирское сиденье. Чтобы уместиться, ему пришлось подогнуть ноги. Черт бы побрал все эти импортные машины для карликов. Мани включил двигатель, выехал со стоянки и стал выбираться из лабиринта ограждений и ворот. На выезде они остановились уплатить за парковку машины и повернули на Маннехейм-роуд. Пятнадцать минут они ехали до пересечения с Роузмонт, и все это время Лавдел смотрел из окна на обожженные солнцем полосы дорог и парки рабочего района.

– Этот паразит дергает льва за хвост, – сказал Лавдел себе под нос, прикуривая сигарету.

– Какого еще льва? – прислушался Мани.

– Поговорка герильерос из Южной Африки. – Лавдел все смотрел на набегающие ряды магазинчиков. – Эти слова часто встречаются в их народных песнях.

– Серьезно?

Лавдел выдохнул сигаретный дым:

– «Кто оскорбляет сынов Великой Африки, Тот дергает льва за хвост».

Мани задумчиво покачал головой:

– Глубокий смысл, старик.

Лавдел по-прежнему курил и смотрел в окно.

– Могу рассказать тебе еще кое-что, коротыш. Жидовские денежные мешки в Бруклине поговаривают, что приедет призрак из этого долбаного ЦРУ, который завалит Слаггера.

– Да?

Лавдел ухмыльнулся:

– Им невдомек, какую ловушку я на этого гада поставлю.

Мани только кивнул.

Дальше они ехали молча.

Они прибыли на стоянку отеля «Де Плэн» ровно в восемь и поставили машину в аллее между двумя кирпичными складами. Этот пригород был спальным рабочим районом, серый одноэтажный мир закусочных «Денниз», стандартных универмагов и блочных офисов. Лавдел выбрался из «БМВ», потянулся, разминая затекшие ноги, и посмотрел на небо цвета оружейного металла, дышащее автобусными выхлопами. Он знал этот мир, бесконечное продолжение Нью-Джерси, откуда он был родом. Та же бесстрастная уличная жизнь, то же жестокое равнодушие, грохочущее, как бетономешалки и перфораторы вдоль нескончаемо ремонтируемых дорог.

Мани повел Лавдела к двери дальнего гаража и открыл ее.

Там стояла машина для работы.

– Хм-м-м...

Лавдел закурил еще сигарету и обошел вокруг машины, поджав губы и внимательно ее разглядывая. Мани закрыл дверь гаража и отступил назад, давая Лавделу возможность изучить автомобиль. Машина для работы темно-зеленый «седан девилль», – взятая напрокат в местном филиале «Хертц», стояла на бетонированной площадке, издавая запах смазки и новой резины. Машина была переделана точно под требования Лавдела – услуга, предоставляемая за отдельный гонорар местной бандой. Это была давняя традиция, восходящая к самым кровавым временам старого Чикаго.

«Седан девилль» был арсеналом на колесах, оборудованным скрытыми панелями с ружьями и потайными переключателями под приборной панелью, которые могли отключать хвостовые огни и прятать номерные знаки. Разумеется, Лавдел добавил и собственные примочки, например, коротковолновую рацию со сканером, мобильный сотовый телефон и взрывное устройство с дистанционным управлением под багажником – на крайний случай.

Лавдел остановился у двери водителя и добродушно кивнул:

– Неплохо, совсем неплохо.

Парнишка уже ерзал у него за спиной.

– Э-э-э, Крей, старик... то есть мистер Лавдел... я еще не знаю точно ни десять, ни двадцать насчет Слаггера.

Перевод с шоферского кода: Мани понятия не имел, ни где этот чертов ирландец, ни куда направляется.

– Нормально, коротыш, – успокоил его Лавдел, швыряя свои сумки на заднее сиденье киллерского автомобиля. – Пусть ребята в синем поднимут для нас кролика. – Лавдел сел за руль автомобиля – ключи уже были в замке зажигания – и завел двигатель. Мотор звучал, как прибой. – Давай, ниггер, залезай. Поехали на охоту.

– Погоди, я открою дверь.

– Садись в машину, – приказал Лавдел, газуя на холостом ходу.

Парень пожал плечами и запрыгнул на пассажирское сиденье улыбаясь, как ребенок, залезающий на аттракцион Диснейленда «Пираты в Карибском море».

Лавдел врубил передачу.

Удар бампера по дереву грянул раскатом грома, старые доски разлетелись с треском, вылетел металлический косяк, и в глаза ударило веселое солнце. Машина вылетела из гаража металлическим зверем, четыреста лошадей взревели, крещендо взвизгнули по асфальту шины. Пацан завопил от восторга, перегрузка прижала его к двери, а из его глотки несся боевой клич ярости и жажды крови. Когда задние колеса наконец вцепились в мостовую, машина рванула, как какой-нибудь космический корабль, мать его так.

Седан с ревом вырвался из аллеи на Оуктон-стрит.

Доехав до федеральной дороги и повернув на восток, Лавдел повернулся к парнишке и спросил:

– Музыку хочешь?

Парень только улыбнулся в ответ.

Динамики в машине были убийственные.

Джо проснулся от острого позыва мочевого пузыря и ощущения, что он что-то забыл.

Он шевельнулся в кресле, мигнул и посмотрел в окно. Самолет все еще плыл в серой вате, слегка подрагивая, вибрируя всем корпусом. Джо посмотрел на часы. Он проспал примерно полчаса, самолет скоро пойдет на снижение. Ни завтрака, ни булочек, ни апельсинового сока. Джо проспал даже раздачу кофе.

Он оглядел салон. Почти все пассажиры еще спали или углубились в газеты. Джо заметил, что женщина рядом с ним спит беспробудным сном, и на ее идеально выщипанном подбородке засохла молочная струйка слюны. Забавно, как сон лишает достоинства самых благовоспитанных людей. Поднявшись на ноги (колени заедало, как пару ржавых петель), Джо пробрался между спящей соседкой и спинкой переднего сиденья. В желудке урчало. Надо что-нибудь съесть или хотя бы принять антацид, иначе опять начнется рвота.

Джо прошел мимо кухни, где пахло перегаром поданных утром напитков, и скользнул в туалет.

Слава Богу, он был не занят. В алюминиевой конуре шипел воздух, она трещала при каждом покачивании самолета. Джо запер дверь, подошел к небольшому металлическому унитазу, расстегнул штаны и стал облегчаться. Моча шла слабой прерывистой струей, и Джо подумал, нет ли у него инфекции. Чертовски старым он себя сегодня чувствовал. Джо терпеть не мог думать о старости, настолько терпеть не мог, что выбрал себе подружку, которая годилась ему в дочери. Настолько терпеть не мог, что не обращал внимания на здоровье, вес, холестерин, настолько терпеть не мог, что ввязался в психованную самоубийственную игру – плевок настоящего мужчины в морду темного ангела смерти.

Застегнув молнию на брюках, Джо подошел к зеркалу.

На изможденном лице вокруг глаз легли темные тени. Легкая светло-серая спортивная куртка превратилась в сморщенную тряпку, натянутую на толстое брюхо. Черная тенниска под курткой насквозь пропиталась потом. Джо вынул из кармана расческу и минуту потратил на приведение себя в порядок, зачесывая назад редеющие пряди седоватых каштановых волос. Что он, черт возьми, делает? Пытается хорошо выглядеть перед расстрельной командой? Кого он хочет обдурить? Он не сомневался, что после посадки его встретит волчья стая. На кой черт вертеться? Почему не написать сейчас короткую записку для Мэйзи, извиниться за всю ложь, а потом, после приземления, просто выйти навстречу адской музыке.

Джо смотрел на свое отражение в зеркале.

Ему пришла в голову странная мысль: он редко смотрел на себя в зеркало. Не то чтобы он был безразличен к своей внешности. Джо гордился своей ухоженностью, своей одеждой, своим стилем. Спортивные куртки он покупал у Сакса, у Дж.Кру или у Барни. Стригся всегда у Милио, часто ходил на массаж и маникюр в отель «Никко». Так что дело не в невротическом страхе перед своей внешностью, но тогда почему он редко на себя смотрел? Вина? Стыд? Страх видеть, как с каждым годом на лице появляются морщины, выступают кости?

Стук в дверь подействовал на Джо как плеснувшая в лицо холодная вода.

– Да... извините, сейчас выхожу.

Джо повернулся и открыл щеколду.

За дверью стояла в нетерпеливом ожидании крупная веснушчатая женщина в цветастом платье и шифоновом шарфе. Она держалась за дверной косяк кухни, чуть неравномерно покачиваясь, как пьяная. От нее пахло мускусом. Джо посмотрел на нее и протиснулся мимо, направляясь на свое место. Самолет резко клюнул носом, и Джо пришлось по дороге схватиться за чей-то подголовник.

Он уже протискивался мимо спящей соседки, когда заметил знакомое лицо.

Тут же в животе у Джо похолодело, пульс участился, а в горле пересохло. Ему пришлось быстро опустить глаза на спящую женщину, фальшиво улыбаясь, просто чтобы подавить рвущийся крик, не завопить остальным пассажирам: черт побери, он, мать его, с нами на борту, этот гад, этот гандон штопаный, этот психопат. Кровь зашумела в ушах. Джо протиснулся к сиденью и стал смотреть в окно, стараясь сообразить, что же теперь, черт побери, делать с этим паразитом.

Человек со знакомым лицом сидел в хвосте салона, у последнего окна слева, грызя ногти, выжидая момент для действия. Джо лишь мельком краем глаза видел эту самодовольную молодую рожу, но узнал гада сразу. Дикие глаза, небритое со вчерашнего дня лицо, копна песочных волос. Гэбриел Уиллард. Бывший пистолетчик ИРА, любитель взрывов, исполнитель крупных терактов для самых разных экстремистских групп, и, наконец, ликвидатор, работающий на самых богатых клиентов в Великобритании. Лет под тридцать, с бешено вспыльчивым характером. Отсидел срок в тюрьме Белфаста за пару особо кровавых взрывов в середине восьмидесятых. В последние годы неоднократно посылал Джо по компьютерной сети левацких юридических контор скрытые угрозы и завистливые тирады. Этот парень был полным психом.

Определенно не тот человек, с которым хотелось бы лететь в одном самолете.

Но сейчас важно другое: заметил ли Уиллард, что Джо его засек? Если нет, то Джо крупно повезло. Если бомбист перехватил взгляд Джо, то все пассажиры этого рейса в глубокой заднице. Джо заставил себя закрыть глаза. Потом откинуть голову на подголовник. Притвориться спящим.

Легкий толчок, уменьшение веса, будто тело взлетает из кресла. Самолет начинает снижение. Видел ли он, что ты его видел? Знает, что ты его срисовал? Ты в полной заднице, или у тебя еще есть шанс? Джо заставлял себя не размыкать век, будто спит крепким сном.

Прошло несколько мучительно долгих минут.

В конце салона послышалось какое-то шевеление, вежливый шепот. Кто-то выбирался из кресла и направлялся по проходу к туалету. Джо позволил себе приоткрыть один глаз, чуть-чуть, щелкой между веками, чтобы увидеть сквозь ресницы срез салона. Он не знал наверняка, Уиллард ли это идет по салону, и не хотел оставлять место случайностям.

В углу поля зрения появилось тело.

Это было он, юный Гэбриел Уиллард, осторожно ступающий мимо ряда кресел, где сидел Джо, изо всех сил стараясь не разбудить старого Слаггера. У Джо застучало сердце, древний инстинкт «бей или беги» обратил рот в холодную медь. Он начал чуть похрапывать, сонно шевеля губами. Не переигрывает ли он? Не расколет ли молодой убийца любительскую игру Джо? Сквозь щель между ресницами Джо увидел, что размытый силуэт Уилларда промелькнул мимо и направился к двери туалета.

Почти в ту же секунду дверь его отворилась, и из туалета показалась тучная фигура женщины в цветастом платье. Уиллард посторонился, пропуская ее в салон, и скрылся за дверью.

Джо мгновенно открыл глаза.

Вариантов было очень немного. Конечно, самолет уже начал снижаться, но до Сент-Луиса было еще сто пятьдесят миль. И не было шнура, который выдергивается в случае аварии, не было звонка водителю, чтобы сказать, что малыш Джо Флад должен выйти, он на обед опаздывает, и мама будет беспокоиться, и пожалуйста, мистер водитель, прошу вас, остановите, остановите автобус!

Джо дал себе пощечину.

Боль привела его в чувство, а от резкого звука вздрогнула и проснулась соседка. Она подняла глаза, моргнула и стерла с подбородка след засохшей слюны. Потом посмотрела на часы и недовольно насупилась.

– Почти прилетели, – сказал Джо.

– Я заснула, – ответила она заспанным голосом.

– Умерли для мира, – согласился с ней Джо и встал на ноги. Разрешите...

Джо протиснулся мимо нее, сжав кулаки так, что костяшки побелели, облизывая губы, сглатывая горячую желчь. Он знал, что придется сделать. Без вариантов, потому что выбора нет. Нет другого способа.

Джо миновал кухню и остановился перед узкой металлической дверью туалета. Она была заперта, а в маленьком окошке виднелась надпись «Занято» – щеколда задвинута до упора. Джо сделал глубокий вдох и оглянулся через плечо. Те, кто спал, уже просыпались, потягивались, готовясь к прибытию в аэропорт Ламберт. Азиатка-стюардесса с резкими чертами лица собирала пустую посуду.

Повернувшись снова к двери, Джо приготовился, извлекая из памяти прошлые эксцессы Уилларда. Этот тип был без тормозов. Настолько без тормозов, что пронес в парижский ночной клуб привязанный к животу пластит с детонирующим шнуром, настолько без тормозов, что подложил в семейный джип одного из лидеров ирландской партии Шин Фейн столько взрывчатки, что можно было снести целый город, настолько без тормозов, что спалил целый класс школьников-протестантов, только чтобы убрать учителя. Уиллард был способен на все, и Джо был уверен, что он, не задумываясь, пойдет на взрыв пассажирского самолета ради устранения одного ирландца, пусть даже это означает самоубийство. Черт возьми, Уиллард даже предпочтет участь мученика за идею, а призовую сумму отошлет в распоряжение военной организации ИРА со своими лучшими пожеланиями. И единственный способ разрушить планы Уилларда – сняться с тормозов самому.

Джо смотрел на защелку – табличку с надписью «Занято».

Уже недолго осталось ждать, чтобы дверь открылась, и Джо будет готов. Готов ворваться внутрь. Готов захватить мистера Сумасшедшего Бомбиста врасплох. Внезапность была сейчас единственным оружием Джо. Внезапность это необъезженная лошадь, которая храпит и фыркает, но если ты знаешь, как ее укротить, ты на ней проедешься.

Джо все смотрел на табличку «Занято» и ждал. Ладони стали горячими и влажными.

Он видел в уме все, что произойдет, как в замедленном показе в спортивной передаче. Джо видел затаившегося в тесном сортире террориста, как он возится с каким-то замаскированным оружием. А вот он сам налетает на гада, бьет кулаком в трахею, сбивает на пол ударами ног по ногам. Джо видел свою победу. Как это бывает у профессионалов. Как Майкл Джордан кладет мяч в кольцо с середины площадки из толпы игроков в момент финального свистка. Майкл видел заранее, как он это делает. Видел, как совершает невозможное.

И потом это невозможное совершал.

Надпись «Занято» съехала в сторону.

– Простите, сэр. – Джо бросился вперед и дернул дверь, как бы не в силах больше терпеть.

Дверь поддалась, и Джо ударил локтем в щель – быстро, настолько быстро, что никто не заметил, и локоть ударил во что-то мягкое. Послышался болезненный вздох. Джо рывком распахнул дверь и втиснулся в туалет. Там стоял Уиллард в расстегнутом пиджаке, с вытаращенными глазами, сверкающими в свете флуоресцентной лампы.

Джо захлопнул дверь, и двое мужчин оказались притиснуты друг к другу, будто целоваться собрались. Глаза Уилларда стали дикими, он попытался выхватить из-под пиджака пистолет.

– Быстрее соображай, дерьмо вонючее, – сказал Джо, ударяя Уилларда коленом в пах.

Уиллард согнулся пополам, уронив пистолет – маленький пластмассовый «глок», – который упал в хромированный унитаз и погрузился в голубую жидкость. Не пистолет, а игрушка с виду, вроде тех, которые можно купить на распродаже у Ф.А.О. Шварца. Уиллард потянулся за ним, но Джо ударил террориста коленом в лицо, изо всех сил, до хруста.

Уиллард хлопнулся на унитаз, ударившись затылком о зеркало, замычав, как раненый зверь. У него к плечам был привязан самодельный нейлоновый рюкзак – парашют! Этот сукин сын хотел поставить мину и выпрыгнуть.

– Ах ты, старая пьянь, – прошипел Уиллард, обрызгав лицо Джо слюной и кровью. – Ты испортил мне представление!

Вдруг его руки оказались на горле у Джо – большие, мозолистые руки кельтского фермера. Джо отбивался, но мускулистые пальцы сжались, перекрывая ему воздух.

– Сейчас я с тобой посчитаюсь, – прохрипел Уиллард в лицо противника, и на Джо пахнуло глицерином, сигаретами «Данхилл», пивным перегаром, и он видел глаза Уилларда и знал, что попал в тиски зверя, машины для убийства.

Слава Богу, что Джо был в своих новых «флоршеймах». Он купил их в январе в «Уолтер Тауэр Плейс» и был очень доволен. Конечно, двести семьдесят девять долларов девяносто пять центов за ботинки воловьей кожи с зубчатым рантом – это расточительство, но Джо уговорил себя, что это расходы, которых требует бизнес. А то он уже несколько пообносился и стал привлекать внимание в ресторанах и офисах. Модная обувь снова открыла ему дорогу в мир помещений с дорогой мебелью.

Но сейчас, в тесноте и панике тесного сортира, фасон ботинок обрел совершенно новую функцию. Каблуки у них были острыми и выдавались как два зубила, и как только Джо это сообразил, правый каблук его взвился в воздух и тяжело опустился на ногу Уилларда.

Звук был такой, будто хрустнули куриные кости.

Хватка отпустила, Уиллард взвыл. Джо воспользовался возможностью ударить Уилларда головой, череп в череп, распластав террориста по зеркалу, которое звякнуло и покрылось паутиной трещин. У Джо потемнело в глазах, замелькали искры, но боли он не почувствовал. Он был теперь как мотор, рычащий в тесноте. Успев вдохнуть, он локтем мощно ударил Уилларда по зубам, отбросив террориста в сторону.

Уиллард врезался головой в металлическую коробку с гигиеническими салфетками. Металлическая стенка треснула, и на Уилларда посыпалась волокнистая масса. Он издал какой-то булькающий звук и снова попытался ухватить Джо за горло, но Джо было уже не остановить. Голова его гудела от гнева, раскаленного добела гнева на этого психа и труса, убийцу невинных людей, невинных детей. Джо ревел от ярости, бил Уилларда с локтя, удар за ударом, вбивая его в разбитое зеркало.

То ли на пятом, то ли на шестом ударе он сломал себе руку.

Это случилось, когда голова Уилларда вдруг дернулась вправо и рука, пролетев влево, ударилась о металлическую коробку с салфетками на стене. Костяшки пальцев пронзила внезапная боль, он отлетел спиной к двери, схватившись за больную руку, а Уиллард мешком свалился на унитаз. Джо жадно хватал воздух ртом. Боль была ослепляющей. Будто пальцы правой руки сунули в расплавленную лаву, в глазах потемнело, голова закружилась, подступила тошнота. Джо посмотрел вниз на Уилларда. Тот завалился набок, сидя на унитазе, будто упал в обморок во время испражнения. Глаза его закатились под лоб, белки были как два сваренных вкрутую яйца. Джо с трудом перевел дух и попытался встать поудобнее, потому что самолет шел на снижение, и его качнуло вперед.

Как удар по лицу, раздался стук в дверь и приглушенный дверью тревожный голос стюардессы:

– Сэр? Мы идем на посадку. Если вы вернетесь на свое место, я буду вам очень признательна.

Джо подавил желание закричать.

– Секунду, буквально одну секунду.

Рядом с унитазом висела еще одна коробка – держатель бумажных полотенец. Джо оторвал полосу мягкой бумаги и обернул поврежденную руку. Боль усиливалась, будто в руке пульсировал ток высокого напряжения, палец полностью онемел и начал опухать и менять цвет. Джо сделал несколько глубоких вдохов, выпрямился, стер пот со лба и пригладил волосы. Он уже повернулся к двери, когда услышал звук.

Это стонал Гэбриел Уиллард с окровавленным лицом, сидя на толчке. Слова выходили из его рта пузырями кровавой слюны:

– Старая пьянь... Ты понятия не имеешь... Ты уже труп.

– В самом деле? – Джо повернулся и быстро вдвинул колено в лицо Уилларду с такой силой, что все тело этого труса дернулось, и он моргнул, как собирающаяся перегореть лампа. Джо последний раз посмотрел в его пустые глаза. – Я постараюсь это учесть.

Джо повернулся к двери.

– Сэр, что у вас там?

Снова стук и возмущенный голос стюардессы.

Джо застыл с рукой на щеколде.

Что-то он не учел, что-то страшное, и на мгновение он не мог шевельнуться. Он не мог заставить двигаться ноющие ноги, не мог найти в себе силы повернуться и взглянуть на скрюченное тело террориста. Что-то в мозгу его звенело, как сломанный набат, какое-то предупреждение, что-то, что мелькнуло на краю поля зрения при взгляде на отключившегося террориста. Что-то такое, что много раз являлось ему в кошмарах.

– Сэр!

Джо повернулся и оглядел неподвижное тело Уилларда.

Террорист сидел на дыре, глаза его остекленели и остановились, лямки парашюта запутались под рукавами поношенного кожаного пиджака, одна нога подогнулась под другую под неестественным углом. На полу под ним лежал какой-то блестящий металлический предмет, наполовину заслоненный правой ногой, застрявший под унитазом, куда он упал во время схватки. Размером с книгу в бумажной обложке, какое-то устройство поменьше привязано сверху медным проводом. Выглядит как толстый слой формовочной глины. Серое, как шлакоблок, восковидное. И чем больше Джо на это смотрел, тем больше понимал, что это не формовочная глина, а нечто в миллиард раз более опасное. Небольшое устройство на верхней стороне предмета мигало – на светящемся дисплее шел обратный отсчет.

Ты уже труп.

Волосы у Джо встали дыбом, мускулы напряглись, сфинктер заднего прохода сжался и яйца втянулись внутрь, как мороженые орешки, потому что он вдруг понял, что это за предмет. Это была бомба, бомба, которая должна была сработать через пару минут после того, как Уиллард выпрыгнет в свободный полет, и теперь омерзительная правда металлическим холодом поползла вдоль позвоночника Джо: часы уже тикают.